Хроники Серинтайи

Изена, северо-западный тракт, 9 дожделива. Погода, ещё в Данитоне нахмурившаяся и погрустневшая, в Изене показала дурной нрав сполна. Ливней больше не было-их сменила висящая в воздухе морось, через четыре дня пропитавшая всё от волос до поклажи. Резкие порывы ветра с завидным постоянством швыряли пригоршни воды в лицо и за шиворот, не спасали ни поднятые воротники, ни капюшоны. -Твоё высочество, ты от погоды смурной такой? -От погоды, от погоды… Лошади давно превратились в одинаково мокро-бурых, сливаясь с всадниками в причудливых конелюдей. Степная Изена, славящаяся плодородием, раскисала на глазах, с каждым днём всё сильнее напоминая чан с грязью, в котором тонули всадники. Благодушия это не добавляло, наоборот, лишало последних крох жизнерадостности. Вот кому всё казалось нипочём, так это Арлену. Княжич беспечно мурлыкал какую-то подхваченную по дороге песенку, жмурясь навстречу дождю, словно солнцу, и без устали тормошил брата. -Арлен, вот чего ты пристал? Сказал же, дождь не люблю. -И врать не умеешь. Две недели назад ты смеялся и ловил ртом дождинки, я помню. И так весь день: что с тобой, почему загрустил, сколько можно хмуриться, ты что, хочешь перещеголять небо? Арлен, похожий на оторвавшийся от костра язык пламени, загарцевал вокруг, расплёскивая конскими копытами грязное месиво, в которое превратилась дорога. -Долго ты ещё будешь над этим пророчеством голову ломать? -Ни над чем я голову не ломаю, оставь ты меня в покое, наконец! -О да, за два месяца нашего знакомства ты только таким и ходишь-как в воду опущенным, помню, помню… Ну подумаешь, напророчили долгую жизнь, ещё подлинее моей, и подвигов телегу! Радоваться надо, скучно не будет, а он голову повесил! Что она там тебе нагадала, эта судьбы видящая? Я запомнил только про теряющуюся в веках нить жизни и про чьё-то отданное сердце. Слу-у-ушай, ты хоть покажи его! Вместо сердца рыжему был показан кулак, но княжич не обиделся, продолжая болтать. Наконец, Идрон не выдержал. -Ваше княжеское высочество, вы изволите прерваться или мне стоит поискать более молчаливых спутников? Столь обильно высказываемые мысли о моём душевном состоянии, бесспорно, важны и новы, однако я предпочёл бы тишину! Арлен восхищённо приоткрыл рот, не отрывая от брата хитрющего-истинно лисьего-взягляда. Потом пробормотал: -Двадцать третий год на свете живу, а так витиевато заткнуться мне ещё не предлагали! Запиши потом как-нибудь, а? Идрон только отмахнулся. Брат подъехал ближе, неожиданно серьёзный и задумчивый. -Симуран, ну они же всем такое говорят. Мне двести лет жизни, три царства и сто внуков предсказывали трижды, двести лет, одно царство и семь десятков сыновей-раз десять, я уже об заклад биться подумывал, что в этот раз предскажут. -Ну и побился бы… -А, неинтересно. Ты в эту ерунду всё равно не веришь. Хотя можем найти какую-нибудь прорицательницу и всё же поспорить, что услышим на этот раз. -Нет.-Дождь сыпанул за шиворот особенно щедрую порцию водяной пакости, и юноша поёжился от стекающей по спине ледяной струйки.-С меня хватит. Арлен, вот скажи мне честно-ты бы хотел быть отмеченным богами? Княжич и думать не стал-тут же выпалил: -Ещё бы! -Вот, хочешь. А я не знаю. Рыжую шевелюру взлохматила затянутая в перчатку пятерня. Арлен надолго умолк. -Ты поэтому… бесишься? -Не бешусь я, сколько раз повторять? Думаю. Вот эта, судьбоведка, что сказала? Смерти не видит, слава какая-то, в веках и не меньше, потом про ношу, неподъемную для смертного… И что всю жизнь мне смеяться над смертью. Многовато смерти, не находишь? -Про сердце забыл, тебе отданное. -Далось тебе это сердце! Нету, хоть карманы обшарь, одни крошки от сухарей!-Ид шутливо вывернул карманы, заодно вытряхивая из них остатки конского лакомства-и едва успел подхватит что-то длинное, яркое, радостно порхнувшее из кармана к земле. Золотая лента шелковистой змейкой свилась на поймавшей её ладони. Как выигрыш, долго, до самого вечера после памятного состязания, обвивавший запястье, попал в карман куртки, Ид решительно не помнил, но ленточка была та самая, до сих пор, казалось, хранившая запах схваченных ею волос. Полупрозрачная полоска измялась, испачкалась, но по-прежнему золотилась в серой осени. Ид пропустил ленту между пальцами, быстро сжал кулак, сберегая её от дождя. Озябшей даже в перчатке руки коснулось едва уловимое тепло-настолько золотой росчерк был похож на солнечный луч, растолкавший в стороны разжиревшие по осени тучи и упавший на землю. -Необычное сердце у тебя в кармане завалялось, ничего не скажешь!-сунулся вездесущий Лис,-С плодопада в кармане носишь? -Кажется, да… Хотя нет, я же в другой куртке был! Верно, сунул не глядя, вот и валяется… -Валя-а-ается! Стыдитесь, ваше высочество, это, между прочим, желанная награда в тяжком сражении! -Тяжкое-не тяжкое, а награда и в самом деле желанная,-неловко усмехнулся Идрон,-но знал бы я, что ты задумал-в жизни бы не согласился! -Симура-а-ан, а ты же метать ножи умеешь? Арлен был-сама невинность. Рыжая такая, хитрющая невинность. -Почему это я Симуран? -Потому что крылатые волки называются симуранами,-как маленькому, объяснил брат,-а герб Халлардана-симуран на сине-серебряном поле. А ты халларданский наследник. И Симуран тебе подходит куда больше, чем Волк или даже Халльский Волк. Так умеешь или нет? -Ну, дома лучшим считался,-не без гордости признался юноша,-что ты задумал…Лис? Плутовато ухмыльнувшись, Арлен поманил его за собой: -Смотри. Видишь вон те шесты у края поля? -Мишени для метателей? -Зришь в корень, братишка! После поединков будут состязания в меткости. Покажешь, на что способен…У-у-уй, да что ж ты делаешь! Голова-голова-голова! -Зачем?? -Чтоб вырубить противника, разумеется,-не оборачиваясь, пожал плечами княжич,-только это охренеть как больно! -Зачем мне участвовать?? Арлен удивился так, что даже повернулся. -Но это же нечестно! Я получил розу, а ты останешься без цветочка? Соглашайся, халларданец, а то тут смотреть не на кого… Ид фыркнул: -То есть я буду лучшим зрелищем? -…И если меня не обманывают глаза, вон там сидит твоя невеста. Все девушки любят победителей! Лис самодовольно задрал нос. -Согласись, получилось отлично! -О да, у тебя бывают удачные идеи… Догоняй! Скакать пришлось недалеко-до игреневого жеребца Руйты, недовольно месящего грязь передними копытами. Хозяин стоял рядом, скрестив руки на груди и оглядывая дорогу. Бурая студёная каша простиралась, сколько хватало глаз-как и окаймлявшая её такая же бурая и неприютная степь. Еще недавно, без сомнения, здесь колыхались под ветром травы, перекатывались волны ковыля и береники, называемой ещё ветрянкой-травки, чьи длинные голубовато-зеленые стебли с подснежня и до желтолиста затягивали поля и луга шевелящимся нежным ковром. Теперь же вместо степного разнотравья простиралась раскисшая от дождей земля, из которой кое-где торчали гнилые стебельки. -Что случилось, Молот? Не оборачиваясь, изенец потёр бритый затылок: -Как вам мысль о ночёвке в чистом поле? -Совсем-совсем чистом?-Осторожно уточнил рыжий.-Без палаток, костра и прочих удобств? -Арлен, лично тебе я пожертвую свой плащ,-бросил через плечо Руйта,-а то ещё замёрзнешь, отец расстроится! На несколько лиг впереди-никаких признаков жилья, потом должен быть хутор на три избушки… -Рискуем доехать до хутора или ночуем под открытым небом? -Верно мыслишь, волк… Нет. Ночевать всё же будем не под крышей. Отря-а-ад! Подтянитесь, потомки улиток! До темноты им посчастливилось отыскать чахлую, прозрачную из-за отсутствия листвы рощицу-назвать леском росшие в два ряда три дерева язык не повернулся ни у кого. Мокрый подлесок, павший под топором, никак не хотел разгораться ни в одном из костров, пока не сдался огниву и кресалу-и сразу восемь огней жарко заполыхали в сгустившихся сумерках, отогнав даже не прекращавшийся четвёртый день дождь. Высыпавшие звёзды, умытые дождём, мигали на лиловом небе, отражаясь в поставленных на огонь котлах, и охорашивались, глядясь в закипающую воду, до тех пор, пока туда не полетели крупа и мелко нарубленное вяленое мясо. Кашевары в Изене своё дело знали-вскоре отряд уже выедал содержимое котлов, нахваливая кашу. Арлен, отходивший проверить, всё ли в порядке у его людей, шумно плюхнулся рядом, чудом не расплескав содержимое собственной миски. -Ну и холод, каша в воздухе остывает, хоть из костра хлебай! -То-то ты на ложку дуешь,-усмехнулся Ид,-кто из нас южанин, ты или я? На моей памяти это восьмая жалоба на холод и сырость только за сегодня! -Ты что, считал? Зану-у-уда!-И без перехода:-Не хочешь потом размяться? И погреться заодно. -Пофему фы и неф? Арлен ложкой задумчиво описал в воздухе круг. -И вот это надежда Халлардана и мой братец… Кошмар! Ваше высочество, вам мама не твердила, что негоже благородному юноше говорить с набитым ртом? Эй, не дерись, я не умею сражаться ложками! Идрон, давясь смехом, вернулся к прерванному ужину. Размяться и в самом деле будет неплохо-тело за день в седле затекало так, что о привычной тренировке думалось как о настоящем блаженстве, лишь бы двигаться! Арлен не отстал, и вскоре оба вскочили на ноги, направляясь к коням. Оставленные у сёдел мечи, казалось, тоже истосковались по драке, пусть и для разминки, довольно покинув ножны. Удобную полянку долго искать не пришлось-в нескольких шагах от самого большого костра обнаружилась ровная площадка, пригодная для двух пар ног. Задеревеневшие мускулы радостно откликнулись, возвращая себе подвижность и послушность, и через несколько минут мечи одновременно вспороли брюхо ночи-пока ещё не сталкиваясь, вхолостую рассекая плотный от сырости воздух. Это был не первый их поединок, стоять против друга доводилось и раньше, и сейчас Ид снисходительно позволил тому провести серию обманных выпадов, призванных заморочить противника и отвлечь от настоящего нападения. Что ждать друг от друга, оба уяснили ещё при первой совместной тренировке дома, в Марассане-Енцер долго хохотал, глядя на обескураженного княжича и халларданца, с невинной улыбочкой протягивающего Арлену его же только что выбитый клинок. Дома… Быстро Марассан стал домом для тебя, а, Симуран? Как и прилипшее-не отодрать-прозвище, и кажется, что огненно-рыжие вихры мелькали перед глазами всю жизнь, а не жалких два месяца…Зазевавшись, Идрон пропустил коварную атаку и еле успел уйти из сферы досягаемости Арлена, поскользнувшись на мокрой траве и чуть не упав. -Так нечестно! Я тебя почти достал! -Почти не считается! Рыжий скроил обиженную рожу, начиная новую атаку. На сей раз юноша был начеку, отбивая вполсилы такие же несильные удары, пока Арлен не сплюну с досадой: -Да ну тебя! Хоть бы для виду поддался, перед соседями неудобно! -А что тебе поддаваться? Ты его не достанешь, даже если он станет столбом и будет только отбиваться. Руйта подпирал плечом ближайшую сосну, лениво ковыряя ногтем ствол. Боевой молот, обычно висящий на поясе изенца, сейчас был в его руке, недвусмысленно покачиваясь. Его бритоголовый тёзка пристально оглядел Ида. -Нравится со слабаками драться, а, волк? -Со слабаками драться-немного чести.-Пожал плечами юноша.-Потому я с ними и не дерусь. Но ради тебя могу сделать исключение. -Во-о-от как?- Взлетела вверх бровь.