Собаки разговаривают, но только с теми, кто умеет слушать. Орхан Памук
Путешествие верхом на олене оказалось гораздо приятнее, чем бесконечные хождения пешком по холодной каменной земле. Тёплый мех Рудольфа приятно подогревал наездницу, создавая уют. Даже казалось, что олень сам знает, куда лучше везти девочку. При распутьях он, почти не думая, выбирал именно ту дорогу, которая была нужна девочке, даже если она сама этого не знала. Рудольф вёл себя очень мирно, спокойно и послушно. Его копыта медленно ступали по каменной земле, издавая громкий цокот. Как бы это не было странно, но на пути Фриск очень часто встречались собаки. Даже щенки. Маленькие, белые и очень милые щеночки. Но их милота не могла покорить сердце наездницы — слишком явной была память о том, как один такой щенок украл у неё почти все припасы. Щенков, казалось, поставили здесь на стражу. Многие из них были прикованы цепями к небольшим деревянным конурам. Другие просто бесцельно бродили по окрестностям, облаивая всё, что движется. Иные же просто валялись на земле, преграждая своими маленькими тельцами дорогу. Но защиты от них было… даже трудно выразиться… НИКАКОЙ! Только завидя монстриху, едущую на олене, они едва удостаивали её взглядом. Некоторые сразу бросались под ноги Рудольфу, прося у Фриск еды. Другие даже не обращали на неё внимания. У Фриск опять возник вопрос — откуда эти щенки вообще тут взялись? В смысле, не здесь — в каменных джунглях — а вообще в Подземелье. Но тут же она мысленно отвечала самой себе, что тут, скорее всего, так же, как и с оленями — их просто выводят научными способами. А зачем, спрашивается? Этого Фриск не могла понять. Попадались и более крупные собачонки. От них было больше проблем. Довольно опытные, они уже умели отличать человека от монстра и, учуяв запах монстрихи, они тут же бросались ей вдогонку, громко облаивая и стремясь догнать жертву. В таких моментах Рудольф, даже не дожидаясь команды хозяйки, бросался прочь, сметая всё на своем пути. Но сторожевым псам ещё ни разу не удалось поймать Фриск: олень нёсся с такой скоростью, что у Фриск свистел ветер в ушах. Они очень быстро отставали. И в итоге беглецам удавалось спастись. Но это было ещё не всё безумие. По пути Фриск внезапно натолкнулась на… тарелку спагетти? Да, это действительно была тарелка заледеневших спагетти, лежащих на небольшом плоском камне. Настолько заледеневших, что их даже нельзя было попробовать вилкой, лежащей неподалёку. Около тарелки лежала записка, написанная корявым почерком. Она была написана рукой Папайруса — это Фриск поняла сразу. Записка гласила, словами автора, что: «Эта тарелка спагетти — ловушка, которая заставит путешественницу насладиться их вкусом и из-за этого забыть о своём путешествии». Фриск лишь закатила глаза — этот человек забавлял её всё больше и больше. Даже если бы она и хотела, она бы всё равно не смогла бы попробовать стряпню Папайруса (а она была на сто процентов уверенна, что её приготовил именно он). А потому, выложив маленькими камешками надпись на земле «Спасибо!», Фриск отправилась дальше, верхом на олене. Но вернёмся в настоящее, к нашим путешественникам, так как сейчас нам будет интересно понаблюдать за ними. Фриск осматривала окрестности, едя верхом на Рудольфе. Пейзаж не менялся, лишь изредка деревьев становилось чуть больше, откос скалы становился круче, а каменный потолок — выше. Камешки хрустели под копытами оленя, руки наездницы сжимали его согревающую шерсть. Рудольф часто дышал, и из его ноздрей вылетали клубки ледяного воздуха, вмиг растворяющиеся в воздухе. К счастью, никаких прохожих путешественники не встречали, а значит, некому было схватить свободно гуляющую монстриху. Это очень сильно обнадёживало, но при этом и напрягало, ведь враги могли появиться в любую минуту и из-за любого поворота. Оставалось надеяться лишь на быстроногого Рудольфа. Странники дошли до небольшой площадки, с уходящей вниз — под гору — тропинкой. Чуть дальше — впереди — виднелись два небольших и совершенно одинаковых строения, стоящих прямо на краю пропасти. Изначально, девочка хотела направить оленя туда, но тот внезапно отказался идти к самому краю и вместо этого, пошёл вниз — под гору. Фриск решила не сопротивляться — ему лучше знать. Приводящая вниз тропинка в итоге вновь поворачивала налево, куда наши пилигримы* и направились. Но путь им преградили, в прямом смысле, выходящие из-под земли, острые шипы. Была бы воля Фриск — они бы просто перешагнули их, но острые концы слишком высоко поднимались в небо, то есть, проще говоря, их попросту не получалось перешагнуть. Надо было искать другой путь. Тогда Фриск решила — если понадобится — насильно заставить оленя идти к тем строениям. Поначалу он сопротивлялся (всё-таки олень ей попался своенравный), но в итоге понял, что другого у него требовать не будут, пока он не исполнить волю временной хозяйки и, подчинившись приказу, подошёл к строениям. Около них стояла воткнутая в землю небольшая табличка, исписанная очень мелким почерком. Фриск пришлось слезть со скакуна, чтобы прочитать написанное. Табличка гласила:Её и Его.
