Хроники Серинтайи

-Холодно… Ласковый огонь придвинулся ближе, забрал в объятия, отгоняя ползущую от реки сырость. Охватившая тело дрожь стала меньше, но не прошла совсем; девушка съежилась на плаще, всем телом прильнув к лежащему рядом Иду. Нежные губы коснулись шеи. -Мой оленёнок совсем продрог… Погоди, давай я за одеждой схожу. Освобожденный плащ взметнулся, укрывая её нагретой тканью. Эрианн села, укутываясь поплотнее и наблюдая за подбиравшим с травы вещи юношей. Отсветы затухающих костров играли на загорелой коже, мерцали в тёмно-русых волосахх, не сдерживаемых ни обручем, ни шнуром, выхватывали внезапно то плечо, то свежие царапины на спине, то приоткрытый рот… Она залюбовалась идущим назад наречённым и в ответ на его вопросительный взгляд только загадочно улыбнулась, протягивая навстречу руки. Идрон опустился прямо на траву, привлекая к себе жмурящуюся невесту. -Идро-о-о-н… -М-м-м? Продолжить удалось не сразу. Звёзды и небо, правда и небыль, что нам до мира, когда мы вдвоём? Если ты рядом, достаточно взгляда, шёпота, вздоха под летним дождём. Где бы ты ни был, где бы дороги спутанной нити моей не легли-звёзды и небо, правда и небыль, солнца лучи или запах земли станут залогом несложной науки: двое и ночь, и костры над рекой, с тихой мольбою протянуты руки, и лишь с тобою идти мне-живой… -Погоди… В самом деле холодно… -А так?-Объятия стали крепче. -Неугомонный! Ты тоже замерзаешь, я же чувствую! Ид нехотя отстранился, позволяя выудить из сваленной рядом кучи платье и начать, путаясь нетвёрдыми руками в рукавах, одеваться. Копошение за спиной подсказывало, что непривычно тихий непоседа тоже наконец-то решил натянуть штаны и рубаху, но, когда Эрианн, уже одетая, повернулась, выяснилось, что только штанами дело и кончилось. Подарок Идрон держал в руках, силясь в неверном свете догорающих костров разглядеть скалящихся с темной ткани волков. Подушечки пальцев легко огладили узкие хищные морды, готовые распахнуться во всю ширь крылья, сильные поджатые лапы… Эрна, обхватив колени, наблюдала за юношей, с лица которого не сходило совершенно счастливое выражение. -Они живые…Они правда живые! Он повернулся к лучащейся довольством мастерице. Из-под плотно сжатых ладоней беззвучно зарычал правый волк, левый толкнулся лобастой башкой в хозяйскую руку: рррр, я тоже тут! Ид засмеялся, тихо и радостно, скорее натягивая на себя шелковистую рубаху. Виновато потупился: -А я растяпа. Оставил твой подарок в замке… Пойдём, отдавать буду! -Я родилась в подснежне, успеешь ещё отдариться. -До подснежня я ещё что-нибудь придумаю,- ухмыльнулся Идрон, и девушка с улыбкой приняла протянутую руку. Ноги подламывались, голова кружилась, но в целом идти она могла, да ещё и опираясь на спутника. Они медленно брели, обнявшись, к опушке. Из-за деревьев ещё доносились голоса празднующих, долетали обрывки песен и музыка. -Пойдем к людям? Ты же любишь плясать. Эрна молча покачала головой. Сил хватало только на то, чтобы переставлять стремительно отказывающие ноги, и привратные хороводы казались чем-то из совершенно другой жизни, где не было места ватным коленкам и ломоте в теле. Хотелось разреветься, уткнуться в колени давно покойной Керы и слушать, как пекарша приговаривает: «Ничего…. Всё пройдёт, утром сменится…» Идрон, что-то заподозрив, заглянул в лицо, и она уткнулась в него, заливая прорвавшимися слезами серебряных волков. -Ну что ты, маленькая? Что случилось?-Ласковая ладонь гладила по волосам, по спине, протягивая за собой тёплые полосы, и постепенно Эрна успокоилась, изредка шмыгая носом и сердито вытирая мокрые щёки. Мизинец стукнул по носу; Эрна фыркнула, улыбнулась и зажмурилась одновременно-и поняла, что от грусти и следа не осталось. -Вот ты уже и улыбаешься, оленёнок,-юноша губами снял оставшиеся на ресницах слезинки,-не плачь, в такую ночь смеются и поют, а не льют слёзы. -Ох… Устала, наверное…-Это прозвучало слишком жалобно, Эрна уже хотела рассмеяться и махнуть рукой, мол, ерунда, но её уже подхватывали с земли, так что размахивать руками стало неудобно. -Отдыхай.-Разрешил смеющийся голос, и девушка со вздохом устроила голову на широком плече. …За две улицы до Гнезда Эрианн всё же спрыгнула на землю, пошла сама. Привратник понимающим взглядом окинул помятую парочку, открывая для них утопленную в стене калитку. В замке было непривычно пусто и тихо, все, кто мог, сейчас были на улицах и в лесу, и никому не было дела до крадущихся по гулким коридорам жениха с невестой. На галерее, на которой их пути расходились, Эрна первой ступила на лестницу. -До утра! -Мы на рассвете уходим,-Идрон поймал её за руку, притягивая к себе,-так что прощаться придётся здесь и сейчас… -Тогда я не лягу и дождусь рассвета.-хитро прищурилась Эрианн. -Помашу тебе платочком с галереи! -У меня есть идея получше. -Какая? Вместо ответа Идрон, загадочно покачав головой, легко взбежал по ступеням. -Ты что задумал? -Гнусное покушение на твою бессонницу, разумеется. Догоняй! Эрианн попыталась ускорить шаг, но тело упорно возмущалось подобным обращением. Девушка виновато улыбнулась: -Ты иди, а я помаленьку следом. Видишь, бегом не выходит… Ид спустился на две ступеньки, потёр переносицу: -Да-а-а, это плохо. Это медленно. А так? Он снова подхватил невесту на руки, по-прежнему легко поднимаясь по лестнице. Покои Эрианн не заперла, и сейчас юноша толчком распахнул дверь, боком проходя внутрь вместе со своей ношей. До спальни Эрна так и добралась-в самых надёжных в мире объятиях. Ид бережно опустил её на покрывало, не разжимая рук. -Спи, маленькая. Хватит на нас двоих одного полуночника, а ты спи. Пойду всё же принесу твой подарок, хорошо? Он разжал руки, выпрямляясь. -Останься… Ид словно ждал этого. Кровать скрипнула под весом ещё одного тела, и Эрна прижалась к наречённому, удобно растянувшемуся рядом, пристраивая голову у него на плече. - Мне и без подарков хорошо с тобой,-девушка потянулась, устраиваясь поудобнее. Сон напал сразу, без предупреждения, и, уже засыпая, она почувствовала, как её укрывают свободным краем покрывала. Потом плечо, на котором так удобно было лежать, куда-то исчезло, тихо стукнула дверь. Эрианн в полусне беспокойно заворочалась, но до конца так и не проснулась, обняв подушку и погрузившись в глубокий сон без сновидений. …Пробуждение вышло нескорым. Задёрнутые со вчера шторы не пускали скупые солнечные лучи, сохраняя в спальне полумрак, и, если бы не оглушительно расчирикавшиеся на подоконнике воробьи, Эрна проспала бы ещё неизвестно сколько. Перевернувшись на другой бок, девушка попробовала снова уснуть, с закрытыми глазами вытягивая руку в сторону в поисках Идрона, который сейчас должен был лежать рядом. Пальцы наткнулись на что-то маленькое и гладкое, лежащее на подушке. Разом проснувшись окончательно, Эрна схватила непонятный предмет, завёрнутый в лист пергамента, тут же упавший на постель. Чутко замерший оленёнок поднял переднюю ножку, любопытно принюхиваясь к чему-то, видимому только зверёнышу. Младенческие пятнышки уже начинали сходить с шелковистой шкурки, но пока это всё ещё был малыш, ужасно смешной и милый. Так вот почему Вытянутую шейку захлёстывал в несколько витков кожаный шнур, на котором покачивалась восьмиконечная звезда. Эрна спрятала в ладонях пылающее лицо, сквозь неплотно сведённые пальцы рассматривая лежащую на коленях статуэтку и не зная, плакать или смеяться. Взгляд упал на отброшенную впопыхах обёртку. С обратной стороны темнели тесные строчки, и Эрна осторожно расправила лист. Ровные буквы в завитушках, летящий почерк: «Ты так сладко спала, что я не стал тебя будить. Не будешь слишком на меня сердиться? Не грусти, оленёнок, мы вернёмся к Вратам Бурь, а это ведь совсем скоро, каких-то три месяца. Пока оставляю Карри, он забавный и будет тебя развлекать. Когда я вернусь, мы вместе пойдём к Копуму, сделавшему для тебя кулон, он тебе понравится, вот увидишь! Копум, не кулон, хотя и кулон, надеюсь, тоже. Носи его и вспоминай меня, я услышу, моя звезда… Я вернусь–терпкой прелью, дождём по весне, Чистым пламенем, смехом, и ветром весенним, Я вернусь, я вернусь, ты поверь только мне, Я вернусь золотым клёном в парке осеннем! До конца времён-твой» Восточный тракт, 1 златолиста, раннее утро Кони мягко ступали по дороге. Через неделю-другую тут будет не проехать-осенние дожди превратят укатанный тракт в трясину до первых морозов, но сегодня в щёку ещё светило по-златолистному нежаркое солнце. Всадники ехали неспешной трусцой: торопиться было некуда, да и не хотелось в такое лениво разгорающееся утро. У поворота на восток князь остановил коня, поджидая едущих позади сына и племянника. -Что, наследнички, решили мой наказ выполнять до самого утра? Братья одновременно потупились: Арлен старательно прятал от отца малиновый синяк на пол-шеи, что не мешало родителю награждать чадо ехидными взглядами, Идрон засыпал прямо в седле, безуспешно растирая лицо ладонями и встряхивая головой, за что заработал задумчивое: «Н-да, семейное сходство налицо-о-о…». -Эх, молодость… Всё. Здесь я вас покидаю. Ну, что решили? К Франдре или к Данитону? Ид подавил зевок: -Сперва на Шамрик пойдём, а оттуда уже на юг, через Лусаю и Кильтар. -О, неужели спорить прекратили? Я думал, никогда не договоритесь,-князь довольно умехнулся в бороду,- Просить лишний раз не лезть в драку не буду, быть благоразумными-тоже, не маленькие, свои головы на плечах есть. Исмиру от меня поклон передать хоть не забудете? -Не забудем, отец.-Арлен первым протянул князю руку,-Доррэн всегда так велеречиво передаёт наши поклоны, что лишать достославного родича такого удовольствия будет просто бесчеловечно! -О да, данитонские глашатаи-знатные говоруны!-Хорслен расхохотался и повернулся к Идрону.-Ну что ж, сын друга, здесь кончается твоя дорога наследника и начинается-короля. Помни, о чём мы говорили, парень… -Я помню.-Идрон с размаху впечатал свою ладонь в княжескую,-Спасибо за всё, дядя! Мозолистые ладони одинаково взъерошили рыжую и каштановую макушки. -Поеду, пожалуй. Нечего тут разводить кисель… Летите, орлы! Князь махнул сопровождавшим его воинам, поворачивая коня к Марассану. Пыль, поднятая всадниками, облаком повисла над трактом, не спеша опускаться, и вскоре стук копыт стих окончательно. Братья переглянулись. -Ты продолжаешь настаивать на восточном тракте? Ид со стоном стукнулся лбом о холку Ульма. -Рыжий, мы пятый раз за два дня спорим! Юлтайда на тебя нет, напомнил бы, что Хигир зимой легче перейти, чем по осени, а мы туда до дождей не доберёмся. Давно не плавал в ледяной воде, что ли? Спор длился без конца, каждый день возобновляясь с новой силой. Оружие и припасы или войска? Войска или оружие и припасы? Князь внимательно слушал обоих, одобрительно хмыкая, но не вмешивался, предоставляя «родственничкам» самим договориться хоть до чего-то. Арлен настаивал на том, что богатые Зайехенния и Франдра должны стать начальной точкой пути-их золото поможет привлечь конников Эссенраса, Идрон упорно доказывал, что купцы дадут деньги лишь тогда, когда увидят весомую силу, а для этого начинать стоит с востока, то есть Данитона, Изены и Нихгелларда. Эссенрас всё равно оставался камешком в сапоге: ни князь, ни княжич не знали, что на уме у тамошнего правителя. Решающим доводом стал Хигир, река, отделяющая Эссенрас естественным барьером, по весне и осени разливающаяся вполовину шире, чем обычно. Перебраться через неё можно было либо по трём мостам, наводимым в случае необходимости, либо вплавь, и то летом, пока Хигир ещё держался берегов. Зимой же по льду могло пройти целое войско, не замочив ног, и вдоль реки с начала завьюжня и по конец выстудня цепью стояли сторожевые заставы с лошадьми наготове. Это Идрон и предложил использовать для того, чтобы не только добраться до скрытных эссенрасцев, но и попытаться всё же встретиться с асадом Суштаром. Арлена передёрнуло: -Бр-р-р, не напоминай, мне землеописание до сих пор в кошмарах снится!