Легенда

Юноша сидел на краю низкого обрывистого берега, спустив бледные ноги в поток прохладной воды. Та приятно обволакивала кожу почти до самого колена и разум парня начал медленно приходить в порядок. Мелкая рыбёшка клевала едва касающиеся дна стопы, а Юнги, немного свесившись вперёд, смотрел в чистое зеркало речной глади и всё ещё не верил отражению. Сделанного не воротишь. Монстр, которого он убил, проклял его. Парень проклят заслуженно, теперь всю грудь, всю спину его покрывают чёрные ветвистые метки — словно напоминание о том, какой непростительный проступок он совершил.

***

Юноша с интересом для себя осознал, что попасть в лес оказалось куда сложнее, чем выбраться из него, ведь уже через пару минут ходьбы деревья начали редеть, и показалось то самое место, через которое парень входил сюда. Чертовщина какая-то! Он пробирался к дереву Хима слишком долго, чтобы вернуться назад за такой короткий срок. Юнги пару раз хлопнул себя по щекам бледными ладонями и, вновь упершись взглядом в землю, продолжил свой путь на выход из этого проклятого места. Нужно просто всё это забыть. Прорывающиеся через густые кроны лучи опаляли светлую макушку белоснежных волос, юноша по привычке спрятал те назад, под чёрную ткань, и натянул капюшон на голову. Ярко выраженную бледноту его кожи, пожалуй, можно было бы объяснить именно этим: он всегда скрывался от солнца. Да и на полях он, как прочие бедняки вроде него, никогда не работал. Он странник, у него ни дома, ни земли. Откуда бы ему быть смуглокожим, если палящие лучи его персоны никогда не достигали? Парнишка был бледнее большинства зажиточных. Так с первого взгляда и не скажешь, что не аристократ, а обычный нищий. — Эй, ну что опять? — донёсся до ушей Юнги голос, разрезавший тишину где-то аж за пределами леса. Парень поднял голову, в попытке разглядеть за редкими деревьями источник шума. Взгляд почти сразу уловил искомую цель на невысоком пригорке, метрах в двадцати от леса. Двое юношей, облачённых в голубые с белым халаты, верхом на лошадях замерли посреди пути. — Она не едет! — раздосадовано проворчал один. — Так заставь её ехать! — возмутился второй, подопнув пяткой седлаемую им лошадь, которая не спешила сдвигаться со своего места. Животное невозмутимо держало всадника на спине и лишь изредка моргало. Парень, что был впереди, соскочил со своей гнедой кобылы и большими неуклюжими шагами отмерил путь до недвижимой лошади второго. — Едь! — приказал животному юноша, хлопнув ладошкой по округлому боку, однако ожидаемого результата так и не последовало. — Она не желает, — наиграно озадаченно уставился он на сидящего верхом. — Ах ты! — зашипел наездник, лишь завидев искажающееся еле сдерживаемой ухмылкой лицо друга. Юнги прыснул смехом и возобновил шаг. Путь его явно пересекался с благородными господами, однако сворачивать он не собирался. Ну не в том он состоянии, чтобы сейчас из-за нежелательного пересечения продлевать свой путь на пару километров, ведь если идти в обход, то в городе он будет ещё не скоро. — А тебе пора уже привыкнуть, что не раб я тебе, — ухохатывался парень снизу, лишь изредка являя под широкими полами чёрной шляпы яркую улыбку. — А что ты смеёшься? — скрестил руки на груди всадник, смяв белоснежные