Хроники Серинтайи

Данитон, западный тракт. Нихгеллард. Хельградэ. 18 -22 завьюжня -Рыжий! Ты там уснул, что ли? Сколько можно морду скоблить? -Да-а-а, тебе хорошо, эльфам бриться не надо! Пошёл бы я в маменьку - не затрачивал бы лучшие часы жизни на придание себе приличного вида! -Да отпусти ты бороду, как дядюшка, -Идрон оседлал единственный оставшийся свободным стул,- не придётся тратить. -Доживу до отцовых лет-может, и отпущу. Арлен придирчиво оглядел в зеркале выбритый подбородок, провёл по щекам ладонями и остался доволен. Вытер лезвие ножа, отправляя его в ножны. -Жаль, Молота тут нет, - с притворным сожалением вздохнул брат, - обязательно бы позубоскалил… Изенец действительно после того, как узрел Арлена с ножом, несколько дней изощрялся в остроумии насчет детей, желающих выглядеть взрослее, пока наконец Лис не предложил Руйте рассказать, почему тот отпустил бороду, не потому ли, что ножом личико трогать кишка тонка? Руйта долго хохотал, но шутить стал куда реже. -Самое смешное, что Молот был прав. - Пожал плечами рыжик. - Ну как-прав, поспорили как-то с одним, гм, много повидавшим, смогу ли я ножом бриться неделю и ни разу не порезаться. Ставка-выпивка на всю компанию. Так и бреюсь второй год, а пиво этот хмырь всё равно выставил паршивое… Наш хозяин завтрак уже приготовил? Жрать хочу-умираю! Вдвоём они спустились на первый этаж постоялого двора. Данитон в этой части знать не знал, что такое война, люди жили спокойно и размеренно, селились густо, и ночевать в чистом поле уже не приходилось. Отряд шёл куда быстрее, чем до изенской границы – сковавший грязищу морозец позволял не заниматься по полдня вызволением коней из того безобразия, в которое превращалась дорога. Через четыре дня братья надеялись оказаться в Хельградэ и встретиться с Роско, о котором Арлен неизменно говорил с плутовской ухмылочкой. Хозяин с завтраком и впрямь успел, уставив стол плошками и тарелками. Пока зубы уничтожали поданное, мужчина торчал неподалёку, изнывая от собственной услужливости: богатая одежда, свита, поведение гостей ещё вечером внушили ему безграничное уважение (а попросту подобострастие), и не подумавшее расточиться с утра. Утолив первый голод, Лис отложил нож, которым до этого азартно отпиливал кусок окорока. -Эй, любезный! Наши спутники не обижены? -Как можно?? - Всплеснул руками толстяк. – У меня всё без обману, господа хорошие, что я, о своих постояльцах не позабочусь? -Тогда пусть седлают коней. Мы выезжаем через полчаса. Лошадей вывели во двор даже раньше. Сегодня выпал уже настоящий снег, уже истоптанный копытами, и морозец радостно куснул за щёки, стоило выйти из натопленного дома во двор. Ид зачем-то наклонился, зачерпывая пригоршню снега, слепил увесистый снежок. -Кто дальше добросит? -Давай! Снежные плюхи украсили воротный столб в дюйме одна над другой. Парни переглянулись, но повторять не стали, решив продолжить «когда-нибудь потом». Из дома уже выходили спутники, и Арлен первым вскочил в седло стоящего у крыльца Бури. Остальные упрашивать себя не заставили, следуя за княжичем, и через минуту отряд вылетел со двора. За околицей пустили коней в галоп; животные тоже радовались настоящему снегу, а может, им передалось настроение хозяев, но мчались они без всяких понуканий даже быстрее обычного. К вечеру удалось пересечь границу между Данитоном и Нихгеллардом, и не только пересечь, но и добраться до небольшого городка, где отряд остановился на ночлег. До Хельградэ оставалось добрых три десятка лиг и три дня пути. К столице ллардов подъехали, когда уже стемнело. У ворот их встречал отправленный вперёд гонец в сопровождении десятка молодцов в цветах правящего дома, отсалютовавших обнажёнными клинками. Распахнувший крылья орёл беззвучно открывал клюв на десяти плащах, и фибулы в виде таких же птиц скрепляли серебряные плащи с чёрной оторочкой. Командующий встречающими выступил вперёд, так же, как когда-то Утген, преклоняя колено и протягивая меч в ножнах. -Ваши высочества, мой клинок и моя жизнь принадлежат вам! -Принимаем твой меч, а жизнью служи своему сюзерену! – Задорно оскалился Лис. – Поехали, Роско заждался, поди! Четыре десятка всадников промчались по городу, осаживая коней возле громады дворца. Уставших не меньше людей лошадей тут же приняли под уздцы, и спешившиеся нармакальцы прошли в гостеприимно распахнутые двери. Хельградский дворец уступал размерами Гнезду, это было видно и в темноте, но и столица была, как днём объяснял Арлен, помладше, поэтому здесь чаще строили не столько помпезно, сколько удобно. Бронзовые орлиные лапы, держащие зажжённые факелы, крепились к стенам, перемежаясь витыми колоннами, а между колонн быстро шёл навстречу гостям светловолосый мужчина, ещё издалека распахнувший объятия. -Рыжий! Ну вы даёте, зачем же ночью лететь было? Ллардский правитель оказался много моложе и Хорслена, и Руйты и едва разменял четвёртый десяток. Судорожно вырытые из памяти сведения гласили, что Роско – старший сын Торза, прозванного Неумолимым, и что корону он принял семь лет назад после смерти отца. Сейчас же ллардскому правителю было 32, и правил он достаточно толково, слывя сведущим и справедливым государем. Юлтайд в своё время, объясняя, не преминул добавить, что хороший правитель – это зачастую ещё и умные советники, но сути это не меняло. Пока Арлен весело оправдывался, что они решили не кормить трактирных клопов и возжелали царственных почестей и приличного вина, ллард, прищурясь, нетерпеливо поглядывал на Идрона. -Понял, понял, рыжик, - наконец, не выдержал Роско, - имей ввиду, до утра теперь спать я тебе не дам, будешь пить и рассказывать. -Да я не сам, как видишь, - хитро подмигнул Лис, - так что сплетен получишь вдвое больше. Дай только поесть с дороги, мы с обеда из сёдел не вылезали! -Роско-Ллард. Сын Торза. Роско казался ещё моложе своих лет: любопытные серо-голубые глаза, широкая, во весь рот, ухмылка, ямочки на гладко выбритых щеках, собранные в легкомысленный хвост прямые светлые пряди, скособочившаяся диадема – открытое и очень располагающее к себе лицо. -Идрон Симуран. Сын Арбона. Рукопожатие вышло оценивающим, хоть и крепким. Светловолосый едва заметно довольно кивнул, обращаясь уже к обоим: -Всё! Негоже держать дорогих гостей на пороге! Арлен, Идрон, отдохните с дороги, а потом уже будем пить и говорить! Идя по коридору за факелоносным слугой, Арлен пихнул брата локтем в бок. -Э-эй, Сим, ты спишь на ходу? -С чего ты взял? – Откликнулся тот. -Задумчивый больно, с чего. Имей ввиду, в покое не оставим, не надейся! -С тобой только надеяться… Спать действительно хотелось, вытянуться на кровати, блаженно хрустя всеми косточками, залезть в горячую воду, а потом не просыпаться сутки, а лучше двое. Вышло и первое, и второе, но после купания спать расхотелось. Поддавшись порыву, Ид вытащил из принесённой в покои сумки подаренную Эри рубаху, упрятанную туда ещё осенью в Данитоне, и долго разглядывал серебряных волков, подушечками проводя по нитям шитья. Бесплотное тепло тонких рук коснулось обнаженных плечей и спины; юноша, не успев даже вспомнить, что находится в сотнях лиг от Эрианн, быстро обернулся – чтобы обнаружить за спиной понятную пустоту. Засмеявшись, Идрон натянул рубаху. Теперь оставалось собрать в хвост шевелюру, за время пути отросшую ниже лопаток, и как раз вовремя: дверь распахнулась, впуская Арлена. -Ого! Симуран в симуранах? Эх, обруча не хватает! -Здравствуй, тётушка, как ты изменилась! – В шутку закатил глаза брат. Княгиня успела настолько достать до печёнок требованиями соответствовать высокородности и положению, что перед отъездом Ид с нескрываемым удовольствием сунул диадему как можно глубже в шкатулку, распрощавшись с необходимостью её носить до возвращения в Марассан. Сам Арлен от нотаций обожаемой матушки только отмахивался, но племянника Лассаэль в покое оставлять не спешила. -Тётушка тебя бы заставила его вообще не снимать, так что не ворчи, - нравоучительно поднял палец Лис, - пошли, что ли? Ух, есть хочу – брюхо сводит! Если бы летящая с ветрами княгиня слышала возлюбленного отпрыска, она бы упала в обморок, однако Идрон братские чувства вполне разделял и с радостью направился вслед за ним. По дороге рыжий тараторил без умолку, вспоминая прошлые визиты в Хельградэ, пока они не дошли до неприметной двери, скрытой от посторонних глаз тяжёлой портьерой. Внутри обнаружился восседающий за накрытым столом Роско. Один. Комната – назвать её залом язык не поворачивался – была очень маленькой, явно для не предназначенных для многих ушей задушевных разговоров в приятной компании. Лис, недолго думая, устроился в одном из двух свободных кресел, Ид занял второе. -Налетайте, - не терпящим возражений тоном велел хозяин, - ничего знать не хочу, пока не насытитесь. Упрашивать дважды не пришлось – дразнящие ароматы будили бы аппетит не только после дня в седле, поэтому долгое время в комнате был слышен только звон приборов. Наконец, количество снеди значительно убавилось, а гости – потяжелели. По жесту лларда на столе появилось вино и три кубка. -Ну, теперь поговорим! Первым делом – ты где столько лет пропадал, халларданец? Рыжий клялся, что ты сам расскажешь. Пока Идрон в который раз пересказывал – очень кратко – происходившее в эти годы, подробно останавливаясь только на том, что началось этим летом, а рыжий дополнял его рассказ по мере сил, хозяин неспешно кивал, будто ставя зарубки на память. С лета рассказ перескочил на поездку до Данитона и оттуда – в изенские степи, и теперь говорили уже оба, перебивая друг друга и срываясь на спор. Весть о растущей в степи угрозе заставила Роско