Под моей кожей. / Under my skin.

      Я проснулась. В комнате было светло. Очень странно. Я вроде бы была в том же номере, но Тома рядом не было. Вокруг не было и никаких вещей. Я осмотрелась. Никаких мыслей. Только о том, что они уехали, а я осталась здесь. Этого я и ожидала. Потерев глаза и потянувшись, я пошла умываться. Стоило мне только открыть дверь спальни, как в меня врезался кто-то. Я смотрю, а это:       — Том!? — я очень удивилась. Как это он тут? В груди у меня в очередной раз щекотало. Только теперь от удивления и радости. — Что ты здесь делаешь?       Том посмотрел на меня, как будто бы я спросила что-то очень странное. Но я же знала, что они уже должны были уехать. Его зрачки метнулись влево, вправо, и он улыбнулся.       — Собирался будить тебя. А... — он точно хотел еще что-то сказать, но я начала перебивать его и спрашивать, почему они не уехали.       — Мы как раз собираемся выезжать. Ты видела время? — я только отрицательно помотала головой. — Тебе нужны вещи?       — Ты серьезно берешь меня с собой? Я же сказала, что у меня нет денег! — об этом я сказала ему еще вчера.       — Так, стой! — Том убрал миловидную улыбку с лица. — Мы все обсудили уже. Сейчас просто нет на это времени.       Я старалась дышать ровно, но не выходило. Том продолжал смотреть на меня, а я потеряла дар речи. В голове все наперекосяк.       — Эй! — позвал меня Том. — Я с тобой говорю! — голос Тома, как и лицо, был слишком уж серьезным. Не оставалось сомнений, что это не шутка.       — Что? Я...       — У нас до отъезда час! Где твои вещи?       Еще сколько-то секунд я приходила в себя. «Думай! Не спи!» — говорила я мысленно себе.       — Дома! Я, у меня нет чемодана. Я не знаю...       Меня охватила паника. Я не понимала, как за час успеть домой и собрать вещи, а куда я их соберу? А если они уедут? Я хочу поехать! У меня руки затряслись от паники. Но тут Том, уже кому-то звонивший, взял меня за запястье. Я подняла на него глаза. Он стоял такой высокий и говорил на немецком. Я не знаю немецкого, но он мне очень нравится. Хотя, пока выговоришь одно слово, язык сломаешь. Сначала мы стояли, а потом он медленно пошел к выходу, соответственно, потянув меня за собой. Я опять тупила и ничего вообще не понимала. Он все говорил и говорил. То серьезно, то улыбаясь. Мы вышли в коридор. Он отпустил меня, ничего не сказав, быстро зашагал по коридору. Я сделала несколько шагов за ним, а потом подумала: «Может, мне его нужно тут ждать?». Там, где коридор заканчивался, он остановился, оглянулся и крикнул, потому что я была минимум в пятидесяти метрах от него.       — Ты идешь? — я тут же подорвалась. Мне хотелось даже побежать к нему, но я просто шла быстрым шагом. Иначе он подумает, что я бешеная. Ну, может подумать. Мы поднялись на лифте, нас встретил Билл, он передал серый, рифленый и, кажется, металлический чемодан. Том взял его и сказал:       — Давай, погнали! Минимум сорок минут.       Я этого немного не поняла. Но Билл улыбнулся, когда двери лифта закрывались. До чего сорок минут? До отъезда? Или мы сорок минут будем собирать мои вещи? В общем, после мы поехали в самый низ. Вышли на улицу и быстро сели в машину, которая, видимо, уже некоторое время стояла у входа и ждала именно нас. Том спросил меня:       — Куда едем?       Я назвала адрес. Водитель был русским. Он ничего не ответил. Молча тронулся с места и повез нас. Том лазил в телефоне. Я решила позвонить маме. Но прежде:       — Маме-то я могу сказать? — спрашиваю я у него. Он посмотрел на меня испытывающе и вздохнул. С таким видом, что я подумала, что начинаю его бесить. И вот думай потом, что это все значит. — Ну, я серьезно!       — Как тебя зовут? — спросил он.       Он спросил это только сейчас, и я офигела. То есть я его не бешу, а просто он вспомнил, что не знает моего имени. Мы ведь и правда не познакомились нормально. Я раскрыла рот и медленно назвала свое имя.       — Кристина.       Том кивнул один раз медленно, при этом смотря вверх. Типа как задумчивый кивок. Он сказал:       — Да, Кристина, маме можно, — он отвернулся обратно к телефону и, смотря в него, улыбнувшись, добавил: — Но только маме!       Нас привезли быстро. От того, что я попросила маму собрать мне вещи, пока мы еще были в пути, сборы прошли минут за десять. Еще я еле как уговорила Тома подняться со мной. Мама бы меня и так не удержала, но, если бы она увидела того, с кем я уезжаю, ей, наверное, стало бы спокойней. Да, она не сразу это приняла, и все время, что я собиралась, она расспрашивала меня о поездке и что к чему. Том стоял, облокотившись на стену. Он в основном молчал. Да и что ему говорить. Я разговаривала с мамой, а она из всех английских слов знает только «hello», и то так себе.       Был такой забавный момент. Я в последнюю очередь пошла за очками. Том еще в машине сказал, что они точно понадобятся, и лучше черные. Я взяла, какие были. Мама, уже смерившаяся с моим отъездом, подгоняла меня шутками. И одну, кажется, по всей видимости, не очень-то приличную, она выдала на немецком. Ну, она, точнее, просто услышала где-то эту фразу и сказала ее, почему-то именно сейчас. Она сказала:       — Давай быстрей, «шлюххе штрассе», а то опоздаете.       И мне, и маме было вполне известно, какой это язык, но мы не знали точного значения этих слов. По-моему, это что-то неприличное. Мама также не знала, что Том немец. Если б знала, может, и промолчала бы. Я медленно повернула голову в сторону Тома. Он широко раскрыл рот буквой «о», чтобы облизать уголок рта. Кроме того, в его мимике также читалось непонимание, оттого он, наверное, свел брови и проглядывалась легкая ухмылка. Он смотрел то на меня, то на маму. Типа «Че за фигня?». Я объяснила.       — Она где-то услышала это и так меня называет. Типа в шутку «сучка», как подруга.       Тут Том рассмеялся с тем же непониманием. Он сказал:       — Вообще-то это переводится как «автомобильный шланг»! Зависит от контекста, конечно, — он почти незаметно кивнул и улыбнулся. Я заметила, что он часто так делает. Чуть заметно кивает. Некоторые люди вместо этой привычки используют слово «да». Я часто слышу, как кто-то что-то говорит, а после вставляет «да?». А Том просто кивает. Но его жест более подходит к словам «вот так» или «типа того», но никак не к «да».       Я попрощалась с мамой, конечно, обещала ей звонить или писать, но она все равно впервые за долгое время обняла меня так, будто бы мы уже никогда не увидимся. Мне стало грустно. Том не раз уже напоминал, что у нас катастрофически мало времени, но пару минут-то он нашел на перекур перед тем, как вернуться в отель. Я курить не стала.       — Ты все еще должен мне желание. — напомнила, не знаю, к чему вспомнив вчерашнюю игру. Том пожал плечами.       — Подумай хорошо, я разрешаю тебе выбрать что-нибудь другое!       Мы приехали. Том сказал, чтобы я надела очки и его кепку. Еще он просил убрать мои волосы под нее. Я понимала, что теперь я должна как можно меньше показываться на людях. А то их фанатки еще взбесятся! Мы вошли в отель, но долго идти не пришлось. Тут же, в фойе, нас ожидал Билл и еще двое парней. Еще с ними были двое мужчин. Я даже голову опустила. Том сказал мне тихо:       — Ты пойдешь с ним, — он подвел меня к высокому мужчине. Я немного напряглась, хоть мы и шли всей компанией, я с мужчиной шла как-то чуть в стороне. Вся наша маленькая толпа остановилась в узком коридоре. Здесь освещение было не таким ярким, как в других помещениях отеля. На стенах таблички с надписью «Exit». На полу коробки и пакеты с мусором. До меня не сразу дошло, что это запасной выход. Но, наверное, для ребят за все время их карьеры он стал основным