-И, уже повернувшись к их полусотне: - Трогай! В дороге снова начало размаривать. В мерном стуке копыт слышался голос дяди, явившегося к Иду за день перед отъездом и заявившего, что кое-что он не сказал в прошлый раз. В холёной руке нет кубка, и новобранцев под балконом тоже нет. Князь Хорслен задумчиво теребит бородку, опершись о перила. -Халлардан возник не только рядом с горами и на месте разработки серебряных и сапфировых рудников, как тебе, несомненно, рассказывали, присовокупив, что именно поэтому ваши родовые цвета-синь и серебро. Врут, книжные черви! Синее небо и серебряный иней предгорий, менестрели небось слезами умиления исходили… Твоя страна, парень, стережёт Туманные Когти, перевал через Дурбандский Хребет. Если хочешь, зайди в любой храм, там жрецов хлебом не корми, дай рассказать, как Семеро соединили силы, замыкая землю, в которой нашёл укрытие Неназываемый, с одной стороны морем и с трёх-непроходимыми горами, в которых остался единственный проход. -Зачем?? -Жрецы уверяют, что Хаосит направил все свои немалые силы на то, чтобы не дать хребту сомкнуться, и в результате появились Когти, сквозь которые пойдёт только безумец! Вон, Одир пошёл…Но мы не о нём. Так вот, на перевал наложена печать, не пускающая рвущийся с той стороны Хаос в Серинтайю. Лассаэль лучше разбирается в семейных ритуалах, а я знаю одно: Врата запираются и отпираются только кровью мужчин из рода Халльских Волков. Помни об этом! Без тебя Халлардан так и останется пепелищем. Без тебя не имеет смысла ни один союз, решивший вышибить Одержимца к его возлюбленному господину. Восемнадцать лет мы ждали, пока волчонок вырастет в волка. Восемнадцать лет никто, кроме нас, не знал, что твоя мать спасла тебя из горящего города. Не перебивай старших! Потом скажешь всё, что думаешь, дай старшим побарахтаться в прошлом... Илану с ребёнком сделали бы ставкой в очень опасной и очень корыстной игре, не задумываясь о последствиях, и не думаю, что ей удалось бы ещё раз выжить-и дать выжить тебе! Видишь, я заговорил почти как моя благородная супруга? Помни, волк не может сидеть на цепи, иначе это не волк, а собака. Когда венценосцы востока увидят, кто просит у них помощи, они дадут её, не раздумывая-никто иной не сможет сделать то, на что способен Идрон, сын Арбона. Ты-ключ к тому, чтобы котёл, в который превратились срединные земли, перестал кипеть, подогреваемый Дурбандом. Ты-ключ к тому, что Врата, через которые сейчас понемногу просачивается враг, вновь будут заперты, и, если кто-то из западных владык считает иначе-не стыдись показать зубы, втолковывая им то, что сейчас слышишь от меня. Не стану говорить, что вам будет легко; не стану пугать неведомым врагом. Это-война, Идрон. Твоя. Но один ты на ней не останешься! -Братишка, ты хоть спал сегодня? Плащ дать? -А плащ зачем? -Под голову подложишь, на конской гриве спать жестковато. Ну так что, снимать, что ли? Идрон со смехом попытался достать нармакальца, но тот с лёгкостью увёл Бурю в сторону, выходя за пределы досягаемости. Сам княжич выглядел свежим и выспавшимся, и, если бы не синяк, можно было бы подумать, что он провёл всю ночь в постели в гордом одиночестве. -Может, впору целителя искать? Мазь купим, будешь следы замазывать. Рыжий не обиделся, с ухмылкой потирая шею. -Не завидуй, Симуран, я тебе говорил, та чёрненькая не девка-огонь? А ты пренебрёг таким сокровищем! -Ваше Высочество, а не пошли бы вы туда, где ваш длинный язык окажется удивительно кстати? -О-о-о, это куда же? -Я могу указать вам немало подходящих направлений, однако все они будут одинаково малоуместны в приличном обществе… -Ха! А если намекнуть? -Лис, иди ты к лешему! От ехавших сзади воинов тоже долетал смех. Костровые Врата в этом году решительно удались, и бурлящее в крови веселье не желало стихать, требуя выхода в песнях или шутках, чем полусотня и занималась. Навстречу начали попадаться ранние пташки, спешащие в город, вскоре к идущим добавились едущие, и тракт оживился. Небольшой отряд подтянулся, повинуясь отданной княжичем команде, но марассанцы по-прежнему продолжали перешучиваться со спешащими в столицу хорошенькими девицами. -Грушу будешь? Арлен свесился с седла, на ходу выуживая из услужливо протянутой торговкой корзинки две здоровенные желтые груши и бросая взамен серебряную монетку. Серебряшка тут же исчезла в кармане передника, и женщина поспешно поклонилась: -Может, благородные господа ещё чего желают? У меня тут и репка, и морковочка, и брюква, сама выращивала, объедение! -Ваше Высочество, вы желаете отобедать брюквой?-Прошипел, тщетно стараясь не смеяться, Идрон. -Издеваешься?? Что это вообще?-И уже торговке:-Нет, любезнейшая, нам и груш хватит! Когда они отъехали достаточно далеко от города, и позади остались и торговки, и прочий снующий возле города люд, Арлен первым пришпорил коня. Остановиться решили только после полудня, в городке, название которого Ид так и не запомнил. После короткой трапезы отряд поспешил дальше-до вечера надо было ещё добраться до лежащего в десятке лиг от Марассана Шамрика, и не только добраться, но и разместиться на ночлег. Марассан, 17 златолиста. Из рук валилось всё. Книги беспорядочной грудой-совсем как у Идрона-громоздились на столе, начатая было вышивка отправилась в рабочую корзинку после нескольких стежков, и, когда к подруге заглянула Элейна, Эрна съёжилась в широком кресле, гладя по спинке деревянного Карри. -Наша невеста не заскучала в одиночестве?-Дочь советника опустилась в кресло напротив.-Тебя который день не видно, моя дорогая. -Не придумывай, Элле, мы за трапезами встречаемся. Я же не призрак, чтобы ты меня не замечала! -Но после ты убегаешь, как ошпаренная кошка, и потом тебя невозможно найти,-Элейна капризно наморщила нос,-а это, между прочим, некрасиво-забывать друзей! Если Элейна начинала говорить о забытой дружбе, значит, случилось нечто невероятное. Эрианн позвала служанку, попросила принести фрукты и вино и с ногами забралась в кресло, приготовившись внимать. Однако Элле, против ожидания, начала с упрёков. -Радость моя, что произошло? На тебе лица нет. Можно решить, чего доброго, что ты дала обет не выходить из комнаты вплоть до возвращения жениха! Это, в конце концов, просто жестоко, ты даже не рассказала, как вы встретили осень! Щёки предательски заалели. Эрианн скрыла смущение за поспешно стянутым с блюда яблоком, преувеличенно аккуратно откусывая от глянцевитого бочка. Но дочь советника ждала ответа, и Эрна невинно улыбнулась: -Пошли бродить по лесу над рекой, пели, танцевали. Что ещё делают в Ночь Огней? –Целуются-так, что дух захватывает. Тают в любимых руках, и два сердца бьются, как одно, и дыхание сбивается, глаза закрываются сами собой, и жарче горящих в ночи костров-его сияющий взгляд…-Потом вернулись, уже под утро, наверное. Видишь, ничего интересного. -Хвала богам, а то я уж решила, что вы разругались, и ты, как настоящая молчунья, плачешься только своим невозможным книгам…Да что ты там такое вертишь? Оленёнок цокнул копытцами по столешнице, разворачивая мордочку к Элейне. Девушка умилённо ахнула: -Какой милый! Можно посмотреть? Эрианн с улыбкой кивнула, и Карри тут же оказался в нетерпеливых пальчиках. Подруга только что не обцеловывала потешную мордашку, оглашая комнату восторженными возгласами. Наконец, поток умиления закончился, и Элле поджала губки: -Ты не говорила, что сбегаешь в город! Дорогая моя подруга, я начинаю на тебя сердиться! -Но я и не сбегала,-растерянно возразила Эрна,-с чего ты взяла? -Да? А откуда же такая прелесть взялась? Признавайся, в каких лавках водятся самые очаровательные в мире оленята! Она мягко забрала фигурку у дочери советника, ставя зверёныша на колено. -Ты таких ни в одной лавке не найдёшь, Элейна. Это подарок Идрона. -И что?-Элле недоуменно захлопала глазами,-Вернутся, я его обязательно расспрошу, мне, может, тоже такого малыша охота! -О да, подойдёшь и скажешь, потупив очи так же невинно, как сейчас: «Ваше высочество, вырежьте мне оленёнка!» Эрна весело подмигнула Карри, разворачивая его к онемевшей подруге. Та нагнулась вперёд, осторожно проводя пальцем по резной мордочке. -Это…он сделал? В душе пушисто шевельнулась гордость за чужое умение. Девушка кивнула, поглаживая зверушку кончиками пальцев. -Мы, считай, из-за этих игрушек и познакомились. Я на торжище их увидела, остановилась посмотреть, там столько всего было, глаза разбегались. Досмотреть не вышло, а потом я пошла ночлег искать, ну и надо же было так случиться, что меня на ночь согласилась приютить бабушка Идрона... Да я тебе уже рассказывала. -Ну и что? Я ещё послушаю!