неслышно выругаться. -Вы уверены, что гоблины не лгали? У них любой вожак, способный примирить больше двух кланов, становится Великим Повелителем. Может, они как-то между собой договорились? -Ты хочешь получить вместо разрозненных набегов спланированный поход? – Арлен неспешно отхлебнул. – Сколько кланов на вас насели весной, четыре? -Пять. Я понял, о чем ты, но это немыслимо! Если степь признала кого-то вождем, и не просто вождем, а большим вождем, значит, этот кто-то показал силу большую, чем они видели до этого, но такой хмырь заявил бы о себе куда раньше. Тебе ли не знать, что степь будет грызться на рубежах, бурлить в серёдке, но при этом так и останется кучей дряни! -Роско, моё слово ещё что-то значит? Вот раз значит, то моё слово – гоблины затихли, и затихли не к добру. Если даже появился кто-то достаточно ушлый, взявший кланы за шкирку , то к лету сгоревших Травянок станет в десятки, в сотни раз больше, а мы будем тушить пожар из стакана, ичугам в пасть их всех! -Сплюнь, - Ид залпом осушил кубок, - если то, что вы сейчас говорите – правда, времени до лета у нас не будет. Может Одир оказаться этим Великим Повелителем? -Почему Одир? – Осторожно осведомился Роско. – Чтобы собрать степь в кулак, кэсамбаррцев маловато. Одержимец окончательно свихнулся, даже женщинами, по слухам, пренебрегает, а гоблины такое не жалуют. -А кем он одержим, напомнить? – Грустно усмехнулся Идрон. – Если уж Проклятый не подходит на роль Великого Повелителя, то я не представляю, кто ещё им нужен… Упавший на пол кубок в тишине зазвенел слишком громко и весело. Никто за ним не нагнулся – две пары глаз были прикованы к Иду. Юноша приготовился доказывать, объяснять, в конце концов, спорить о том, над чем ломал голову уже месяц, однако этого не понадобилось. -А ведь Симург прав. Это жутко, но прав… -Когда ты говоришь таким жутким тоном, Ллард, я склонен согласиться, - хохотнул Арлен, всё же поднимая кубок и снова наполняя его, - Только степное отребье говорило о Повелителях. Одир хоть и чокнутый, но один. Повелитель. А если Повелители, то это означает… -То это означает, что война объявлена всерьёз. И не нами. Всё было передумано в десятки ночей без сна, наедине с вернувшимися кошмарами, единственным спасением от которых было чем-то занять голову. Он вставал, зажигал свечу, раскладывал на столе карту и думал – ни о чем и обо всем сразу, пытаясь соединить разрозненные знания о пустошах с тем, что увидел, услышал и узнал за эти месяцы. По всему выходило, что границы родной страны ещё долго будут носить на себе значок обнажённого меча – «враг не дремлет»… Плоский контур на пергаменте так и не смог стать родным, да и вряд ли станет, пока ты думаешь, как с ним воевать и как выкуривать засевшую там силу, но вот названия рубежных поселений в память врезались, более того, начал выстраиваться какой -никакой, а план действий. Говорить о его успешности без четкого понимания, что и где происходит, было пока рановато, однако не идти вслепую было неимоверно приятно. -Если война всерьёз, то необходимо лезть и смотреть в самую задницу. Что соглядатаи говорят? -Молчат они, Арлен. – На лбу Лларда обозначилась прежде незаметная складка. – С осени молчат. Я писал соседям – то же в Данитоне. -И у нас-то же самое. Одир кордоны опять закрыл, что ли? -Не знаю, рыжий, не знаю… С него станется, впрочем. Всё, хватит серьёзных разговоров, завтра совет, завтра официальный прием, завтра говорить будем, а сейчас пьём и болтаем о ерунде! Нармакаль. Приграничье. 25-27 завьюжня. Стонущие, ругающиеся, молчащие люди начинали становиться привычкой. Эрианн соблюдала данное князю ещё по дороге в приграничье слово и до поры не лезла в учащающиеся стычки, но и вне битв ей хватало забот: раненых было всё больше по мере продвижения вглубь степи. Девушка уже знала и о сгоревших изенских поселениях, и о неведомых тварях, воющих по ночам, и готовилась и к тому, и к другому, но на деле всё оказалось куда проще: похожие на очень уродливых людей степные гоблины, злые уставшие люди, на ночёвках бьющиеся об заклад, сколько тварей выскочит на них завтра, и постоянное томительное ожидание. Впрочем, ожидание к третьей неделе притупилось, уступив уверенности в том, что бой будет, не сегодня, так завтра, не завтра, так через два дня, а значит, ждать можно чуточку поменьше. -Целительница, тут доблестному воину плохо! Задохнулся, на тебя глядя! – И громкий хохот. К подобным шуткам Эрна привыкла быстрее всего, научившись проходить мимо с отсутствующим выражением лица, но мужчины оставались мужчинами, продолжая изощряться в безыскусном солдатском остроумии. Обоз с тяжелоранеными, который завтра должен был направиться в Марассан, стоял в стороне от лагеря. Коссум бессменно был там, отлучаясь лишь тогда, когда был нужен князю, чей шатёр стоял на другом конце, а Эрианн большую часть времени проводила подле наставника, помогая ему во всём. Совместными усилиями им удавалось спасать даже тех, кто, по словам целителя, мог прощаться с жизнью, и Эрна была уверена, что уж что-что, а заклятия исцеления теперь вспомнит даже разбуженная среди ночи. Смерть, когда она была одна, пугала, теперь же десятки смертей не оставляли времени на страх – раненым, нуждающимся в помощи, было не до соплей перепуганной девчонки. -Чего ты стоишь?? Быстрее, целительница, он истечёт кровью! Руки дрожат, полотняная полоска путается, крутится в жгут, коричневый от пропитывающего его снадобья. У стонущего воина – совсем молодое лицо, бледное, и щёгольские усики кажутся угольно-черными, приклеенными над искусанной губой. Мужчина пытается зажать хлещущую из разрубленного бедра кровь. -Сейчас будет больно. Протянутую деревяшку раненый закусить ещё успевает, не закричать - нет. К ночи крики становятся обычным делом, а к утру ноги подкашиваются от усталости, но надо ещё обойти тех, кому ночью твои руки приносили облегчение, а зелья отгоняли подступающую смерть. Коссум тоже утомлён, он старенький, ему ночь без сна дается куда тяжелее… -Учитель, возьмите. Видите, я всё же успела прочесть про солнечный корень! -Я не сомневался в вас, сударыня. О, вы добавили мёд? Благодарю, как раз кстати. Первые смерти. Первые жизни, выспоренные у Безликой. Шуточки сквозь сжатые зубы, злые, резкие, главное – не обижаться: это война, здесь нет места обходительности и безукоризненным манерам, здесь радуются жизни так, как умеют, как получается, не заботясь о завтрашнем дне – плохая примета… Иногда кажется, что лучше было бы всё же признать правоту Лассаэль и остаться в Марассане, вышивать и сплетничать с похожими на пёстрых птичек подругами. Иногда, но потом становится стыдно собственного малодушия, и ты снова ласково уговариваешь выпить подсунутое зелье, распевно читаешь заклятия, небрежно отираешь с рук покрывшую их кровь и идешь дальше, к следующему, смотрящему на тебя с удивлением и надеждой. Чуть в стороне горели костры, от которых тянуло вкусным дымком, и возле них сгрудились выздоравливающие, занятые кашей. Собственный живот тут же забурчал, напоминая, что неплохо было бы хоть поужинать, если на обед и завтрак времени не хватило. Эрианн свернула к костру. -Доброго вечера. Приютите? Её узнали, загомонили, подвигаясь и давая место. В руки сунули миску с кашей и хлебную краюху, и про девушку тут же забыли, продолжая начатый разговор. Говорили всё о том же – о степняках, которых хоть и хватало, но, по словам ветеранов, случалось и куда круче, о вое, каждую ночь раздающемся с той стороны, в которой остались тела павших, о том, что зима удалась суровой, и надо бы возвращаться, пока не поморозились все. Полутысяча, в начале зимы появившаяся на рубежах, к Буревым превратилась в двухсотенную горстку боеспособных солдат, и ещё около сотни составляли легкораненые и выздоравливающие, поэтому все склонялись к тому, что лучше уж перезимовать в Марассане, оставив в фортах усиленные гарнизоны. Захрустел из последних сил истоптанный сотнями человеческих и лошадиных ног снег, и в круге света возник один из сотников. Мужчина опустился на корточки, протягивая к костру озябшие руки. Его тут же затормошили: -Чего там? -Не томи! -Что князь говорит, когда назад? -Завтра выступаем! – Обрадовал сотник всех сразу. – Ребятишки Сантеса отправляются по фортам, кто хочет – может с ними ехать, а так до весны на хрена тут торчать? Кто-то пихнул сотника локтем в бок, кивая на Эрну. Говоривший поперхнулся, покраснел, но девушка чуть заметно покачала головой, возвращая миску и вставая. Если завтра выступать, то стоит хотя бы проверить, на месте ли Вихрь, чтобы утром не искать коня по всему лагерю и не выкликать с помощью рога, как уже дважды приходилось! С жеребцом неожиданно для обоих сложились вполне дружеские отношения. Белоснежная скотина обладала язвительным норовом, проявляющимся в самый неподходящий момент, обожала обнаруживать умение говорить тогда, когда конюхи вовсю честили «тупую тварь» за перевёрнутый подгнивший овёс и нежелание надевать сбрую, вовсю осмеивала манеру Эрны держаться в седле и ещё тысячу вещей, которые девушка полагала как раз освоенными… Часто девушке казалось, что Вихрь был рядом всегда, с самого рождения. Белый был на месте, умиротворённо хрумкал содержимым кормушки. Завидев хозяйку, он поднял голову, тряхнув расчёсанной днём гривой. -Что стряслось? Куда-то едем среди ночи? -Едем, но завтра. Возвращаемся! – Эрна подпрыгнула, повисая поперёк седла. – О-хо-хо, опять Лассаэль, опять нотации… -Ну так ещё сколько возвращаться, - резонно возразил конь, - потом, глядишь, Идрон твой приедет, будет кому тётушке рот заткнуть. -О-хо-хо… Ты к утру только не умчи никуда. Рог