рукава. — Лошадь отказывается идти, как мы доберёмся назад, как доставим товары? Господин Пак Хёшик всыпет нам по первое число, — проворчал парень, а некогда весёлое лицо второго вдруг жалобно вытянулось. — Это ты виноват, Намджун, под тобой лошадь не едет, ты что-то в ней сломал, — недовольно завыл юноша, раздражённо забив ногами по земле. — Нас накажут именно из-за тебя. Юнги брёл под горкой, кутаясь в свой плащ в надежде на то, что его не заметят, ну, либо не предадут его фигуре значения, пропустят, однако благородный юноша, восседающий на лошади не сводил взгляда, он отслеживал и недобро прожигал затылок красиво заострённым к внешней стороне разрезом чёрных глаз. — Стоять! — крикнул всадник, и причитающий рядом парень дёрнулся, испуганно уставившись на обращённого к страннику друга. — Тебя не учили выказывать уважение? Юнги до последнего надеялся, что крик был обращён не к нему и поэтому очередное «эй» со стороны заставило его удручённо выдохнуть, медленно обернуться и одарить приставучего парня полагающимся ему по статусу поклоном. — Перед тобой благородные учёные мужи, кланяйся как положено, — раздражённо усмехнулся всадник. — В ноги. Юнги в обиде стиснул зубы и лишь отшатнулся назад, крепче сжав в руках лямку тряпичной сумки. Капюшон слегка съехал всторону и на волю вырвалась пара белоснежных прядей. — Ой, смотри-ка, он седой? — И правда седой, словно старик, — рассмеялся стоящий на земле молодой учёный и любопытно уставился на парня. — И что ты таскаешь в этом мешке? — ноги его будто сами зашагали в сторону слишком молчаливого нищего. Благородный парнишка, совсем поравнявшись с Юнги, хотел было отобрать у того сумку, однако ему не дались. — Не тронь! — повысил голос юноша, уперев взгляд небольших по размеру небесно-голубых глаз, и обидчик, открыто усмехающийся в лицо, словно окаменел. Глаза его моргали изредка, смотрели как-то непонимающе, а некогда тянущиеся к сумке руки послушно замерли в воздухе. Слишком послушно, чтобы всё происходящее казалось правдой. Он теперь не смел и шага в сторону нищего сделать. На губах Юнги скользнула лёгкая улыбка, парень совсем уж было позабыл о том, что смерть чудовища должна была подарить ему вместе с проклятием ещё и чудесную силу. Силу подчинять себе волю людей. Он совершенно забыл о своём могуществе. — Оставайся на месте, — попросил странник, а послушный учёный не посмел возразить. Юноша побрёл мимо «окаменевшего», постоянно оборачиваясь, победно улыбаясь, он ловил на себе недоуменные взгляды поражённого второго и сам себе поражался. — Мне нужна одежда, можно я возьму? — просверлил всадника настойчивым взглядом глубоких голубых глаз Юнги, но парень на кобыле, вопреки всем ожиданиям, в тот миг как-то зловеще улыбнулся, угрожающе оскалив зубы. — Ты с ума сошёл, нищеброд? — усмехнулся благородный юноша. — Как ты можешь о таком спрашивать? — стиснул пальцы в кулак он. — Мог бы просто попросить, — оскал сменился на добродушную, немного глупую улыбку и пальцы всадника потянулись к широкому белому поясу на предмете одежды. — Вы правда её отдадите? — ошеломлённо уставился на юношу счастливый Юнги, что до конца не верил в происходящее. — Конечно! Для тебя ничего не жалко! — уверенно кивнул внезапно расщедрившийся парень.