-А ты не забываешься ли, мальчик? -Если я оскорбил тебя, Руйта, сын Хройма, я принесу свои извинения- но не раньше, чем ты извинишься перед моим братом. Челюсти отпали и у Руйты, и у Арлена-а потом изенец расхохотался на всю рощицу. -Лис! Лис, лон марше ррах! Вот у кого тебе надо поучиться! Ох, чтоб тебя… -и-совершенно серьёзно, хоть жесткие губы так и норовили разъехаться в улыбке, -Почту за честь выйти с тобой на поединок, Идрон, сын Арбона. И хвала небу, что мы встречаемся как друзья! В считанные мгновения вальяжный герцог собрался в сжатую до поры пружину, перетекая от сосны к центру площадки. Молот описал тускло сияющую дугу в воздухе, ложась на подставленную ладонь. Хищно изогнутый «клюв» с другой стороны обуха подрагивал, словно и впрямь изготовившись клевать-или пить чужую кровь. Как драться с противником, вооруженным подобным, юноша представлял себе слабо, однако вколоченная за эти месяцы наука сама подняла голову: рубить может разве что «клювом», зато молот оставит от костей одно крошево-значит, уходим в защиту, пока не поймём, какие удары предпочитает наносить противник, а сквозь отточенный до мелочей блок Руйте не пробиться, разве что он решит превратить дерзеца в хладный труп. В атаку Молот перешёл без предупреждения – вот только что недвижно торчал посреди раскисшей площадки, и вот уже на расстоянии клинка - или древка. Парировать получалось без труда, даже не удивляясь – первые удары всегда прощупывают противника, но уже через минуту стало не до парирований-успевай уворачиваться. Руйта сражался далеко не в полную силу, но и этого хватало для того, чтобы попотеть. Постепенно Идрон приноровился к резким, с замахом, ударам, уходя от клевцовой части и не подставляясь под молот. Поединок превратился в бестолковое кружение друг вокруг друга, пока герцок, отшатнувшись назад, не взревел: -Что ты виляешь, как девка задом??? Дерись! Азарт, хмельной, звонкий азарт битвы захлестнул с головой. Это же так просто-парировать, защищаться, нападать, когда меч-продолжение руки, и как может быть иначе! Звон металла, звон затаивших дыхание озябших звёзд, звон попавшей на камень подковки на каблуке сливались в одну дрожащую в воздухе ноту, из этого звона рождался Поединок-и предчувствовать удары соперника, знать, куда он повернётся и когда отшатнётся или, наоборот, приблизится, было совсем легко. Руйта теперь больше защищался, чем нападал, ловя клинок противника на окованную сталью середину древка или навершие, понемногу пятясь так, чтобы оказаться всё дальше от Идрона. Отдохнуть хочешь, язва рыжая? Не выйдет! Грязь показалась вымощенной мрамором площадкой – ноги не успевали оскальзываться за те несколько мгновений, которые они опирались о землю, давая опору для нового шага. Изенец ушёл в глухую защиту, отбивая – пока ещё без видимого усилия – сыплющийся на него град ударов; сталь оковки, и без того покрытая сетью царапин, прибавила несколько новых отметин, неярко светлеющих в пламени умирающего костра. Очередной сметённый блок заставил герцога досадливо поморщиться, но, наконец, Руйта упёрся спиной в ствол ближайшей сосны-и мужчина, разом подобравшись, оттолкнулся от дерева, атаковав противника. Череда нападений и отступлений повторилась, однако теперь льдистые глаза не пылали азартом. Изенец раскрутил молот перед собой, создавая непроницаемую полупрозрачную стену; крепкие пальцы так быстро перебирали по древку, что их движения размывались, как и высверк металлического навершия. Скорость движений завораживала, и юноша едва не пропустил момент, когда Руйта перешёл от защиты к атаке, едва не задев незащищённое бедро соперника. Идрон извернулся кошкой, уходя от молота; герцог снисходительно кивнул и опустил оружие. -Ты сдаёшься, Молот Изены?-Не поверил своим глазам Ид. Тот беспечно пожал плечами. -Я уже увидел, что хотел… Хорошо дерёшься, парень. Очень хорошо. Пожалуй, за «слабаков» и извиниться не зазорно. Весёлое возбуждение всё ещё кипело в крови, когда Идрон медленно возвращался к костру, подбирая ножны и вкладывая в них меч. Руйта уже подвесил молот обратно к поясу и сейчас присел на корточки, подкармливая пламя просохшим хворостом. -И ты меня прости, Молот Изены, коль что не так. -А, сочтемся.-Отмахнулся герцог.- Кто тебя драться учил? Есь? -Есь сейчас цветёт, как майская роза,-хихикнул княжич, пристраиваясь с другой стороны,- наверняка гоняет Эрианн сразу за двоих! -Эрианн?- Поразился Руйта.- В Марассане появились эльфы? -Эрианн-моя невеста.-Рука сама полезла в карман за найденной ленточкой.- Но она не эльф…кажется. -Невеста??? Халларданец, да ты сплошная неожиданность! Не успел явиться из ниоткуда, а уже невестой оброс? -Герцог Изены, я прошу Вас быть осмотрительнее в речах! -Уймись, бешеный, - примирительно поднял руки Руйта. - молодой, да ранний? В девятнадцать лет жениться собрался? -А если и собрался, что тебе до того? -Ваше рыжее высочество,-в голосе изенца засквозило неприкрытое любопытство,-скажите мне, тому, кто помнит вашу голую задницу в пелёнках… Ваш родич внезапно спятил? Лис прыснул, но быстро справился с собой, навешивая серьёзную мину и затягивая на манер менестреля: -О мудрый Руйта, сын Хройма, недуг иного свойства поразил моего родича и, что скрывать, друга! Недуг тот златоволос и синеглаз, румянощёк и алогуб, но слова ничто, ибо лишь звук, но не музыка, имя которой-Эрианн! Дева сия воистину чудесна, поражает она мужей одним лишь взглядом синих звёзд, по недосмотру небес красующихся на лице смертной девушки, и звёзды те окружают ресницы-да-да, ты не ослышался, о Руйта, сын Хройма-ресницы, схожие с копьями, пронзающими сердца! Дева сия также искусна в разного рода ремёслах, а пуще того в бое на мечах или же ином благородном оружии, но всё это ничто по сравнению с тем, что Эрианн рождена магом, и некий седобородый член Ордена наставляет её в сём дивном мастерстве. Также нравом Эрианн легка, движения её приятны глазу, а голос звенит серебряными колокольчиками… -Рыжик сбился и уже обычным тоном закончил:-В общем, красавица, каких мало, дерётся-Енцер крякает, ну и маг. Молот долго молчал. Очень долго. Наконец, в светлых глазах появились ехидные огоньки. -Волчье бешенство заразно, что ли? Или тебя кто другой укусил? -Никто меня не кусал! Но знаешь, Руйта, есть такие девы… такие девы…-Арлен мечтательно улыбнулся. -О них можно только петь. Но ТАКУЮ песню я сложит не в силах, поэтому довольствуйся рассказом. Длинным. -Ты всё равно не расскажешь, - вздохнул Идрон, - Эрианн-она… Звезда. Луч. Лето. Танец у костра, песня в чаще. Свет. Жизнь. Нельзя рассказать о луче и танце, Молот Изены. Их нужно видеть. -Это где ж ты её встретил? –Добродушно усмехнулся герцог. -Да у бабки на кухне…Зря смеёшься, я бы сам не поверил, но-вот так. Приехал домой, ну, к Элизабет, которая нас с мамой укрыла, захожу-а за столом она. Я и остолбенел на месте. Думаю: всё, Ид, башку напекло-таки. Откуда такая? Не бывает на свете подобной красоты, ну не бывает же! Потом-то уже и разговорились, и в попутчики к ней я вызвался, а потом… Увлекшись, юноша незаметно рассказал о дороге до Марассана, о первой драке, о погоне, о повторном нападении, о встрече с Утгеном. Арлен, историю эту уже слышавший, иногда влезал с вопросами, больше предназначавшимися для молчаливо слушавшего Руйты, пока, наконец, Идрон не умолк, глядя в костёр. Рыжие язычки напоминали другое пламя, освещавшее подавшуюся навстречу девушку; он сжал в кармане найденную ленточку, поднимаясь. -Мы…друг другом, наверное, обросли, не разорвать. Доброй ночи! Марассан, от 17 дожделива. Привратники на въезде в город равнодушно скользнули взглядом по магу и восхищенно-по едущей рядом с ним девушке. Эрна, за время пути до Дома и обратно привыкшая к восторженным взглядам, даже внимания не обратила бы на мечтательно жмурящуюся стражу, если бы один из них не выхватил из корзинки входящей в ворота вместе с проезжими цветочницы лохматую астру, пряно благоухающую осенью, и не протянул с поклоном новоявленной принцессе. Его товарищи завистливо заржали, отпуская шуточки вроде: «Куды с астрами? Тут розы нужны! Золотые!»; Эрна кивнула, принимая подарок, и пристроила его в узел на затылке. Так она и въехала во двор Гнезда-с сиреневой астрой, дерзко топорщащейся иголками лепестков в причёске. В замке их не ждали. Навстречу попадались лишь слуги, торопливо раскланивающиеся и вновь бегущие по своим делам. Финдетелль ещё в холле торопливо попрощался и куда-то быстро ушёл, и до своих покоев Эрианн добралась в одиночестве. Стоило ей переступить порог, как тут же примчалась Аайна, горя желанием помочь госпоже раздеться-омыться с дороги. Отправив служанку готовить ванну, девушка прошла на балкон, единым рывком распахивая тяжёлые двери и впуская в комнату сырой плотный воздух. Марассан хлопотливо готовился к зиме, бросая под ноги обрывки осенних нарядов, устилая мрамор и брусчатку лапчатым золотом. Умолкнувшие до весны фонтаны ловили листья пустыми чашами, заполняя себя вместо воды мокрым липким добром, небрежно брошенным под ноги спешащим по мостовой людям; грифоны на всех трёх видимых с балкона площадях зябко ёжились под ветром, жалея, что не могут закутаться в сложенные за спинами крылья. Опершись на перила, Эрна оглядывала привычный пейзаж, заново узнавая крыши, улицы и фасады. Вон там они летом сидели, болтая ногами, и ели орехи, а вон там дом родителей Кермэ, кокетливо выставивший кованые решётки ограды, а немного дальше – посольство Данитона, над которым развевалось знамя с коронованным медведем, за ним щекотали небо шпили зайехеннийцев-обвивающие металл змеи были различимы даже отсюда. -Эрианн! Налетевшее благоуханное облако затормошило, закружило, защебетало на шесть голосов. Роулин, Кермэ, Джанет, Алада, Лорель… Последней лукаво подмигнула Элейна. Девушки тут же начали выспрашивать, куда Эрианн ездила, шумно охая и ахая. Услышав, что подруга оказалась эльфом, Лина запрыгала, хлопая в ладоши: «Я знала, я знала!». Кермэ, вечная спорщица, немедля возразила, к ним присоединилась принявшая сторону дочери посла Лорель… Эрианн растерянно переводила взгляд с одной на другую, не пытаясь даже вставить слово, пока её не окликнула Элейна. Счастливая невеста не принимала участия в споре; они с Джанет оперлись о перила по обе стороны от подруги. -Ты такая серьёзная приехала, Эрна. Задумчивая-даже для тебя. -С чего ты взяла, Элле?- Беспечно хмыкнула девушка.- Провела бы ты полдня в седле, тоже бы призадумалась. Вы как узнали, что я вернулась? -Служанка твоя сказала,-ответила Джанет,- я с ней в коридоре столкнулась. Ты такая скрытная, дорогая! Неужели нельзя было послать вперёд гонца? -Мы уезжали и вернулись вдвоём с Финдетеллем.- Дернула плечом эльфийка.- Кого гонцом отправлять, сороку с обочины? А теперь, мои чудесные подруги, вы не соблаговолите оставить меня? В самом деле, я очень устала и мечтаю об отдыхе! Оставшись одна, Эрианн наконец-то скинула с себя дорожное платье, с наслаждением окунаясь в наполненную бадью. Круг замыкался. Вот сейчас зайдёт Аайда, принесшая чистое полотно, ринется помогать, потом они будут рыться в тряпках, выбирая из шелестящего безумия то, что может подойти, потом она спустится вниз, не узнает преобразившегося Идрона… Деликатное шуршание вернуло Эрну к действительности. Давно уже шкаф заполнен произведениями рук княжеских портных, давно она не нуждается в провожатых, чтобы не заплутать в коридорах Гнезда, и давно-больше полутора месяцев минуло-уехал Ид, и ещё столько же ждать его возвращения. Эрианн решительно тряхнула мокрыми волосами и выбралась на холодный после горячей воды пол. -Аайда, что тут нового? -Ох, гос…Эрианн, новостей мало,-затараторила служанка,- все взахлёб свадьбу госпожи Элейны обсуждают, жених уж и домой отбыл, за дарами или ещё чем для невесты. В городе всё спокойно; Енцер, наставник ваш, мрачнее тучи ходит, говорит-скука смертная; заместитель главного дворцовой стражи сына наконец дождался… -У вас тут что, сплошные свадьбы? -Ну не то чтобы… А новостей и впрямь мало! – потупилась Аайда. – Осень, что может случиться? Одевшись, Эрианн отправилась по Гнезду: здороваться. Архивариус радостно встретил девушку, скорее освобождая заваленный по обычаю стол и доставая из воздуха чайник и чашки. С Хеймом они проболтали до темноты: мужчина слышал о Доме Хранящих, и немало, но сам там не бывал, и сейчас жадно выспрашивал подробности. Эрианн без утайки рассказала обо всем увиденном, честно припомнив содержимое библиотеки Дома, отвечая, как могла, на сыплющиеся градом вопросы и задавая свои, пока не спохватилась, что в чайнике четвёртый раз заканчивается вода. Клятвенно заверив, что в скорейшем времени заглянет к архивариусу снова, девушка помчалась дальше. Енцер собирался, закончив занятия с сыновьями и внуками вельмож, покинуть замок. При виде ученицы старый мечник довольно крякнул, но тут же напустил на себя суровость, которую сохранял, пока Эрна не распрощалась и не умчалась дальше. Найдя Утгена и узнав у него, что никаких вестей от уехавших нет и не было, Эрна уже хотела отправляться на поиски подруг - и нос к носу столкнулась с княгиней. Рядом с Лассаэль степенно оглаживал бороду маг. -Приветствую тебя, великая княгиня, -поспешно склонила голову Эрна. -Не кланяйся мне, дитя.