рогом, но раненых много, я с обозом буду. -Не умчу. Да не смотри ты такими серьёзными глазами, не умчу, эти бездельники насыпали с горой, как раз до утра всё уничтожу! Наутро лагерь задвигался, зашумел, свёртываясь и выстраиваясь в походный порядок. Вставшее заспанное солнце осветило длинную змею, отблёскивающую металлом, уползающую на северо-запад. Эрианн, собиравшаяся оставаться с обозом, через пару лиг не утерпела, посылая коня в галоп и в считанные минуты догоняя «голову» змеи. Князь удивлённо обернулся на топот, бросая несколько слов свитским и придерживая своего гнедого. -В чем дело, Эрианн? -Ничего серьёзного, сир, - появившееся с утра прекрасное настроение становилось только лучше. Не объяснять же Идовому дядюшке, что захотелось из озорства промчаться вровень с ветром! – Коссум просил узнать, через сколько отряд остановится. -К полудню будет привал. Это всё? -Да, ваше величество. – Она уже тронула поводья, намереваясь повернуть коня, но Хорслен окликнул: -Погодите. Эрианн, вы не жалеете, что отправились с нами? Всё же через три дня приход зимы, вы могли бы в это время уплетать медовые пряники в Гнезде. -Не жалею. Моё искусство помогло спасти многих, - весело откликнулась Эрна, - значит, моё присутствие здесь было нужно. Кроме того, знания без практики остаются мёртвым грузом, а в Марассане, по счастью, нет ни раненых, ни умирающих. Князь с любопытством глянул на неё: -И всё? Только проверить, сумеете ли вы вылечить горячку зельями, которые умеете варить? -Если бы опасность, которую вы ожидали, ваше величество, всё же встретилась нам, я была бы куда нужнее, - Эрианн бестрепетно встретила его взгляд, - Это плохо? -Это хорошо. Я всё же дал слово за вами приглядывать, а Идрон-не тот человек, которого предпочитаешь обнадёжить, не собираясь выполнять обещанное… Что ж, целительница из вас вышла отличная, а это уже немало. -Ваше величество! Ваше величество!! Снежное облако налетело внезапно, рассыпавшись на десятерых всадников, встревоженных донельзя. Князь взмахнул рукой, останавливая свиту и останавливаясь сам. Вперёд выехал невысокий воин на таком же невысоком коньке. -Сир, впереди – гоблины. Они идут не сами, с ними… нечто мерзкое! Прошу прощения. Это похоже на огромных собак, согрешивших со змеями! -Сколько? -Нас меньше, но не намного. Они далеко, лошадей или как там их тварей звать нет. -Эти змеепсы с кого размером? Десятник - плащ сполз с плеча, открывая «однокрылую»* нашивку – задумался. -Да с коня будут, - наконец, протянул он, - не с вашего, но с моего так точно. Пяток, может, на одну больше, не считали. -Ваше величество, что делать? Сотник, тот самый, который вчера сообщил о возвращении, хмурился, подёргивая себя за такую же, как у Хорслена, короткую бородку. Остальные тоже не радовались; руки уже тянулись к мечам, поправляли ремни с ножнами, кое-кто надевал притороченные до этого к сёдлам щиты. Эрианн тоже потянулась к рукояти - ещё в Марассане Хорслен взял с неё торжественное обещание не снимать кольчугу и не оставаться безоружной, если они не на стоянке. Вот и пригодилось, правда, не там и не тогда, когда ожидалось… А когда ожидалось, по дороге к рубежам или во время стоянок, на головы усталым людям? От князя её движение не укрылось. -Ваше высочество, ступайте к раненым, - строго велел Хорслен, - боюсь, вскоре вы можете там очень понадобиться. Она покачала головой. -Это ведь то, ради чего я отправилась сюда. Если помесь змеи и собаки – воющие по ночам твари, то мои скромные умения будут кстати именно там. -Там будет кровь, барышня, - ухмыльнулся сотник, - много крови. -Я знаю. Мужчина осёкся, зато снова заговорил Хорслен. -Эрианн, ты понимаешь, куда лезешь? -Понимаю. – Чарующая улыбка. После таких Коссум прощал и мечтания во время уроков, и опоздания, но опаздывала она, пока Ид ещё был рядом, в Марассане… - И не боюсь. -Не боится она… Передайте по сотням: сомкнуться и вперёд. Кто может из раненых сесть в седло – тоже. Началось! Степняки оказались куда ближе, чем ожидалось – хотя и дальше, чем могли бы. Отряд шел по степи со стороны Нармакаля, шёл и в ус не дул, сопровождаемый даже не чудовищами – отвратительной гнусью, при одном виде которой хотелось зажмуриться. Сравнение со змеёй и собакой равно оскорбляло обоих, хотя издали это действительно можно было принять за обросших шерстью гадюк, вставших на длинные суставчатые лапы, сгибающиеся под самыми неожиданными углами. Кроме лап, твари обладали длинными хвостами с утолщением на конце, далеко выступающими из пасти клыками и длинными, торчащими над вытянутой по-змеиному башкой, острыми ушами. Распространяемый лохматой гнусью смрад падали заставлял усиленно сожалеть о проглоченном завтраке, но сгибаться над кустиками Эрианн не стала, часто сглатывая и ловчее перехватывая меч. -Ваше высочество, перешли б вы поглубже, - проворчал давешний малорослый десятник, - не ровен час… -Благодарю. Я на своём месте. Больше никто ничего сказать не успел – одна из тварей подняла морду к беспечно голубому небу и тоскливо завыла. Вой спустил пружину, состоящую из гоблинов – лениво топающие до этого враги с воплями понеслись на вылетевших из-за пригорка нармакальцев, и впереди неслись сразу два змеепса. -Они мои! В ладонях засветились две огненных сферы: падаль надо жечь, первое правило всех, кто имеет дело со скотиной, а лохматая нечисть и есть скотина, даже смердит так же, как дохлая корова или коза, только больше и бегает! Эрна резко свела ладони вместе: змеепсы бежали очень близко, если пустить шар посередине, зацепит обоих, а сдвоенный удар куда сильнее. Но далеко… -Н-но! Вихрь в два удара сердца покрыл необходимое расстояние. Чудовища снова завыли, на сей раз с яростным торжеством, нацеливаясь на одинокую добычу; стремительно сорвавшийся с ладоней огонь врезался, как и хотелось, точно между покрытыми свалявшейся шерстью боками, в считанные секунды растекаясь по болотно-бурым шкурам. Твари завизжали, совсем по-собачьи, падая на снег и пытаясь сбить магическое пламя; несущие обнаживших мечи всадников кони далеко огибали издыхающих тварей, но те были уже не опасны, без толку хлеща вокруг хвостовыми колотушками. Битва закипела чуть дальше, до места, где стояла девушка, докатывались лишь немногие гоблины, и Эрна тронула коня пятками. Белый умница понял, срываясь с места и летя в гущу схватки. Риндгар бесшумно вылетел из-за спины, тут же опускаясь на покрытую неряшливыми космами шишковатую башку. Степняк раскинул руки, ничком валясь на снег, а Эрианн уже мчалась дальше, по пути выбирая очередную мишень. Она не заставила себя ждать: здоровенный гоблин-переросток, доходящий Вихрю до холки, кинулся коню в ноги, размахивая покрытым свежей кровью тесаком. Первую атаку даже пришлось отбивать, задыхаясь от отвращения; второй не последовало – отброшенная в сторону волосатая лапа ещё возвращала тесак в прежнее положение, а светлое лезвие меча уже входило в покрытую грубой безрукавкой грудь. Упал ли степняк или нет, Эрна смотреть не стала, выдергивая меч и поворачивая туда, откуда нестерпимо воняло мертвечиной и где слышался пронзительный визг. Она не ошиблась – беснующийся змеепёс успел положить немало, и теперь люди пытались достать тварь издали, атакуя тогда, когда монстр поворачивался спиной. Ещё один огненный шар, в эту спину и пущенный, упокоил косматую дрянь куда быстрее – и девушке отсалютовал мечом сам Хорслен, оказавшийся в числе дерущихся. Эрна натянула поводья, в очередной раз поворачивая Вихря, однако тот не успел и шагу ступить. -Госпожа, сзади!!! Сразу трое – плоские морды, слюнявые оскаленные пасти, расплющенные носы. Летом было четверо против двоих; сейчас – трое против одной, только теперь ты умеешь драться, уже умеешь! Первый из троих оказывается быстрее. Меч обрушивается на занесённый ятаган, закручивает его в смертельном танце и отправляет в залитый красной и чёрной кровью снег,. Пока хозяин не опомнился – удар над плечом, в основание шеи: пусть у гоблинов кровь течёт хотя бы немного так, как у людей, тогда этот будет уже не опасен! Гоблин не подводит. Из появившейся раны толчками льётся густая жижа, тут уже некого бояться, но осталось двое других! Одному – каблуком в морду, хорошо, что подковки делались на совесть, а пока незадачливый степняк хватается за расквашенный нос – ткнуть, несильно, лишь бы отвлечь, второго, и, пока тот на мгновение хватается за брюхо, опустив голову – уже со всей силы в затылок, до влажного тошнотворного хруста… Уймись, потом, всё потом, Финдетеллевы руки в крови по локоть? Что ж, на кончики пальцев ты сегодня уже нагеройствовала! Ударенный с рёвом бросается под брюхо Вихрю, но жеребец с негодующим визгом встаёт на дыбы, уворачиваясь от кривого меча, больше похожего на длинный широкий кинжал, и с размаху опускает копыто на разлетевшийся, как гнилая тыква, гоблинский череп. К горлу подкатила тошнота. Эрианн задышал вдвое чаще, чем до этого, пытаясь не смотреть на бурое месиво под копытами – и услышала: -Ну вы даёте, госпожа! Так покрошить… С коня она слезть успела. Добежать до ближайших кустов и отвернуться – уже нет. Франдра. Иринбрун и окрестности. 