Легенда

— А вы слышали? Слышали легенду этого леса? Поговаривают, что в самой его чаще обитает чудовище, обладающее невиданной силой подчинять себе волю человеческую. Считается, если монстра убить, то вся его чудесная сила перейдёт тебе… — послышалось у одного из прилавков. Фигура в чёрном плаще замерла посреди дороги. Голова неизвестного приподнялась слегка вверх и повернулась к источнику звука. Под плотную чёрную ткань, покрывающую голову, осторожно скользнула тонкая солнечная дорожка, обнажив свету часть бледной кожи юношеского подбородка и малый уголок розовых губ, приоткрывшихся будто бы в удивлении. — Ерунда, бредни это всё, — пробасил грузный бородатый мужчина, протерев рябые от пыли ладони о ткань серого льняного халата, — взбредёт же тебе в голову… Безумец. — Так не мне же взбрело в голову, а народу. Любого спросите, каждый здесь знает эту легенду, — провёл тонкой рукой в воздухе торговец, поймав длинным хлопковым рукавом поток лёгкого тёплого ветра. — Вот тогда пусть мне этот народ и ответит, как выглядит это чудовище и почему его всё ещё не убил никто. Где же этот герой? — громко смеялся мужчина, перекладывая с места на место пучки сушёных трав. — Человек, что убил чудище, смертный с могущественным даром подчинять себе волю людей, где же он? — Никому не известно, как выглядит чудовище, ведь из леса никто живым не возвращался, — пожал плечами торговец и уселся на низенькую деревянную скамью, с каким-то недоверием окинув взглядом небрежно перебирающего товар покупателя. — Но ведь легенды не врут, там, в самой чаще, под священным деревом Хима, обитает страшное существо. Вот, сын одного знакомого торговца в попытках найти чудище пропал в тех лесах. — Так он просто заблудился, — приподнял мужчина на уровне лица головку засушенного цветка, поближе принявшись рассматривать качество круглых белых лепестков, — заблудился и издох от голода. Глупец, поверил сказке и сгинул никем. — Глупец? Как знать, друг мой, как знать, — растянулся в хитрой усмешке торговец, пальцами обеих рук поправив маленький тёмно-серый пучочек на макушке, — но если бы мне представилась возможность погубить чудище, чтобы заполучить его силу, у меня бы было всё. Ты бы разве не рискнул жизнью ради такого? — Не думаю, — усмехнулся мужчина, — если я умру в этом лесу, жена меня дома убьёт. Человек в чёрном плаще опустил голову и возобновил шаг. Шум рынка становился всё отдалённее, людей на пути встречалось меньше, и даже на тех немногих встречающихся странник старался не обращать внимания. Впереди были границы города, тропа через поле, а за тем самым полем — прославленный страшной легендой лес. Обладающее невиданной силой чудовище и отчаявшийся найти своё место в этой жизни нищий, которому совершенно нечего терять. За что можно держаться, когда у тебя нет прошлого, нет дома, нет денег, нет родных? Есть лишь бесполезная сумка с осколками глиняной посуды, которую можно сдать за бесценок, да жалкая надежда на лучшую жизнь, что кроется в самом сердце этих мрачных зарослей, пределы которых не так часто пересекала нога человека. Странник ступил на территорию леса и стянул с головы чёрную ткань капюшона, подняв лицо, оглядев тёмно-зелёный купол над головой. Юноша лет двадцати выправил чёрные как смоль волосы по грудь из-под ткани. Длинная наползающая на глаза чёлка съехала в сторону, открыв вид на бледный лоб и гордую линию средних по толщине бровей. Бесконечно тёмные, совсем немного кошачьи, перевёрнутые лодочки глаз подёрнулись еле заметным огоньком, а губы растянулись в улыбке. — Мин Юнги, — еле слышно представился пустоте парень, — безродный мальчишка, победивший чудовище, заполучивший чудесную силу. В перспективе, конечно же. Неплохо звучит, правда? Мне в самом деле очень нужно. Простите, — поджал он губы, склонив голову вниз. Волосы подхватил лёгкий поток тёплого ветра, лес будто пригласил странника в свои покои, и юноша сделал шаг вперёд.