-Женский голос звучал отстраненно и приветливо.- Равным не пристало склоняться пред равными. -Княгиня Лассаэль обрадовалась, услышав благие вести от меня,-усмехнулся в бороду Финдетелль,- я ведь говорил тебе, Эрианн Гилвиэнь, что твоего рождения ждали многие? Повелительница Нармакаля ждала этого не менее прочих. Губы Идовой тётушки дёрнулись невпопад, словно она хотела что-то добавить, но сдержалась, и сложились в милую улыбку. Начались заверения в радости, в безграничном счастье от долгожданных вестей, княгиня, подхватив Эрну под руку, увлекла девушку в сторону облетевшего парка, на ходу щебеча и перечисляя, чему стоит учиться настоящей принцессе -пока Эрна не остановилась, аккуратно снимая цепкие пальчики княгини со своего локтя. -Ваше величество, я ценю ваше расположение, но предпочла бы, чтобы всё осталось по-прежнему. Не стоит делать из меня принцессу так, как этого хотите вы. Лассаэль всё же прекрасно владела собой. Она всего лишь поджала губы, пряча руки в просторных рукавах. -Ваше высочество, -женщина зачем-то подчеркнула это «высочество»,- вы не понимаете меня. Вам стоит больше времени уделять женственным занятиям, оставив пустое размахивание мечом и посвятив себя изучению… -Нет, это вы не понимаете меня, Лассаэль Нармакальская. – Как можно безмятежнее улыбнулась Эрианн. – И, боюсь, не поймёте. Я много читаю, сударыня, и не думаю, что мои знания по истории, землеустроению, землеописанию и прочим наукам столь обрывочны и незначительны, что требуют пристальнейшего внимания. Глубо вздохнув, княгиня напустила на себя всепрощающий вид и вновь подхватила Эрну под руку, меряя вышитыми башмачками дорожку. -Ах, моя дорогая! Молодости свойственна вспыльчивость, эльфам свойственна гордость-а что бывает, когда вспыльчивость и гордость встречаются в одной душе? Не сердись на меня, Эрианн Гилвиэнь с Мар-Индила. Я всего лишь хочу, чтобы ты была достойна своего титула. Бредущий сзади Финдетелль что-то неразборчиво пробормотал себе под нос. Княгиня покосилась на спутника, но ничего не сказала, продолжая вдохновенную речь. -Дитя моё, ты сведуща во многом, не спорю. Но принцессе нужно ещё и уметь многое. Принцесса нежна, трепетна, она знает, когда стоит молчать и когда стоит говорить. Особам королевской крови привычно долго поддерживать светские беседы, не переходя сразу к вопросу: «Что вы хотите?», улыбаться там, где нужно, а не там, где хочется… и принцессы не размахивают мечами, это дело мужчин! Наше дело-изящное рукоделие при беседах с дамами из свиты, надзор за хозяйством, приёмы, балы-но не оружие и битвы! -Да простит меня великая княгиня,- вмешался Финдетелль,- но Эрианн не только принцесса, она-воин, и рождена воином. Её стезя отличается от того пути, который предстоял от рождения тебе, летящая с ветрами, княжне Джанет, данитонской Мирал, зайехеннийской Лилиан и сотням других высокородных дев! -Досточтимый Финдетелль, не забывайте, что сия юная дева невеста моего племянника и в некотором роде моя будущая родственница… -Это вы не забывайте, что рождения сей юной девы ждали тысячелетиями, и ей суждено стать… -Милостивые сударь и сударыня! Не соблаговолите ли вы умолкнуть и послушать меня? Маг и Лассаэль с одинаковым праведным негодованием воззрились на девчонку, осмелившуюся их прервать. Убедившись, что оба молчат, Эрианн скрестила руки на груди. -Вы отлично знаете, что нужно принцессе, но вы забыли о том, что лучше всего о том, что нужно мне, знаю лишь я. Великая княгиня, я-воин и маг, и вам придётся мириться с этим. Магистр, я не лишилась разума и могу сама решить, что мне нужно. Свой путь я выберу сама. Не обращая более внимания на онемевших спутников, Эрна развернулась, устремляясь по дорожке обратно, к площади перед входом, и дальше, в замок. Казалось: снова пятнадцать, снова в дом словно ненароком заглядывают соседки, у которых сыновья вошли в возраст жениховства, и мать долго шепчется с ними, поглядывая украдкой на занятую рукоделием приёмную дочь. Девушка, насупившись, быстро прошла по лестницам и переходам, хлопнув напоследок дверями покоев. Назавтра Эрианн показалось, что она и не уезжала. Точно так же Енцер гонял её до десятого пота, понемногу вводя в поединки с другими своими учениками, точно так же часами пропадала она в домике целителя, точно так же слушала наставников, вбивающих в ученицу знания по землеописанию, истории, землеустроению и доброму десятку других наук – и свободного времени оставалось лишь на то, чтобы вечером перекинуться парой слов с подругами или заглянуть к Хейму. Единственное отличие – появившийся на голове королевский обруч, который она не снимала по сдвоенной просьбе Финдетелля и Лассаэль, да и тот постепенно вовсе перестал замечаться. Жители Гнезда поначалу вели себя странно, будто не успев решить, как теперь относиться к невесте княжеского племянника, но потом всё успокоилось, и жизнь окончательно вошла в прежнюю колею. Остро не хватало Идрона; на тренировках, во время трапез, в коридорах она искала глазами знакомый силуэт, не находя и напоминая себе, что окончательно «по-прежнему» здесь всё станет лишь после Буревых Врат, до которых оставалось все меньше и меньше. -Я везде ищу тебя, девочка! –Финдетелль быстро шёл к ней по галерее, и Эрна чуть не ущипнула себя, настолько это напоминало день памятного магического турнира. Зачем было искать её, просидевшую всё утро у целителя, девушка решительно не понимала. -У меня тут для тебя есть подарок… - жилистая рука нырнула в складки хламиды,- Надо было давно отдать, да всё забывал! Ну где же он… Тут нет… Вот! Маг протягивал Эрне рог-голубовато-белый, схваченный тремя скрепами из серебра, к крайним из которых крепилась тонкая витая цепочка. По металлу вились звёзды, сливающиеся в ажурный хоровод, и из сердца каждой подмигивала жемчужина; белые искры складывались в очертания обнаженного клинка, кольцом лёгшего на оковку раструба. Рог закачался на зажатой в кулаке цепочке – и Эрна протянула руку, сжимая пальцы на лоснящейся шелковистой кости. -Что это? -Рог. Боевой.-В белой бороде спряталась лукавая усмешка.- Умеешь трубить в боевые рога? -Не-е-е… -Тогда смотри. Зажимаешь губами мундштук, вот он, набираешь полную грудь воздуху и с силой плавно выдуваешь. Поняла? Эрианн честно повторила за наставником, однако вместо чистого красивого звука из рога вылетело невнятное сипение. Вторая попытка была немногим лучше, а вернее-ничем; маг сдавленно фыркнул, но ещё раз показал, как складывать губы и с какой силой дуть, а там и протрубил в снятый с пояса второй рог, попроще. Упрямо насупившись, Эрна повторяла снова и снова, пока от натуги вдобавок к онемевшим губам не разболелась голова-и неожиданно для неё самой рог издал протяжное, переливчатое и глубокое пение. Ошарашенная удачей девушка поспешно дунула снова, вслушиваясь в раскатистые звуки, и медленно опустила руку. -Видишь? Ничего сложного,-Финдетелль довольно пропустил через кулак бороду,- это рог Королевы. По сути, совершенно обычный рог, но если ты затрубишь и позовёшь-тебя услышат. -Но ведь боевые рога и делают для того, чтобы их слышали,-улыбнулась ,Эрна. -О да, но этот рог услышат не только те, кто рядом… Ничего. Вскоре ты меня поймешь. Все попытки выведать, что магистр имеет ввиду, разбились о его загадочную ухмылку. Эрианн пробовала и так, и так, но старик лишь качал головой, повторяя: «Скоро узнаешь». До завтра девушка изводилась от любопытства, а там очередная загадка мага понемногу забылась, стёртая ежедневным: занятия-занятия-забежать к архивариусу-занятия-занятия… Рог, нашедший своё место в покоях, смирно висел на гвозде, рядом с мечом, и через три дня Эрна привыкла к нему как к детали обстановки, лишь иногда снимая с гвоздя и поднося к губам. На четвёртый день Финдетелль встретил её ни свет, ни заря, заговорщицки прижав к губам мосластый палец. По его настоянию Эрна набросила плащ, сдернула с гвоздя рог и вместе с наставником поспешно спустилась во двор-нетерпение старика передалось и ей, понуждая ноги ступать быстрее. Перейдя двор, Финдетелль остановился в воротах, напряженно вглядываясь в конец пролёгшей от ворот дороги и не отвечая на вопросы. Наконец, он вполголоса бросил: -Ваше высочество, протрубите, будьте добры! -Зачем? -Прошу вас, протрубите. Иначе вас не смогут найти. Ну же, быстрее! Дёрнув плечом-каприз так каприз, учитель-Эрианн поднесла мундштук к губам. Чистый низкий звук поплыл над озябшей дорогой, над вьющимися стеблями папоротника на мраморе, вдоль сонных особняков, глядящих на дорогу слезящимися окнами-пока не стих вдали. А потом раздался стук копыт. Появившаяся в начале дороги светлая точка стремительно приближалась, превращаясь в белоснежного коня. Молочная грива облаком стелилась по воздуху, не спеша опадать на крутую шею, вытянутую в беге; копыта ударяли по мрамору, касаясь его так редко и так мимолётно, что казалось, будто благородное животное плывёт по воздуху. Ни единой чёрной шерстинки- цвет чистого серебра, и снега, и кувшинок, только темнеют мягкие ноздри, раздувающиеся в такт плавным скачкам. Мускулы мерно перекатывались под блестящей атласной шкурой, и конь казался выпущенной умелой рукой стрелой, из каприза мага превратившейся в животное. На скакуне не было ни узды, ни седла-свобода, и ветер, и вольные пастбища, простирающиеся на много-много дней пути, где не ходят те, кто может надеть на ветер узду, кто способен оседлать свободу- и когда жеребец затормозил у ворот, останавливаясь перед девушкой и стариком и диковато кося глазом, Эрианн несмело потянулась к длинной гриве, приговаривая: -Хороший конёк… Хороший… Меньше всего она ожидала, что благородное животное дёрнет мордой, уходя от руки, и фыркнет: -Телль, это точно она?? Взвизгнув, Эрна отпрянула, пряча руку за спину. Финдетелль скривился. -Перестань. Да, это она, хватит недовольно поглядывать.-Маг картинным жестом указал на коня.-Это, девочка, твой конь. Зовут его Сурколорсемен, что означает «Несущийся ветром над землёй»… -Не забивай её прелестную головку.-От фыркающего голоса, раскатывающего согласные в самый непредсказуемый момент, Эрианн вновь вздрогнула.-Ваше высочество, моё имя Вихрь. Это куда быстрее и мне нравится… -Тонкие ноги подогнулись, и белый конь склонил гордую голову. Длинная грива мазнула по плитам, умудрившись не измараться в грязи.- Позволь вознести хвалу этому дню, Белая Королева, ибо он наконец-то настал! Эрианн растерянно кивнула, переводя взгляд на наставника. Тот огладил бороду. -Ты затрубила-и тебя услышали, принцесса. Видишь, как полезно уметь трубить в боевые рога? -Но, магистр, я и не спорила… -Вот и не спорь.