-Подруга взяла с блюда ломтик прозрачной дыни,-Это же ожившая легенда-чудеса, разбойники, отважный рыцарь, прекрасная дева! -Стрела в плечо-это больно, Элле, а не занимательно. Юноша, сражающийся с разбойниками, умеющими забирать чужие жизни-это страшно, а не волнующе. Ну, про то, как нас Утген встретил, я тебе уже рассказывала… Знаешь, мы встретились чуть больше двух месяцев назад-а мне кажется, будто прошло несколько лет. Столько всего случилось! Деревянная статуэтка беззвучно цокнула нетерпеливым копытцем, становясь на стол. Эрианн, устремив взор в окно, умолкла, забыв и о сидящей рядом подруге, и о Гнезде, пытаясь хоть мыслью дотянутся до скачущего неведомо где темноволосого сероглазого парня-и в очередной раз обрывая попытки: Финдетелль хоть и говорил, что подобное возможно, однако не рассказал, как и что делать. Девушки сидели в тишине, пока, наконец, Эрна не спохватилась: -Что ты хотела мне рассказать? Ведь не просто так пришла? Дочь советника загадочно улыбнулась, покачивая златокудрой головкой: -А если и просто так? Неужели я не могу заглянуть к тебе без всякого дела? -Можешь,-пожала плечами Эрна,-но ведь ты пришла не просто так. Я чувствую. Это умение-чувствовать-было с ней всегда, сколько Эрна себя помнила. Домочадцы сначала пугались, когда синеглазая кроха замирала, а потом, серьёзно глядя на мать, пророчествовала, а потом привыкли, уже нарочно спрашивая совета: пойдёт ли дождь, сажать ли пшеницу или лучше рожь, любит ли Лери ходящий к ней Кларо-или польстился на мастерскую отца, которую тот пообещал отдать самому хозяйственному из сыновей или зятьёв. Знание о происходящем рождалось в душе, властно заявляя о себе и не отпуская, пока предчувствуемое не свершалось. -Правильно чувствуешь,-томно вздохнула Элейна,-ничего-то от тебя не скрыть! Не одна ты теперь у нас невеста, вот. На немедленно подсунутой под нос изящной ручке красовалось массивное кольцо, украшенное незнакомым причудливым вензелем. Эрна внимательно рассмотрела сначала кольцо, затем перевела взгляд на сияющую подругу. -И кто же твой принц из мечты? -Ой, он такой, такой… Он новый посол Зайехеннии. Ты бы его видела! Волосы чёрные-чёрные, глаза тоже чёрные, сам смуглый, высокий, а как он говори-и-ит-заслушаешься! Его зовут Мартин, он, оказывается, давно хотел мне признаться, а решился только на Врата. Высокого смуглого зайехенница Эрна помнила смутно. Он появился в Гнезде немногим позже их приезда и на первых порах ничем себя не проявлял, кроме и в самом деле удивительно приятного обращения со всеми без исключения дамами. -Вы будете прекрасной парой, Элле,-Обняла Эрна подругу,-Когда свадьба? -Мы ещё не решили точно…После Буревых, не раньше, и то если война не начнётся. И ты будешь подружкой невесты, иначе я…я… я с тобой разговаривать не стану! После заверений в том, что она непременно будет подружкой невесты, Эрна набросилась на подругу с расспросами. Чужая радость, искрящаяся, безграничная, встряхнула её, вытащив из тоскливого оцепенения. Ну подумаешь, уехал! Сегодня уже 17-е, остаётся каких-то два месяца и тринадцать дней, и её принц вернётся, а пока можно сделать многое, например, помочь Элейне с приготовлениями к свадьбе. Нащебетавшись вдоволь, заручившись ещё раз страшной клятвой: «Буду я подружкой невесты, пусть меня Иссамриэль испепелит на этом самом месте!» и в десятый раз рассказав, как Мартин, смущаясь и заикаясь, признавался ей в любви, Элейна наконец упорхнула. Эрна ещё какое-то время сидела в кресле, улыбаясь своим мыслям-пока взгляд не упал на солнечные часы. Ойкнув, девушка белкой засновала по покоям, лихорадочно одеваясь. Вот уж воистину, с кем поведёшься, от того и наберёшься! Енцер, который ждал её ещё двадцать минут назад, не преминёт высказаться насчёт кое-чьих привычек, не исчезающих даже с отъездом некоторых, а потом будет багроветь шеей, бурча под нос и думая, что ученица ничего не слышит. Против ожидания Каменный Есь не сказал ни слова, зато рядом с наставником обнаружился Финдетелль собственной персоной. Маг куда-то уезжал, не сказавшись никому, а вот поди ж ты, вернулся совсем скоро. Старик оживлённо толковал с Енцером, и, когда Эрна приблизилась к собеседникам, воин кивнул на стойку: -Вперёд, ученица. И быстрее, мы и так потеряли время! Маг остался на ристалище, пристально наблюдая за каждым движением девушки. До неё долетало: «Я ж и говорю… Да, но это дело времени…», но, к чему это, не понимала-пока Енцер после тренировки не опустил клинок. -На сегодня достаточно. Видите, досточтимый Финдетелль? Эта девочка родилась с мечом в руках, не будь я Каменный Есь! Эх, жаль, Его Высочество уехал, вдвоём они способны армии останавливать...-И, увидев изумлённо открывшую рот Эрну:-А вы что слушаете, прелестная дева? Оружие само в подставку не встанет! После тренировки к замку возвращались втроём. Эрианн шла впереди, из озорства сшибая щелчками уцелевшие головки златоцветня, и не слушала, о чем там сзади говорят наставники. На площади перед входом Финдетелль подхватил её под локоть. -Девочка моя, ты выглядишь уставшей, да и почтенный Енцер заметил, что сегодня ты не столь жизнерадостна, как обычно. Ты не больна часом? -Я всего лишь плохо спала, не стоит беспокоиться. -И отчего же юная девушка плохо спит по ночам? -А это так важно, магистр?-Вздёрнула подбородок Эрна, но маг успокаивающе поднял руки. -Нет-нет, я всего лишь беспокоюсь о тебе, малышка... Но, кажется, я знаю причину. Скука-имя твоему недугу, не так ли? У меня есть превосходное лекарство-небольшое путешествие в одно оч-чень любопытное местечко. Тебе понравится, вот увидишь! Нестерпимо захотелось ехать, идти, бежать-к новому, неизведанному, впитывая новизну порами, копя её в душе, сегодня-там, завтра-здесь… Девушка тряхнула головой, прогоняя видение дороги, бесконечной лентой разматывающейся под копытами. -А что за место? -Дом Хранящих, Эрианн. Если вы согласны, завтрашним утром мы отправляемся в путь. Данитон, Тонграа, 19-22 златолиста Правитель Данитона оказался невысоким коренастым крепышом лет на десять, а то и все пятнадцать, постарше князя Хорслена. Впечатляющие залысины надо лбом прорежали битую сединой каштановую шевелюру, карие глаза, цепкие и острые, смотрели из-под таких же седеющих бровей. Тонкие губы кривились в непонятной усмешке, но, приблизившись, Идрон заметил, что щёку и подбородок Исмира пересекает неровный шрам, из-за которого левая сторона рта навсегда осталась в полуулыбке, полугримасе. -Наследный принц Нармакальской Короны Арлен, сын Хорслена, и Идрон, сын Арбона, просят о беседе! Голосина у здешнего глашатая-закачаешься! Братья одновременно склонили головы, приветствуя короля Исмира и незаметно вытряхивая из ушей застрявший там звучный бас. Внимательный взгляд скользнул от одного к другому; Идрон увидел, что король смотрит на него, не отрываясь, но молчит, слушая глашатая, продолжающего свою речь: -…Также прими привет от друга и родича твоего, Хорслена Нармакальского, чьи дела не дозволили ему лично почтить друга своего и родича, но друг и родич твой, о высокородный Исмир, выражает надежду на то, что ты простишь своего друга и родича… -Вот,-шепнул одними губами Арлен,-он в этих друзьях и родичах всегда увязает, пока раз двадцать не повторит-не уймётся. Ну или пока Исмир не оборвёт… Меж тем Доррэн-наконец-то удалось вспомнить имя велеречивого придворного!-потихоньку подобрался к концу передачи приветов, поклонов и пожеланий здравствовать. Передача приветов-поклонов сначала Арленом Доррэну, а потом Доррэном Исмиру была решительно непонятна, но княжич ещё до того, как они вступили в зал, пожал плечами: «А, я в этих церемониях разобраться и не пытаюсь и тебе не советую. Нравится им говорильню разводить, пусть разводят!». Выслушав заверения в вечной дружбе, витиеватые донельзя, данитонский властитель встал, делая несколько шагов вниз по ступеням трона навстречу гостям. -И вам поздорову, высокородные! И тебе, Арлен, и тебе, волчонок. Ишь, отцовская порода, в темноте и то узнаешь! Дай я на тебя хоть посмотрю, что ли… Мозолистая лапища воина стиснула Идову кисть. Исмир был ниже едва не на две головы, но непостижимым образом смотрел прямо в глаза, и взгляд этот был скорее одобряющим. Высмотрев что-то для себя важное, король Данитона довольно кивнул и хлопнул в ладоши. -Вина! Да поесть что-нибудь!-И уже парням: -Слышать ничего не хочу на голодное брюхо. Добро, Арлен, что батюшка твой хоть предупредил, что Арбонов сын нашёлся, а то в мои годы такие новости под дых бьют не хуже степняковских булав… О, а вот и вино! За столом данитонец засыпал обоих вопросами. Что в степи? Как никого не встретили, а где ж, ичужья их задница, степные племена? Ла-а-адно, будем считать, что они к хозяину откочевали… Куда братья направятся из Тонграа? А после того, как побывают в Изене и Нихгелларде? Окончания трапезы дожидаться не стали-на стол легла потершаяся в сумке карта, и братья, перебивая друг друга, принялись показывать не раз оспоренные пути. Все трое успели охрипнуть, когда, наконец, Исмир залпом осушил кубок и поднялся. -Всё с вами ясно. Князь маршрут проложил? -Сами, государь,-усмехнулся Идрон,-сами. -Толково, толково… Что ж, орлы, ступайте-ка с дороги отдыхать. Через два дня здесь будет Изенский Молот, Руйта. Вот тогда и поговорим всерьёз. …Руйта, герцог Изены, хоть и был едва ли не ровесником князя, смотрелся лет на десять моложе. Бритый с висков и затылка череп венчал огненный гребень коротких волос, худое лицо обрамляла короткая же тёмно-рыжая борода, а узкие светло-серые глаза смотрели насмешливо, скользя по лицам и задерживаясь только на чём-то необычном. Изенский правитель напоминал вставшую на задние лапы куницу, вооружённую боевым молотом, небрежно заброшенным за спину, и оттого вдвойне опасную. Прибывшие с ним воины были неразговорчивы и суровы, впрочем, как и их предводитель. Арлен при виде соседа нахмурился, но объяснять, почему, не стал, отделавшись общим: -Сам увидишь. Увидеть-вернее, услышать-пришлось очень скоро. Изенец не говорил-капал ядом, с ленцой высмеивая всех и вся, и вспыльчивый Арлен за один вечер трижды чуть не сцепился с ним, не в силах сносить шутки. Ид пока мишенью для остроумия рыжеволосого не стал, но понимал, что тот присматривается, подбираясь всё ближе, ближе-пока куница не прыгнула на добычу. -А ты, значит, волчонок будешь? Бритая зараза, как втихомолку называл изенца Лис, вразвалочку шёл по галерее и сворачивать не собирался. Идрон пожал плечами: ну волчонок. Ну буду. Что-то ещё? Перила, на которых он сидел, за утро нагрелись солнцем, щедро делясь осенним скупым теплом, и покидать удобное место из-за будущего союзника юноша не собирался. Руйта остановился в двух шагах, беззастенчиво его разглядывая. -Хочешь поиграть в загадки, мальчик? Думаю, ты ещё не забыл детские игры. -Не забыл.-В прозрачных глазах-льдинках мелькнул интерес.-Когда мне понадобится брить голову, чтобы скрыть седины, я, пожалуй, начну жаловаться на память, а пока почему бы и не сыграть? Молот расхохотался, стукнув кулаком по перилам. -Что ж, первый ход за тобой, Идрон! Тебе часто говорят, что ты похож на отца, верно? Порода, лицо, стать… Говорят или нет? -Говорят.-В «игре в загадки» крылось что-то куда большее, чем детские шалости. Идрон чуял это так же верно, как чуял коварный взмах или выпад на тренировке, и здесь так же, как в бою, было важно не пропустить удар.