***

Лес наполняли всплески неконтролируемого хохота. Юнги бежал по высокой траве, разодетый уже в широкие штаны более благородного материала и голубо-белый шёлковый халат. Парень заходился в широкой улыбке, а где-то там тропу через поле занимали двое благородных учёных, одного из которых он только что лишил почти всей имеющейся у него одежды. Юнги лишь чёрную шляпу с широкими полами незнакомцу оставил, да нательное бельё не забрал с собой. Где-то вдали эхом разносились проклятия, но нашкодивший был уже слишком далеко, чтобы о чём-то волноваться. Он растягивался в своей кошачьей улыбке и результатом новоприобретённой силы был более чем доволен. Теперь ему расположить к себе человека не стоит практически ничего: лишь в глаза посмотреть, да желание своё обозначить. Он же теперь столько всего обязан сделать! Он же теперь могущественнее любого во вселенной! Весь мир у его ног! Он может всё!

***

Юнги уже и не помнил, когда в последний раз столько улыбался, но теперь в его жизни всё было по-другому, а о давно прошедшем ему думать не хотелось. Старая жизнь казалась тусклой, новая же открывала большие возможности. Юнги только и делал, что «воровал». Ну, а разве внушение людям того, что они хотят отдать ему еду или деньги — не воровство? Манипуляции с человеческим сознанием забавляли юношу, приводили в невероятный восторг. Он лишь приходил, получал своё и уходил, оставляя за собой пустые кошельки зажиточных господ и полное непонимание того, как вообще возможен сам факт подобной добродетели в сторону нищего странника? К слову, уже спустя месяц беловолосого паренька нищим назвать было нельзя, однако домом он так, по привычке, и не обзавёлся, а тратить имеющиеся деньги было попросту почти не на что, ведь у него, по сути, было всё: одежда благородного учёного, более-менее приличная обувь, вкусная бесплатная еда и выпивка. Он не умел транжирить деньги, просто не знал, что с ними делать. Юнги стал драконом в долине полной золота: его пещера полна сокровищ, но применение богатствам он найти не в состоянии, могущественный дракон может лишь любоваться им, да наполнять пещеру до краёв. Деньги его больше не интересовали. На смену радости пришла тоска, скука. Слишком просто ему всё даётся, слишком обыденно, слишком скучно это: иметь всё.

***

Окраина города пустовала, народ копился где-то в его центре, ведь сегодня большой праздник: день рождения наследного принца ДжунСу. Королевская семья не пожалела ни копейки на пышную процессию, лицезреть которую Юнги не хотелось совсем. Мягкая изумрудная трава застилала небольшой островок земли, в центре которого располагалось вековое дерево. Парень опирался спиной о его ствол и с огромным удовольствием для себя осознавал, что нет ничего лучше и прекраснее тишины. Пока где-то там праздник в самом разгаре, он ведь может просто побыть здесь, в полной мере насладиться разыгравшимся в воздухе спокойствием.