Если вы человек — они сами поймут.
Если вы принесли еды — она должна пахнуть соответственно.
Если вы Капитан Королевской Гвардии — вы должны пахнуть сыростью из Водопадья.
Если вы житель Снежнеграда (и кто его так назвал?) — вы должны пахнуть книжной пылью из библиотеки.
Если вы монстр — просто стойте и ждите своей участи.
Фриск абсолютно ничего не поняла из всей этой белиберды. Кто это — она? Кто — он? Что тут за ерунда про запахи? Что значит «просто стоять и ждать своей участи»? «Это же очевидно, ты, тупая голова! Тебя опять хотят убить. Могла бы сразу догадаться.» Она решила, на всякий случай, запомнить все эти правила запахов — мало ли что! Простояв возле таблички минуты две, пытаясь запомнить правила, Фриск немного отморозила себе ноги. Чуть-чуть попрыгав на одном месте и посбивав в бездонную пропасть маленькие камешки, она уж было хотела снова запрыгнуть на оленя, но её внимание привлекло нечто лежащее за крайним строением. Стараясь не смотреть вниз, — в пропасть — она заглянула за строение и тут же застыла на месте, как громом поражённая. На земле лежал старательно прикрытый огромными валунами коричневый, сливающийся с землёй, переключатель. Но всё-таки его плоский кончик торчал из-под валунов, из-за чего Фриск его и заметила. Ей понадобилось несколько минут, чтобы сдвинуть гигантские валуны и скинуть их в пропасть, и ещё столько же времени, чтобы повернуть достаточно массивный рычаг. Но когда она его сдвинула, раздался громкий щелчок. И даже издалека девочка увидела, как шипы, перекрывающие дорогу, ушли под землю. Вскочив на Рудольфа, монстриха пустила его в медленную и мягкую рысь*, крепче вжавшись в его мех. Перескочив через оставшиеся в земле дырки, счастливые путешественники уже хотели отправиться дальше, но не тут-то было. Внезапно из-за угла выскочили два человека, одетые в длинные, покрывающие даже головы, чёрные одеяния. Издалека они были очень сильно похожи на палачей, собравшихся отрубить голову обвинённому. Правый силуэт имел более женский стан, чем левый, и у неё (Фриск была уверена, что это она) из-под капюшона выглядывали кончики длинных белоснежный волос. Оба держали в поводах по одной, рвущейся вперёд и рычащей собаке. Собаки тащили их вперед, прямо на ошарашенную Фриск и испуганного Рудольфа. А вот держащие собак люди, казалось, не замечали ни монстрихи, ни большого и возвышающегося над ними оленя. Их взгляды были пустыми и какими-то… не такими. — Что-то наши мальчики распустились, — донёсся из-под капюшона правого человека мягкий женский голос. — Согласен, дорогая, — ответил ей второй, мужской силуэт. — Может, почуяли что? И как-будто в доказательство его слов, собаки громко зарычали и залаяли, смотря озлобленными глазами на Фриск и оленя. — Это рычание… — внезапно встрепенулся мужчина. — Дорогая, оно тебе ни о чём не говорит? — Ты думаешь о том же, о чём и я? — лукаво спросила женщина, хитро улыбнувшись. И тут же, как по команде, оба отпустили собак и достали из-за пазух скрытые топоры. — Тебе не уйти от нас, монстр! — громко, а главное, одновременно закричали они в один голос. И испуганная Фриск со всей силы дала пятками под бока Рудольфа. Но тот, вместо того, чтобы побежать вперёд и постараться проскочить мимо людей, развернулся и побежал в обратную сторону, совсем не горя желанием попасть под лезвие острейшего топора. И тут Фриск моментально