***

Парень, слишком долго пробиравшийся через спутанные заросли волшебного леса, отчего-то терял надежду на то, что ему удастся отыскать путь обратно, к выходу. Он забрался слишком далеко и может не вспомнить тропы назад. Ноги медленно притормаживали, сбавляли ход, а после, и совсем прекратили какое-либо движение. Глаза юноши загорелись, губы разомкнулись, он стоял на месте не в силах пошевелиться. Неужто легенды не врут? Серебристая крона дерева Хима буквально звенела на ветру. Будто сделанные из металла резные листья бились друг о друга, переливаясь под тонкими дорожками солнечного света, просачивающегося меж кронами возвышающихся поблизости деревьев. Нет, листья и вправду были из металла. Юнги не верил своим глазам: он видел безумно хрупкую серебристую листву — словно работу гениального ювелира — излучающий белое свечение обширный ствол и извилистые сильные ветви, массивные белые корни, прорывающие чёрный грунт, волшебный звон, наполняющий это место. Юноша несмело двигался вперёд, на уровне груди раздвигая высокие заросли травы дрожащими пальцами. Легенды легендами, но неужели он до конца верил, что страшные сказки об этих местах — чистая истина? Если бы не верил — не пробрался б в самое сердце леса? Пробрался бы всё равно, ведь таким, как он, терять нечего, они цепляются за каждую ниточку, начинают верить и таким историям. Однако всё это выглядело настолько ошеломляюще, что становилось страшно. Парень подбирался к дереву словно заворожённый. Губы всё не смыкались, смоляные радужки глаз наполнялись отблесками белого свечения от волшебного дерева, будоражащего юношеский рассудок. Он ничего прекраснее, ничего волшебнее в своей жизни не видел. Чудесный металлический звон щекотал ушные перепонки, проникал в самые глубины подсознания, очаровывал. Руки тянулись к белоснежной коре, хотелось ощупать каждую прожилку, прикоснуться к чуду, почувствовать, насколько всё увиденное реально… Пальцы коснулись дерева, а лицо Юнги зашлось в счастливой улыбке. Оно осязаемо. Оно настоящее. И улыбался бы так парень дальше, если б метрах в десяти не раздался низкий звериный рык. По коже прошлась стая мурашек, странник отдёрнул руку от дерева и резко опал на землю, нырнув под спасительную стену из налитых светом белоснежных корней, созерцая картину лишь через щёлочки между ними. Глаза выражали не что иное, как ужас. Смоляные радужки блестели и беспрерывно впитывали в себя отражение легендарного чудовища, того самого, историями о котором так пугали местные жители. Немногим крупнее обычного человека, зверь перебирался на четырёх лапах, он был полностью покрыт белоснежной шерстью, лишь кое-где проглядывались на его теле извилистые чёрные полосы, более походившие на причудливые сухие ветви дерева или сосудистые сетки. Почти человеческие черты лица пугали, наводили ужас, пускали холодок по телу. По голове спускались длинные, в цвет шерсти, волосы, под ними проглядывало два крупных человеческих глаза цвета чистого неба, средних размеров прямой нос и тонкие блёклые губы. Такими обычно описывали дьяволов, подобными чудищами пугали непослушных детей, именно от таких картин людям по ночам снятся кошмары. Юнги ещё глубже нырнул под массивный корень, полностью спрятав чёрную макушку в тени, чтобы приближающееся существо не заметило. Зрачки бегали из стороны в сторону, парень обливался холодным потом, он почти не дышал. Ледяное дыхание самого дьявола опаляло воздух в полуметре от него. Неужто это и есть та самая легенда? Он нашёл её. Он обнаружил чудовище, как и желал, вот только отчего же трясутся его руки? Почему же сейчас так страшно, ведь ещё полчаса назад он был готов обречь монстра на смерть, но уж никак не думал об обратном исходе? Вот только смерть может с лёгкостью обрушиться на него самого. Юнги никогда не страшился смерти, не боялся людей, их ярости, агрессии в его сторону, он всегда знал, что так или иначе сумеет убежать или дать отпор. Однако теперь, здесь и сейчас, он в себе уверен не был. Парень неотрывно смотрел в безумно пугающие глаза чудовища, которое, казалось, сквозь преграду заметило его: оно словно смотрело в тёмную щель между светлыми корнями и различало там чёрные испуганные глаза юноши, оно приближалось, буквально сжигало изнутри чистыми как небо глазами. Юнги уже было готовился к смерти, но той не последовало. Монстр резко распрямился, поднявшись на