***

Чоён со всех ног неслась через идеально пустую улицу, на которой, казалось, даже птиц, внезапно, не осталось. Город был будто бы вычищен, а девушке от этого становилось не по себе. — Чтоб вам жилось хорошо, братцы. Просила же разбудить, — ворчала себе под нос девица, воровато озираясь по сторонам, стараясь как можно тщательнее осматривать округу. Девушка приподымала подол синей юбки, чтоб ни дай бог ту не испачкать, не наступить на ткань. Из плотной, чёрной как смоль косы торчала вечно норовящая вылететь шпилька из маленьких голубых цветков. Владелица то и дело ловила красивую, но неважную в деле вещицу, спотыкаясь, подхватывая ту через каждые десять метров. Одно она теперь понимала точно: она знает, почему благородные дамы не бегают. Ведь когда на тебе целая куча украшений, слишком сложно их не раздарить кустам вдоль дороги. А она, хоть и не благородная госпожа, однако, единственную ценную вещь терять не желает. День рождения наследного принца — праздник не шуточный и ни одного смертного за пределами торжественной процессии быть не должно, за такое можно и жизни лишиться. Чоён бежала бы и дальше, спешила бы, несмотря ни на что, если бы не замеченный ею силуэт. Некто лежал под деревом, подпирая спиной широкий ствол. А что, если его, так же как и её, никто не разбудил? Что, если и этого горожанина лишат жизни лишь потому, что праздник был им пропущен? Нынче и больные там, смотрят на королевскую семью. Девушка сменила курс и принялась осторожно подбираться к спящему. Длинные белоснежные волосы спускались по виднеющемуся из-за ствола плечу, а Чоён заворожено подбиралась всё ближе, почти не моргая, ведь таких волос она раньше никогда не видела, и даже у седых стариков они не были настолько белоснежными. Под просторной светло-голубой тканью рукава виднелось изящное бледное запястье и худая ладонь. Сомнений в том, что это прелестное светловолосое создание — девушка, у Чоён не оставалось. — Извините, госпожа, — произнесла она достаточно громко, чтобы спящая услышала, и спящая в одну секунду дёрнулась, крепко упершись ладонями в траву. — Жить надоело? — проворчала госпожа, а девушке вдруг стало не по себе, ведь голос у разбуженной был ну явно не девичий, хриплые нотки выдавали владельца этого изящного тела с потрохами, довольно низкий голос в данный момент ну уж очень пугал. Юнги распахнул глаза и обернулся на побеспокоившую его сон особу. Девушка зашлась в неловкой улыбке, с губ сорвался нервный смешок. Чёрные глаза формы миндаля заблестели испугом: лицо у госпожи женским не было. Обернувшийся в её сторону юноша имел не столь крупные черты лица, даже местами очень утончённые и милые, однако они были совершенно точно мужскими, иначе и быть не могло. И глаза цвета самого чистого в мире неба. — Прошу меня простить! — резко согнулась в низком поклоне Чоён. — Нет, — коротко отрезал юноша и поднялся на ноги, отряхивая светло-голубой подол халата. — Я лишь хотела разбудить Вас, ведь люди короля могут в любой момент заявиться в город и навредить Вам. День рождения принца — важное событие и пропускать его запрещено. — Это тебя не оправдывает. Ты оскорбила меня, — скрестил руки на груди парень. — Я и подумать не могла… Извините. — Нет. — Прошу простить, — повторилась девушка, стиснув от злости челюсть. — Нет. — Ну и подавись ты своим «нет»! — резко рявкнула Чоён, распрямившись, а Юнги аж дёрнулся от неожиданности, да глаза округлил. — Тоже мне! К нему с извинениями, а он, индюк напыщенный, обижен до глубины души! Не посмотрю, что ты из благородных, всё равно ничего мне не сделаешь! — Ну ничего себе, вы посмотрите на неё… — давился воздухом Юнги, пока Чоён словно первоклассная старушка возмущалась, тарахтела и сыпала проклятиями. — Вон тот колодец видишь? — ткнул пальцем в сторону парень и девушка вдруг замолчала. — Весь оставшийся день ты будешь ходить вокруг него, чтоб в следующий раз неповадно было! — нахмурился юноша, просверливая глубокие воронки своими небесными омутами в лице растерявшейся особы. Чоён неожиданно для себя приподняла синий подол юбки и побрела выполнять наказ. Лицо Юнги зашлось в удовлетворённой ухмылке, настроение взмыло куда-то вверх уже с третьим кругом незнакомки вокруг колодца, и парень вдруг подумал, что посетить празднество в честь дня рождения наследного принца — не такая уж и плохая идея. А эта леди? А леди пускай походит так дотемна, зато в следующий раз будет лучше следить за своим языком.