-Безмятежно бросил маг. –Ну что ж, Вихрь, знакомься с хозяйкой. Ученица, тебя я жду в обычное время! Конь и девушка уставились друг на друга. Жеребец чуть слышно фыркнул: -Ты будешь так стоять и дальше? Может, во двор зайдем? Ну там, конюшни, задние дворы, овёс в кормушке, отруби... Кивнув, Эрианн велела страже открыть ворота, жестом приглашая белого во двор Гнезда. Уже внутри она откашлялась. -Э-э-э… Вихрь… -Слушаю вас, Ваше Величество,-изогнул шею конь, косясь на спутницу. -Не называй меня величеством… Ты действительно мой конь? -Конечно. Твой конь, твой верный друг и так далее. Есть сомнения? -В том, что ты мне друг-да, есть,-усмехнулась Эрна,- ты меня видишь впервые и не особо-то этому рад. -Рад, не рад-какая разница?-Фыркнул жеребец.-Ты в седле-то держаться умеешь? Или лошадь только чтоб красивенько проехаться по улицам, лениво помавая ручкой подданным? -Умею,- конь всё больше напоминал мага, намеренно злящего подопечную,- сейчас вот до конюшни дойдем, седло подберём и посмотрим, ты только языком болтать можешь или ещё и плестись как-никак! Вихрь разразился серией фыркающих и взвизгивающих звуков, и Эрна не сразу поняла, что так он смеётся. -Верёвку тогда ещё не забудь, наездница! -Это ещё зачем? -А чтобы из седла не выпасть! На конюшне конюхи оторопели при виде гривастого красавца, но всё же смогли, поминутно оглядываясь и спотыкаясь, подобрать сбрую и оседлать Вихря. Конь усиленно прикидывался равнодушным к восхищенным взглядам, нарушив молчание только тогда, когда один из конюхов подступил к нему с уздой. Быстро объяснив конюхам, что у него, в отличие от них, есть мозги, и поворачивать он умеет и без удил, белый гордо протрусил к выходу из конюшни и обернулся. -Ваше высочество, не соблаговолите ли совершить небольшую конную прогулку? Величаво прошествовав к жеребцу, Эрианн вскочила в седло, сжав коленями шелковистые бока. Конь заливисто заржал и тронулся с места, развивая плавный галоп. Конюшни и хозяйственные постройки быстро скрылись из глаз, и вскоре копыта уже глухо ударялись в подмёрзшую после ночи землю парка. Деревья быстро проносились по сторонам, стук копыт слился в размеренную дробь, и Эрианн, нагнувшись к конскому уху, крикнула: -Это всё, на что ты способен? А обещал-то! Жеребец не ответил, тряхнув гривой и неуловимо ускорив бег. Деревья из частокола превратились в коричневую полосу, со свистом уносящуюся назад; уши заложило, и девушка с изумлением увидела блеснувшую впереди гладь Инге, до которой Кро надо было скакать втрое, а то и вчетверо дольше. По коню не было заметно, что он устал-ровно ходили мускулы под атласной шкурой, без видимого труда поднимались точеные ноги, легко летела по ветру снежная грива. -О-го-го-го-го-о-о-о! Конь, подстёгнутый торжествующим криком, звонко заржал, распластываясь в струну. Мир превратился в мешанину голубого, золотого, серого, свинцового, зелёного; мир вертелся, кружился, нырял в небо и выныривал из неба, мчался вместе с конём и всадницей, и дух захватывало от скорости, и становилось не страшно, а легко, казалось-раскинь руки, и взлетишь, подхваченный тугим воздушным потоком, заплещешься в осенней голубизне, свободный, как ветер, и сам-ветер. Конь на всём скаку развернулся, летя назад-берег, переходящий в парк лесок, сам парк, и снова, и по кругу-к замку, к реке, к замку, каждый раз выбирая новые дороги и мчась вровень с гудящим в ушах ветром, играющим растрепавшейся девичьей косой и конской гривой. Постепенно он замедлил бег, переходя на неспешную рысь, и направился к Гнезду. Эрианн счастливо жмурилась, потирая надранные ветром пылающие щёки. -Вот это да-а-а! -Понравилось,-ухмыльнулся жеребец,- надо же, девушке-и понравилось! Не сердись тогда, хозяйка, на меня, дурака, я думал, ты другой будешь. -Какой? -Гордячкой, привыкшей повелевать, -зафыркал конь,- сознающей своё величие, гневающейся кривой взгляд. Такой… статуэткой с механизмом, которая берёт в руки меч, садится на коня и отправляется красиво совершать красивые подвиги. А ты- визжащая от восторга девчонка, не боящаяся моей скорости. Такой служить в радость будет…. Спросить ничего не хочешь, госпожа? Спрашивай, дорога ещё не кончена. -Хочу, конечно! Почему ты разговариваешь? Почему появился здесь только сейчас? Почему ты-мой конь? –Эрианн засмеялась, зарываясь пальцами в конскую гриву. -И не называй меня хозяйкой, друзья куда лучше! -По порядку: я сын сильфи, горного духа, и западного Жеребца. -Кого? -Ты что, не знаешь, что ветра принимают обличия живых тварей?? Западный ветер оборачивается крылатым жеребцом, северный-орлом, восточный-симураном, ну и южный драконом летает. Вот западный Жеребец к горной сильфи и залетел, когда стало известно, что Меч вот-вот родиться должен. Так что мать у меня горный дух, отец западный ветер. Отсюда и много полезных качеств: говорю, бегаю втрое против самого быстрого скакуна, ну и так, всякое. -Погоди,-ахнула девушка, -то есть ты не конь? -Да конь я, конь. Ветряной жеребец. Бессмертный, да, так тебе ж жеребёночка выводили, вот и озаботились. Вихрь насмешливо всхрапнул, но продолжил: -Я тебя, между прочим, на лет пять постарше буду-эти умники не знали, что получится, не улетит ли жеребёнок ветром, вот и решили заранее поглядеть. А потом твои мать с отцом то ли погибли, то ли пропали, начались эти скачки по углям, Срединка заполыхала- я и ушёл к матери сильфом, пока королевский рог не затрубил.-И, заметив, что Эрианн во все глаза смотрит на него, открыв рот, удивился.- Телль не сказал, что твой рог создан для того, чтобы призвать верного коня из любого места Серинтайи?? -Н-нет… -Вот теперь будешь знать. Так что учись трубить, пока я рядом, и учти: к атаке и к пиру призывают по-разному… Изена, Приграничье, 17-22 дожделива Последний рывок был, как водится, самым долгим-от окончательно раскисших пустошей до форта, ставшего на границе Изены и Степи. Здесь стоял небольшой, но отлично вооружённый гарнизон, если и не сдерживающий, то хотя бы напоминающий степным племенам, что у этих земель есть достаточно суровый хозяин. Комендант вылетел навстречу подъехавшему отряду, а узнав герцога, сперва долго не мог понять, почему столь высокая особа почтила своим присутствием форт, безмолвно удивляясь, пока Руйта раздавал приказы, устраивая в казармах своих людей. Арлен, убедившись, что его полусотня тоже не обижена, вернулся в просторный дом, в котором обитали комендант, его заместитель, снабженец и два гарнизонных сотника. По уговору Ид не стал представляться полным именем, но это и не понадобилось: комендант, как когда-то Копум, принял парня за амариссца после слов Арлена: «А мы с братишкой тут перекусить бы не прочь!». Стол для высоких гостей накрыли в большой зале, где обычно, судя по сваленным на столе у стены свиткам карт, собирались советы. После без малого двух недель езды под топкой моросью и привалов в поле или редком перелеске, после дождевой воды, щедро льющейся в кашу, возможность ночлега под крышей и горячего ужина казалась настоящим благословением, и прибывшие не собирались себе в этом отказывать. За ужином выяснилось, что степь действительно притихла, и, кроме проезжавших в отдалении дозоров, ничто не нарушало покоя форта. Комендант и его помощник тоже недоумевали, с чего бы степные племена присмирели после долгого периода стычек и набегов, однако выезжавшие на разведку изенские отряды ничего нового не сообщили: пусто, тихо, безгоблинно. Руйта задумчиво хмурился, слушая доклад, но молчал, катал желваки по скулам, крошил в пальцах лепёшку. Дослушав, обратился к спутникам: -Ваши высочества, что скажете? Удивительно вовремя опустела степь, не правда ли? -Степь не может опустеть,- Арлен рассеянно выкладывал из кусочков лепёшки стены форта, беззастенчиво утаскивая «стройматериал» из-под руки у Руйты,- летом они творили что хотели, от Данитона до Нармакаля, а тут пропали? -Надо ехать, Молот. -Хрустнул пальцами Идрон.- Как и собирались. На пустошах только кочевые племена или найдутся и поселения? -Думаешь, там тебе на тарелочке всё поднесут? -Сощурился герцог. –Поселения-то есть, не особо далеко, в дне конного пути. -Сир, если вы о Травянке, то от неё ни слуху, ни духу,-покачал головой комендант, -почитай, уже неделю как никто не заезжал. Я собирался отправить назавтра разъезд, пусть разведают, что случилось. Дождитесь их возвращения и сведений здесь, будьте моими гостями! Руйта, Идрон и Арлен переглянулись. -Нет. Мы отправимся вместе с разъездом, -Ид встал из-за стола,- если в Травянке всё в порядке-узнаем, что нужно, а там видно будет. Не спалось. Вообще. Казалось-после дня в седле под дождём тепло и нормальная постель сделают своё дело в секунды, убаюкав почище иной колыбельной, но на деле юноша лежал, глядя в потолок, уже добрый час. Сон не шел, как бывает только в минуты крайней усталости; Ид по давней привычке лениво перебирал скопившиеся за несколько дней воспоминания, не останавливаясь особо ни на чем, пока не понял, что лежать окончательно надоело. Одевшись, он выскользнул в коридор, но путь был короток. Дверь в комнату, отведённую княжичу, была приоткрыта. Сам Лис сидел за столом, бездумно поигрывая кинжалом и чертя по тёмному от времени дереву сложные бессмысленные узоры. -Ты тоже не спишь. Рыжий дёрнул плечом, мол, глупо отрицать очевидное, и приглашающее махнул рукой. Ид, не дожидаясь повторного приглашения, оседлал второй стул. -Что, остался ты, бедный, без женского внимания? Шутка прозвучала неуклюже и очень глупо, но Арлен даже отвечать не стал-покачал головой: -Тебе-то чего не лежится? -А тебе? Проведя по лицу раскрытой ладонью, Лис напоказ закрыл глаза и изобразил молодецкий храп. Приоткрыл левый глаз: -Я сплю. А настырный младший братишка меня будит! -Младшему братишке стыдно,-покаянно склонил голову Симуран, -очень-очень. И скучно. -Комендант там вино оставлял… Бутыль была извлечена, вино разлито по кубкам и выпито. На втором кубке княжич подошёл к окну, вглядываясь в ночную темь. -Завтра в пустоши. Боишься, брат? Ид возмущенно фыркнул. Страха действительно не было-ну пустоши, ну деревня, бояться-то зачем? Княжич медленно пригубил тягучее вино, провел пальцем по плачущему стеклу, рисуя смешную рожицу. -Ну и правильно…Знаешь… Маленький был, менестрелей слушал, думал: вырасту, стану великим героем. Врагов-штабелями, и солнце на доспехах играет, и верный меч красный от крови, а мне всё нипочем. А потом оказалось, что это грязно, глупо и бестолково. Ну да ты сам рассказывал, как вас по дороге встретили, понимаешь, о чем говорю. К нарисованной рожице прибавилось подобие доспеха, ручки-паутинки с зажатыми в них мечом и щитом и нечто отдаленно напоминающее конскую морду. Арлен поболтал в кубке остатки вина, залпом допил. -Рыжий… А каким он был-твой первый бой? Это же там Руйту посекли? Лис присвистнул, зарываясь пятернёй в шевелюру и растрепывая огненные пряди. -Ты-то как проведал? -Сам рассказал,-пожал плечами Идрон,-ещё в Тонграа. Беседовали… о волках и играх, а потом он рубаху стянул и предложил тебя расспросить о той стычке. -Стычке, леший его через ичуга… Нас тогда чуть не раскатали по пустошам, между прочим. Бр-р-р, до сих пор иногда ночью снится! Мне только семнадцать минуло, отец и решил, что хватит в Гнезде сидеть, пора мужиком становиться. -Стал? -Хорош ржать! Степняки как раз буянить начали, они всегда, как лето, буянят, обычай у них такой, что ли? Лларды на границах с ними сцепились, а мы в Изену понеслись, им вообще круто пришлось-напрямик, через степи. Даже до Изены не добрались-напоролись на отряд тысячи в полторы, который Руйту