-Пожалуй, даже слишком часто. Но я не знал его. А походить на легенду, которую тебе рассказывают то с конца, то с начала, можно только внешне. Я-это я. -Во-о-от как… Волчонок лязгает зубками? Просто чудо! А скажи мне, волчонок, зачем ты сюда приехал? Руйта легко вспрыгнул на перила рядом, только руку протяни. Свесил ноги с галереи. Солнце щедро брызнуло на и без того испятнанную мелкими веснушками кожу, запуталось в короткой бородке и усах, прогулялось по волосам. Изенец зажмурился, напомнив теперь не куницу, а матерущего песчаного кота, только что не мурлыкнул довольно, подставляя лицо лучам. -Просить помощи. -Помощи? И в чем же тебе помочь? Изенец не улыбался и не шутил. Выпад. Парирование: -В войне, Молот Изены. -Мальчик не наигрался в войну с приятелями в нежном сопливом возрасте? Мальчику захотелось поиграть здесь и сейчас? -Мальчик в детстве не играл в войну, Ваше Высочество,-безмятежно откликнулся Ид,-у нас были другие игры. Мне нужна помощь в моей войне. Моей-и вашей. Руйта сузил и без того узкие глаза: -А кто тебе сказал, что она и наша тоже? Может, мы себе жили, в ус не дули, пока ты тут не пришёл просить невесть чего? А теперь должны бросаться по первому зову самоуверенного молокососа? «Держи удар, парень! Во что бы то ни стало! Как бы противник ни пытался пробиться сквозь твою защиту-держи удар!» Енцерова наука всплыла в памяти. Что ж, блок-не атака, его мы удержим, а там и до атак дело дойдёт! -По первому слову молокососа бросаются лишь глупцы, герцог. Я не молокосос. Ты и король Исмир-не глупцы. Но моему отцу клялись протянуть руку помощи и ты, и он, и Нихгеллард, и сейчас пришла пора вспомнить о клятвах. Или вы хотите вечно сдерживать полчища, направляемые Одиром? Вот и всё. Слово сказано. Изенец молчал, непонятно глядел на Ида, покачивал ногой в сапоге для верховой езды-и молчал. Долго. А потом ударил: -Твой отец… Твой отец был воином и королём. А кто ты? Мальчишка, выросший неведомо где и с кем? Да, ты одно лицо с Арбоном. Да, Срединный Союз клялся помочь друг другу. Но ты-не Халльский Волк. Ты всего лишь волчонок, и поблагодари, что не щенок. А волчата должны сидеть в логове, достаточно безопасном, чтобы малышей не обидели, и не высовываться. Кровь прилила к щекам. Дерзкая, несомненно, очень справедливая и злая отповедь уже готова была сорваться с языка, когда Идрон заметил острый интерес в глазах собеседника. На голову словно ушат холодной воды вылили: спокойно! Это всего лишь игра. Слушай то, что хочет сказать собеседник, выводы потом сделаешь. -А мне не нужны ваши клятвы. Сейчас не в них дело. Мне нужны войска, оружие и провизия, которых хватит для того, чтобы вышибить Одира из Халларда. Вы что, за восемнадцать лет сроднились с ним, раз теперь не хотите расставаться? Это-моя страна… -Твой трон… -Да, мой трон, Изенский Молот.-Идрон поймал льдистый взгляд.-И перевал, который стережёт Халлардан-тоже мой. И отец, на которого я похож и не похож. И голова, потребованная Одиром-моя, и я не собираюсь быть дичью в чьей-то охоте. Разменной монетой, пугалом и ставкой в чужой игре, впрочем, тоже. Всю жизнь прожить, скрываясь от убийц и шарахаясь от собственной тени? Мать не тому меня учила. Лучше уж я выйду навстречу Одиру Одержимому-и постараюсь выиграть эту игру. Снова смех. На сей раз смеялись только губы, глаза Руйты оставались серьёзными. Отсмеявшись, герцог задумался. -Рассуждать о смерти легко. Ты знаешь, что такое война в лицо, Идрон, сын Арбона, вспыльчивого и решительного правителя, называемого Халльским Волком? Со всей её грязью, кровью, отсиженной в седле задницей и выпущенными ненароком кишками? Со стонами умирающих товарищей, с надеждой, утекающей водой в пересохшую землю, когда на тебя катится не сотня и даже не тысяча тварей, не умеющих и не желающих останавливаться? Смотри! Вот она! Рубаха, хоть и распущенная у ворота, едва не треснула, сползая вниз. Ключицы, лопатки, плечи покрывали оставленные неведомо кем и чем глубокие рубцы, сошедшиеся в жуткий узор. Нестерпимо зачесался давно заживший шрам на груди, и юноша невольно положил ладонь на зудящее место. Герцог через плечо, усмехаясь, наблюдал за ним -смотри, мальчишка! Запоминай! Страшно? Не то слово, согласился Идрон. Плачу и прошусь к мамочке. -Откуда это? Руйта как ни в чём не бывало привёл одежду в порядок, небрежно стягивая шнуровку. Подкованные каблуки цокнули по полу, и Молот, не оглядываясь, стремительно направился к арке, ведущей с галереи. В арке обернулся: -Ты брата расспроси. Он в той стычке первую кровь пролил-и свою, и чужую, должен помнить… А мне недосуг тут с тобой болтать. До вечера… волк! А вечером был совет. Малолюдный: Исмир, данитонский военачальник, седой и жилистый, недовольно покачивающийся с пятки на носок у приколотой к стене карты, данитонский же первый советник, пренебрежительно кривящийся Руйта, изенский сотник-и всё. Арлен сразу нырнул в угол. Ещё в коридоре братья условились, что рыжий будет помалкивать-воля и решение Нармакаля были ведомы всем присутствующим. Идрон помедлил, оглядывая простой стол с ещё одной картой, сидящих за ним мужчин, шагнул к единственному оставшемуся свободным сидению: -Приветствую собравшихся здесь по просьбе моей и зову моему. -Виделись,-буркнул Изенец. Исмир добродушно хмыкнул в бороду, но промолчал, как и остальные. Ох, что ж вам говорить, собравшиеся… Юноша набрал полную грудь воздуха. -Не стану ходить вокруг да около. Вы знаете, кто я. Вы знаете, чего я прошу. -А ты повтори. Вдруг мы что не так расслышали.-Снова Руйта, с ленивым прищуром льдинок-глаз. Игра продолжается? Что ж, поиграем! -Мне нужны войска, оружие и припасы, позволяющие бросить вызов Одиру. По имеющимся сведениям, сейчас силы Одержимца-около двенадцати тысяч тех, кто будет сражаться. Это люди, и, если верить донесениям, в Халлардане сейчас не будет нечисти. Князь Хорслен даёт шесть тысяч воинов, но этого ничтожно мало. Для того, чтобы драться на равных, нужно не меньше пятнадцати-и я прошу помощи у вас, властители Изены и Данитона. Девять тысяч воинов. Девять тысяч мечей, луков, копий. Вот моё слово и моя просьба! -Хорошо. Но почему мы должны дать эти мечи, луки и копья, да ещё и с людьми, их держащими? Теперь Идрон понимал брата-за одну эту снисходительную усмешку с Руйтой хотелось сцепиться немедленно, доказывая всё и сразу: и необходимость дать эти проклятые войска, и право напоминать о клятвах, и собственную взрослость. Вот только понимание, что изенец этого и ждёт, отрезвляло похлеще заброшенного за шиворот льда. -Потому что волчонок вырос, Молот,-усмехнулся Идрон,-и сможет отстоять свою территорию. Хозяином волчьих земель должен быть волк, а не бешеный пёс. -Если пёс-не волкодав, хоть и выживший из ума,-обронил Исмир,-иначе волку придётся туго. Юноша повернулся к данитонскому повелителю. -За без малого двадцать лет одряхлеет любой волкодав. Однажды вы недооценили противника-и получили сперва пожар, а потом тлеющее пожарище, не потухшее до сих пор. Сейчас мы можем рискнуть-и залить его раз и навсегда. Королевская кровь вернётся, Халлард вновь будет сторожить перевал, на общих границах будет тихо-это ли не достойное основание для того, чтобы вы откликнулись на призыв Идрона, сына Арбона? -Не пятнадцать тысяч... Двадцать. Исмир рассеянно постукивал костяшками по столу, что-то обдумывая. Его советники одновременно кивнули, подтверждая слова государя, и военачальник счёл нужным пояснить: -В Халларде сосредоточена лишь часть одировых войск-регулярная, живущая в казармах и готовая идти в бой в любой момент. О ней все знают, наши соглядатаи тоже недаром хлеб едят. Это и составляет помянутые тобой двенадцать тысяч. А вот кэсамбаррцы рассеяны по окрестным селениям, которые они используют как временные лагеря, и сколько их на самом деле-не знает никто, проще дикий мак посчитать. Итого-двенадцать, а то и тринадцать тысяч регулярщиков, до пяти-наёмники, а вот нечисть, ваше высочество, со счетов рановато сбрасывать-степь молчать не станет, да и за перевалом не уследишь. Наши силы далеко не столь внушительны. Больше четырёх тысяч пеших, тысячи конных и тысячи лучников я не выставлю. -Наши тоже.-Медный гребень волос качнулся взад-вперёд.-Но коль ввязываться в эту заваруху, то всерьёз. Двадцать удастся собрать, только если мы бросим в этот котёл всех, не щадя ни резервов, ни порубежников. Хотя, признаться, я дорого бы заплатил за возможность больше не грызться с поморцами* и не отгонять их от своих границ, достали уже до печёнок! -Да кого они не достали? -Развелось выплодков, их подчас от степных не отличишь-одна рожа другой мерзее! -О да, и степняки подросли, на людской-то крови… -Нармакаль-шесть, Данитон-шесть, Нихгеллард потрепали в последние месяцы, поэтому вряд ли Роско выставит больше четырёх…Твоё слово, Молот? Тишина. Звонкая, наполненная затаённым дыханием тишина, и поздняя муха стихла, устроившись на карнизе. Руйта напоказ поскрёб блестящий затылок, пожевал левый ус. -Моё слово будет сказано не сегодня. Изена целуется и со степью, и с Халларданом, а значит, не зная, что творится в степи, я не могу рисковать своими людьми. Говоришь, вы не встретили никого, пока добирались сюда? -Никого достойного упоминания,-подал голос из угла Арлен,-несколько раз на горизонте проскальзывал кто-то, кто в равной степени мог быть и степняком, и твоим порубежником, но с полусотней мы предпочли не проверять. -О да, мои вас могли и за степняков принять, особо если ты башку под шлем или капюшон спрятал-уж больно приметная,-осклабился изенец,-Что-то мне не нравится происходящее. Разведать бы… А потом уже и совет продолжить можно, и ответ дать. Разговор скатился на прикидки, что могли задумать степняки, о которых всем присутствующим было известно только одно: эти твари способны на многое. Лежащую на столе карту вертели во все стороны; братья больше слушали, чем говорили, но их и не спрашивали, добродушно махнув рукой: «набирайтесь ума…орлы!». Идрон видел, что как Исмир, так и Руйта всерьёз обсуждают, откуда лучше подходить к юго-восточным границам Халлардана, откуда-к южным, какие селения на путях к столице могут оказаться полезны. Если бы не сгустившиеся в зале потёмки, властители с военачальниками не разошлись бы до утра. Когда слуги внесли многосвечные подсвечники, разогнавшие сумрак, Исмир поднялся. -Хватит! Это не разговор. Молот Изены, когда ты думаешь податься в степи? Тот дёрнул плечом: вот, мол, задача нашлась! -Да чего тут рассусоливать, завтра ещё отдых парням дам, а там можно и отправляться. Моих трёх сотен хватит, чай, не воевать едем, оглядеться.-И, как бросок ножа: -Халларданец! Поехали со мной. Тявкать все щенята горазды, а вот до зубов когда доходит… Идрон коротко кивнул, скрывая изумление: -Почту за честь, Руйта, сын Хройма, властитель Изены. -Мы почтём, Руйта Изенский.-Встал рядом Арлен.-С нами полусотня, она не станет лишней. Степь, сам знаешь… -Не станет, Лис. Не станет.-Руйта, хоть и отвечал княжичу, смотрел на0 Идрона.-Ты подумай, парень. День-срок большой, может, и передумаешь войне под юбку заглядывать. - Не передумаю, Молот Изены. Вожак ведёт стаю лишь тогда, когда знает: впереди нет ни охотников, ни коварных болот,-улыбнулся Идрон-и увидел зажёгшееся в светло-серых глазах одобрение. Север Нармакаля, 1 дожделива Дом Хранящих стоял на равнине, заросшей поседевшим по осени ковылём, белыми волнами перекатывающимся под ветром. Маг и девушка свернули на отходящую от северного тракта довольно широкую тропу, заросшую нетоптаной травой. Эрианн вначале удивилась-настолько нехоженым выглядел путь, но старик усмехнулся в бороду и поведал, что Хранящие редко появляются во внешнем мире, полностью замкнувшись на своём Доме и своём предназначении. -Каком предназначении, магистр? -О… Хранить, девочка моя. Хранить. Приедем-сами увидите. Теперь Эрна терзалась любопытством, однако выжать из хитро усмехающегося наставника ещё хоть слово о Доме не удалось. Маг охотно распространялся о чем угодно, обращая внимание спутницы на красивый цветок или летящих птиц, и ведя себя как предупредительнейший из кавалеров. Ночевать довелось не на постоялом дворе и не в поле-вечером путники добрались до постройки, названной Финдетеллем приютом. Здесь принимали тех, кто направлялся в Дом Хранящих, и немногие обитатели приюта были молчаливы и незаметны. Эрну с поклоном проводили в маленькую опрятную комнату, но голос Финдетелля, хоть и приглушённый, ещё долго слышался в общем зале. Зубчатая башенка показалась на горизонте после полудня на второй день пути, и через три часа перед глазами возникла древняя стена, вытянутая в длину и двумя крыльями белого камня обнимающая росшее перед нею древо-огромное, раскидистое, багряной кроной осеняющее пространство, способное вместить небольшой отряд с конями, палатками и повозками. Могучий ствол загораживал от взглядов ажурные врата, схожие с переплетением лоз дикого винограда-аметистовые грозди подмигнули из кованых зубчатых листьев, когда всадники подъехали ближе. В лозах прятались две руки: над правой парила диадема с пронзающим её мечом, левая держала на ладони восьмилучёвую звезду, и Эрна схватилась за висящий на шее кулон. От Финдетелля её движение не укрылось: -Что у вас там, дитя? Девушка смущённо вытащила звезду из-под одежды. -Позволите полюбопытствовать ближе? Пришлось снимать с шеи шнурок и передавать украшение старику. Тот внимательно осмотрел его. -Гномья работа за версту видна… - Он вернул подвеску Эрианн,-Поздравляю с чудной покупкой! -Это подарок.