4 снеговала* У соседей рыжему доводилось бывать лишь раз, и то лет пятнадцать назад, на свадьбе старшего наследника… или похоронах предыдущего правителя? В любом случае город запомнился огромной массой тёмно-серого камня, словно для насмешки украшенного флагами и гирляндами. Значит, всё-таки свадьба? Точно, свадьба, и не старшего наследника, он и тогда уже был далеко не юношей, а его дочери, ну конечно же! Удалось вспомнить и невесту, печальную темноволосую девушку, а вот имя, даже невзирая на годами вдалбливаемые в голову родовые древа правящих семей Срединных Земель, благополучно забылось. -Идрон, ты не помнишь, как Насарову внучку зовут? -А у него внучка есть? – Растерялся брат. – Сыновей помню, старший сейчас наместник на севере. Как же его… -Юлтайд, тёзка нашего с тобой наставничка. Да не о нём речь, я вспомнить пытаюсь, к кому ж на свадьбу в детстве ездил. Вот волосы - помню, красивые такие, тёмные, длинные, на матушкины похожи, глаза помню - чернущие, как угольки, а имя забыл! -И почему я не удивлен? - Усмехнулся Ид. – Когда ты начнёшь запоминать имена встреченных женщин, небо рухнет! Ответить Лис уже не успел – кони едущей впереди пятёрки вступили в ворота, и на отряд обрушилась лавина звуков. Приветственные крики, трубы, ржание коней, вопли герольдов: «Дорогу! Дорогу Нармакальской Короне!» оглушили; нармакальцев взяли в кольцо витязи из личной дружины Насара, прокладывая дорогу сквозь плотную толпу. Идрон наклонился к рыжему и проорал, перекрывая гам: -Они всех так встречают? -Не знаю! Отец сюда не наезжает, а я и подавно! Сим кивнул, выравниваясь и пониже надвигая капюшон. Сам Арлен, наоборот, позволил знаменитым рыжим кудрям рассыпаться по плечам и подмигнул завизжавшим красоткам, сгрудившимся у дороги. Вон та, светленькая, ничего так, да и подружка тоже… а пока все думают, что нармакальский наследник оправдывает репутацию кобеля, можно преспокойно оглядеться. Отец первым делом объяснил подросшему сыну, из каких мелочей складывается впечатление о городе, а значит, и о градоправителе, только сейчас градоправитель отступал перед королём Франдры Насаром. О старике ходили самые разные слухи, от убийства собственного, слишком, по мнению сына, зажившегося родителя, до попыток сговора со степняками. Тёмной Насар был личностью, скрытной, всем союзам предпочитая отсидеться в стороне, но Франдра по праву считалась богатейшей из стран в Срединке, а значит, стоило рискнуть – хотя бы для того, чтобы убедиться, что на франдрийцев рассчитывать не приходится. Украдкой покосившись на брата, Лис ухмыльнулся. Тот с любопытством вертел головой, рассматривая город, даже капюшон чуть приподнял, чтобы лучше видеть. Сначала Арлена забавлял этот интерес, но потом юноша и сам начал показывать любимые места в Тонграа или Хельградэ, знакомые давным-давно. Конечно, хорошо было бы завернуть к тому же Роско основательно, на недельку - другую, а не на пару дней, открыть Врата, выпуская зимние бури, а не нестись дальше, но – время не ждало. Больше всего рыжего тревожили границы собственного княжества, настолько, что, проезжая через юго-восточную часть Нармакаля, он не утерпел – свернул к ближайшему форту, из-за чего они потеряли полдня. Зато теперь Арлен знал, что гарнизоны усилены за счёт сил из столицы, и на душе стало куда спокойнее. Иринбрун, «Старший Город», оказался серым не только у стен. Улицы были вымощены таким же серым камнем, потемневшим от времени, стены домов не могли похвастаться красками, зато туалеты горожан пестрели цветовым буйством, силясь искупить мрачность столицы. Даже кафтаны сопровождения переливались золотом, алым и синим, которые в любой другой одёжке смотрелись бы дико, но здесь как-то уживались. После окружающей радуги на родимом зелёноголубом штандарте с грифоном, развевающемся в голове процессии, глаз откровенно отдыхал. -О чем задумался, Ид? – беспечно окликнул того Лис. Халларданец смущенно улыбнулся. -Шумно. Будто они все так давно ничему не радовались, что сейчас навёрстывают упущенное. -Привыкай, братишка. В Халлард, думаешь, тише въезжать будешь? -Вот в Халларде и поговорим! Кавалькада уже сворачивала к царапающим небо замковым башням с кусающими монету ласками* на флагах - торгаши и герб себе выбрали торгашский, но при франдрийских рудниках и пушнине, которой изобиловали леса, можно было ставить на герб хоть крота – соседи бы слопали и не подавились. Замок окружал ров с замёрзшей водой; попасть внутрь предлагалось по подъемному мосту, возле которого уже торчали очередные герольды и невысокий толстенький хмырь, оказавшийся глашатаем. -Насар Златообильный приветствует Арлена, сына Хорслена!! -Мы счастливы, - заверил Арлен, - Приветствуем властителя Франдры и просим принять нас на приятный нам и ему срок. От предписанных этикетом слов зубы сводило: восток давно обходился без «сроков» и «да будут Семеро милостивы к вашим полям и лесам», да ещё и возглашаемых на улице, но франдрийцы рещили отговориться сразу за Данитон, Изену и Нихгеллард. Любопытно, если бы отец бывал здесь чаще, обошлись бы без четверти часа говорильни на морозе или нет? Когда глашатай наконец согнулся в низком поклоне, отставив руку в приглашающем жесте, братья вздохнули с облегчением, направляя застоявшихся коней по мосту. В замке оказалось неожиданно светло, хоть всё и отдавало старьём, вплоть до ветхих гобеленов, богато расшитых золотом. Им с дороги не дали даже передохнуть, не то что переодеться, поэтому наследнички двух держав топали в тронный зал в дорожной одежде, всклокоченные и, что греха таить, изрядно голодные. Лис рассеянно разглядывал коридор с роскошными мозаиками на полу и думал, что матушка, гневающаяся всякий раз, когда чадо проявляло неподобающее принцу поведение, являясь пред светлы очи родителей прямо из седла, в пропылённой и пропотевшей рубахе, со спутанными волосами и вообще больше похожим на простого воина, чем на благородного юношу, очень удивилась бы, узнав, что сейчас сыночек мечтает о возможности выглядеть нормальным человеком – хотя бы из вредности. Идрон тоже хмурился, незаметно одергивая куртку и ежеминутно поправляя плащ; раньше за Симураном подобного не водилось, и от осознания того, что муторно не ему одному, стало неожиданно легче. -Принц Арлен, сын Хорслена, просит об аудиенции Насара Златообильного, повелителя Франдры, Казаранда и Остразы! Вот это – Златообильный, чтоб его, Насар?? Сморщенный, как старая свёкла, хрен спешил к ним от возвышения, на котором красовался самый помпезный трон, который Арлену приходилось когда-либо видеть. Драгоценных камней, разноцветными узорами сбегающих по высокой спинке до ножек, и тех хватило бы на пропитание для небольшой армии, а если приложить к ним золотую глыбу, по которой, собственно, узоры и бежали, то останется ещё на вооружение и сено! Сам франдриец одет был в уже знакомое ало-сине-золотое, только здесь золото было именно золотом, а не шитьём. Длинная окладистая борода спускалась на увешанную тремя золотыми же цепями грудь, частично закрывая перед распахнутого кафтана, а неожиданно пухлые пальцы унизывало столько перстней, что вспомнились шкатулки возлюбленной родительницы. Над бородой торчал длинный хитрый нос, похожий почему-то на крысиный, и блестела пара утонувших под кустистыми бровями цепких глазок. -Мальчик мой! Как ты вырос, мужчиной стал! Ну иди сюда, дай старику на тебя наглядеться… Пахнущие чем-то терпким руки схватили за плечи, повернули из стороны в сторону, разве что за щёку не потрепали. Подобное выводило из себя лет с тринадцати, но если малыш Лени мог ещё выкручиваться из рук матери и убегать куда подальше, то его высочество Арлен Нармакальский, кошмар степняков северо-востока и командир тысячи отборных головорезов, побывавших не в одной схватке, фыркать права не имел. Юноша мысленно досчитал до пяти и низко поклонился, молясь про себя Иссамриэлю, чтобы Ид понял и подыграл. -Мы счастливы наконец побывать при дворе самого богатого и гостеприимного правителя в срединных землях, о Насар, сын Колена, сына Пракра! Долог был путь наш и нелёгок, однако принесли мы тебе привет от отца моего, Хорслена, властителя Нармакаля, и просим тебя принять нас как гостей в твоём доме! -А кто это с тобой? – Любопытные глазки уткнулись куда-то под Идронов капюшон. Родич не подвёл, сгибаясь в таком же земном поклоне. -Моё имя немногое скажет тебе, о прославленный властелин и повелитель сих благодатных земель. Не пришла ещё пора раскрыть себя пред лицом сильных мира сего, но уже недалёк тот час, когда я заявлю о себе по праву и слову! Капюшон упал на плечи. Арлен даже залюбовался, настолько до совершенства самоуверенной была братская физиономия, а судя по несомой Идом высокопарной чуши, Насар ему не понравился, и не понравился всерьёз. Значит, будет веселье! Сам Насар то ли умело притворялся, то ли и в самом деле принял за чистую монету всё сказанное. Франдриец заинтересованно присмотрелся к юноше, обошел вокруг него, сцепив руки за спиной. -Давным-давно я встречал схожего с тобою, незнакомец, мужчину, и звался он Арбоном Халларданским…Если бы время могло течь вспять, я бы назвал тебя так, но разум твердит, что сие невозможно. Посему я выбираю имя «Идрон», и сердце поддерживает разум, твердя, что он не ошибся. Будь гостем в моём доме! Ид, как несколькими минутами ранее Лис, угодил в сердечнейшие из объятий. Когда Насар отпустил его, Симуран скривился, но тут же склонил голову. -Почту за честь, о хозяин великолепнейшего из дворцов! -Ну вот и славненько, - король разве что ручки не потирал, - простите старика, уж очень хотел нармакальского наследничка повидать, вот и не утерпел. Редко, редко Хорслен в гости жалует, да и ты, Арлен, мог бы почаще навещать соседей… -Отца занимают державные дела, а я помогаю ему по мере сил и разумения. Не всегда приятные душе встречи происходят тогда, когда того желается. -О да, Нармакаль – сильное княжество, требующее неусыпной заботы, а то, неровен час, можно и лишиться города – другого! Старик рассмеялся меленьким колючим смехом. Парни переглянулись: правила этикета требовали поддержать шутку собеседника, однако