добивал. Герцог-он сумасшедший, всю жизнь в седле и с молотом, его степняки и те побаиваются, а тут такая удача! Ну и насели всей толпой… Изенцев раза в два поменьше было, кто раненый, кто с ног валится, ну, это мы уже потом узнали. А тогда некогда было считать-мечи наголо и в бой. Несусь, ору: «Нармака-а-аль!», а в башке одна мысль: хоть бы насквозь дерущихся не проскочить, потом засмеют же! Пронёсся до середины, кого-то срубил, кого-то Бурей смял, он у меня настоящий боевой конь. А в середине даже не бой-бойня, изенцы отбиваются, только в одиночку от пятерых отбиваться трудновато, да за мной наши подоспели, сразу и силы сравнялись, и драться повеселее стало. Чую-бок как обожгло что, а посмотреть и то времени нет-степняки ждать не станут, им бы задавить, а раненого, целого, разницы немного. Дрались, дрались, степняки как заговоренные-за одного гоблина трое наших ложатся. Ну, думаю, всё. Отбегался, рыжий! Кричу своим, кто рядом, чтоб ряды сомкнули, а какие ряды, если на каждого наседают? Кой-как стянулись спина к спине, кто послабее-в серёдку, копья трофейные им наскоро покидали-степняки с копьями любят набеги совершать, чтоб шкуры под мечи не подставлять… Княжич ещё раз вздохнул. -Так и стояли, пока отец к нам не прорубился. А с ним Руйта-доспех на поле остался, по телу кровь ручьём, и скалится, а сам белый, как молоко. Так оно всё и закончилось, считай, сразу, степняки оставшиеся ноги побыстрее унесли. Отец ко мне кинулся, трясёт: «Что с тобой? Что?», а я бок зажимаю и не могу от изенца глаз отвести-он так стоять и остался, стоит, шатается и на меня смотрит. Потом усмехнулся: «Ничего…Рыжие все двужильные…» и оседать начал. Это уже потом батюшка рассказал, что Молота поодаль зажали, хотели живым взять, да только поняли, что живой им не по зубам, ну и попытались прирезать-со спины, с-суки! Если б не подмога негаданная, лежать бы Изенцу в степи, и то если б тело с собой не забрали, степные над трупами врагов часто глумятся по-всякому. –Арлен содрогнулся и уже совсем тихо закончил.-А доспех разрубленный Руйта до сих пор под замком в арсенале хранит, говорит-чтоб напоминал о том, какой шлюхой бывает победа, отдаваясь тем, у кого клинок длиннее. Арлен умолк, крутя по подоконнику пустой кубок. В комнате еле слышно звенели мечи, гремела битва, хрипели умирающие, и над всем этим-сухой смех человека, пять лет хранящего иссеченный доспех. Что ж ты хотел сказать мне, Руйта, Молот Изены? Припугнуть зелёного юнца боевыми шрамами-или предупредить о том, что в спину бьют чаще, чем ожидаешь? -Ты не думай, Руйта-это Руйта.-Нарушил молчание Лис.- Мы с ним и цапаемся-то из интереса: кто кого. Мужик он нормальный, язва, конечно, но это терпеть можно… Задолбала эта война, понимаешь? –Княжич резко развернулся.- Мне четыре года было, когда Халлардан пал. Восемнадцать лет прошло, а мы всё воюем, воюем, воюем, пща доррел! Отец, Исмир, Молот, Роско из Нихгелларда… -Рыжий… -Я не рыжий. Я медноголовый воин, вот!- Шутливо поднял палец Арлен.- Просто… Мы все устали. Очень устали, Симург, за эти восемнадцать лет. Если завтра Травянка окажется мёртвой-я лично помчусь вглубь степей, лишь бы что-то ДЕЛАТЬ! -Так я тебе и помчусь, ага.-Прищурился Идрон. -Вместе поедем. И я не я буду, если Руйта не отправится третьим, а за ним и ваши люди! -Спина к спине? -Отныне и вовеки! Звякнули кубки, вновь наполненные и с силой сдвинутые. Древняя воинская клятва казалась сейчас единственно правильной, единственно нужной в этой комнате в пограничном форте, дожделивной ночью, щедро льющей осенние холодные слёзы-и намертво сцепленные-не разорвать-руки скрепили клятву: спина к спине. Отныне и вовеки. Уезжали ещё затемно-небо на востоке только начинало сереть, но ночь оставалась непроницаемой и по-прежнему мокрой. Солнце, показавшееся нескоро, проглядывало в прорехи грязных туч, для разнообразия не сочащихся дождем и недовольно надувшихся в ответ на солнечные заигрывания. Здесь, в степи, где дорогу никто не разбивал копытами, земля, напитанная дождями, превратилась в топкое мелкое болото, в котором колыхались гнилые травы, но ехать было можно, особо под вышедшим после стольких дней солнцем. Однообразно бурая, вылинявшая, вымытая осенью степь простиралась, покуда хватало глаз, по обе руки. Иногда от основной дороги отходили тропы поменьше, точно также кажущиеся нехожеными и теряющиеся в жухлых травах. Ещё реже на горизонте мелькали чёрные голые кроны облетевших деревьев-одиночных, царапающих небесное брюхо и лишь иногда собирающихся в группы по двое-трое. Деревья на горизонте да ещё проносящиеся где-то в вышине птицы-единственное, что развлекало отряд на всём пути. Начатая было песня то затихала, то вновь звучала над раскисшей дорогой, подхваченная тремя сотнями глоток, и так до того, как ехавший во главе отряда герцог не вскинул руку, объявляя о привале. В отдыхе нуждались и люди, и лошади, однако нетерпение было сильнее усталости, и после короткой трапезы изенцы отправились дальше по ровному блину степи. Сначала начались холмы. Покатые, то тут, то там медленно поднимающиеся над бурой равниной, они становились чем дальше, тем выше. Скоро дорога запетляла между поросшими травой и низкорослым кустарником холмами, и всадники подтянулись, не дожидаясь команды, сплачиваясь в единое целое. Сумерки, до этого деликатно откусывающие от поля зрения по кусочку, решили, что церемоний хватит, в считанные минуты из серых сгустившись до плотной чернильной мглы, пропитанной колышущимся между холмами туманом. Затем пришёл разогнавший туман ветер. Он свистел по верхушкам холмов, заунывно причитал на своём ветряном языке, встряхивал растрёпанной гривой, ревел в ушах, хотя лошади не так уж и быстро шли. Ветер жаловался, хныкал, стонал, катался по гнилой траве и хватал за шиворот холодными пальцами-ау, безумцы, остановитесь, куда вас несёт, ещё и не на моих крыльях? Ветер и принёс смрад. Сладковатый душок падали смешивался с удушливой гарью; в горле першило, руки сами тянулись к притороченным к поясу флягам, и песня, до этого упрямо звучащая, смолкла сама. Кони фыркали и артачились, не желая идти туда, откуда всё явственнее пахнет смертью, но выучка и твёрдая рука хозяев заставили животных примириться со своей участью и продолжить путь, изредка негодующе всхрапывая. Ещё можно было разобрать, что холмы впереди сходят на нет, снова открывая расстилающуюся до горизонта ровную степь, плохо различимую в стремительно опускающейся ночи. -Стой! Посланный вперёд дозор принёс весть о том, что посёлка уже нет, на его месте только сгоревшие остовы домов. Судя по усилившейся донельзя трупной вони, кроме выгарка, были и трупы, но в темноте разобрать что-либо было невозможно. Руйта, ожесточенно потеребив бороду, наконец, скомандовал уходить в холмы, где можно было найти укрытие от ветра и не торчать на дороге. На ночлег остановились в глубокой логовине, не разжигая костров и выставив усиленные караулы. Ночь прошла неспокойно: ветер как с цепи сорвался, выл наверху, и в его завывания вплетались голоса то ли далёких волков, то ли ещё кого. Около двух пополуночи Ид не выдержал, ушёл на верхушку холма, отпустив караульного отсыпаться. Вскоре к нему присоединился Лис, нахохлился рядом, плотнее закутавшись в плащ. -Деткам надо отдыхать ночами,-Руйта, поднявшийся к ним, выглядел помятее всего отряда, вместе взятого, но ехидную ухмылочку катал на губах по-прежнему.- Или вас ветерок испугал? -А тебе никак волчья колыбельная не нравится? -Поймал мяч Арлен. -Симуран, повой, попроси эти меховые коврики заткнуться, а? Слишком скорбны как для волков, ухо режет! -Это не волки,-Идрон вслушался в далёкий плач,-волки не рыдают, как бабы по покойнику. Молот, кто у вас тут водится? Герцог посерьёзнел. -Всякое, но в глубине степей, так близко никакая дрянь не подбирается. В том направлении,-он махнул туда, откуда тёк заунывный плач,- ещё одно-два поселения быть должны, малые, на полдесятка дворов от силы. Вдоль границы жмутся. Потом безлюдье, а ещё дальше и вурдалаков видали, и бурляков, и вообще нечто больше на бабкины сказки похожее. Что, парни, утром проверим, всегда ли врут старые перечницы? Утром отряд, хмурый донельзя, выехал к сгоревшей деревне. Бывшая Травянка слепо смотрела в снова задождившее небо немногими уцелевшими окнами, чудом державшимися в торчащих гнилыми зубами закопченных стенах. Улицы были завалены горелыми балками, обугленным домашним скарбом, обезображенными тлением трупами жителей-изрубленные мужчины, женщины с задранными юбками, прижавшиеся к матерям дети, на улицах, в развалинах домов… От вони перехватывало дыхание; многие побледнели, стараясь дышать ртом и не смотреть лишний раз на землю. Коням приходилось хуже-животные храпели, грызли удила, хорошо хоть не пытались убраться подальше от страшного места. Короткий осмотр деревни показал: живых тут не осталось. Многие мертвецы оказались не зарублены, а загрызены, и Руйта, мрачнеющий с каждой секундой всё больше, подозвал к себе сотника с заставы. -Пошли кого посмышлёнее назад, пусть сообщат, что Травянки больше нет.-И уже всем остальным:-Чего стали, разини? Тела-сжечь! Быстрее, не хватало ещё, чтобы попробовавшие их собачки вернулись доесть! Солдаты спешились, бросаясь в развалины и на улицы в поисках мертвецов. Постепенно перед оставшимися выросла страшная гора тел, переложенная принесёнными от остовов домов уцелевшими досками и жердями; огонь, уже раз погулявший по мёртвой деревне, никак не хотел разгораться, пока не вспыхнул сразу со всех сторон, облизывая волосы, обрывки одежды, щепки… К трупной вони примешался смрад горелой плоти, напомнив о летней стычке в зелёной рощице, и Идрон ощутил себя сгибающейся над кустами Эрной. Тошноту всё же удалось прогнать куда подальше; Арлен справа тоже часто-часто сглатывал, широко открытыми глазами глядя на погребальный костёр. Стих даже ветер, до этого хлопавший уцелевшими ставнями и завывавший в развалинах, напоследок взметнув облако искр и жирной копоти. Отряд стоял, не произнося ни звука, всё время, пока на месте кострища не осталась куча углей и обгорелых костей, и лишь после этого прозвучало: «По коням!». Сомнений, куда ехать, не оставалось-на запад, вдоль границ, к оставшимся посёлкам, туда, откуда летел нездешний вой. Ко второй деревне, отпылавшей не менее четырёх дней назад, выехали вскоре после полудня. К третьей, от которой не осталось даже стен, лишь размоченные дождями уголья и обглоданные скелеты-двумя часами позже. Молот, мрачнее мрачного, отправил в форт уже десяток, отрывисто пожелав воинам добраться целыми. Остановиться герцог позволил только тогда, когда отряд отъехал от пепелища достаточно далеко. Заставлять себя проглотить хоть что-то пришлось силой-смрад, казалось, пропитавший степь на многие лиги вокруг, на пару с увиденным успешно отбивал аппетит, но впереди предстоял ещё долгий путь. Песни, ещё вчера нет-нет да и начинавшиеся, сегодня смолкли, как и разговоры: неведомый враг, возможно, отличный от уже привычных и ожидаемых степняков, притаился впереди, заставляя отряд двигаться в угрюмом молчании, нарушаемом лишь чавканьем конских копыт по грязи. -Мда, нескоро я теперь о мясе на вертеле задумаюсь,-сплюнул на дорогу Арлен,-перейду на груши, картошку, эту…как её… -Брюкву? -Вот-вот, и на неё тоже! Скажешь, наконец, что это за зверь? Съедобный? -Ты лучше меч проверь, брюквоед,- посоветовал ехавший неподалёку Молот,- тут скоро дороги сойдутся, если Травянку сожгли последней, то возвращаться степняки будут только той. -Мой меч всегда при мне,-делано хохотнул Арлен,- и в ножнах ходит, как надо! Ид рассеянно провел по топорщащейся десятью рукоятями перевязи, вытащил