-Эрна поспешно вернула звёздочку на место, где кулон и закачался рядом с надетым перед дорогой наконечником вытащенной из её плеча стрелы. «На счастье!», подмигнул Ид далёким летним днём, завязывая концы кожаного шнура, до этого стягивающего его волосы, у неё на затылке… -О-о-о, ещё и наверняка от халларданского королевича?-расхохотался Финдетелль.-Прелестно, просто прелестно! Не спешиваясь, он ударил лежащим в нише у ворот молотком в медный диск, подвешенный рядом. Глубокий гул растёкся в предвечернем воздухе, спугнув с ветвей древа стаю птиц, и стих уже за воротами, обернувшись плохоразличимым мелодичным рокотом. Долгое время из-за ворот не доносилось ни звука, затем раздались неспешные шлёпающие шаги, приближающиеся к ожидающим всадникам. Маг покинул седло, спускаясь на землю, и Эрианн последовала его примеру. Узорные створки медленно ушли назад, открывая сад, заросший невысокими деревьями, кажущимися уменьшенными отражениями растущего перед воротами исполина. Кроны цвета заката едва доставали до верха стены, скрывая то, что находилось за ними, кряжистыми стволами, покрытыми гладкой чёрной корой. За левую створку держался старик столь древний, что рядом с ним Финдетелль смотрелся ровесником князя, а по обе стороны от старца стояли двое ровесников мага в одинаковых бесцветных хламидах со спущенными на плечи капюшонами. Они подхватили под уздцы лошадей, безмолвно ведя их по проложенной между деревьев аллее, в то время как старец цепко оглядел сначала Финдетелля, потом Эрну. Точно как уведшие лошадей братья, он, не сказав ни слова, развернулся и двинулся вглубь парка. Маг немедля последовал за ним, а Эрне не осталось ничего иного, кроме как догонять наставника. Дорожка вывела к целой куче маленьких домиков, окружающих двухэтажную башню. Вытянутая крыша казалась прошивающей небо иглой, хоть и была лишена шпилей, а весь первый этаж состоял, казалось, из окон, изредка прореженных каменными перемычками. Узкие, но, против ожидания, не такие уж высокие двери были гостеприимно распахнуты, но над дверями каменную кладку украшали такие же две руки, теперь вырезанные в камне-правая с мечом и диадемой и левая с восьмилучёвой звездой. Теперь Эрна поняла, что показалось ей странным: самый нижний луч был длиннее остальных. Камни покрывал мох таким толстым зелёным слоем, что поневоле хотелось приглушить голос подле этих древних стен, дабы не потревожить покоя, царящего здесь. Однако ведший их старец такими условностями не озаботился, остановившись у входа и звучно возгласив: -Приветствую вас в Доме Хранящих, дитя! Приветствую и тебя, Носящий Посох, и радость переполняет моё сердце! -И тебе привет, магистр Люстардан!-Финдетелль низко поклонился, подметя бородой утоптанную землю,-Долгий путь проделали мы, отдохнём с дороги, а после за трапезой я рад буду ответить на все вопросы, которые ты хочешь задать. Люстардан бросил острый и цепкий взгляд на Эрную Девушка кашлянула, в свою очередь склоняясь в поклоне: -Приветствую мудрого магистра. Больше на ум не шло ничего. Но старца краткое приветствие удовлетворило – он усмехнулся, отходя в сторону и пропуская в башню сначала Эрианн, а затем и Финдетелля. Внутри башня казалась ещё более древней-если такое вообще было возможно. Просторный зал, начинающийся сразу от двери, занимал весь первый этаж, и лишь в дальнем его конце, строго напротив входа, была ещё одна дверь. В боковых стенах открывались проходы к двум широким лестницам на второй этаж, и к левой из них направился Люстардан. У начала ступеней он снова остановился. -Ашулна, тебе не нужны сопровождающие здесь, но прошу я тебя самого стать сопровождающим для юной девы, приехавшей с тобой. Комнату для неё уже готовят; проводи и возвращайся, ибо есть то, что не терпит промедления, есть слово и есть дело. Финдетелль послушно-вот чудо!-кивнул, поднимаясь теперь уже впереди воспитанницы. Изумлённая, Эрна следовала за ним, любопытно оглядываясь по сторонам. Лестница вывела на площадку, от которой шёл ряд дверей-очень короткий, всего на пять то ли комнат, то ли других помещений. Третья в ряду была приоткрыта, и маг распахнул её полностью, открывая опрятную уютную комнатку. Кровать, ночной столик, кресло, тростниковая плетёнка на полу, огромное, в полстены, окно-и всё. У кровати стояли её заплечник, до этого притороченный к седлу Кро, и мешок Финдетелля. Тот подхватил свои пожитки, забрасывая лямки на плечо. -Эх, молодёжь! Никак мои привычки не выучат! Располагайтесь, ученица. Родник и чаша, в которой вполне можно умыться-на улице, увидите. Таз и кувшин тут позволяются только по утрам. Через часок можете спускаться вниз, трапезная не в башне, и без меня вы вряд ли её отыщете. Отдых затянулся не на час, а на все три, и, если бы не потрясший её за плечо Финдетелль, прервавший коварно подкравшийся сон, Эрианн проспала бы до утра. Однако маг не был настроен дать ученице выспаться, немедленно повелев: -Вставай, девочка. Успеете ещё выспаться, сейчас нас ждут Люстардан и прогулка. -Я уж обрадовалась, мастер, что вы мне поесть принесли,-попробовала пошутить Эрианн, но маг шутки не принял. -Вам оставили лепёшки, мясо и сыр. Но скоро стемнеет, и, раз уж вы не изволили пробудиться к обеду, вам придётся ужинать, и позже. Пойдёмте, Лорд Хранитель древнее меня, негоже заставлять его ждать дольше необходимого. Втроём они и в самом деле отправились гулять по запутанным дорожкам, бегущим между всё теми же незнакомыми деревьями. Странная то была прогулка: маг и Хранитель присматривались к ней, как к редкой птице, иногда переглядываясь между собой, а Хранитель ещё и забрасывал Финдетелля вопросами на незнакомом рокочущем языке, украдкой косясь на девушку. Эрну он тоже расспрашивал: о доме, об уже сделанных успехах в магии, о её умении владеть оружием и многом другом. Так, беседуя, они подошли к темнеющему между посеребрёнными сумерками стволами гроту. Финдетелль ступил на ведущие вниз ступени, через плечо оглядываясь на Эрну: -Вы не боитесь темноты, Эрианн? -Не боюсь,-пожала плечами та. -Отлично! Что ж, тогда спускайтесь вслед за мной, на ступенях темновато. Снедаемая любопытством, девушка шагнула вслед за магом. На четвёртой ступеньке темнота сгустилась настолько, что Эрна попыталась создать светлячка-и потерпела сокрушительное поражение. В бархатистом мраке раздался снисходительный смешок идущего сзади Люстардана. -В этом месте магия не действует, дитя моё. Внизу достаточно светло, и там есть факелы, а вот на лестнице придётся потерпеть без света. Не тревожьтесь, осталось всего полтора десятка ступеней. Ступеней оказалось даже меньше полутора десятков. Вывели ступени в небольшой-лишь раз в пять больше выделенной ей комнатки – зал, освещённый вделанными в стены кристаллами, сияющими тёплым желтоватым светом. У дальней стены возвышались две колонны, на которых были выгравированы всё те же руки, на сей раз-пустые и указующие на то, что находилось между колоннами. Эрна проследила за руками до ниши, на которую они указывали, и замерла, открыв рот. Меч. Клинок «полторы руки», узкий, изящный, от острия до гарды покрытый тончайшим выгравированным орнаментом. Рукоять схвачена у основания, посередине и у набалдашника широкими серебряными накладками, украшенными искусной резьбой. Под накладками-оплётка из узких кожаных полосок крест-накрест. Гарда, всё такая же серебряная, уходила на две пяди в обе стороны. Хищный желоб кровостока, обоюдоострая заточка-и никакой опоры. Меч висел в воздухе, на две ладони не достигая невысокого каменного возвышения. Острие, пронзающее воздух, проходило сквозь диадему, повисшую в пустоте на уровне нижней трети клинка. Тонкий обруч, похожий на свитую в кольцо ветвь с узкими длинными листьями, мерцал мягким белым сиянием, окутывая светом такой же узкий и длинный алмаз в центре диадемы. По бокам от алмаза в кованой неведомыми мастерами листве прятались сапфировые искры, и соцветия из трёх малых сапфиров охватывали центральный камень вверху и внизу, удерживая его в оправе. Зажжённый кем-то из спутников факел бросил огненные отсветы на меч и диадему, осыпал их маслянистыми бликами, затанцевавшими по металлу, и эрна наконец-то смогла перевести дух. -Какое чудо… -Чудо? Пожалуй, вы правы,-холёные ладони Финдетелля легли на плечи,-как вам вот этот милый мечишко? -Вы шутите, мастер? Он прекрасен! Добродушный хохот раскатился по залу. -Вот слова девы, не воина! Вы ведь даже не оценили баланса, не взяли рукояти в руки, но-он прекра-а-асен! Меч сперва пробуют в деле, а уж потом расточают похвалы. Уязвлённая, Эрна в пять шагов оказалась у постамента, дотягиваясь до оказавшейся шероховатой и тёплой наощупь рукояти. За спиной не воцарилась-рухнула тишина, словно спутники даже дохнуть боялись, во все глаза глядя на происходящее. Металл и кожа срослись с ладонью, а через мгновение и со второй, и Эрна поудобнее перехватила меч, становясь в боевую стойку. -Неплохо. Очень неплохо. Слышите, мастер? Клинок был как для неё скован. Баланс, совершенный и неповторимый, чувствовался с первого же движения; Эрна, не удержавшись, плавно повела мечом вверх и вбок, начиная первую фигуру-и сорвалась в такой знакомый, такой привычный танец-разминку, вслушиваясь в радостно отзывающееся тело и поражаясь единению с мечом, зажатым в руках. Рукоять под пальцами пульсировала, послушная не движению-намёку на движение, мысли о выпаде, блоке, переходе, возникающей в голове. Душа пела, и лишь одно омрачало чистую искристую радость-Идрона не было рядом, а без него разминка становилась вполовину скучнее. Наконец, она завершила «мельницу», опуская клинок и с сожалением его оглядывая. -Очень неплохо, магистр. Даже просто прекрасно. О таком мече…Что вы делаете??? Финдетелль и Люстардан одновременно опустились на одно колено, низко склоняя убелённые сединами головы. Девушка бросилась к ним, не выпуская рукояти, но на полдороги спохватилась, скорее кладя меч на постамент и бегом возвращаясь к магу и хранящему. Мужчины подняли головы, наблюдая за приближающейся девушкой с благоговением и восхищением, но подниматься начали лишь тогда, когда Эрна оказалась в