были ли последние слова Насара шуткой? Тот, отсмеявшись, крикнул: -Ко мне, лентяи! – И, уже гостям: - Ступайте отдыхать, мальчики. Вы были в дороге, а молодость, хоть и мнит себя неутомимой, нуждается в пище, сне и не только не меньше старости. Вас проведут. Появившиеся слуги разделили их, уводя в разные коридоры. Арлен шёл за мерно топающим коренастым мужиком в сине-алом кафтане с золотой нашлёпкой на плече, от нечего делать рассматривая вездесущие гобелены, и злился. Правильно отец с соседом не любезничал, не хватало ещё этого…этого… короче, Насара Златообильного в родном Гнезде, невероятно неприятный государь достался Франдре! То, что он сейчас у этого неприятного государя, как ни крути, в гостях и по делу, настроения не улучшало. И тряпки эти на стенах пыльные, хоть и расшиты драгоценными камнями и золотой нитью, и слуга по виду дурак дураком, и душно тут, вот! Достигнув дверей, ведущих в отведённые княжичу покои, Арлен был готов к чему угодно, вплоть до достойного могущественнейших из властителей негодования, если и там будет лезущая в глаза драгоценная роскошь, но в передней оказалось неожиданно уютно, словно убранством комнат занимался кто-то, к франдрийцам не относящийся. Провожатый угодливо поклонился, спросил, не желает ли чего молодой господин, и поспешил распахнуть ведущую в гостиную дверь. За гостиной последовал крохотный кабинет, из которого три двери вели на балкон, выходящий на высоченные ёлки, начинающиеся сразу за замковыми стенами, в спальню и в гардеробную, отделанную с непринуждённым изяществом и несомненно твердящую, что когда-то здесь обитала женщина, и притом молодая: представить себе мужика, каждый день любующегося единорогом, склонившим благородную голову на колени прекрасной деве, танцующими под дождиком увитыми цветами пастушками и прочей слюнявой нечистью, красующейся на стенных фресках, рыжий не смог бы при всём буйстве воображения. Лис поскорее захлопнул дверь в царство розовых грёз и повернулся к слуге. -Вот теперь я желаю омыться с дороги, вкусить достойных яств и испить вина, годящегося в питьё мужчине. И побыстрее! От собственного тона зубы свело, но слуга подобострастно осведомился, сам ли желает омыться молодой господин, и умчался прежде, чем рыжий успел изумлённо переспросить, похож ли он на грудного младенца. Да что они тут все, спятили, что ли? Но появившиеся вскоре слуги уставили стол аппетитно пахнущими тарелками-блюдами-соусниками, потом без лишних слов исчезли, и Арлен почти примирился со местными странностями. Однако спокойно пожрать Насар дать просто не мог! -Высокородный принц, испей вина! Миловидная прислужница протягивала кубок, до краёв полный багряной жидкостью. Одета девица была с непринуждённым изяществом, покраснела и потупилась, заметив, что юноша невольно оглядывает её с ног до головы, но при этом не забыла стрельнуть карими с поволокой очами, наивно хлопая длинными подкрашенными ресницами. Есть как-то сразу расхотелось. Он пригубил вино. -Благодарю, о прекраснейшая из дев! - Арлен ещё раз отхлебнул, не спеша отставлять кубок. - Ты вовремя – жажда томит пуще голода. Красотка пискнула нечто согласно-сочувственное, с очаровательным смущением продолжая мяться у стола. Хороша подавальщица, высокая грудь обтянута полупрозрачным лифом, юбка скорее подчёркивает, а не скрывает крутые бёдра, чувственные губки нет-нет да и оближет розовый язычок… Скука. Он никогда не чурался женщин, но всегда выбирал подругу сам, в борделях ли, на улицах или на праздниках, а такое, подложенное, подсунутое, вызывало необоримую зевоту, какой бы красивой ни была явившаяся «дева». -Ступай. Днём негоже пить много, вино отнимает ясность разума и твёрдость руки. -Молодой господин желал омыться… Придушить слугу захотелось немедленно. Вместе с тем происходящее начало забавлять. В конце концов, можно слопать не вымоченную в вине вырезку, приправленную тринадцатью травами и поданную с пятью соусами, а подгоревшую на костре кашу, лишь бы брюхо набить. Да и служаночка, как ни крути, миленькая… И ночи он с Данитона проводил исключительно сам… -Молодой господин желает омыться. И немедленно. …Покои, отведённые братцу, найденные с помощью всё того же предусмотрительного слуги, от Арленовых не отличались, почитай, ничем, разве что здесь затесался гобелен с пикантной сценой, на которой изображалось похищение легендарной волшебницы Азалии Чистой её вечным врагом Лиазом, точнее, то, что за похищением последовало. Лис постоял возле тряпки, пытаясь представить, насколько редко надо видеть баб, чтобы, гм, обладать жертвой в такой позе, хихикнул, глядя на исказившееся в сладострастной гримасе лицо магички, и отправился искать Ида. Обнаружилась пропажа в прилегающей к спальне с другой стороны купальне. -Я не люблю повторять сказанное. Прочь. -Ух ты, а меня ты ещё не гнал! Брат обернулся, тут же стирая брюзгливую мину. Выдохнул: -Я уже думал, опять это чучело явилось! -Какое? -Черноволосое! Лис откровенно заржал, не обращая внимания на злящегося Ида: -Ну и везёт тебе на черноволосых! -Не смешно! – Отрезал родич. – Ненавижу, когда на шею вешаются. Ещё и так…бесцеремонно! -Ну попроси, чтобы в следующий раз она разрешения попросила. – Снова рассмеялся рыжий. – Какие церемонии, бери и не морочь себе голову. Они здесь знают, как доставить наслаждение мужчине… Всё, не буду, не буду! Вылетевшая из бассейна волна, пущенная щедрой братской рукой, окатила рубаху, вымочив с ног до головы. Идрон, удовлетворившись, снова повернулся, с блаженным стоном сползая в воду. Арлен оперся рядом о бортик. -Русал. -Неа, - откликнулся Идрон, не открывая глаз, - почти эльф. Ты не знаешь, водные эльфы есть? -Нету. Есть островные, есть материковые, которые горные и лесные, и ещё какие-то вроде есть, то ли воздушные, то ли подземные… А, то не эльфы, то феерии, с ладонь и с крыльями. -Значит, будут… Ох, хорошо-то ка-а-ак! Оглядевшись, рыжий заметил два полных кубка, стоящие на бортике у стены. Подцепить оба было делом минутным, но торчать в купальне мокрым с головы до ног… Одежда полетела на пол – хуже не будет, и в воду плюхнулось второе тело. Сим приоткрыл один глаз, усмехнулся, но ничего не сказал, принимая протянутое вино и отставляя его в сторону. -А гобеленчик чего снять не приказал, женоненавистник? -Который с Азалией и Лиазом? Пусть висит. Ты через спальню проходил, там на стенах ещё более прелестные картины. От изумления Лис едва не расплескал кубок, успев выровнять противную посудину в последний момент. -Чего-о-о-о? Идрон фыркнул. -Только не говори, что сопляком не разглядывал гравюры во взрослых книжках! -Э-э-эм… -Не хочу знакомиться с тем, кто эти покои расписывал, - тряхнул каштановой гривой брат, - а уж с тем, для кого их расписывали, и подавно. -Вот где справедливость?? – Сокрушенно вздохнул Арлен. – Кобелем честят меня, но у меня только единороги с пастушками… -Моя рожа, видать, Насару больше показалась. А, ну его! Рыжий, ты всех этих королей с пелёнок знаешь. Что скажешь про франдрийца? Покидать слабо отдающую розовым маслом тёплую воду не хотелось безумно. Ид недоумённо наблюдал, как братец шлёпает вдоль стен, неожиданно с силой тыча в подозрительные пятнышки и трещинки. В купальне никаких тайных глазков и дырок не оказалось. -Учись, пока я жив, - сообщил Арлен, возвращаясь в бассейн, - и фрески твои проверь. Спальня, кабинет, редко - передняя. Видать, здесь, кроме как мыться-любиться, ничем не занимались… Насар – старая сволочь. С-сукин хвост, меня так даже мать не трепала! -Он… скользкий, что ли, - обронил Идрон, - как вьюн. И я тебе палец на отсечение дам, он знал, кто я. Знал задолго до того, как я капюшон скинул. -С чего бы? -Слушай, представь, что у Руйты нашёлся пропавший давным-давно сынишка… Да знаю я, что Молот всех своих бастардов наперечёт знает, ты представь. И вот скажи, как бы дядя изумился, явись к нему эдакое блудное дитятко, которое все давно похоронили? Что Исмиру, что Руйте, что Лларду и твой отец писал, и мы гонцов отправляли, и то они в меня сразу с расспросами вцеплялись, один Изенец сперва решил зубы пощупать, а здесь? Ты же говорил, отец не сообщал во Франдру, а послание от нас говорило только о твоем приезде. На этом настоял как раз сам Лис, вспомнивший об отцовских предупреждениях и неясных слухах. Насару сообщалось о прибытии нармакальского наследника «по делу столь важному, что негоже доверять его бумаге», и ничего больше. Идрон без споров отступил, давая дорогу опыту рыжего в дворцовых делах, и Арлен не отказал себе в удовольствии нагнать такого туману, что, получи такое сам, долго бы ломал голову. Но вот чего там точно не было, так это упоминания родича. -Идрон, понимаешь… Шпионы-то не только у нас. -Да ладно?? А я-то думаю! – Идрон злился всё сильнее, всё же припадая к кубку и одним махом ополовинивая его. – Не нравится мне это. Вот хоть режь меня, не нравится! -Да ладно тебе, не ерепенься, - пожал плечами Арлен, - ну вынюхали соглядатаи, что ты живой, ну донесли «ласке», страшного-то чего? Всё равно бы сказали, что да кто и зачем пожаловали. -Не буду. Вот только поговорю с нашим гостеприимным хозяином, уедем отсюда, и сразу перестану. – Заверил Ид. – Нас ждут, но встречают в пустом зале, где только слуги и сам Насар, и, когда я прикидываюсь жуть каким таинственным и неизвестным, узнают, но не удивляются… -А потом ещё и пинком отправляют с глаз долой. Потому что так увидеть хотел, так спешил встретить лично, что сначала глашатай этот полчаса на морозе разорялся, видать, чтобы государь слёзы радости на бороде высушить успел. – Вода резко разонравилась. Брату, видимо, тоже – Сим потянулся за