самый верхний нож, покрутил в пальцах. Предчувствие близкой схватки будоражило кровь, понуждая нетерпеливо вглядываться в равнину в поисках противника; то же нетерпение проявляли и спутники, люди неуловимо оживились, перестраиваясь в боевой порядок. А распутье пустовало. Если какие-то следы там и были, то их смыло дождём, и свободный от травы перекрёсток казался нехоженым от сотворения мира. Посовещавшись, решили свернуть на дорогу, ведущую от сгоревшей Травянки и уходящую во вновь появившиеся холмы-и тут наконец степняки решили, что так долго заставлять себя ждать просто неприлично. Всадники одновременно вынырнули со стороны холмов и словно соткались из воздуха за спинами отряда, стремительно приближаясь. Степняков было много, и, когда это дошло и до них, приближающаяся орда заулюлюкала на сотни голосов, на скаку таща из ножен оружие. Люди не отстали, обнажая клинки и готовясь встретить врагов. Зазвучали команды, нужные скорее для противника, чем для изенцев; время, остающееся до столкновения двух сил, в начинавшихся сумерках текло песком из треснувших часов-пока не вытекло. -Держать строй!! У степняков-не лошади, а коренастые трёхногие твари, покрытые густой клочкастой шерстью. Смердело от них дохлятиной и мокрым зверем, в горле снова запершило, но на то, чтоб сорвать с пояса флягу и сделать глоток, не было ни секунды свободной-сразу трое оказались в опасной близости, раскручивая над головой кистени. Ид ушёл в сторону, снизу вверх отбивая летящую в голову железную чушку и продлевая удар. Степняк взревел, выхватывая из-за пояса кривую широкую саблю и бросаясь в атаку, поддержанный с флангов соплеменниками. Самый медленный с хрипом завалился назад с ножом под кадыком; второй оказался проворнее, обходя юношу сбоку и нацеливаясь кистенем по спине. Что, уроды, думаете-взяли? А как вам такое? Ещё один нож сорвался в полёт, подсекая толстую лапу с кистенем, а чуть погодя и следующий, доставший наседавшего на отбивающегося сразу от четверых Арлена здоровяка. Краем глаза увидев, что гномий подарок попал по назначению, Идрон нырнул вперёд и влево, понукая коня и надеясь, что вражьи трехножки не столь проворны. «Длина клинка не имеет значения. Если вражий длиннее, бери скоростью. Если вражий короче, не подставляйся и жди момента для верного удара. Понял? Начинай!» Вдолбленная в детстве наука услужливо всплыла в памяти, заставив свеситься с коня, едва не падая и удерживаясь только ногами, бросая тело под саблю степняка- привет, дружок, отдохни-ка под копытами! Трёхног затоптался на месте, лишившись наездника, а Идрон уже поворачивал коня туда, где разобрать что-либо в мешанине дерущихся было невозможно. Дальнейшая схватка превратилась в череду ударов, парирований и защит. Гнёзда перевязи вскоре опустели, оставалось полагаться на умение и верный меч, уворачиваясь, защищаясь, нападая, ориентируясь лишь на вонь и тяжёлое сопение, отличающее степных гоблинов от людей-не отвлекаясь на крики и стоны, не замечая немеющего предплечья, не думая, что клинок в который раз погружается в живое, дышащее: потом будешь думать, парень, сейчас отбиться бы! К дерущимся рядом Руйте и Арлену пришлось прорубаться добрых несколько минут. Прорубился-для того, чтобы встать третьим смертоносным жалом, творя жертвоприношение Растанне Опоясанной, богине воинов-пока накатывающий степной прибой не отхлынул в очередной раз, торопливо стягиваясь к дороге, уводящей в степь. Изенцы, воодушевленные отступлением противника, бросились вдогонку, однако скоро остановились-ночью преследовать выросших в степи гоблинов было крайне глупо. Зажгли факелы-немного, но над полем битвы замерцали скопища рыжих огней, позволяющие хоть что-то разглядеть и понять, какой кровью далась победа. Люди потеряли восемьдесят семь человек, и немногим меньше было раненых; убитых степняков решили пересчитать утром, согнав в кучу уцелевшую мерзость и приставив к ним охрану. Герцог, бранясь и проклиная подлое степное племя на чём свет стоит, в который раз прикидывал что-то на пальцах, сбивался, начинал заново, и так до бесконечности; наконец, Руйта бросил свои подсчеты, стремительно направляясь к согнанным пленникам. Ид пошел за Молотом; через пару шагов к ним присоединился сосредоточенно зализывающий рассаженный кулак Лис. На ходу Руйта обернулся к братьям: -Рыжий, объясни этому… Симурану, что бритая язва делает с пленниками на допросах! Я потом его по кустам искать не стану. Арлен и рта не успел раскрыть-Ид упреждающе коснулся локтя княжича. -Здесь нет кустов, Молот. Я не уйду. -Ну как знаешь, -процедил герцог сквозь зубы,- потом не плачь ночью над ухом… Уцелевших гоблинов набрался едва ли десяток-остальных успели прирезать как бесполезных, пояснил один из приставленных стражей. При свете факелов Идрон наконец-то смог рассмотреть напавших. Юноша уже знал, что в приграничье много полукровок-гоблины часто умыкали человеческих женщин, и за века кровосмешения кочевые племена, ранее низкорослые и поперёк себя шире в плечах, подросли и стали ловчее. Морды их слабо напоминали человеческие лица-вывороченные ноздри, стёсанные подбородки, закушенные выступающими на три пальца из слюнявых пастей клыками, низкие лбы, нависающие над налитыми кровью глазками-но почти ровные спины, длинные, до колен, руки и короткие кривые ноги-и широкие плечи, укрытые кожаными безрукавками, которые носило всё Приграничье. Завидев идущих к ним вожаков, пленные загомонили, забранились на своём шипящем и каркающем наречии, в котором прорывалось: «О, головешка! Что, Молоток, припекло?» Руйта осклабился, указывая на одного из пленников: -Давайте-ка сюда образинку. Он, смотрю, говорить любит. Отвязанного от сородичей гоблина вытолкнули вперёд. Тот замер, бешено вращая глазами, сплюнул на сапог Руйте. -Почему вымерла степь?-Изенец, казалось, не заметил плевка. Светлые глаза превратились в ледяные щели.-Давай, я сегодня ещё спать собирался. Гоблин оскалился. -Поцелуй меня в зад! Свистнул молот, опускаясь на колено твари. Пленный завыл, падая на землю, и был вздёрнут за обрывок верёвки, стягивающей лапы. -Почему. Вымерла. Степь? -Скажу, если…-слово было на степном наречии, но герцог понял, весело рассмеявшись вместе с гоблинами-перед тем, как опустить молот на второе колено. Допрашиваемый взвыл, катаясь по земле, пока не был вздёрнут снова-на сей раз на размозжённые колени. -Следующим будет то, о чем ты говорил,-в равнодушном голосе не было даже угрозы,-почему опустела степь? -А-а-а-а! Не знаю я! -Знаешь. Уверен-знаешь. -Оу-у-у-у! Чтоб ты сдох побыстрее-е-е-е-е! Взлетевший в третий раз молот оставил кашу от левой ключицы. Вопрос. Невразумительный вой, переходящий в бульканье: «Не зна-а-а-а!». Ещё один удар-и груда окровавленной плоти затихла, лишившись доброй половины черепа. -Кто там у вас ещё из говорунов? Через полчаса стало известно: степь не вымерла. Все племена стягиваются к Халлардану, послушные пришедшему оттуда приказу. К лету намечается большая заварушка, а какая-никто не знает, но в неё влезли Великие Повелители (сообщивший это гоблин так и сказал-Великие Повелители, в ужасе закатывая буркалы куда-то под лоб). У границ хозяйничал отряд зачистки-племенные вожди приказали не оставить от поселений жалких людишек камня на камне, и скоро ожидали подход ещё одного отряда, который, объединившись с первым, должен был заняться поселками уже на изенской территории. В ответ на это Руйта скрипнул зубами, кто-то из сотников выругался, но тем и ограничилось. -Ну вот, а начинали-не знаю, не знаю!-Очередной пленник отправился вслед за сородичами, скалясь в небо появившимся на горле ртом.-Этих-добить. Ненавижу смрад падали! Кто-то тронул за плечо; Идрон медленно, как во сне, повернулся к хмурому брату. -Пошли отсюда. -Зачем? -На ночевку,-хмыкнул княжич,- или прямо здесь собираешься укладываться? -А-а…Да… сейчас… Отходить пришлось недалеко, но добрались до выбранного места только около полуночи-или раньше, или позже, время потеряло значение. Дорога, краткая для конного отряда, стала куда длинее из-за большого количества раненых-тела убитых оставили на поле боя, чтобы вернуться за ними поутру. Холмы, высящиеся за спиной, обеспечивали кой-какое укрытие от вновь разгулявшегося ветра, но не от сырости, от которой не спасали даже плотные плащи; костры зажигать не стали, удовольствовавшись воткнутыми прямо в землю факелами, и уцелевшие от души бранились, поминая дожделив, с лихвой оправдывающий название. Отовсюду долетало шипение, стоны, ругательства, забористые шуточки, но постепенно вымотанные люди затихали, придвинувшись поближе друг к другу и понемногу задрёмывая. Идрон сидел прямо на земле, осторожно закатывая мокрый насквозь рукав на по-прежнему онемевшей левой руке. Пальцы шевелились, хоть и с трудом, значит, ничего серьёзного, но перевязать всё же стоило. -Арлен, дотянись до факела, а? -Что случилось?-приоткрыл глаза тот. Лис уже успел вытянуться на расстеленном плаще, укутавшись вторым, но всё же встал, выдернул из земли пахнущую смолой палку. Подошёл ближе, присаживаясь на корточки. -А чтоб тебя! Чего терпел?? -Я не терпел…Оно не болело вообще! Открывшаяся рана оказалась и в самом деле неопасной и неглубокой. Смутно припомнилось, что палаш одного из степняков концом задел предплечье у локтя, прежде чем его хозяин повалился на землю со вспоротым брюхом. При воспоминании о вспоротом брюхе снова накатила дурнота, но юноша пересилил себя, надолго приложившись к фляге с водой. Остаток пошел на рану, смыв начинающую засыхать на коже кровь. Баночка с мазью, за день до отъезда отданная Эрной, отыскалась на удивление быстро. Сейчас он знал, чего ждать, и заблаговременно сцепил зубы, пережидая первую волну жжения перед тем, как накладывать повязку. -Всё. Уф, печёт, зар-р-раза! -Я остался без пополнения словарного запаса,-печально сообщил в пространство Лис, втыкая факел на прежнее место и снова устраиваясь на плаще. -Наши доблестные спутники так замечательно бранятся, сердце радуется, а ты… -Обойдешься. Подвинься лучше, дай лечь раненому герою. Пару минут они ещё возились, устраиваясь поудобнее, пока, наконец, не нашлось подходящее положение, и парни, угревшись, не затихли, кое-как поделив плащ. Оба вымотались так, что, казалось, должны были бы уснуть мгновенно, но на деле лежали и смотрели в затянутое тучами небо. -Ид, а Ид,-нарушил молчание Лис,- не спишь? -Сплю,- отозвался тот,- сладким сном. Могу всхрапнуть для убедительности. -Ну да… Я отправлю к отцу посланца. Черкануть пару строк не хочешь? Тётушке там, Енцеру, ещё кому? -Да напишу я Эрианн, -усмехнулся в темноту Идрон,- и тётушке-тоже, как положено почтительному племяннику. Рыжий надолго замолчал, по-прежнему разглядывая низкие тучи. Догоревший факел не позволял разглядеть хоть что-то наверняка, но Ид голову бы положил за то, что брат непривычно серьёзен. Наконец, тот разомкнул губы. -Ножи ты всё-таки здорово мечешь. В свалке, на скаку… -Арлен, слушай, может, ты перестанешь ходить кругами? –Приподнялся на локте Ид.- Чего ты хочешь-то? Княжич долго вздохнул, забросил за голову руку. - Ты ржать будешь сейчас на весь лагерь… Ничего не хочу. Я уснуть не могу-деревни эти перед глазами стоят, даже гарью тянет! Ид непроизвольно сглотнул, вспомнив погребальный костер в Травянке и обглоданные кости в остальных двух поселках. Арлен между тем вполголоса продолжал: -У нас лет десять назад так же жгли-отец черный после донесений ходил, потом уезжал, мама,-в приглушенном хриплом голосе пробилась непривычная нежность,-на стены ходила, высматривать, когда думала, что никто не видит. Пару раз привозили раненого, я к нему прокрадывался по-тихому, чтоб не ругались, что беспокою, сидел рядом, слушал, как он рассказывает-о битвах, о преследовании степняков, как сказку, знаешь? Пока мать или кто из целителей не гнали, но я снова возвращался… Впору было радоваться, что из-за темноты не видно ни сжатых кулаков, ни затвердевшего лица. Никогда он не жалел о том, что растёт безотцовщиной, никогда не просыпалась тоска по давно погибшему, а поди ж ты…Арлен то ли понял, то ли почуял. -Ой… Сим, язык мой… -Нормально. -Идрон снова лёг, так же, как брат, закидывая за голову здоровую руку.