и единственным выходом. Ребята, группа, разговаривали у серой двери. Я не понимала, что будет дальше. Нас провожала девушка, похоже, работница отеля, а сейчас она ушла. И вот мы стояли и чего-то ждали. Не помню уже, как долго мы не выходили. Около десяти минут (да, десять минут — это не так уж долго, но когда стоишь и внутри все взрывается от паники, то эти минуты длятся дольше обычного). Мы стояли и стояли, и стояли, и вот на большой телеге везли чемоданы. Среди всех я нашла свой. Он снизу немного помят. Мужчина, который сопровождал меня, подошел к группе и отвел их в сторону, даже дальше меня. Второй забрал телегу у грузчика и начал выносить чемоданы. Я обязательно спрошу потом, что это за такое происходит. Потому что в моем понимании все должно быть явно не так. Но пока я молчала и наблюдала за этим всем. Мужчина закончил, и он повел ребят к выходу. Я дернулась за ними, но меня остановили. Тот, кого приставили ко мне, сказал, что мы идем последними. Я не стала спорить.       Как я удивилась, когда наконец вышла на улицу. Толпа, нет, толпища девушек! Я охреневала! По-другому не скажешь. Когда? Как? Не следят же они за ними сутками? Если да, то это, похоже, болезнь. Опустив голову вниз, я забралась в машину, похожую на маршрутку, но чуть больше. Я села на первое место, которое заметила. Я даже не видела, кто сидел рядом. Мне нужно было привести мысли в порядок, а за спиной, позади, разговоры на английском и смех. Один час с того момента, как я проснулась. Я закрыла лицо руками. Я так и не умылась. От алкоголя я чувствовала себя опухшей, но не знаю, так ли это на самом деле. Обычно я выгляжу нормально.       Мы ехали по городу, я пересела к окну и уставилась в него. Надолго ли я уеду? Когда я вообще уезжала? Один или два раза. На месяц отдыхать и на пару дней за компанию. Больше я ни разу не уезжала отсюда. Двадцать лет в этом месте, двадцать лет бесконечному множеству дней я говорила «до встречи». Не знаю, как скоро я вернусь обратно, но во мне просыпалось то самое чувство. Еще не покинув город, я начала скучать. Погода начала меняться. Я сразу же заметила первую каплю на стекле. Дождь.       — Давно не уезжала из дома? —услышала я. Это спрашивал не Том и не Билл. Меня спрашивал парень с простой короткой стрижкой, в очках. Он слабо улыбался и надолго не задержал на мне взгляд, он тоже посмотрел в окно, а потом задернул черную шторку со своей стороны.       — Почти никогда, — проговорила это очень тихо, наверное, он не услышал, но даже если и так, то что-то мне подсказывало, что он и без меня знает ответ. Солнце, осеннее солнце просачивалось сквозь серые, грязные тучи. Его лучи проникли сквозь стекло и капли на нем и падали мне на тыльную сторону ладони. Я почувствовала тепло, а может, я его и придумала, это тепло, но такой пустяк успокоил меня, и я начала засыпать под шум дождя и рев рядом проезжающих машин.       В общем, я не знаю, сколько спала. Меня разбудил гогот парней. Открывая глаза, я проморгалась. Голова заболела, а за окном движение остановилось. Мы стояли. Я огляделась. Билла тут не было, и не было еще одного парня. Том спал через сиденье от меня. А парень в очках и с короткой стрижкой смотрел что-то в телефоне.       — Мы приехали? — спрашиваю я, парень обращает на меня внимание, но молчит. — А, да.       Я с непривычки говорила на русском. Он меня не понял. Я повторила то же самое по-английски.       — Нет. Еще долго. Билл с Густавом пошли за кофе.       