одном шаге от них. -Магистр, Лорд Хранитель, что это значит? Хранитель поднялся первым, разом сбросив пару сотен лет. Он мягко взял Эрну за руки, глядя прямо в глаза: -Я ждал этого дня всю свою долгую жизнь, девочка! Уж и дожить не чаял. Да ты возьми, возьми меч, он твой по праву, он тебя пять тысячелетий поджидал, и диадема тоже твоя, в смутную годину скованная! Финдетелль встал рядом со старцем, непонятно оглядывая воспитанницу. Хрипло прошептал: -Семнадцать лет… Семнадцать, морв их сожри, лет! -Наставник? Вместо ответа маг шагнул к постаменту, беря в руки диадему. Драгоценный обруч лёг на золотые локоны, плотно охватив голову. Алмаз пришёлся аккурат посреди лба, мягко надавливая на кожу и не доставляя никаких неудобств, будто Эрна всю жизнь проходила именно в этом обруче, привыкнув к нему, как к части себя. Ещё один глубокий, в пояс, поклон, только на сей раз Люстардан остался стоять, благоговейно взирая на происходящее. -Ваше Величество, прошу вас пройти в парк-здесь не место для долгих и трудных разговоров. И поверьте, вы сможете задать все вопросы, вертящиеся у вас на языке! Заманчиво, ещё и как! Эрна проглотила рвущееся наружу изумление непривычным «Ваше Величество» от мага, который и «Высочеством» ни разу её не звал, и поспешила за ним к ступеням, ведущим из грота в парк. Лорд Хранитель вновь шёл последним, что-то довольно бормоча под нос. В парке Финдетелль свернул на тропинку, ведущую в сторону, противоположную ведущей к башне, и вскоре они оказались в ажурной беседке, открытой всем ветрам, но очень тихой и уютной. Несколько сидений с невысокими спинками манили присесть, и оба старика и девушка не замедлили так и поступить. Основательно устроившись на сидении, Финдетелль сделал в сторону ученицы приглашающий жест. -Начинайте спрашивать, Ваше Величество. Обещаю ответить на любой, даже самый трудный, вопрос, ибо сегодня пришёл день ответов. -Что всё это значит?!?-Не замедлил первый вопрос. Маг помолчал, то ли подбирая слова, то ли обдумывая ответ. -Это значит, что ты наконец-то становишься той, кем ты родилась, малышка. С опозданием на семнадцать лет, но всё же, всё же… -И кем же я становлюсь, магистр? Точнее-кем я не стала ранее? Теперь маг молчал куда дольше и задумчивее. А потом заговорил, медленно, нараспев, как рассказывают легенды. -Семнадцать лет и почти восемь месяцев назад Эдретт, правительница Мар-Индила, эльфийских островов во многих неделях пути отсюда, подарила миру вторую дочь. Да-да, у тебя есть старшая сестра, Изарда Осмалиа, но о ней позже. Так вот, Эдретт родила девочку, названную Эрианн Гилвиэнь, что на эльфийском значит «Бессмертник» и «Светоносная». Тебя, ученица… Мар-Индил ликовал, правитель Корвин показывал новорожденную столице… Да что там говорить, обычная радость родителей при появлении младенца. Обычная радость-и необычный ребёнок. -Я эльф?? -Эльф, девочка… Но не перебивай меня. Рассказ будет долгим. Маленькая Эрианн родилась уникумом. В ней сошлись семь начал, сделав девочку способной вместить дары всей Семёрки-власть и сострадание, милосердие и целительство-и неистовство битвы, повелевание птицами, и гадами, и тварями земными-и связь со стихиями, питающими Серинтайю, и бессмертие, умеющее дарить смерть и жизнь. Жрецы Семерых явились к правящей чете на пятый день после появления крошки, поведав Корвину и Эдретт о том, сколь дивна судьба их младшей дочери. Королева рассмеялась и ответила, что знает, какова малышка, знала ещё до того, как первый крик новорожденной огласил королевскую опочивальню. Я не удивился, когда жрецы пришли за советом ко мне-Эдретт Мар-Индильской были ведомы многие тайны, от неё многого можно было ожидать, в том числе и сокрытия того, что она носит под сердцем надежду всей Серинтайи! Потом к Эдретт пришёл уже я-от лица Ордена, хранящего свет и покой в этом безумном мире испокон веков. Пришёл и спросил, какое будущее, по мнению матери, ожидает её младшенькую. Мар-индильская королева рассмеялась ещё раз. «Ты зря печёшься о её судьбе, маг,-сказала она,-Эрианн вырастет без участия Ордена. Ни король Корвин, ни я не позволят забирать в Обитель новорожденную кроху, а вот через несколько лет-поговорим». Я вынужден был склониться пред волей матери: забрать у Островной Колдуньи её дитя мог только безумец, решивший свести счёты с жизнью. Несколько лет не стали бы решающими, маленький ребёнок не поднимет меча, а магия способна разорвать несмышлёныша, по неосторожности наставников заигравшегося в смертоносные игрушки. Девочка спокойно росла, в самом деле с каждым днём становясь всё краше и взирая на мир смышлёными глазками. Ей сравнялось полтора месяца, когда грянула беда. Финдетелль умолк, в задумчивости водя пальцем по полированному подлокотнику. Сумерки сгустились окончательно, затапливая парк ночными чернилами, когда он, встрепенувшись, вновь заговорил: -Ежедневно царственная чета отправлялась на прогулку по дворцовому саду, взяв с собой маленькую Эрианн. Этот ритуал был неизменен, но пчелень на Мар-Индиле в тот год выдался слишком дождливым, и однажды, неосмотрительно взяв дочь, Эдретт и Корвин отправились на прогулку в дождь, обещающий перерасти в грозу. И перерос-такой грозы не помнили даже самые долгожившие эльфы островов, да что там, даже я не помнил! Целый день ждали правителей во дворце, и ещё день искали в окрестностях-в привычках супругов было тайком сбежать в город и неузнанными бродить по улицам. На третий день король, королева и маленькая Эрианн были признаны пропавшими без вести, и старшая принцесса, Изарда Осмалиа, надела траур, приняв заодно и корону. Я пришёл к твоей сестре, девочка, нет, я примчался, не в силах поверить в случившееся, и упал перед ней на колени-перед островной гордячкой, бросившей мне в лицо, что горе её слишком велико, чтобы слушать мои вопли. Мои дорогие родители и моя возлюбленная сестра погибли, сказала она, вытирая слёзы. Кто умалит мою скорбь и почему ты требуешь от меня ответов на вопросы, которых я не знаю? Я спросил ещё раз. Я очень терпелив, моя ученица, и могу спрашивать долго. Но ни в пятый, ни в сотый раз твоя упрямая сестра не ответила, почему ребёнок, рождённый для великой миссии, пропал неведомо куда, словно дитя дровосека в лесу! Тогда новоявленная королева расхохоталась, и страшен был её смех. Ты спрашиваешь у меня-меня!-где Гили, вскрикнула она. У меня, потерявшей родителей и сестру! Твой орден не получит её, маг, её никто не получит, путь королев не может прокладывать кучка фанатиков, выживших из ума вместе со своими миссиями! Я покинул острова в тот же день, ученица, и, видят Семеро, долгие годы отчаяние владело мною. Дитя, появления которого ждали тысячелетиями, дитя, необходимое Серинтайе, по нелепой случайности погибло, и второй раз звёзды могли уже никогда не сложиться должным образом! Семнадцать лет Орден оплакивал твою гибель. Семнадцать лет никто не надеялся на чудо. И вот в ладне сильнейшие из нас ощутили всплеск силы, которая могла принадлежать лишь одной-тебе, девочка. Я бросился на поиски, я, глава Ордена, собравшего сильнейших магов, принявших сторону света. Ты скрыта от взглядов тех, кто слабее тебя-а слабее тебя даже я, хоть мне и горько сознавать это. Каково же было моё изумление, когда мощнейший магический всплеск прокатился от южных земель до лесов на юго-западе Нармакаля! Князь Хорслен получил послание от супруги, настигшее его при дворе Исмира. Он связался со мной, находившимся неподалёку, и поделился вестью о том, что в Марассан прибыл считавшийся погибшим халларданский наследник, а с ним-прекраснейшая из дев, владеющая магией. Что ж, дальнейшее ты знаешь. Я отправился вместе с князем в нармакальскую столицу, был поражён силой твоего дара и взялся учить тебя. Старик-хотя рядом с Хранителем назвать его стариком было трудно-вновь умолк, и Эрна глубоко вздохнула, выбирая из вороха теснившихся в голове вопросов нужный. Слишком много свалилось на неё: Мар-Индил, о котором доводилось и слышать, и читать, древняя эльфийская держава в Лунном море; погибшая семья («Идрон бы сейчас нашёл, что сказать-он-то знает, как это…», мелькнула и пропала непрошеная мысль), сестра, объявившая её погибшей-или и впрямь считавшая погибшей... Сестра. Единственная родная душа, оставшаяся у неё, если маг не врёт. -Изарда-правильно?-знала, что я жива? -Я не знаю ответа, дитя,-развёл руками Финдетелль,-Когда я покидал Землю Лилий, она оплакивала троих. Но вскоре после моего отплытия на острова стало удивительно сложно попасть-Изарда приказала заворачивать все чужеземные корабли, подплывающие к Мар-Индилу, если только это не были торговцы, дела с которыми велись дольше двух лет. Да и тех, признаться, поуменьшилось… А в королевскую усыпальницу перестали пускать всех без исключения, ход туда был открыт только самой Изарде, её супругу Ильдару и их сыновьям. -Откуда вы знаете? -У меня свои осведомители, девочка моя. Поверь, в этой игре ставки слишком высоки для того, чтобы оставлять без внимания даже столь зыбкую ниточку! Признаться, я был уверен, что твоя сестра из вредности спрятала тебя где-то на острове-это бы объяснило и внезапную уединённость, и нежелание откровенничать, хотя мы всегда неплохо ладили. Но мне и в голову не могло прийти, что Осмалиа сошла с ума и отослала младенца с кормилицей на материк, рискуя жизнью ребёнка! -Да уж, и впрямь высоки ставки в ваших играх… Но зачем я вам? Магов мало, что ли? Лорд Хранитель откашлялся: -На этот вопрос отвечу я, Эрианн Гилвиэнь-если ты согласишься выслушать мои ответы… Непривычное (полное!) имя царапнуло слух, что не помешало девушке согласно кивнуть. Люстардан пропустил, совсем как Финдетелль, бороду через кулак, побарабанил узловатыми пальцами по подлокотникам. -Для того, чтобы понять происходящее сегодня, надобно обратить взор к тому, что происходило не вчера и даже не позавчера-в древность столь седую, что даже память о ней начинает стираться из памяти людской. Да будет тебе известно, дитя, что Вселенная не кончается нашим миром. Их множество, они различны, и разные существа обитают в них… Пять эпох назад в Серинтайю неведомыми путями пробрался тот, кого позже назовут Проклятым-Моласар, Повелитель Хаоса, бог, умеющий разрушать, как никто другой. Какими ветрами, из каких миров занесло его сюда? Пожалуй, истину никто не узнает. Моласар сперва не вмешивался в дела Серинтайи, не вступал в споры с Семёркой и казался почтительным гостем, и так продолжалось много веков. Потом Повелитель Хаоса решил, что настало время выйти из тени-и мир содрогнулся. В день, ставший поистине проклятым, из ниоткуда начали появляться провалы в неведомое, из которых полезла нечисть. Но самое ужасное-Серинтайя застонала, разваливаясь на части. Мироздание качалось, трещало по швам, раздираемое чуждой и злобной волей, повелевающей мирам, покорившимся Моласару Проклятому, слиться с нашим, принявшим его, как друга. Народы, живущие здесь, пытались помешать богу, но их усилия оказались тщетны, и разрывы Мироздания разрастались, сплочаясь вокруг цитадели Моласара-Дурбанда, стоящей посреди мёртвой равнины, уже не принадлежащей нашему миру. Более тысячи лет длилось противостояние, пока терпение Семерых не истощилось, и они не свершили то, что более не свершится, пока светит солнце. Храйн, Моррикаль, Норрт, Растанна, Иссамриэль, Кормассаэль и Ломбр-плоть от плоти этого мира. Их силы непомерны, но и им есть предел, пролёгший там, где начинается вторжение в ткань Мироздания. В одиночку Семерым тяжко было тягаться с Моласаром, порождённым не Серинтайей и черпающим силу от покорённых им миров; лишь объединив усилия, смогли Семеро сразить Проклятого. Слёзно молил побеждённый о пощаде, и сжалились светлые боги, заперев его в Дурбанде и повелев не покидать границ искажённых земель. Поклялся в том Чёрный страшными клятвами-и тут же нарушил их, вновь посягнув на целостность мира. Вновь Семеро вступили в ужасающую битву, длившуюся много лет, и наконец смогли одолеть Чёрного, отсечь его от источников силы и заключить в Дурбанде. А чтобы не были нарушены клятвы ещё раз, замкнули мёртвую пустыню в кольцо непроходимых гор, призванных не пускать Моласара вовне. И увидел Чёрный, что смыкается кольцо, увидел-и всей своей мощью воспротивился этому. Так появилась перемычка между Серинтайей и Дурбандом, междумирье, перевал, названный Раккахисвэ, что на давно забытом наречии значит Туманные Когти. Нет и не будет других проходов, соединяющих два мира, ибо Дурбандский хребет суть порождение слитой в камень силы Семерых, и не по силам Повелителю Хаоса преодолеть эти горы… -Но как же перевал?