-Назовешь бедным сиротинушкой-получишь локтем в ухо. Давай спать, в самом деле, я завтра ещё ножи собирать замаюсь! …До изенской границы добирались короткой дорогой, стремясь наверстать упущенное-немало времени ушло на то, чтобы похоронить павших, сжечь трупы степняков и кое-как собраться в обратный путь, затрудненный из-за раненых. О дальнейшей разведке и речи не шло-соваться в степи с переполовиненным отрядом решился бы только самоубийца. У выросшего кургана долго стояли втроём, долго молчали, прощаясь с теми, с кем делили кусок хлеба и место у костра, оставляя павших степи. Наконец, Молот тряхнул гребнем волос. -Хватит скорбеть, детишки! Весной тут вырастет ковыль и береника, прибегут какие-нибудь ящерицы, и жизнь продолжится. Пошли, нам ещё назад ехать! Сейчас они ехали вглубь страны. Приграничный форт остался позади, и всё ближе был посёлок под названием Приграничье, за которым дороги изенцев и нармакальцев должны были разойтись. Тяжелораненые остались в форте, как и солдаты гарнизона, и по дороге ехала лишь жалкая горстка людей, не дотягивающая даже до сотни. Братья ещё до границы решили планов не менять, из Изены направившись в Нихгеллард, заодно принеся весть о затаившейся степи, и уже там подумать, что и как делать. В два пополудни 22 дожделива миновали Приграничье. Через пол-лиги после него дорога раздваивалась, и на развилке Руйта остановил коня. -Ну что, надежды семей, дальше сами. Береги башку, рыжий, и надевай почаще капюшон-по твоей медной макушке целиться сплошное удовольствие! -Промахнутся, -беспечно заверил Арлен,- я медноголовый воин, а значит, могу обходиться без шлема. Ид, подтверди! -О да, уж кто-кто, а братец всегда за тебя… Идрон, моё слово ты услышал-на пять тысяч можешь рассчитывать в любом случае, а на ещё две-там видно будет. Только не забудь на радостях весточку прислать, когда начинаем большую заваруху! -Не забуду, Молот Изены.-Склонил голову Ид. -Слово сказано-слово услышано… Слушай, Арлен, не в службу, а в дружбу-там твои недобитыши скоро лошадей в канаве потопят, наорал бы, что ли… Ошарашенный Лис воззрился сперва на марассанцев, потом-на осклабившегося Руйту-и вдруг, ухмыльнувшись, повернул Бурю, споро отъезжая прочь и оставляя спутников наедине. Герцог долго молчал, подёргивая себя за ус и глядя в низкое небо. -У меня должок перед тобой, волк, сын волка. Мозолистая рука полезла в поясь, извлекая на свет что-то маленькое. Изенец протянул сжатый кулак Иду. На раскрывшейся ладони лежал широкий золотой ободок, расходящийся в печатную пластину. С печати уходил в прыжке матёрый симуран, готовясь распахнуть сильные крылья. -Что это? -Печатный перстень твоего отца.-Руйта едва ли не в первый раз за всё их знакомство не был ни ехидным, ни язвительным.-Его личный перстень. Чего застыл, хоть надеть попробуй! Кольцо село на палец как влитое. Крылатый волк неслышно рыкнул, подбил лапой восходящий ветер: погоди, я тоже крылатый, давай-наперегонки? На задней левой лапе красовалась крошечная, не больше макового зерна, вмятина. -Откуда? -Арбон отдал,-герцог снова смотрел на небо,-мы тогда все съехались на церемонию представления наследника-Хорслен, Торз, отец Роско-Лларда, Исмир… Я два года как венец одел, самым, наверное, зелёным был, чуть постарше, чем Лис сейчас, ну да ладно… Ты ужасно смешным был семимесячным, вертелся на руках у Иланы, пытался стянуть со стола хоть что-то - кубок с вином, виноград, окорок, пока мать тебя няньке не отдала-до сих пор этот негодующий ор помню! -Руйта криво усмехнулся.- Мы тогда пили за здоровье наследника, за то, чтоб сын стал первым, но не единственным-родит твоя раскрасавица тебе голозадого волчонка, узнаешь, какие здравицы возглашают в таких случаях… Потом кто спать ушёл, кто так под столом и уснул, а мы с Волком остались, самые крепкие, да его всегда хмель хреново брал. Сидели на террасе, пили, трепались о пустяках, пока он не встал и не поманил меня за собой. Никогда до этого не бывал в супружеских спальнях, знаешь ли-кроме спальни твоих родителей. Ты уже дрых без задних ног, пускал пузыри и чему-то улыбался во сне, а твой отец стоял над колыбелью и смотрел. Знаешь, парень, никогда я себя таким дураком не чувствовал, как той ночью в спальне королей Халлардана! Арбон стоял-стоял, потом повернулся и говорит: смотри! Знаешь, что это? Нашёл о чем спрашивать! Ребёнок, говорю. Твой. В пелёнках. Нет, смеётся. Это-будущее. Моё будущее. Наше будущее. Похож же? Похож, говорю. Пошли наружу, а то он сейчас проснётся, а я детский рёв плохо переношу… Ну, вышли. Сидим, вина ещё кувшин, а Арбон встал и к перилам подошёл. Устал я, говорит. Не успели степь усмирить-перевал зашевелился. Перевал призвали к порядку-степь внимания требует, шлюха травяная… Степь отлюбили-в самой стране невесть что заваривается! Глупости, отвечаю, пей вон, вояка, праздник же! Эх-х-х, если бы кто-то тогда знал….Мы ещё долго тогда сидели, пока кувшин не закончился, а потом твой отец перстень снял и мне отдаёт: бери, говорит, пусть я спятил, но-бери, друг. Морв его знает, что тут будет, пусть хоть печатка останется, если со мной что стрясётся-отдай Рони, а? Знаешь, Симуран, по пьяни иногда такая тоска накатывает… Я-то перстень взял, смотрю на него, как идиот, пока Арбон заново кубки не наполнил. Выпьем, говорит, за Идрона, сына Арбона, наследника халларданских королей! За то, чтобы мой сын жил! Потом ещё за что-то пили, потом я спать ушёл, а назавтра все и разъезжаться начали. Через три месяца Одир рехнулся окончательно, поднял мятеж, а дальше ты и так знаешь. Руйта снова надолго умолк, провожая взглядом тяжело летящую ворону. -Ты меня того… извини, короче. Уезжал-взял колечко на всякий случай. Думал, вдруг пустышка? Вдруг сын Волка щенком оказался, ещё и дворнягой? Вдруг-самозванец? Но… -На жёстком лице медленно появилась широкая открытая улыбка.- Ты-Волк. Твой отец гордился бы тобой, Идэ. Н-но-о! Марассан, 26 дожделива-3 завьюжня. Пристальный взгляд жёг спину. Зачем княгиня третий день приходила на уроки боя, никто не знал, а спрашивать-не решался, поэтому ей почтительно подносили сидение и старались соблюдать приличия. Эрианн, в первый раз изумившаяся едва ли не больше, чем потрясённый до глубины души Енцер, смирилась быстрее всех, занимаясь как ни в чем ни бывало. Если бы только не этот взгляд… -Руку не роняй! Ах, чтоб тебя… Сегодня её партнёром был сын изенского посла-хищный, похожий на хорька или ласку юноша, гибкий и очень быстрый, но излишне порывистый. Эрна не отказала себе в удовольствии загонять самоуверенного брюнета, иронично хмыкнувшего при виде партнёрши, до изнеможения, сначала прикинувшись зеленой неумехой, а потом, составив представление о противнике-показав треть из того, что умела. Изенец, ошалевший от нежданного напора, ушёл в глухую защиту, пока Каменный Есь, проходя мимо, не показал Эрне кулак: кончай играть, принцесса! После этого она кивком предложила парню поменяться, и сейчас они самозабвенно кружили по залу, в который перенесли тренировки с улицы. -Кулим! Ты решил заснуть в бою? Стань с Орреном, живее! Толстяк обиженно засопел, но отсалютовал своему партнёру клинком, переходя к юному виночерпию. Тренировки ему давались труднее всех, однако парнишка упорно приходил в зал, размахивал мечом, искренне полагая, что защита-дело противников, и грезил военными подвигами. Его отец, княжеский повар, по слухам, поколачивал сынка, пытаясь привить любовь к поварёшкам и кастрюлям, но успеха не возымел, махнув рукой на капризы отпрыска-и Кулим продолжил пропадать на тренировках. Изенец начал выдыхаться, а Эрна-скучать. До подлинной усталости было ещё далеко, при княгине просить наставника о дополнительном внимании не тянуло, а обижать самолюбивого сына посла сменой пары не хотелось-тот и так растерял всю свою самоуверенность, покорённый напором партнёрши. Наконец, юноша не выдержал-опустил меч, низко кланяясь и отступая к стене-почти одновременно с ударом гонга, возвестившим об окончании занятия. Лассаэль уже покинула зал. Эрна вздохнула с облегчением, с лёгкостью забрасывая Риндгар в ножны и удаляясь прочь, насвистывая под нос. -Дитя моё, извольте следить за манерами!-Громом средь ясного неба настиг её недовольный голос.-Неужели нельзя оставлять оружие в подобающем месте и не свистеть подобно простолюдинам? Княгиня, осуждающе поджав губы, смотрела в сторону, но девушке уже захотелось провалиться сквозь землю от осознания собственной ничтожности. Рука сама дернулась к голове-поправить оставленный в комнате обруч. -Деве царского рода негоже…-Княгиня замялась, подбирая подходящее слово, однако не нашла, едва заметно покраснев.- Это возмутительно-вы, в мужской одежде, в окружении полутора десятков мужчин! Вы видите, как они на вас смотрят?? -Как на опасного соперника, ваше величество, только и всего, -попыталась отшутиться Эрна, однако Идронова тётка даже не услышала, продолжая негодовать: -Вы позорите моего племянника, ведя себя подобным образом! Что он подумает, узнав, что его невеста вместо того, чтобы вышивать и петь с подругами, раз уж так охота развлечений, скачет с оружием? -Что я исполняю данное ему до отъезда обещание улучшить контроль… -Что он скажет, узнав, что вы превосходно проводите время в его отсутствие? Я видела, как вы заигрывали с сыном посла! Женщина, показывающая мужчине его ничтожность-это недопустимо! Третий день одно и то же, и что самое страшное-они же не считают нужным видеть в вас благородную деву, выше их по положению, относясь к вам как к равной! Берите пример хотя бы и со своей подруги, ведь Элейне тоже скоро предстоит выйти замуж, но она не делает ничего, порочащего её или её будущего супруга! -Мы ведь уже говорили об этом, великая княгиня, -сдвинула брови девушка,- не слишком ли часто вы возвращаетесь к вопросу о моём поведении? Поверьте, я не делала, не делаю и не сделаю ни-че-го, что может опорочить меня или Идрона. И я знаю его лучше вас, он бы не стал осуждать меня. Женщина недоверчиво качнула головой, но смолчала. Прошлась по коридору взад-вперёд. -Вы многого не понимаете, Эрианн. Есть приличия, есть долг, в конце концов. Обуздайте свою натуру сельской пастушки, наконец, если хотите быть достойной женой будущему королю! Тем более этого короля ещё надо воспитать из провинциального простачка… Такого Эрна стерпеть уже не могла. Стиснув изо всех сил кулаки, девушка медленно, так, чтобы княгиня наверняка поняла каждое слово, отчеканила: -Это лишнее. Я никогда не пасла скот. Мои приемные родители пекли хлеба и лепили горшки и кружки. Прошу вас, ваше высочество, затвердить наконец сии несложные сведения. И, будьте добры, обращайтесь ко мне, как подобает обращаться к принцессе, чей род не уступает вашему ни по древности, ни по славе! Лассаэль чуть не задохнулась от гнева, медленно наливаясь свекольной краснотой. Эрна заставила себя мило улыбнуться. -У вас не в порядке нервы, ваше величество. Обратитесь к мастеру Коссуму, он приготовит вам «тихий привет»… Или же я могу ему передать вашу просьбу, мне как раз к нему надо заглянуть. -Как ты смеешь! Почему, почему мой племянник слеп и видит только красивое личико, но не видит, что