Череда дней

«Но среди голосов, исполнявших кантату, среди голосов, ничего не значивших и ничего не стоивших, среди голосов, свивавшихся в бестолковый, бессмысленный, безголосый шумный клубок шума, среди голосов, обреченных на безвестность, среди голосов, немыслимо заурядных и фальшивых, был голос, явившийся нам воплощением чистоты, силы и смертельной торжественной горечи.» Солнечные лучи незаметно подобрались к моей голове, деля пространство на серые и желтые полосы. Наблюдая за тем, как луч медленно ползет по моей руке, думаю, где бы мог быть мой телефон. Не без усилий выбираюсь из мягкой глубины кресла. Прохожу на кухню, мимоходом отмечая, что окромя двух пакетов копченого сыра и банки кофе есть мне, в общем-то, нечего. Где-то в глубине квартиры послышалась вибрация телефона. Аккуратно отделяю «пучок» сыра от остальной массы и зажимаю его в зубах. Со-ле-ный. Возвращаюсь в комнату, краем глаза наблюдая, как сырный «хвост» покачивается в такт движению. Достаю телефон из кармана рубашки, скомканной на кресле. Измята – но не критично. - Мгм. - Да, доброе. - Нет, подожди, Альфред. - Извини. - Я? Нет, наверное. Нет. Просто ты давно не звонил. Нет, ничего. Да, еще в конце августа, кажется. Мне тогда не спалось. - Так же? Может быть. Я тогда много ходил по утрам. Помнишь магазин в центре с разбитой стеклянной дверью? Там еще кафе напротив. - Ага, ходили. Вот, я тогда часов в 5 утра туда пришел. Что? Не знаю зачем. Нет, послушай. Там лежал мужчина. На тротуаре. - Что? Нет, мертвый. Его накрыли розовым пледом. Знаешь, вроде моего зеленого, только потоньше. Подожди. Да, вот. Лежал мужчина. И на нем не было обуви. Только носки. Знаешь, чистые такие. Странно. Зачем? Не знаю. Тебе не интересно? Просто... - Можешь приехать? - Нет, не издеваюсь. - Ты просто посидишь рядом. - Я? Посплю. Кажется, я говорил что-то еще. Во всяком случае, хотел сказать. Что-то такое... ну, с налетом чувства собственного достоинства, но – ни черта. Возвращаюсь на кухню и методично уничтожаю одну из пачек сыра. Солнце затопило комнату и серых полос не осталось. Натыкаясь на очередной колченогий табурет, пробираюсь к окну. Прикрыв веки, подставляю лицо солнечному свету. Приедет все-таки. очередная карликовая часть. Все эпиграфы и то, что Ванька читает, взято из одной книги.