две ноги, и сел под дерево. Юноша выпустил сжатый в груди воздух и прикрыл глаза, сглотнув подступивший к горлу ком слюны. Чудовище сидело, поджав под себя колени, веки были закрыты, а перепуганный странник вдруг вспомнил, зачем он сюда пришёл. Он пришёл за чудесной силой, сокрытой внутри легенды, прибыл в самое сердце леса лишь затем, чтобы убить чудище. Белоснежные волосы на голове чудовища раздували лёгкие потоки ветра, прикрытые веки коротко подрагивали, монстр всё глубже погружался в дрёму, всё меньше испуга было в чёрных, словно два уголька, глазах Юнги. Парень осторожно развязал прихваченный с собой мешок с осколками глиняной посуды и изъял оттуда лежащий почти на поверхности острый тёмно-коричневый кусок. Мешок негромко зазвенел переваливающимися внутри разбитыми частицами, но прямо над головой «шелестела» металлическая листва священного дерева, поэтому подобная незначительная мелочь вряд ли была бы монстром услышана. Юнги выбрался из укрытия и, стиснув в бледной ладони глиняный осколок, начал приближаться к монстру. Ноги несмело преодолевали расстояние, а руки тряслись, но не от страха. Юноша никогда никого не убивал, он мог грабить, мог обманывать, жульничать, хитрить, но никогда не убивал. Пусть перед ним сейчас и чудовище, но ведь и оно достойно жить. Юнги боялся. Парень присел на колени перед спящим монстром, зажмурился, в объятии его ладони в одну секунду сверкнул острый осколок. Он не видел, куда наносил удар, но надеялся, что слепое движение руки достигнет именно сердца чудовища. Быстрая и безболезненная смерть. Осколок нашёл свою цель, руки Юнги коснулась мягкая шерсть, и парень одёрнул ладонь. По безвольному, покрытому шерстью телу потекла чернильная кровь, чёрные дорожки спускались до самой травы, а юноше вдруг стало нехорошо. Что же он наделал? — Прости меня, прости, — надрывно шептал парень, с ужасом наблюдая за постепенно чернеющей травой вокруг монстра, не смея поднять взгляд на того, кого только что в угоду себе лишил жизни. — Извиняется тот, кто сожалеет, — низко прохрипел голос напротив, и всё тело Юнги резко содрогнулось, — ты ведь жалеешь о том, что натворил, Мин Юнги? — бормотало чудовище. — Подними свой взгляд, не бойся, — по губам монстра скользнула страшная ухмылка. — Посмотри же на меня. Юноша испуганно поднял голову. Взгляд приковали большие страшные глаза напротив, они гипнотизировали, затягивали будто бы в совершенно иной мир, из которого не было выхода. Парень уже совершил самую главную для себя ошибку: он заглянул в бездну этих светло-голубых радужек. — Ты будешь сожалеть об этом поступке всю свою оставшуюся жизнь, — заклинало чудовище, цепляя своими страшными большими глазами самые дальние уголки души юноши. — Ты получишь всё, о чём мечтал, получишь мою силу, о которой ходят легенды, — ухмылялся монстр, заставляя кровь в жилах стынуть. — Ты убил легенду, Юнги, так стань же ею сам. Вместо меня. Чудовище спрятало небесно-голубые глаза под тяжёлыми веками и, полностью почернев, исчезло. Юнги судорожно подскочил с колен, ноги были словно ватные, отказывались держать, подкашивались. Парень спешно побрёл прочь от священного дерева. Шаг сменился на бег. Перед глазами мутнело, всё тело отзывалось адской болью, некогда чёрные длинные пряди прямых волос стремительно белели от корней до самых кончиков и парень с ужасом наблюдал, как встречные потоки ветра развевают уже не тёмные, как ночь, волосы, а белоснежные, словно первый снег. Что с ним происходит? Впереди виднелся берег реки, юноша приближался к нему. Юнги присел на край берега, нависнув над зеркалом водной глади. В отражении он видел не себя, он видел чудовище. Белые, как снег волосы струились по его плечам, радужки глаз с каждой секундой становились всё бледнее, они меняли цвет за сотые доли мгновений, превращая чёрные глубокие омуты в небесно-голубые, не менее глубокие. Кожу нестерпимо жгло, она горела, покрывалась испариной. Парень сбросил с себя чёрный плащ, оставшись лишь в свободных тёмно-серых штанах да хлопковой блузке на запах, полы которой в ту же секунду распахнул в попытке хоть как-то облегчить внезапный жар. — Что со мной происходит? — в ужасе прошептал Юнги, уперев испуганные глаза на бледную кожу, исполосованную чёрными извилистыми полосами, хаотично разбросанными по телу метками, совсем похожими на те, что он видел на чудовище. Кто же он теперь?