девка, привыкшая улыбаться всем прохожим, не станет достойной венца! Красные пятна на щеках, сузившиеся густо подведённые глаза, гневно раздувающиеся крылья носа-да уж, величие и мудрость, ничего не скажешь! Эрианн на мгновение стало смешно. -Вы всё ещё не смирились с тем, что ваш провинциальный племянник, этот сельский простак, посмел выбрать сам? Или уверены, что все благородные девы обязаны сидеть взаперти, дабы избежать соблазнов? Ваше величество великая княгиня Лассаэль Нармакальская, мама научила меня блюсти себя. Не стоит беспокоиться, что к возвращению наречённого я нагуляю пузо от кого-то из тех, перед кем верчу хвостом-вы ведь это хотели сказать, великая княгиня Лассаэль? Ждать ответа она не стала-столь омерзительна была княгиня вместе со своими мыслишками деревенской кумушки, высматривающей непотребство в чужом дворе. Стремительными шагами Эрианн направилась к ведущему во двор переходу, на ходу потирая горящие щёки-и надеясь, что слова Лассаэли получится если не забыть, то хотя бы похоронить в самой глубине памяти. Назавтра великая княгиня в зале отсутствовала. Енцер словно подрос и помолодел, как раньше, крича на воспитанников, да и молодёжь веселее махала клинками. В трапезной Лассаэль подчеркнуто приветливо кивала Эрне, этим и ограничиваясь, после величественно удалялась, и несколько дней они не обменивались и двумя словами. В первый день зимы после обеда Лассаэль подозвала девушку и протянула плотный пакет. -Возьмите, сударыня. Это ваше. Плотный пергамент запечатывал сургуч, на котором взмывал в прыжке крылатый волк. Руна Эйр на обратной стороне. Письмо? Ей??? -Прибыл гонец от его высочества, -процедила княгиня,- ну что же вы, Эрианн? Читайте, возможно, мой племянник сообщил вам что-то важное. -Если в письме жениха к невесте и в самом деле сыщется нечто, имеющее значение для Нармакаля, я непременно сообщу вам, -заверила девушка. -А теперь прошу позволения удалиться. У себя в комнате она скорее сломала печать, разворачивая исписанный лист. Уже виденные один раз четкие, ровные, словно нарисованные на пергаменте буквы, картинка в самом начале-намеченная уверенными штрихами осенняя степь, кое-где вспучившаяся холмами. «Привет тебе, оленёнок! Нет, не так. Наверное, всё-таки-приветствую тебя, прекраснейшая из дев, та, чья улыбка подобна солнцу, чья красота несравненна, а нрав… В общем, здравствуй, звезда. Моя звезда. Звёздочка… Видишь, я совсем разучился говорить, как благородный принц, несу чушь… Если бы это не был последний чистый лист, возможно, я бы и смог написать что-то возвышенное и прекрасное, но вторую половину нашедшегося пергамента уволок и уже дорывает с досады Арлен, поэтому придется писать так, как есть. Мы задержимся. К Буревым удастся добраться в лучшем случае до Франдры, поэтому не жди, и постарайся не очень грустить. Ты знаешь, тут война-не далекая небывальщина, а обыденность, приевшаяся, как нам с тобой лепёшки по дороге в Марассан… Но это не для тебя, маленькая. Иногда кажется, что мы уехали год, а не жалких два месяца назад. Арлен ворчит, что я придурок и рожден не женщиной, а демоном любопытства-но мне и в самом деле всё ещё не прискучили ни эта степь, хоть и одинаковая везде, ни дорога-наверное, когда-нибудь, когда ты научишься держаться в седле как следует, мы сядем на коней и объедем всю Серинтайю! Потом, когда всё это закончится, и можно будет вздохнуть спокойно, и только попробуй возражать, я настойчивый. Знаешь, что за эти два месяца было самым трудным? Говорить с правителями соседних держав. Когда ты познакомишься с Руйтой, герцогом Изены, ты поймёшь, почему. Может, из озерухинского мальчишки и в самом деле получится не самый плохой король?» Отчётливо повеяло Лассаэль и её: «Короля ещё из провинциального простака растить надо!» Эрианн прикусила губу. Неужели племянник тоже наслушался тёткиных поучений? Но письмо ещё и не думало заканчиваться. «И ещё-я наконец-то узнаю об отце. Не символе, который моя возлюбленная тётушка взлелеяла в душе за эти восемнадцать лет-о живом, о Халльском Волке Арбоне. Странно. Будто он дотягивается через годы тогда, когда очень нужен, и получается, что он немного рядом…Но это тоже слишком грустно, наверное. Это всё ерунда, на самом-то деле. Я очень скучаю, правда. Ты приходишь ночью, садишься рядом, перебираешь волосы… а когда я просыпаюсь, тебя уже нет, и мой деликатный братец ржёт, как его конь, потому что просыпаюсь я с твоим именем на устах. Моя прекрасная волшебница, я готов бросить все, чтобы на пару часов вернуться, обнять тебя, поцеловать-веришь ли, я начал жалеть, что не маг, впервые за много лет… Эри… Я очень тебя люблю. Сейчас, когда мы не виделись почти два месяца, я понимаю это ещё сильнее. Ты носишь мой подарок? Карри ведёт себя хорошо, не пытается бодаться? Наверное, ты там целыми днями сидишь за книгами, впору писать Элейне, хоть она и очень удивится, просить, чтобы она тебя тормошила и не давала тосковать в четырёх стенах-хотя ты наверняка не тоскуешь, солнечный луч не может тосковать, правда? До свидания, лучик, оленёнок, лето, звёздочка, маленькая моя-и ещё тысяча прозвищ, которые я придумываю и забываю, когда доходит до бумаги. До скорого свидания, Эри! Твой. Писано в Изене, 22 дожделива.» Снег, выпавший с утра-первый, пушистый, лишь слегка припорошивший так и не пожелтевшую до конца траву в парке-пятнали цепочки птичьих следов, длинные отпечатки лап цокающей на разлапистой ели белки и следы мужских остроносых сапог. Их обладатель стоял у ели, с добродушной усмешкой наблюдая, как зверёк усеивает землю ошмётками сосредоточенно разгрызаемой шишки. -Князь, что привело вас сюда? –Не стал скрывать изумления Финдетелль. – Вы намерены постигать магическое искусство? Правитель Нармакаля порылся в кармане, вытаскивая орех и протягивая его белке. Та быстро цапнула угощение и ещё быстрее скрылась среди зелёных лап, осыпав стоящих искристой пылью. -Нет, мне хватает забот помимо магии. Вас так трудно поймать, магистр… Эрианн, вас не затруднит обождать, пока мужчины обсудят свои скучные дела? Пожав плечами, девушка прошла дальше по тропке, отходя за пределы слышимости. Князь и маг остались у ели, тут же затеяв оживлённый разговор, а Эрна достала из внутреннего кармана заветное письмо, перечитывая его в который раз. Она читала, словно наяву видя прикусывающего в задумчивости кончик пера Ида, видела полуулыбку на его лице, скомканные листы под столом, руку, летящую над пергаментом-так, как если бы сама была в освещенной свечой комнате. Интересно, а если всё же попробовать дотянуться, хотя бы мыслью? Учитель как-то обмолвился, что это возможно, так почему у неё может не получиться? Эрна прикрыла глаза, мысленно нащупывая в неведомой Изене тёмно-русого весёлого парня. «Идрон, где ты? Я тоже скучаю!» -Вы не мой повелитель, ваше величество, и не можете приказывать! -Я прошу, а не приказываю, магистр,-недовольно пробасил Хорслен,- ваша помощь нужна Нармакалю, ваша помощь нужна мне, но, как вы верно заметили, приказывать вам я не могу. Так каким будет ваш ответ? -Мой ответ неизменен: «Нет!». Орден не вмешивается в дела смертных, князь, мы храним равновесие, а не разрешаем заварушки! Говорившие уже не заботились о том, чтобы их не услышали; Эрна безуспешно попыталась вернуть состояние сосредоточения, снова и снова, пока не поняла, что это бесполезно. -Зачем вам маг, ваше величество? -Я доверяю своему сыну и своему племяннику. Если они говорят, что в степи завелись какие-то Великие Повелители, я им верю. И очень хочу, чтобы маги узнали, что это за Повелители и чего от них ждать. Кто смог внушить подобие уважения степным тварям? Кто воет по ночам на пепелищах? Это ли не хвалёное равновесие, маг Финдетелль? -Ваши воины разучились сражаться? Мы не вмешиваемся в смертные войны, а я к тому же занят обучением будущей защитницы всей Серинтайи, если вы не забыли! -Очень хотел бы,-вздохнул князь,-но вы напоминаете об этом так часто… -Но тогда вы тем более не можете просить у меня невозможного, -развёл руками Финдетелль,- оставлять девочку на попечение вашей венценосной супруги, не чающей, как сделать из королевы наседку, думающую только о платьях и приемах, я категорически не могу. Князь внутренне подобрался, нарочито небрежно усмехнулся в ответ: -Советую вам выбирать выражения, говоря о великой княгине, магистр-иначе вы очень рискуете, очень… -Угрозы? -Предупреждение, не более.-Крепкие пальцы расчесали битую сединой рыжую бороду.- Итак, вы говорите: «Нет». Что ж, это очень…нерадостно, однако давить на вас я не могу. Хорслен повернулся, чтобы уйти, и тут Эрна решилась. -Ваше величество, верно ли я поняла, что вам необходима помощь мага? Мужчины опешили, однако маг поборол изумление первым. -Дитя, даже не думай об этом! Я, как глава Ордена, запрещаю тебе вмешиваться в людские войны! -Магистр, вы забыли одну важную вещь.-Эрианн, совсем так же, как только что наставник, развела руками.-Я НЕ член Ордена и не подчиняюсь ему. Более того, свободную волю у меня тоже ещё не отняли. Ваше величество! Позвольте мне поехать с вами! Хорслен отечески положил ладони на девичьи плечи: -Девочка, это война. Там убивают. Этот,-он кивнул на Финдетелля,-в крови по пояс, а то и выше, а тебе-то зачем? Девушка мягко высвободилась: -Я не только воин и маг, но и целительница, ваше величество. В бою бывают раненые, не так ли? И потом, по словам моего наставника, война должна рано ли, поздно стать моей жизнью. Мне бы хотелось самой выбрать, когда это произойдёт, только и всего. Князь и старик переглянулись с одинаковым растерянно-задумчивым выражением на лицах. -Но, Эрианн, вы ещё не готовы… -Я смогу продолжить обучение в дороге, магистр. Ведь боевую магию оттачивают в боях, вы сами об этом говорили столько раз. -Светло улыбнулась Эрна. -Сударыня, вы понимаете, куда хотите отправиться? Мой сын пишет, что степь затаилась, мы и сами не знаем толком, что нас там ждет, а вы предлагаете мне взять вас в поход к восточным границам! В конце концов, я обещал маль…моему племяннику, что пригляжу за вами, а не суну вас головой в пасть дракона! Девушка глубоко вздохнула. -Ваше величество, вы сможете присмотреть за мной куда лучше, если я буду рядом. Владеть мечом я владею, составить мазь, заживляющую раны, и питьё, снимающее горячку, смогу, выставить магический щит или атаковать огненным градом-тоже. И я не вхожу в Орден, а значит, могу вмешиваться куда хочу и когда хочу. Князь надолго задумался, следя за невидимой в кроне белкой и рассеянно пощипывая ус. Финдетелль, воспользовавшись заминкой, приблизился к воспитаннице. -Ты спятила, ученица? Что это за своеволие? Я запрещаю тебе ехать с князем, в конце концов, это недопустимо! -А вы не имеете права запрещать мне что-либо, учитель,-беспечно откликнулась девушка,- вы сами говорили, что моя воля подчинена лишь мне да ещё Семёрке, но что-то я не вижу молний, бьющих в землю… -Ты ещё и шутишь подобным?? -Шучу, магистр. Вы так заняты планами на моё будущее, что мне остаётся только шутить… -Хорошо! От громкого баса белка перелетела на соседнюю ель, запорошив снегом троих, стоящих под деревом. Князь хлопнул в ладоши. -Эрианн Гилвиэнь с Мар-Индила, невеста племянника моего, на свой страх и риск соглашаюсь я взять тебя с собой! Ты права, девочка, -голос стал обычным, усталым и задумчивым,- ты сама вольна выбирать, когда начать свою войну… У Халлардана будет достойная королева! Лицо мага вытянулось. Эрианн едва не прыснула, глядя, как он гневно открывает рот, но удержалась, исподтишка показав старику язык и пуская в небо сноп разноцветных искр. Белка ответила гневным цокотом и запустила в веселящуюся юную магичку вылущенной шишкой.