***

Вечерняя мгла постепенно окутывала улицы, горожане зажигали фонари, разбредались кто по домам, а кто отправлялся дальше веселиться на пышную ярмарку. Город в честь праздника мог позволить себе гулять на широкую ногу. Улицы же за пределами ярмарки были немноголюдны, и именно через одну из таких и брела шумная компания благородных учёных. — Господин Пак Хёшик просто таки пылал от ярости, когда Намджун вышел оттуда, он не верил в него, а Джун смог, представляете? — распалялся перед не самыми трезвыми слушателями учёный, похлопывая вышеупомянутого друга по плечу. — Наш Намджун и вправду очень умён, — восхищённо ахали молодые учёные, все как один обмахиваясь широкополыми шляпами. — Да, я такой, — давился смущённой улыбкой объект обсуждений, перебирая по земле заплетающимися ногами. — Как он его тогда, а! — хохотала толпа, медленно тормозя на повороте. За тем самым поворотом разворачивалась им забавная картина: на пересечении нескольких улочек стоял колодец, а вокруг колодца неспешно наматывала круги какая-то девушка. Незнакомка переминалась с ноги на ногу, пошатывалась, но продолжала, словно одержимая, ходить вокруг. — Ой, посмотрите, — вспрыснул смехом один из благородных юношей, — что она делает? Ой не могу! Держите меня! — повалился парень на землю, принявшись биться в судорогах. Чоён возможно хотелось остановиться и уйти от нежелательной встречи, однако ноги не слушались, а благородные учёные приближались. — В такой поздний час, одна, да у колодца? — рассмеялся Намджун, пьяно улыбнувшись прекрасной, как ему тогда казалось, девушке. Бесспорно, Чоён была красивой, но не настолько, чтоб понравиться светлому уму благородного учёного, будь тот в трезвом состоянии. — Красивая барышня, позвольте Вас остановить и познакомить с собой, — мямлил Намджун заплетающимся языком, а остальные всё так же продолжали смеяться над слишком странно ведущей себя особой. Однако Чоён отвечать не спешила, и благородных господ это начинало раздражать. — Одержимая, да она же одержимая! — заливисто хохотали юноши.

***

Юнги отлично повеселился сегодня, не потратив ни копейки, он снова сумел загрести все удовольствия. Сегодня парень смог позволить себе самое лучшее настроение, а это для парнишки было главным. — Она, верно, нездорова, — послышался недалеко смех, и любопытство само направило беловолосого юношу в сторону шума. Однако картина его не порадовала. Оставленная им сегодня девушка продолжала ходить вокруг указанного места, но, кажется, благородных господ, пришедших посмотреть на это, ситуация слишком веселила. Даже чересчур. Юнги, конечно, хотел проучить её, но не настолько, да и подобное поведение уже слишком, ведь молодые люди чуть ли не посягают на чужое пространство, а это просто верх невежества. Девушка жмурилась, немного прихрамывала на левую ногу, и Юнги понимал, что он не изверг, не злодей. Это нужно прекращать. — И не стыдно же вам? — усмехнулся беловолосый юноша, выйдя из тени. — Вот вроде бы благородные господа, а ведёте себя как пьяные учёные. Некогда смеющаяся компания вся разом притихла и обернулась на инородный голос, однако только они это сделали, как небесно-голубые глаза вышедшего на свет незнакомца начали делать свою работу. — Оставьте несчастную, будьте так добры, — кивнул Юнги в сторону бродящей по кругу девушки и учёные в одну секунду отшагнули дальше. — Эгей! А я тебя узнал! И свой халат узнал! — пьяно воскликнул Намджун, ткнув пальцем в беловолосого, округлив нечётко разбирающие картинку глаза, что уловили до боли знакомые черты того, кто так нагло поступил с ним. Тот самый странник, заставивший краснеть перед целым двором учёных, перед столькими людьми! — Узнал тебя! Это ты! — криво ухмыльнулся учёный, надменно выгнув ровные, слегка подведённые брови, как-то и полагается благородным господам. — Боюсь, Вы пьяны, ступайте домой, — негромко прыснул смехом Юнги, кажется, узнав того несчастного всадника на не едущей лошади. Группа учёных шумно удалялась прочь, и лишь один из них продолжал постоянно оглядываться, стараясь лучше отложить в памяти ненавистный образ. — А ты вот не веришь, а вот я вот возьму и отомщу, вот! — не унимался Намджун. Чоён еле перебирала ногами и находилась в некой прострации, она словно была пьяна, но продолжала бесцельно шагать вкруг колодца. — Устала? — ядовито усмехнулся Юнги, уперев насмешливый взгляд в замученную девушку, однако ответа от той так и не последовало. Последовало лишь гулкое падение безвольного тела на землю и испуг в глазах юноши. — Понял.