всё поняла. Она поняла, КАКОЙ это взгляд. Это был безжизненный взгляд. Эти два человека совершенно слепы и они не могут понимать, кто рядом с ними — друг или враг. И поэтому им помогают эти обонятельные собаки. Теперь Фриск сразу догнала, что означали те надписи на табличке около строений. Всё сразу встало на свои места, словно сложный паззл резко стал очень лёгким и детским. И Фриск сразу поняла, что ей надо делать. «Если вы житель Снежнеграда — вы должны пахнуть книжной пылью из библиотеки» — моментально всплыло правило в голове девочки, словно привидение, которое тут же исчезло. И она, спрыгнув с оленя на ходу, тут же начала валяться на земле, собирая всю пыль, которая её окружала. Она извивалась так, как только могла: каталась по земле на спине, животе и даже голове; мазюкала волосы уже достаточно пыльными руками; пачкала белую шерсть, превращая её в серую; даже лицо измазала в пыли и грязи. Всё это время Рудольф стоял возле неё и ошарашенным взглядом смотрел на её движения. Собаки, служившие поводырями для людей, внезапно перестали лаять, видимо, учуяв запах заплесневелой пыли. Мужчина с женщиной, повинуясь собакам, перестали резать воздух топорами и принялись рыскать руками по земле, отыскивая их поводки. А Фриск, тем временем, закончила валяние в грязи и, прихватив за рога ошарашенного Рудольфа и на всякий случай похлопав его пыльной рукой по шерсти со всех боков, смело направилась к людям и собакам. На неё было страшно смотреть: вся шерсть скомкалась в грязные клубки и вместо белоснежной, стала тёмно-серой. Одежда также изменила весь свой оттенок на более тёмный, а в ушах застряли небольшие комки грязи. Но на лице Фриск сияла радостная и счастливая улыбка. Рудольф, в это время, встрепенулся и скинул с себя всю пыль, но девочка тут же снова похлопала его грязной рукой по бокам. Второй раз он уже не стал дёргаться. Как только они подошли ближе, собаки прижались к ногам хозяев, которые уже успели найти их поводки и выпрямиться во весь рост: — Дорогой, он к тебе тоже прижался? — спросила девушка. — Да, дорогая, — живо ответил ей собеседник. — А это значит… — Вы из Снежнеграда, мистер или мисс? — задала вопрос девушка, теперь уже Фриск. И Фриск не заставила их ждать ответа: — Да, я из Снежнеграда. Прогуливаюсь. — Всё-таки мисс, — мимолётом заметил мужчина. — Прошу простить нас, миледи. Вероятно, мы очень вас напугали. — Какая она миледи? — возмутилась девушка. — Голос слышишь? Это ж ещё девочка. — Не важно, — отмахнулся рукой, как от назойливой мухи, мужчина. — Вы можете идти. Простите нас и наших друзей за такой постыдный промах. Под «друзьями» он имел ввиду, конечно же, собак. Фриск, довольная и улыбающаяся так, будто она — самый счастливый монстр на свете, вскочила на скакуна и мягкой рысью направилась вперёд, в глубины пещеры. И когда наши пилигримы скрылись вдалеке, мужчина внезапно спросил свою напарницу: — Дорогая, у неё конь что ли имеется, или это я — дубина? — Ну, дубиной ты уж себя не называй, дорогой, — практически промурлыкала девушка. — Но насчёт коня ты уж загнул. Где тут коням взяться? — Может это был всё-таки монстр? — внезапно спросил мужчина. — Ты же знаешь, они такие, что у них даже копыта вместо ног вырасти могут. Девушка подумала над словами партнёра, но всё-таки лишь хмыкнула ему в ответ: — Да ну! Бред какой-то! Но внутри она всё же насторожилась.