Я еще раз посмотрела в окно. На часах в телефоне половина двенадцатого. Рано. Мой телефон зазвонил, и я вздрогнула. Звонок с работы. Черт. Я вышла на улицу. Мне пришлось ответить. Администратор магазина, в котором я работала, орал так, что я не могла вставить слово. Есть и плюс. За это время, которое он орал, я придумала, как отмазаться. Сказала, что заболела и никак не могу выйти на работу. Он не поверил. Мне было все равно. Я сказала, что они могут выписать мне штраф, если хотят. Скорее всего, так они и поступят. Я скинула и увидела, как обратно идут Билл с Густавом. Они остановились около меня, Билл достал сигареты и закурил. Я попросила сигарету, а он резко развернулся ко мне с раскрытым ртом, приложив руку с сигаретой в ней к груди.       — О мой бог! Ты такая маленькая! Я и не заметил тебя.       Не знаю, стоило ли мне на его реакцию обижаться или нет, но тогда я обидилась. Немного. Густав стоял рядом, молча стоял. У него вид был до ужаса хмурый. Билл дал мне сигарету и спросил:       — Ты почему невеселая такая? Не рада тому, что поехала? — если не смотреть на Билла, то можно подумать, что он произносил слова высокомерно, есть в них что-то такое. Только из-за одного его тона можно было подумать, что он считает меня неблагодарной. Однако он всем своим видом излучал дружелюбие. Я сама не знала, отчего я такая.       — Наверное, от похмелья, — сказала я.       Только что серьезный и хмурый Густав развеселился. Билл же раскрыл широко глаза, они у него, что говорят, засияли. Он широко улыбнулся, словно вспомнил что-то.       — Да, Том сказал, что ты выпила почти столько же, сколько и он! — я подняла брови, изображая молчаливый вопрос «и что с того?». Билл меня понял и ответил сразу же. — Ты его поразила!       — Ага. Круто. Теперь я его собутыльник, — ответила я с сарказмом. Билл, улыбаясь, замотал головой и много раз подряд сказал «nein, nein, nein, nein, nein, nein, nein!», что означало «нет». Потом голос подал Густав.       — Том у нас только с друзьями пьет, а с девушками он не дружит, — на лице Густава я видела улыбку, но говорил он ровным тоном, без интонации.       — Я дружу иногда!       Мы обернулись к нашему транспорту. Из него вылезал Том. А я только сейчас заметила, что с другой стороны дороги огромное поле. На нашей же стороне заправка и кафе. Правда, в остальном деревья. Билл, улыбаясь, закивал, и его взгляд был направлен на Тома. Такое выражение лица типа «да, ага, конечно!».       — Дружишь. По ночам!       Том потянулся, довольно подняв руки вверх и за голову, он сразу же обнял сам себя. Поежился. Я не удивилась. Мы все стояли в куртках и пальто (не сложно понять, кто из всех нас натянул пальто), а он вышел в одной футболке. Мы недолго помолчали, и Том зевнул.       — Ты же не голодная? — спросил Том.       Ох как его вопрос меня смутил. Это что? Забота? Я повернулась к нему. Лучше пусть только он видит мое смущение, но не все они разом.       — Немного голодная, — я на самом деле была очень голодная тогда! Том посмотрел на кафе, а Билл, видимо, это заметил.       — О нет! Только не там! Меня чуть от их кофе не вывернуло! — сказал Билл.       Том развеселился. Я аж улыбнулась. Он посмотрел на Билла, удивленно улыбаясь и приподняв бровь. Он спросил его что-то по-немецки. Билл выдохнул и с такой же широкой улыбкой сказал:       — Да! — это звучало как признание. Я улыбалась. Том так и смотрел, продолжал смотреть на Билла, а он сказал: — Что? Ты утром пролил мой кофе! — тут Билл уже восклицал. Я поражалась, какой Том был жизнерадостный после вчерашнего-то. Они посмеялись, покурили, потом Том еще раз спросил меня о еде, он сказал:       — Пойдем, надо все равно перекусить.       Мы зашли в кафе. Что сказать? Придорожное кафе. Я его тут же вывела, потому что воняло внутри неистово! Я дернула его к заправке. Там был небольшой магазин. Я взяла себе чипсы, шоколадку и молочный коктейль. Том удивленно смотрел на мой выбор:       — «Читос», «Милкивэй» и молоко? Ты серьезно? — спросил он, чуть ли не смеясь. Я закатила глаза. Если честно, меня от его улыбки, ну, от того, как он пытался ее сдержать, саму пробило на смех.       — Что? — хохочу я.       — Тебе ведь больше восемнадцати? Так? — я пихнула его бедром, а он схватил меня! Я вскрикнула, но не громко. В моей голове застряло последнее сказанное им слово. Бесконечным эхом в моей голове звучал его голос (я и спустя столько времени помню): «Right?».       — Паспорт показать, малыш? — боже, как я чувствовала себя глупо после этой фразы. Просто потолок той фигни, котрую я могла бы ляпнуть.       Я стояла к нему спиной, он держал меня, полностью обхватив руками.       — Мы не играем, а ты опять? — после этого вопроса он меня начал щекотать. Я, конечно, засмеялась и начала вырываться. А когда он меня отпустил, то сказал: — Не дразни меня!       — Я? КАК? — удивилась я настолько, насколько вообще могла удивиться. Он улыбался. Широко и хитро, и молчал. Мы вышли из магазина. Никого уже на улице не было. Наверное, сели в машину. Ну или как это называется? Этот недотранспорт! Том закурил. Я старалась не смотреть на него. Он широко улыбался и смущал меня.       — Не передумала еще с желанием?        И с каждым разом он удивлял меня все больше. Я могла только поражаться. Чего он вот спрашивает об этом?       — С чего я передумаю?       — Ну, нет — так нет, но я люблю быть сверху!       — Не напугал! — не напугал, но его сверхоткровенность вызывала во мне слишком много смущения, а оно, в свою очередь, делало меня красной. Я не видела, конечно, краснею я или нет, но вот что горят щеки, чувствовала точно!       Том выдохнул дым вверх, сморщился и покачал головой.       — Я не пугал, предупреждаю.       — Фанатки-то ревновать будут.       Мы были наедине, так что я перестала смущаться. Иногда я могла бы с ним быть суперсмелой, а потом что-то случалось, и я снова смущалась. Это мне и нравилось с ним. Я будто жила. Я испытывала столько всего и сразу! Невероятно!       — Что теперь? Меня на всех не хватит!       — На меня бы одну хватило!       Он посмотрел на меня, наклонил голову вбок. Изобразил или реально мило улыбнулся и спросил:       — Ты что нарываешься-то?       Я засмеялась. Мне стало реально смешно. Том хихикнул тоже. Такое неприкрытое издевательство с моей стороны, хотя я не делала этого специально. Так выходило само.       — Так куда отступать-то? Остается только это.       Том затянулся в последний раз и выкинул бычок. Он поднял указательный палец.       — Ты маленькая, наглая и нарываешься! Ясно? — а вот тут он будто бы и угрожал, и играл со мной. Забавно! Он открыл дверь нашего транспорта, но я успела ему ответить.       — Зато ты меня хочешь!       Вот все!!! Точно финиш! Он уставился на меня, улыбаясь так, слегка, и очень сильно поднял брови. Мы оба охреневали от того, что я выдала. Только я закрыла ладонью рот и старалась смеяться не очень громко. Лучше бы вообще не смеяться и сквозь землю провалиться, но сил сдержать смех — ноль процентов!       Том громко, специально громко, вздохнул, выдыхая что-то типа «ах» или «ох», «эх». Он улыбался так, как улыбаются люди, чему-то поражаясь, но при этом думают: «Ну пиздец». Такая натянуто-наигранная улыбка. Вот такой у него вид был, когда он закрывал обратно дверь недотранспорта. Он сделал шаг ко мне, я все еще прикрывала лицо ладонью и улыбалась. Том приблизился к моему лицу, он не смотрел на меня, он будто призадумался, а потом сказал:       — Ты прекращай, а то я могу твое желание и в туалете этой забегаловки исполнить.       Улыбаясь, но убрав руку от лица, я тихо спросила:       — То есть, если я тебя достану, ты и так это сделаешь? — очень сильно начала улыбаться, а Том еще больше удивился. — Я тогда другое желание загадаю, раз ты и так меня хочешь!       Том до этого не смотрел на меня, но сейчас посмотрел, помотал головой из стороны в сторону и сказал, чуть улыбаясь уголком рта:       — Ох и отхватишь ты в отеле за это!       Я промычала что-то типа «ага», и мы сели в это чудо на колесах.