-Хрипло выдохнула Эрна. -Перевал… Перевал был запечатан-верно и надёжно запечатан, и печать сия призвана сообщить Семёрке, если божественный узник осмелится изнутри штурмовать Раккахисвэ. Порождённые Моласаром твари могут обходить заслон, ибо в начале их существования лежали существа, появившиеся в Серинтайе, и лишь исконные иномирцы не смогут преодолеть Печать. Сторожить же её поставлены Халльские Волки-мужчины из рода воинов и защитников, берущего начало от Иссамриэля, властного над громами. Королевского рода. Древнего рода. Кровь халларданских королей-ключ и замок одновременно, лишь они могут снять или же вновь наложить печать, и пока жив хоть один из них-Моласару суждено томиться в заточении… -Магистр, почему вы не сказали мне, что Идрон… -Слушайте внимательнее, Эрианн!-нетерпеливо махнул рукой маг, и Хранитель, усмехнувшись в бороду, продолжил. -Постепенно Серинтайя оправилась от ран, нанесённых Моласаром. Остались разрывы, мрачными ранами зияющие в ней, но уже неопасные, ибо не было руки, расширяющей эти разрывы. Семеро вновь вернулись в Пресветлую Обитель, отдавшись обычным заботам, но все они понимали, что Чёрный не сдастся, он будет искать выход и однажды найдёт. Объединённая мощь Семерых способна разрушить мир не менее, чем тёмная мощь Моласара, и это они тоже понимали. И тогда родилась мысль о Мече-том или той, кто сможет принять в себя силы всех Семерых в той мере, которая позволит справиться с Повелителем Хаоса, при этом не сокрушив Мироздание. Две и ещё треть эпохи прошли, пока, наконец, у королевской четы Мар-Индила не родилась девочка, которой суждено стать этим Мечом. Белой Королевой Инмариль, что на забытом языке значит: «Дочь Мира». Вы, дитя моё. -Что?!? Эрна вскочила, чуть не опрокинув кресло. Оба старика понимающе смотрели на неё, давая девушке принять сказанное, поверить в отзвучавшие слова-но до веры Эрианн было далеко. -Я-Меч?? Оружие против бога?? Вместилище сил Семёрки, надежда, королева… кто там ещё? -Ещё могущественнийший маг эпохи-если будешь заниматься, а не бездельничать,-начал загибать пальцы Финдетелль,-потом ещё искусная целительница и великая воительница. По-моему, вполне достаточно, не правда ли? -А если вы ошиблись? Если я простая девушка, ну, может, эльфийских кровей?- Она задохнулась от нахлынувших чувств, переводя взор с мага на Лорда Хранителя. Люстардан кивнул на меч, лежащий на мраморном столе. -Ошибка исключилась в тот благословенный миг, когда ты смогла поднять клинок, зовущийся Риндгаром. Четыре эпохи тому назад был откован он кузнецами ушедшего народа для того, кто сможет выстоять пред всей мощью Хаоса и не склониться пред Тьмой. Откован и укрыт здесь, вместе с уготованной тебе царственной диадемой, в гроте, у которого выросла башня храма Семерых-и место сие названо было Домом Хранящих. Никому иному не подчинится древний меч, выскользнет из ослабевшей руки, превратившись в неподъёмный груз. Ты не только взяла Риндгар-мы оба видели, как ты танцуешь с ним. Сегодня воистину счастливый день для меня, Эрианн… -Сегодня великий день для всего мира, Эрианн Гилвиэнь, Инмариль, Белая Королева этого мира,-поднялся с сидения Финдетелль,-Путь твой, смятый роком в самом начале, вновь прям и ясен. Мы останемся здесь на несколько дней, ученица. Библиотека Дома к твоим услугам, братья-Хранящие с радостью ответят на любые твои вопросы, как и Лорд Хранитель, и я. Он прошёл к выходу из беседки и, уже занеся ногу, дабы ступить на тропу, обернулся: -По истечении нескольких дней мы обсудим, как быть дальше. А пока-отдыхайте, дитя. Отдыхайте и ни о чём не тревожьтесь. Данитон, дорога на Изену, 2 дожделива Кони яростно грызли коновязь из чистой вредности. Перед каждым стояла кормушка, полная отборного овса, но гривастые красавцы предпочитали зерну дерево. Утихомиривать было бесполезно-животные диковато косились на доброхотов, мол, чего мешаете, и возвращались к прерванному занятию. -Чокнутые.-Вынес вердикт Сэм, конями, собственно, и занимавшийся.-Один начал-все потянулись. И что за манера? В ехидном ржании явственно сквозило ответное нелестное мнение о нечаянном конюхе. За дни, проведённых в крохотном городишке в нескольких днях пути от границы с Изеной, со скуки бесились не только лошади. Проливной ливень заставил всех отсиживаться по палаткам третий день-ехать было невозможно, кони вязли в бурой каше, в которую превратились дороги, и Руйта, скривившись, отдал приказ останавливаться и ждать. Со вчера ливень сменился мерзким холодным дождиком, под которым хотелось одного: поплотнее завернуться в плащ и юркнуть в тепло палатки или постоялого двора. Утром неугомонный Лис выгреб из сумки «солнышки» и утащил Идрона в чахлый садик за постоялым двором-метать. До полудня они успели вымокнуть до костей, пальцы отказывались гнуться, и выглянувший из окна Руйта ехидно поинтересовался, долго ли два остолопа собираются звенеть на весь город? Парни расхохотались и заверили изенца, что уже уходят, но дальше коновязей уйти не вышло-Ульм учуял хозяина и, всхрапывая, потянулся к рукам: искать лакомство. Буря, недолго думая, последовал примеру приятеля, поэтому и Арлен, и Ид задержались, скармливая коням сунутые по привычке в карманы сухари. Жеребцы, застоявшиеся не на шутку, тыкались мордами в спины, требовали движения, поэтому, переглянувшись, братья отвязали повода, садясь в сёдла. -Вокруг города? -Три круга! После прогулки довольные кони отправились под опеку Сэма, а довольные хозяева-на поиски ужина. Тренировка и скачка позволили скоротать целый день, и голод давно напоминал о себе. Идрон, задумавшись обо всём и ни о чём, шёл, не видя ничего вокруг, пока не был остановлен окликом: -Симуран, погоди! Арлен стоял у тёмно-малинового шатра, расшитого золотой нитью и украшенного тайными знаками-или закорючками, призванными эти тайные знаки изображать. Над входом развевалось полотнище с искусно нарисованной чашей, над которой горкой возвышался разноцветный песок. У подножия чаши неведомый художник поместил камешки, насыпанные небрежной грудой, какие-то пёрышки, несколько чаш поменьше, одна из которых была наклонена над остальными, изливая голубоватый поток. Полог, скрывающий вход, был откинут, но внутри не было видно ни зги-провал в неведомое, тёмное ничто, скрывающее в себе чудеса и тайны, недоступные пониманию смертных… -Арлен, ты никогда судьбоведов не видел, что ли?-Идрон равнодушно окинул взором задержавший брата шатёр. К прорицателям судьбы он относился с насмешкой, до сих пор ни разу не переступая порога их шатров, и не собирался менять такой порядок вещей. Но рыжий считал иначе. -Я тут скоро от скуки сдохну,-сообщил он беспечно клюющим просыпанное с проехавшей недавно подводы зерно воробьям,-посланцы приедут только послезавтра, а что делать мне, если тут даже на луну выть не получается? Может, мне не судьба тут торчать, и надо поскорее куда-нибудь уехать? Поэтому я иду к прорицателю. Ты со мной, надеюсь? Тяжко вздохнув, Идрон вернулся к княжичу, уже ступившему за полог. -Я знаешь, о чем жалею? -О чем?-радостно попался в расставленную ловушку Арлен. -О том, что тут Кермэ нет. Эрианн рассказывала, дочь командующего внутренней охраной обожает всякие пророчества и не пропускает ни одной гадалки. Была бы тебе чудная пара! Рыжий изобразил смертельную обиду: отвернулся, задрав нос и непреклонно скрестив на груди руки. Бросил через плечо: -Ваше высочество, вы нанесли мне несмываемое оскорбление! Но я отходчив и добродушен, поэтому готов простить вас, если вы всё же отправитесь со мною в логово того, кто своим взором проницает завесу будущего. Ну Ид, пошли, где ты ещё наслушаешься о том, что станешь великим правителем, завоюешь три страны и умрёшь в двести лет в окружении прапраправнуков? -Давай я тебе ещё расскажу, как твои многочисленные возлюбленные однажды встретятся и передерутся? Совершенно безвозмездно, между прочим! –Идрон увернулся от гневной карающей длани и продолжил:-Ещё могу предсказать, что мы зря потеряем время. Ты же пять минут назад заявил, что готов сожрать кого-нибудь большого и хорошо прожаренного! -Ужин подождёт. Не пузом единым жив человек! Хотя если ты боишься услышать о грядущих драках и правнуках, то можешь оставаться здесь, мокнуть и терзаться неизвестностью. -Это я-то боюсь?? Рыжий пожал плечами: -Нет, я. Того, что ты останешься без своей доли пророчеств и знамений. Так ты идёшь или нет, упрямец? Арлен наконец-то нырнул внутрь, и Иду не оставалось ничего иного, как последовать за ним-не торчать же у шатра, как полный придурок! В шатре оказалось не так уж темно, как на первый взгляд с улицы. Почти всё свободное пространство занимал огромный низкий стол с такой же низкой скамьёй перед ним. За столом на ворохе подушек восседала замотанная в потрёпанную хламиду женщина, в равной мере могущая оказаться юной девой и глубокой старухой-лицо, скрытое капюшоном, из-под которого свисали иссиня-чёрные волосы, было не разобрать, а покойно лежащие на столе руки были затянуты в кожаные перчатки. Плошки, горящие на столе, по стенам и над головой женщины, давали слишком мало света, чтобы разобрать что-либо за пределами жёлтых дрожащих кружков, но и видимого было довольно, чтобы проникнуться атмосферой таинства и причастности к чему-то великому, каким только и могло быть прорицание чужих судеб. Пламя выхватывало из полумрака даже не предметы-намёки на развешанные по стенам пучки трав, сушёные чучела животных, звериные шкуры и вездесущие тайные знаки, покрывающие каждую пядь свободного места. Завидев парней, прорицательница звучным голосом возгласила: -Входите, о благородные юноши! Ваши судьбы открыты мне, и тайным знанием готова я поделиться с вами, не скрыв ничего от пытливых умов! Садитесь же, ибо будущее способно сбить с ног, оглушив блеском и славой. Княжич немедленно устроился на скамейке, хитро подмигнув брату. Идрон тихо фыркнул, оглядываясь в поисках второго сидения: судя по виду рыжего, он не собирался отсюда уходить, не вытряся из прорицательницы всю подноготную вплоть до упомянутой смерти в кругу рыдающих правнуков. Ведающая судьбы уже тащила откуда-то из складок хламиды мешочки и шкатулки, расставляя их на столешнице, постепенно заполняющейся разнообразным скарбом, от намалёванных на вывеске камешков до крохотных свитков пергамента. Арлену даже локти пришлось убрать, давая женщине место. Наконец, всё было извлечено, расставлено, разложено, зажжены травяные палочки, моментально пропитавшие и без того спёртый воздух тяжёлым ароматом, и прорицательница закатила глаза, одновременно воздевая руки в экстатическом жесте. -О-о-о! Грядущее приоткрывает свою завесу!! Великое будущее ждёт тебя, о медноголовый воин! -Слышал?