простыней, вылезая из бассейна и набрасывая её на плечи. – Всё. Сейчас пойдем к Златообильному или подождём, пока их величество изволит опять пригласить на аудиенцию? -Подождём. Я, может, только ощутил себя разбалованным наследничком, надо соответствовать. Так что пойду спать… с высокомерной рожей! Одежда, естественно, и не подумала высыхать. От озорной мысли пройти по коридорам вот так же, как Идрон, завернувшись в простыню и скроив каменную морду, пришлось отказаться, хотя дома Арлен в своё время обожал дразнить матушку, появляясь ночами в коридоре едва не нагишом… правда, тогда он был куда младше и в замке точно не было посторонних… Фрески на стенах спальни Лис всё же рассмотрел – пока Ид тщательно проверял, как он сам ранее, все настораживающие места, обнаружив-таки с добрый десяток «глазков», и не только рассмотрел, но и решил, что пастушки с единорогами не так уж и плохи. Ехидно пожелав приятных снов и получив не менее ехидную отповедь, рыжий отправился к себе. Франдра. Иринбрун и окрестности, 7-8 снеговала. «Здравствуй. К Буревым мы не успели, хотя это и так было невозможно. Зато к Водяным приедем точно, и в этот хоровод мы пойдём рука об руку. Я не забыл, КАК ты танцуешь. Что у вас там? Наверняка бури выпускали, как водится, собрались под елями, зажгли общий костёр… Мы в этот день ехали через ужасно дремучий лес, Франдра вообще лесистая, зато ночёвка удалась: завернули в городок, названия не помню, и Врата отперли с горожанами, хоть и своим кругом. Сбитня горячего хватило, оленины и хлеба – тоже, а что ещё нужно воину в дороге? Через два дня и к столице добрались. Тут странно, слишком мрачно, зато дворец утопает в золоте, словно Насар думает, что приезжие попадают прямо к нему в тронный зал, не видя города. Ну да ничего, надеюсь, странности здешнего правителя не помешают ему согласиться нам помочь. Рыжий передаёт тебе привет. Он тут стал ещё рыжее - говорит, золото отсвечивает, а я впервые пожалел, что оставил диадему в Марассане – здесь я обуянный гордыней чудесно спасшийся наследник, и обруча явно не хватает…» -Надо торжественно переть в тронный зал и брать старого козла за бороду. С меня хватит. Влетевший в кабинет Арлен, сам не свой, упал в кресло у стола. Подтащил поближе чернильницу, отодвинул, схватил перо, бумагу, зацепив и недописанное письмо раньше, чем Ид успел выхватить лист. -Верни сейчас же. -Вернул. Вскочив, рыжий заходил по кабинету, то закидывая руки за спину, то засовывая их в карманы, то скрещивая на груди. Беготня от балконной двери к столу, от стола - к спальне, от спальни - обратно продолжалась долго, пока Идрон не потерял терпение. -Ты можешь толком сказать, что стряслось? -Насар! – Выпалил братец. – Точнее, разговор с Насаром Златообильным, государем и повелителем Франдры, Казаранда и Остразы. Ну, вью-у-ун! -Погоди! Ты с ним говорил? О чем? Многострадальное кресло крякнуло, но смолчало, зато из Арлена слова посыпались горохом. -О тебе! Нечего охать, ты в дворцовых интригах и увёртках ни бельмеса не смыслишь, только прикидываться придворным болваном и можешь, в разговоре тебя старая бестия вмиг раскусит. Я старше, говорю от имени Нармакаля, короче, всё правильно, и нечего, лучше б спасибо сказал! В общем, выволок ласку из норки, он даже не противился, как ждал, точно! Потому, видать, и так охотно поскакал со мной видом из галереи любоваться. Можно весь разговор я пересказывать не стану? Там одних славословий и заверений на час! Сначала я осторожненько выяснял лояльность к нам и востоку, обмолвился, что ты здесь не просто так, намекнул на финансы, а потом знаешь, что началось?? -Ну?? -Старый хитрец начал тянуть сведения о том, какими силами ты располагаешь! ТЫ, понял? До-о-олго тянул, и так спрашивал, и так, я аж мокрый после этой дружеской беседы, но всё равно узнал Насар от меня шиш да ни шиша, вот! -Погоди, - Ид медленно отложил всё ещё зажатое в руке перо, - то, что Насар счёл меня вожаком - плохо? Арлен одарил его снисходительным и сочувственным взглядом. -Всё время забываю… Нет. То, что Насар считает тебя вожаком, как раз чудно. Понимаешь, Идрон, такое не выясняется в коридоре, да ещё и там, где вряд ли кто услышит, без собранного совета, без воевод, без казначея, в конце концов! Ну помнишь, как Исмир с Руйтой карту всю исчёркали? Да воеводы, да сотники, и ведь они сами не вчера на престол взошли, Молот вообще забияка тот ещё… Неправильно всё здесь! Вот неправильно, и всё! Ладно, в первый день решил детишек пожалеть, дал отъесться, отоспаться, баб подложил… Пёс с ними, со шлюхами - вчера-позавчера - то что его останавливало? Советники с казначеем пирушку закатили, протрезветь не могут? Пошли к Насару, говорю. Потребуем причитающегося уважения. Принцы мы или кто? Недописанное письмо легло исписанной стороной на стол. Ид скептически поморщился, оглядывая себя, но решил, что и так сойдёт, вслед за Лисом покидая кабинет. Пойманный в коридоре за шиворот слуга пискнул, что знать не знает, где искать господина и повелителя, то же самое твердили ещё трое. После приказа провести их к камердинеру или хоть к кому-то, способному ответить, куда провалился Насар, последний отловленный устремился к тронному залу, а, не обнаружив короля там – к невысокой арке, ведущей на узкую лестницу, круто уходящую вверх. Стоящая по сторонам от арки стража скрестила алебарды, преграждая путь идущим. -Его величество Насар Третий не велел никого пускать! -Пропускайте, пропускайте, - повелительно махнул рукой Арлен, - он нам обрадуется. -Не велено! – Левый стражник словно невзначай повернул алебарду. Теперь для того, чтобы оружие было пущено в ход, потребовалось одно быстрое движение. -Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, сор? – Выдвинулся вперёд Идрон. – Перед тобой те, кто одним пальцем может отправить тебя в темницу или лишить головы! -А хоть бы и кто! – Осклабился правый стражник. – Не велено, и всё. Вы бы шли, куда шли, изволит его величество спуститься – мы ему доложим, не беспокойтесь! -Да как ты… -Идём, царственный брат мой, - на локоть легла Лисова рука, - простим этим глупцам их упорство – лишь волю того, кто несоизмеримо выше их, выполняют сии достойные мужи. Пришлось уходить, оборачиваясь и пуская молнии из глаз. За поворотом Идрон высвободил локоть. -Всё, никто не видит. И что это было? -Два наследничка капризничают, - сквозь зубы процедил Арлен, глядя в сторону арки, - и хорошо бы, чтоб Насар так и подумал. Что ж там в этой башне такое, что правитель велел никого не пускать? -Давай хоть для вида поторчим в коридоре, а потом уже пойдём назад? – Предложил Ид. – Может, спустится. Однако даже спустя добрый час ожидания, показавшийся бесконечным, из арки никто не показался. Стражи с непроницаемыми рожами подчёркнуто не замечали меряющих коридор шагами парней. Пришлось, несолоно хлебавши, уйти, договорившись попытаться ещё раз уже вечером. «Впереди ещё Эссенрас. С зайехеннийцами сначала познакомимся через их посла, если что, весной отправимся в гости к правителю, так что остаются только конники. А после них – к тебе. Тут же. Знаешь, я не думал, что когда-нибудь буду так жалеть о том, что не могу целый день спать. Тогда ты рядом, в моих объятиях, я слышу твой голос, дышу с тобой, зарываюсь лицом в твои волосы…» Щёки запылали, и перо постыдно отказалось выводить ещё хотя бы руночку. Сны, горячие, яркие, снились каждую ночь, пахли летним лугом, щекотали пушистой косой, перекатывались в ушах серебристыми бубенчиками смеха, пылали оставленными на теле поцелуями, и поутру он долго лежал, если позволяло время, вспоминая пресловутые родовые древа правящих домов, значимые даты в истории Срединных Земель, типы вооружения пехоты, лишь бы отвлечься от мыслей об оставленной в Марассане Эри… Вдох. Выдох. Ты мужик или сопливый мальчишка? «Ты – моё лето, маленькая. Лето, пахнущее цветами, золотое и тёплое. Моя… Моя и ничья больше. Любимая, желанная, родная, умница моя, мой возлюбленный воин и моя королева – ты коронована властительницей моей души до скончания веков. Забыл тебе рассказать раньше! В Изене Лис, то есть Арлен, затащил меня к судьбоведке, и та прорекла, что мы с тобой связаны навсегда, и связь эту не разорвать. Наверное, это смешно и очень глупо, но я обрадовался. Значит, никто не сможет разлучить тебя со мной…» Писалось легко. Роско, франдрийские леса, снова судьбоведка и предсказанная Арлену чушь - надо было раньше рассказать, над пророчествами оба хихикали до сих пор! – встреченные по дороге снежные коршуны, красивые птицы, не вьющие постоянных гнёзд и оседающие только на время откладывания и высиживания единственного яйца, ложились на бумагу, перемежаясь рисунками, и, когда Идрон поставил последнюю точку и встал, в окна давно гляделся вечер. В коридоре встретился брат – рыжий тоже вдохновился примером и накатал сразу два послания, отцу и матери. Вдвоём парни отправились искать Насара – и неожиданно преуспели, франдриец восседал на своём чудовищном троне и навстречу им встал, распахивая объятия. -Мальчики! Решили проведать старика в его уединении? Славно, славно… Сейчас принесут вино и ужин, разделите со мной трапезу? -Нет. Сегодня не получится, Ваше Величество. Насар нехорошо прищурился, по-новому разглядывая стоящего перед ним Ида. -Неуж мой хлеб так вам не по нраву пришелся? -Ты хлебосольный хозяин, Насар Златообильный, и стол твой обилен и щедр. Но я желаю знать, когда мы поговорим о приведшем нас сюда деле, - прорывающееся раздражение только помогало, - ибо негоже пребывать в праздности, когда заботы иные занимают без остатка думы. Скажи же, повелитель Франдры, когда ты выслушаешь нас, говорящих