Королевство Ко

Любая сказка начинается с неведомой зверюшки.

      Никто не знает откуда появился Бог Тентей. Неведомо и то, где появляются души. И если с людьми проще, то что делать тем, кто не является таковым? Тем не менее, душа все равно появилась в ее теле, принеся с собой сознание.       Она очнулась под белыми ветвями. Не было слов, не было вопросов, была лишь мысль - <Коуки>.       Не прошло и секунды, как мысль явила осознание, осознание себя, своей жизни, жизни того, для которого была рождена - Коуки.       От одной мысли о нем все тело трепетало, а сердце стучало быстрее, разнося по всему телу приятное тепло. Она вытянула дрожащие от слабости руки в надежде ухватить ещё чуточку этого тепла, в мечте поймать его в свой объятья, но смогла обхватить лишь себя. Потом она начала ощущать запахи. Пахло сыростью, пахло землёй и ещё чем-то, что ей было пока непонятно. Наконец она смогла впервые распахнуть свои веки, но тут же зажмурилась. Глаза были настолько непривыкшими даже к такому тусклому свету, что мокрые слезы потекли к вискам, исчезая в волосах, все еще влажных от жидкости, в которой она появились.       Новорожденная пошевелила тем, что было ей ногами и почувствовала под ними уже унюханную ранее прохладную землю. Вдруг ее что-то кольнуло и хрустнуло, а под собой она заметила что-то твердое и тонкое. То были блестящие осколки скорлупы, которая защищала ее еще несколько мгновений назад. Большое серебрянное яйцо, в котором она находилась, сорвалось со своей ветки и разбилось о землю. Так она покинула свою скорлупу.       Их блеск на секунду приковал к себе ее взгляд, но вскоре, потеряв к ним былой интерес, она осмотрелась вокруг. Когда глаза окончательно приспособились и перестали слезиться, ей стало ясно, что она находится в громадной пещере. Куполообразное пространство широкой и высокой пещеры заполняли слегка светящиеся белые ветки, спускающиеся с потолка. На самом деле, поняла она, что белые ветки, раскинувшиеся над ее головой, являлись не ветками, а корнями сасибоку*. Они выходили из потолка густыми пучками. Но чем ниже и ближе к ней, их отростки уменьшались, ветвились и жадно вонзались в почву.Они переплетались, образуя платиновое кружево, и поднимались высоко вверх, уходя в сплошной каменный потолок.       Золотистые плоды гроздьями росли на ветках — другие яйца, в которых пока не зародилась жизнь и в которые ещё не вселилась душа. Она снова посмотрела на свою скорлупу. Они так же, как и она, растут здесь, как росли и многие другие до неё и дальше, через много-много лет, будут расти. Таков порядок вещей. Она знала об этом без всяких слов — просто знала.       Но тело ее не тянуло к ним, оно нуждалось, оно стремилось к.       «Коуки».       Она напрягла свои руки и ногу, наконец встав. Кровь в ее теле забурлила, переполняя ее желанием, стремлением, мечтой и целью. Все, что она сделает: шаг, взмах, крик, дыхание — все это она делает лишь для него. Она жаждет его. Она уже живёт им.       — Коу…ки, — смогла тихо прошептать она своими тонкими губами.       Прошло лишь несколько секунд с ее рождения и первые слова довались ей очень тяжело, но она смогла! Смогла произнести его имя! Счастье переполняло ее, обращаясь теплом в сердце и стекая хрустальными слезами по щекам. Она ощущает его! Она знает где он! Она выпрямилась, и ее длинные, мокрые волосы прилипли к телу, дыхание потяжелело, а сама она дрожала, но она уже не обращала на это внимание, продолжая двигаться. Вперёд. Туда. Коуки. К нему. Она падала, обдирала тонкую, еще <молочную> кожу и снова поднималась, не останавливаясь ведь с каждым метром, с каждым ползком она все лучше и быстрее могла двигаться.       — Коуки! — снова, но уже более уверенно смогла сказать она. — Коуки! Коуки! Коуки! — радостно кричала девочка его имя.       — Чего раскричалась…новорожденная? — услышала она новый источник звука.       Вздрогнув от неожиданности, она повернулась на голос. Источником голоса оказалась давно ссохшаяся в метр старушка, которая встала с неприметного стульчика, сгорбившись чуть ли не вдвое. Женщина, пристально ее разглядывая, протянула руку, похожую на высохшую ветку, и нежно погладила по волосам. Новорожденная отрывала взгляда своих серебряных глаз от новой знакомой.       — Девочка. — Рука переместилась к лицу. — Уши как у морской лошади. — Сухие пальцы легонько побарабанили по руке. — Человек выше талии. — Рука старушки опять переместилась и потерла верхнюю часть спины ламии. — Пояс из редкой темной чешуи, а ниже талии, от пупка — змея. Очень редкое смешение, но столь же прекрасное и смертоносное, больше идущая ламии***, нежели нёкай**.       — Коуки! — растерянно протянула ламия.       — Незачем было так кричать. Идем.       Старуха повела ее за руку и она снова поползла. Они медленно, не торопясь, пересекли пещеру.       Там, где каменный потолок переходил в почву под ее ногами, она увидела вырезанную в камне лестницу. Они становились у ее основания. — Ты, как водопад — бурлишь и живёшь счастьем… Я знаю, что подойдёт тебе, — пробормотала старуха после долгой паузы. — С этих пор ты наречена Шанлин.       Ламия молча поднималась по узкой, темной лестнице, слушая приятный тембр голоса следовавшей за ней женщины.       — По обычаю, Хаку становится именем рода для всех ламий, родившихся на горе Хозан. Гордись им! Тебе дано родовое имя, потому что твои обязанности велики. Никогда не забывай мои слова.       Она кивнула. Она и без напоминаний знала, как и почему были велики ее обязанности. Важность этого знания оставила неизгладимый отпечаток в ее сердце. Бесшумно она достигла верхних ступенек и, повернувшись в последний раз, увидела большой квадратный выход из пещеры.       Она остановилась.       Через открывшийся проход она могла видеть ясное, бледно-голубое небо и протянувшее к нему свои ветки дерево ослепительно белого цвета.       Старуха похлопала ее по спине.       — Иди же.       Подчиняясь внезапному порыву, она неумело, но быстро рванула туда, куда звало ее сердце. Скорее. Быстрее. Туда. К дереву. К…       — Ко-у-ки! — тянула она его имя.       Плод, из которого она родилась, рос на его корнях. Хотя они были длинными и тонкими, само дерево оказалось невысоким и широким. На его белых-белых ветвях, которые брали свое начало в покрытой мхом скале и беспорядочно тянулись в небо, рос всего лишь один золотистый плод.       — Коуки, — она впервые видит его, но не боится ошибиться. Это он. Она знает.       Плод располагался на ветке, являвшейся зеркальным отражением корня, на котором выросла она, и вместе они составляли естественную пару. Он ещё очень маленький, слишком мало времени ещё прошло чтобы ему обрести тело, но душа уже грелась в маленьком яйце. Тепло было таким приятным, что Шанлин не удержалась и прижалась к нему всем своим длинным телом, улегшись вокруг него на манер змеи. Теперь они вместе.       Так пришла в этот мир Шанлин.