от имени многих? Скулы сводило от слов, которые принадлежали кому-то другому, спесивому, глупому и напыщенному, но начав игру, требовалось её закончить. Король отступил к трону, опускаясь на золотое сидение, и Ид с немалым злорадством подумал, что королевский зад наверняка чувствительно покусывают вделанные в золото драгоценности. В зале, кроме них троих, не было никого, разве что за драпировками мог кто-то скрываться, но проверять… Хотят - пусть подслушивают, как их государь беседует с соседскими сыновьями! -Чего ты просишь? А по имени Насар называть избегал. Идрон мысленно досчитал до пяти. -Я, Идрон Халларданский, сын Арбона, прозванного Халльским Волком, по праву и слову прошу у тебя, Насар, повелитель Франдры, Казаранда и Остразы, денежный заём в размере, достаточном для вооружения, пропитания и выплаты жалования для армии, достаточной для возвращения мне отцовского престола! Унизанные перстнями холёные пальцы сжались на подлокотниках – на долю секунды, не более. Франдриец неспешно, совсем как оставшийся в Марассане Финдетелль, пропустил через пригоршню бороду. -А порука? Ты просишь немало, Идрон, сын Арбона. Что в залог, голова или меч? -Моего слова будет недостаточно? За спиной молчал рыжий. Ещё один бой, без крови, на словах, и его надо выиграть во что бы то ни стало, йокк наш зарраш*! Насар с усмешечкой покачал головой. Ну, это-то понятно, никто и не ждал, что будет легко, только, если Арлен прав, почему же ты начинаешь серьёзный разговор в пустом зале, златообильный король? -Слово мальчишки, у которого всего богатства - конь, меч да отцова печать? – Насар говорил так, словно размышлял вслух. – Где ты возьмёшь войска, которые пойдут за тобой, волчонок? За тобой, а не решившими урвать кусок восточными державами! Тебе сейчас и двадцати вёсен не минуло, ты никто, но ты хочешь, чтобы я дал золото? -Я буду говорить лишь перед королевским советом, Насар Златообильный. Негоже правителям спорить; негоже государю принимать решения за страну. Не у тебя я прошу помощи, Насар, сын Колена, сына Пракра – у Франдры. Не тебе я буду клясться – Франдре. -Хорошо! «Ласка» откинулся на спинку, соединив кончики пальцев и глядя строго между братьями. -Хорошо. Но, чтобы созвать большой королевский совет, нужно время. Дела государственные не дают мне предаваться праздности, и вы оба могли решить, что я избегаю вас, однако мне от этого так же горько, как и вам обоим. Мне жаль, что недоверие смутило ваши сердца. Завтра… Да, завтра состоится большой совет, и Франдра скажет свою волю. Оставалось только откланяться и покинуть тронную залу. За дверью парни, не сговариваясь, вздёрнули подбородки, и, чеканя шаг, прошествовали подальше, сворачивая на галерею, открытую со всех сторон и оттого наиболее надёжную. Говорить было не о чем, но, тем не менее, слова Насара были обсуждены со всех сторон. Ни до чего путного додуматься не додумались, но отвели душу, выругав скользкого богача и распрощавшись. До своих покоев Ид дошёл, не глядя по сторонам – от пыльной пышности начинало тошнить. По дороге он отдал слуге запечатанное письмо. «У себя» юноша долго стоял у окна, глядя в ночь, и пытался найти достойные аргументы, которые завтра, на совете, смогут убедить франдрийцев в его правоте, искал – и не находил. Решив, что утро вечера всяко мудренее, Идрон решительно распахнул дверь в спальню – и застыл на пороге в немом изумлении. В разобранной постели спала девушка. Идрон привалился к косяку, глядя на гостью. Разумнее всего было разбудить красотку и выставить вон, и он уже было сделал шаг к кровати, когда девушка во сне вздохнула, открыла глаза и потянулась. Одеяло, укрывавшее её до подбородка, сползло вниз, и юноша невольно уставился на открывшиеся взору обнаженные прелести. -Ты что тут делаешь? – Хрипло спросил он. Девушка не ответила, подтягивая колени к груди и неспешно отбрасывая на спину распущенные светло-русые волосы. -Уходи. -Почему? Разве я тебе не нравлюсь? Глупее разговора с нагой прелестницей было только молча выскочить из спальни. Ид подобрал с пола сорочку и платье, швырнул на постель. -Одевайся и пошла прочь. Я уже сказал, что не хочу никого. -Ты предпочитаешь мужчин? – Изогнула светлую бровку гостья. -Что за чушь?? -Тогда почему ты не хочешь меня? - Чёрные ресницы затрепетали с почти детской обидой. – Я некрасивая? -Я долго буду ждать? Девушка всхлипнула. Продолговатые серые глаза начали наполняться слезами. -Ты брезгуешь служанками? Но я хорошего рода, мой отец – помощник казначея! Этого ещё не хватало! Идрон обречённо сел на краешек кровати. -А здесь ты что делаешь, дочь хорошего рода? -Увидела тебя, когда вы въезжали в замок, - тонкие руки комкали край одеяла, то нерешительно натягивая его на высокую грудь, то с каким-то обречённым упрямством сталкивая ещё ниже, - три дня места себе не находила и сегодня решилась. Прокралась сюда, ждала тебя… - она горько усмехнулась. – Я сейчас уйду. Умоляю, только не говори никому! -Да я как бы и не собирался. -Отвернись, пожалуйста… Теперь она шептала, кусая губы и быстро, с какой-то злостью, вытирая мокрые глаза. Идрон не только отвернулся, но и хотел уже вернуться в кабинет, но за спиной раздалось: -Не уходи! Пожалуйста… Дай на тебя хоть посмотреть, раз уж быть с тобой не могу! Пришлось торчать у окна, глядя за холодное стекло и страстно мечтая, чтобы дочь казначейского помощника побыстрее убралась прочь. Плоть настойчиво требовала иного, нежели рассудок, и, хотя девушка даже чуточку не походила на Эри, она всё же была красива. В тёмном стекле отражалось, как девушка быстро набрасывает сорочку, уже медленнее надевает платье и подбирает волосы. -Всё. Можешь поворачиваться. Она оказалась близко – очень близко, Ид ощутил идущий от неё горьковатый запах духов, услышал частое дыхание. -Пусть ты не будешь со мной, но в малости ты мне не откажешь? Пообещай не отказать! -Обещаю. – Ну что она попросить может? Если дурища додумалась явиться к незнакомому мужчине, мельком виденному из окна, то попросит сейчас сущую безделицу, хоть бы и локон. – Отказа не будет. Талию тут же обвили цепкие ручки. Блестящие губки приникли ко рту в поцелуе, и он изумлённо отпрянул. -Эй! -Ты пообещал, что отказа не будет. – Серые глаза смотрели требовательно и сердито. – Просьба – один поцелуй. А потом я уйду, если прогонишь. … Как они оказались на кровати, он так и не понял. Дочь помощника казначея уже забралась руками под одежду, её прикосновения горячили и так едва не кипящую кровь, вскоре рубаха и штаны полетели вслед за сапогами куда-то в сторону кресла, и девушка соскользнула на пол, напоследок пройдясь острым язычком по груди и животу и вновь берясь за шнуровку корсажа. Ид из-под ресниц наблюдал за тем, как она быстро развязывает верхний узелок. -Слуг впору высечь. Тут очень холодно! Несколько шагов до камина. Она выбрала в корзине несколько поленьев, подбрасывая их в огонь. Затем, воровато оглянувшись, выудила что-то из-за корсажа, бросая это вслед за поленьями. Когда ночная гостья повернулась, на лице её стояла такая скука, что возбуждение как ветром сдуло. -Что это было? Она вздрогнула, но тут же смущенно улыбнулась. -Ты о чем? -Ты что-то бросила в камин. -Ах это! – Девушка весело рассмеялась. – Записка от воздыхателя. Ты не в обиде, что она сгорит именно здесь? Глаза в противоречие словам бегали, избегая встречаться с его взглядом. Ид принюхался. В комнате появился слабый, едва уловимый, но вполне различимый сладковатый запах. На то, чтобы одним прыжком оказаться перед красоткой, ушло мгновение, на то, чтобы перехватить метнувшуюся к кошелю у пояса руку – ещё одно. -Записка, значит? -Ты ничего мне не сделаешь!! Не посмеешь!! -Боги, какой же я идиот… Дочь помощника казначея извивалась в железной хватке, царапала удерживающую её руку, била по ней маленькими твёрдыми кулачками, а Идрон стоял, не замечая боли, и смотрел на женщину, которую только что так страстно желал. Она визжала, сыпала отборной площадной бранью, проклинала его последними проклятиями, пока Ид не толкнул её на кровать и не оторвал долгий шнур, идущий по краю балдахина. Запястья, лодыжки, без жалости, не слыша сменивших проклятия слёз. Ненавижу женские слёзы, подумал он. Теперь подхватить сопротивляющуюся пленницу и вытащить в кабинет, ногой захлопывая дверь во всё более пропитывающуюся сладким дурманом спальню. -Вот теперь поговорим. Кто ты? -Не скажу! -Скажешь. Иначе не развяжу. Она захохотала, всё так же визгливо и зло. -Ну и не развязывай, сопляк! Можно подумать, тебе нужно моё имя! -Нужно. – Не согласился юноша. – Меня всего второй раз хотят убить, так хоть познакомлюсь с убийцей… А чтоб тебя! Меткий плевок, стёртый со щеки, настроения не улучшил, зато добавил злости. По голым ногам потянуло сквозняком; Ид вернулся в спальню, в которой уже нечем было дышать и всё заволокло приторно-сладким дымом, наощупь подобрал одежду и, взахлёб кашляя, вывалился назад в кабинет. Руки дрожали, не попадая в рукава – как нарочно, сегодня он надел подаренную Эрной рубаху, скотина, урод, тварь последняя! Пленница оценивающе прищурилась, глядя, как юноша пытается попасть ногой в штанину. -Надо было всё же выждать, а потом уже сонный корень подсыпать. Ты не худший из тех, с кем я спала. После её слов ужасно захотелось вымыться, но вместо этого Ид вспрыгнул на стол. -Зачем? – Девичьи зубки клацнули в дюйме от правого колена. Он отодвинулся дальше. - Будешь кусаться - суну в спальню минут на пять. Угроза возымела действие – красотка побледнела и прекратила брыкаться. Выдавила: -Мне приказал правитель. -Насар??? -У нас другого нет. Он приказал прийти к тебе, затащить в постель, а когда ты уснёшь – подсыпать порошок и уйти. -Да зачем же?? Услышанное в голове не укладывалось. Судя по удушливой вони, утром бы он не проснулся, но Насару-то это зачем?? Девушка зло выдохнула сквозь зубы. -Как же вы меня затрахали, кобели… Мне какая разница? Приказ правителя, понимаешь, красавчик? Да хоть ты ему в суп плюнул, мне без разницы, моё дело ноги раздвигать. Что кривишься? Недоволен, что не доченьку казначейскую поиметь собирался? -Не надо так… -Как? – Она снова рассмеялась, только теперь в смехе пробивались истеричные нотки. – Ну хочешь – вот она я, бери! Связанную даже слаще, короли всегда берут силой, а потом идут дальше. Ну же, ты же хочешь быть королём! Идрон спрыгнул со стола. Затянул волосы в хвост, чтобы не лезли в глаза. Тёплая поддёвка, кольчуга, куртка, перевязь с ножами – поверх, меч – за спину. Накрыть плащом – никто и не заметит. Сумка с мелочёвкой вроде трута и ножа – давняя, ещё с Озерухи, привычка – на пояс. Жаль, ужин был уничтожен до крошечки, краюха хлеба сейчас была бы нелишней! Что ещё? Ах да. -Когда за мной должны были прийти? -Утром. – Теперь неудачливая убийца смотрела растерянно и непонимающе. – Ты кое-что забыл. Короли убивают мешающих. Ид, уже взявшийся за ручку двери, остановился. Улыбнулся сам себе. -Тебе не сказали? Я неправильный король. Живи, дочь хорошего рода! В коридоре было пусто. Идрон крался вдоль стены, стараясь ступать как можно тише. Если за убитым халларданским наследником должны были прийти утром, значит, в запасе есть ещё несколько часов. Липкий ужас, загнанный глубоко-преглубоко, норовил поднять голову, подбить под ватные коленки, но пока смирялся, припугнутый гневным шиканьем. До покоев Арлена Симурану так никто и не встретился, и дверь, по счастью, оказалась открыта. Он бесшумно скользнул внутрь, берясь за рукоять меча и по шагу продвигаясь внутрь. Передняя, гостиная, кабинет – пусто. Зато из спальни доносились недвусмысленные звуки, и юноша, мысленно извинившись перед братцем, толкнул дверную створку. -Какого хрена??? Арлен, нависающий над сладострастно выгнувшейся пухленькой брюнеткой, гневно воззрился на наглеца. Девушка пискнула, скорее кокетливо, чем испуганно, и без особого рвения попыталась прикрыться. Ид тяжело привалился к косяку. -Ты – кыш, а ты, рыжий, одевайся. Быстрее. -Совсем спятил?? Ну ладно ты у нас верный девственник, мою-то честь беречь не надо! Или третьим будешь? – Княжич целомудренно чмокнул круглое плечико. – Пончик, ты не против? Он только сейчас заметил добрый пяток бутылок, валяющийся под креслом и под кроватью. Ночь обещала стать ещё интереснее. Идрон шагнул в круг света, падающий от догорающих свечей. -Точно, спятил, - пьяно хохотнул Арлен, - Рони, тут не поле битвы, другие клинки в ход идут! Не слушая, Идрон выдернул «пончика» из-под простыни, хорошенько встряхивая. Девушка блеснула хитрющими чёрными глазками. -Через сколько сюда придут? -Через час, молодой господин, - и не подумала притворяться красотка, - ой, вы плечи-то пустите, синяки останутся! Так. Где-то тут была закрывающаяся комната. Точно! -Сама в гардеробной тише мыши посидишь или привязать? -Сама, молодой господин. -Топай, детка. Ключ он оставил перед дверью. В спальне обнаружился умывальный таз, полный до краёв. -Рыжий, давай, умывайся, одевайся и дёру отсюда! Арлен, и так стремительно трезвеющий, сунул башку в воду, вынырнул, отфыркиваясь и протирая совершенно нормальные глаза. -Что стряслось? -У нас час, сам слышал. Меня только что пытались отравить. Какая-то стеклянная безделушка, угодившая под кулак, жалобно тренькнула, превращаясь в горку осколков. Арлен присвистнул, собирая по всей спальне разбросанную одежду и начиная поспешно одеваться. -Что за яд и с чего ты решил? -Сонный корень. В камин. -Четверти часа хватит, чтобы тихо уйти на звёздную дорогу, - внезапно севшим голосом пробормотал Лис, - кто? -Насар. Да не спи ты, пьянь, нам ещё до конюшен добраться! Явилась… дочь пом-мощника казначея. С порошочком. -И чего, прям сразу сыпанула в огонь? – Заинтересовался рыжий. -Да ты будешь одеваться или нет? Больше вопросов родич не задавал. У Арлена от ужина, «пончиком» и принесённого, остались хлеб, немного сыра и кувшин с вином, тут же перелитым во флягу. Опоясавшись мечом, княжич вопросительно глянул на Сима. -Идём? Снаружи по-прежнему не было ни души, только вдали мерно бряцало. Парни быстро шли по коридору, стараясь держаться в тени и начиная ценить изобилие гобеленов, пока Ид не понял, что бряцанье становится сильнее и доносится оттуда, куда они направляются. -Слышишь? -За нами. Не иначе. Мечи одновременно покинули ножны, и дальше они уже не шли – крались, чутко прислушиваясь к всё усиливающемуся шуму идущего отряда. Здесь некуда было даже свернуть, коридор вёл к лестнице, спускающейся в придверную залу. Единственное боковое ответвление было занято идущими по их души людьми, уже показавшимися из-за поворота. -Гля, ребя, а эти что тут делают? Самый первый – или самый торопливый – в праведном гневе воззрился на не желающих спокойно дождаться в постелях жертв, извлекая из поясных ножен собственное оружие. Его товарищи загалдели, возмущенные не меньше. Братья переглянулись. -Спина к спине? -Отныне и навеки! Десять – не противники. Десять людей со своими бедами и радостями, честные служаки, исполняющие приказ: пойти и забрать тела двух мальчишек, чем-то помешавших сюзерену, и что с того, что мальчишки хотят жить? Удар, парирование, удар, атака, н-на, борода, рукоятью по темечку – оклемаешься, твоё счастье! Следующий – паренёк - ровесник, если не младше, детское обиженное лицо с покрытыми лишь начинающим темнеть пушком щеками, ну куда ж ты, глупыш, на острие грудью своей цыплячьей? Мальчишка со всхлипом осел на пол, неловко зажимая рану в груди, из которой толчками выливалась тёмная, почти чёрная, кровь, и недоуменно глядя на своего убийцу, но нет времени, следующий уже почти дотянулся до открытого сдуру бока, целя в печёнку. Меч Арлена ласково гладит воина по плечу, и через секунду тот хватается за оставшийся от руки обрубок, с утробным воем силясь унять хлещущую кровь. -Не зевай, тетеря! Долг вернуть удаётся тут же, ножом в глазницу убрав занесшего над рыжей башкой кистень здоровяка. Арлен успевает выскочить из-под рушащейся на него туши, с досадой пинает великана, но тут же кидается в драку с мужиком с непонятной нашивкой на рукаве. Ноги скользят по крови, затянувшей мрамор маслянистой лужей, смердит чья-то выпущенная требуха – нашёл что нюхать, ты ещё попроси всех подождать, пока герой проблюётся! Всех? Единственный оставшийся улепётывает по коридору, тот самый, торопыга, который увидел их первым, истошно вопя на весь дворец. -За ним! Вояка мчится по прямой, он впереди, надо чуть поднажать, уже и лестница впереди… С такого расстояния не промахнуться; нож входит в основание черепа, бегущий спотыкается, падает, нелепо выбросив вперёд руки, но его вопль был услышан. Впереди слышны встревоженные голоса, звон металла, и, вылетев на лестницу, парни поняли, куда так спешил незадачливый воин. Навстречу бежала сменившаяся с караула пятёрка, злая и не расположенная к разбирательствам. До площадки, на которой стояли забрызганные кровью (по счастью, пока чужой) братья, караульным оставалось всего два десятка ступеней. -Рыжий, я их положу. Дуй к конюшням за лошадьми. -Спя.. -Да. Вон чёрная лестница! Лис стрелой полетел в нужную сторону, и Симуран тут же забыл о нём, скалясь навстречу караульным. Пятеро. Всего пятеро. Самый сложный – пожалуй, вон тот, рослый красавец с парными «бабочками», остальные больше привыкли делать страшные рожи, разве что крайний левый... А иди сюда, не такой уж ты и серьёзный противник, Енцера на тебя нет – объяснить, что открываться, даже если ты врага в грош не ставишь, смерти подобно! Второго толкнуть на «сложного», воспользовавшись образовавшейся кучей малой, всадить третий нож в кадык третьему – гномий подарок режет плоть, как масло, ножей неожиданно жалко до слёз: подобрать не хвати времени, значит, останется лишь кинжал у пояса… Кинжал! Иди сюда, красавец! Одну «бабочку» на клинок, вторую поймать кинжалом, поманить нападающего обманчивой хрупкостью оружия, одним махом вышибая «штопором» правую и отбрасывая в сторону левую. Теперь всадить кинжал в открывшуюся грудь, выдернуть, вбросить в ножны, ногой подталкивая ещё не мёртвое, но уже не живое тело. Вот так, а ты чего лезешь третьим, «пончика» на тебя нет? П-получи, четвёртый нож сине-белым бутоном торчит из плачущей алой росой клумбы, и четвёртый воин (четыре да четыре, ха!) навзничь валится на лестницу, хватая воздух широко открытым ртом. Сзади послышался топот. Времени на раздумья не оставалось; Ид подло саданул единственного оставшегося каблуком в пах и перемахнул перила лестницы. Приземление вышло немягким: колено хрустнуло, в глазах потемнело от боли, и юноша в который раз за эту бесконечную ночь обозвал себя идиотом. Первые шаги дались даже не трудом – прокушенной до крови губой, но потом то ли встало на место колено, то ли боль решила повременить, но до ведущей на улицу двери добежалось вполне бодро. *В Нармакале приняты следующие знаки отличия: у десятников на плече нашивка с одним орлиным крылом, у сотников – с двумя, полутысячники носят на плече грифоньи лапы и у тысячников сидящий грифон. Командующий армией носит полный герб правящего дома в его же родовых цветах. *Снеговал-второй зимний месяц. *Герб Франдры-алая ласка у открытого мешка золота, пробующая на зуб монету, на синем фоне. * Примерно так горные тролли высказывают всё, что они думают о неразрешимых ситуациях.