-Повернулся к брату княжич,-Я медноголовый воин, а ты: «рыжий, рыжий»! Продолжай, о знающая судьбы, я внимаю тебе с благоговением! Ид только отмахнулся, пытаясь не расхохотаться. Хозяйка шатра поводила рукой над разложенными инструментами, выбрав изумрудно-зелёный мешочек, и несколько раз с силой встряхнула его, извлекая на свет деревянные пластины с начертанными на них закорючками. Кусочки дерева легли на стол ровным рядом. -Ты станешь великим правителем, юноша! Смотри, эта руна пророчествует тебе долгую жизнь, изобилующую подвигами и овеянную славой… Полилась гладкая, без запинки, речь. Арлен с серьёзным видом кивал в такт россказням о тысячах поверженных врагов, красавицах, готовых подарить свою любовь отважному витязю, и пресловутых завоёванных державах, правда, не трёх, а сразу пяти. Халларданца начало клонить в сон: полумрак, удушливые благовония (точно, что вонь!) и напевный речитатив убаюкивали не хуже маминой колыбельной, и юноша порадовался, что вынужден стоять-сидя он бы непременно уснул. От подвигов и врагов прорицательница плавно перешла на «многих детей, коих произведут на свет твои чресла, и род твой умножится, и пребудет слава его в веках!»-и завершила пророчество надрывным завыванием о «смерти, достойной великих правителей древности, и многие чада твоих чад будут оплакивать твою кончину, когда через две с половиной сотни лет ты упокоишься, устав от ратных подвигов и склонившись под бременем седин!». Арлен облегченно вздохнул, когда женщина наконец умолкла, и с видимым удовольствием вскочил, украдкой разминая затёкшие ноги. Пророчица проворно сгребла лёгшую на стол монетку и устремила невидимый взор на Идрона. -Садись и ты, о тот, чьи глаза подобны рассветным сумеркам зимою! Узнай свою судьбу… -Благодарю, но я предпочитаю неожиданности,-усмехнулся Идрон.-Как-нибудь в другой раз. Арлен склонился перед женщиной в учтивом поклоне: -Простите моего брата, о мудрейшая! Он растерян и подавлен вашим даром, а посему напуган и нерешителен. -Это я-напуган?? -Видите,-грусто вздохнул княжич,-он сам не свой от страха. Что поделать, юность часто нерешительна и пуглива…Соглашайся, братишка, ты просто обязан получить свою долю пророчеств! В зелёных глазах пылали лукавые огоньки. Пришлось садиться на низкую скамеечку, проклиная втихомолку собственный рост-пошёл бы в отца только лицом, не нужно было бы сейчас подпирать коленями столешницу! Провидица между тем вновь перебирала выставленное и выложенное на стол добро, временами посматривая на юношу из-под капюшона. Наконец, рука в перчатке замерла над ещё одним мешочком, на этот раз охристо-оранжевым, солнечным даже в полумраке. Снова те же резкие встряхивающие движения, снова лёгшие на укрытое скатертью дерево пластинки, только на этот раз не деревянные, а каменные, похожие на рассыпавшийся драгоценный убор. На сей раз Ид оценил и отточенность жестов, и быстроту, с которой ряд знаков выстроился на полотне, послушный проворным рукам. Кожаный палец упёрся в первый квадратик: -Тайные знаки, открытые мне ещё матерью, узнавшей их от своей матери, а та-от бабки, говорят, что тебе суждена долгая счастливая жизнь, полная радостей и свершений… Всё то же самое, что только что было говорено Арлену: подвиги, поверженные враги, завоёванные страны и слава, только слова немного другие. Идрон вполуха слушал, что вещает скрытая капюшоном женщина, думая о своём, и не сразу очнулся, когда она умолкла. Пророчица застыла, низко склонившись над лежащими на столе знаками, растерянно трогая то один, то другой, нерешительно сдвигая пластинки на волос и возвращая обратно. Он не выдержал: -Мудрейшая, или как вас там, ваши тайные знаки закончили блистательную повесть о моей судьбе? Хозяйка шатра быстро подняла голову. Руки, до этого быстрые и нервные, безвольно легли перед грудью, и провидица пробормотала: -Если угодно благородному господину… Но знаки его судьбы воистину странны! Сонливость как ветром сдуло. Юноша впервые внимательно вгляделся в разложенные камешки. Знаки и знаки, но провидица была не на шутку растеряна, она явно не знала, что делать. -И в чем же их странность, мудрейшая?-Снова влез Лис,-Неужели моему брату не суждена ни любовь красавиц, ни долгая жизнь? Вместо ответа ведунья встала, рассеянно зажигая ещё несколько плошек. Сразу посветлело. Затем женщина откинула капюшон, оказавшись ровесницей великой княгини, и снова села, подтягивая поближе плоскую резную шкатулку. -Иногда чужие судьбы сбивают прорицателя с ног,-неловко улыбнулась она,-особенно такие судьбы… Ты отмечен богами, юноша. По хребту галопом проскакали ледяные мурашки. Арлен тоже притих, таращась на стол через его плечо и затаив дыхание. Ид хрипло выдохнул: -Что вы хотите сказать? Прорицательница понимающе улыбнулась, с трудом возвращая себе самообладание, и обвела рукой ряд символов. -Видишь вот эту руну? Она повествует о том, что твоя судьба воистину удивительна и чудесна. А эта,-обтянутый перчаткой палец коснулся камешка с похожим на зигзаг знаком,-о том, что удача любит тебя. Из плоской шкатулки на свет появилась стопка карт, разрисованных фигурками людей и животных, птицами и растениями. Пёстрый веер разлетелся по столу, потеснив камешки. Женский голос зазвучал глуше, но от приглушённого голоса мурашки тут же вернулись за шиворот: -Воин, тебе отдала сердце та, что есть свет и жизнь, и ваша связь пребудет неразрывной во веки веков… Ты будешь великим правителем, и слава твоя не померкнет, ибо нить твоей жизни теряется в омуте лет, и слабы мои глаза, чтобы разглядеть, есть ли у неё конец. Многие испытания выпадут на твою долю-и лишь с той, кого ты хочешь назвать навсегда своей, сможешь ты пройти их! А ещё тебе суждено всю жизнь смеяться над смертью, мальчик,- Провидица глубоко вздохнула, показывая на карту, на которой была изображена закутанная в багровую накидку высокая женщина,-ты будешь танцевать на лезвии ножа,-она снова запнулась,-подняв ношу, которую не поднять смертному… Дом Хранящих, северо-восток Нармакаля, 4 дожделива Стук в дверь-и тут же деликатное покашливание: -Вы позволите мне войти, сударыня? Эрианн нехотя оторвалась от книги. Наставник мог и не утруждать себя стуком-всё равно ведь войдёт, и будет мяться, кряхтеть, ходить вокруг да около и ничего не скажет. -Входите, досточтимый Финдетелль. Скрасьте моё уединение… Маг только этого и ждал. Он размашистыми шагами прошёл к окну, становясь так, чтобы свет обтекал его фигуру, подсвечивая бороду. Величественно-и совершенно неубедительно. Эрианн покосилась на книгу, на мага, снова на книгу-и со вздохом захлопнула повесть о приключениях Олимариниэ Прекрасного. Правда, в здешней библиотеке хранилась история, отличная от читанной в Макрэ, книга напоминала скорее летопись, но была такой же увлекательной, и отрываться жутко не хотелось. -Что случилось? О чём вы хотите поговорить? -О тебе, дитя моё. Мы пробыли здесь уже достаточно, чтобы ты подумала над моими словами.-Маг скрестил руки на груди, смяв свою обожаемую бороду,-Сегодня я спрошу тебя: готова ли ты следовать пути, уготованному тебе с рождения? -Но разве я не иду по нему?-Передёрнула плечами девушка.-Разве мы не приехали сюда, где я взяла в руки ждавший меня тысячелетиями меч, где вы возложили на мою голову диадему и где я наконец-то узнала, откуда и кто я? -Это всё было, девочка. Я же хочу услышать от тебя, что будет. -Вы ещё не учили меня прорицать будущее, магистр, -Светло улыбнулась Эрна.-Как только я смогу управляться и с этим-с радостью вам скажу. А пока… -Хватит! Маг навис над столом, одним шагом-прыжком оказавшись совсем рядом. Мосластый палец закачался у крючковатого носа. -Хватит прикидываться глупее, чем вы есть, ваше высочество! Какой вы видите свою дальнейшую жизнь? Отвечайте, Эрианн, от вас зависит слишком многое, поэтому потрудитесь ответить! Эрна непонимающе уставилась на учителя. Ведь десятки раз говорила и ему, и при нём о грядущей свадьбе, а поди ж ты… -Не понимаю, почему вы вновь спрашиваете меня об этом, магистр. Кажется, вам известно, что к Вратам Бурь возвращается мой наречённый. Увы, пока день нашей свадьбы ещё не назначен, но приглашение вы получите в числе первых, клянусь. -Это всё глупости,-нетерпеливо отмахнулся маг,-о свадьбе речи быть не может. Твой муж вон, в ножнах на кровати лежит. Почтительнее бы вела себя с клинком, который древнее Люстардана-а его даже я только глубоким старцем и помню! У тебя есть три пути. Первый-остаться здесь и продолжить обучение. Вдвоём с Лордом Хранителем мы прекрасно справимся, подготовив тебя как мага, а мастера меча тут найдутся. Второй-удалиться в Орден и постигать науку там. Смею настаивать именно на этом: у нас есть всё, что может понадобиться для твоего обучения, и в Ордене не так тоскливо, как в Доме. И третий путь-путь странствующего мага, тебе придётся учиться многому, и не всегда своевременно, но юным девушкам хочется перемены мест, поэтому я предлагаю тебе и этот путь. Ну? Какой из трёх? -Не знаю… А сколько длится обучение мага? -В твоём случае, дитя-всю жизнь,-снисходительно усмехнулся Финдетелль,-Ничего, многие маги живут в Ордене столетиями, выбираясь во внешний мир лишь по крайней необходимости. Поначалу будет, конечно, скучновато, лгать не стану, но через лет десять привыкнешь. Так какой же? Вместо ответа Эрна открыла книгу и уткнулась носом в страницы. Изумлённый такой наглостью маг несколько минут молчал, пока, наконец, не пришёл в себя. -Это как понимать? -Это понимать как «нет», учитель.-Отрезала, не отрываясь, Эрна.- Сейчас я дочитаю, отдам книгу архивариусу, выведу Кро из конюшни и поеду в Марассан. А вы можете оставаться здесь, ехать в свой Орден или шататься по миру. -Ты что же, отказываешься??-задохнулся от возмущения Финдетелль. -Отказываюсь! Неужели вы не поняли с первого раза? -Немедленно отложи книгу! Да кто ты такая, чтобы перечить? Твой путь был предопределён задолго до того, как пищащий свёрток уснул в колыбели с мечом и короной, так что нечего мне тут фыркать! -Я никуда не поеду! -Нет, ты поедешь!-Два мосластых кулака опустились на столешницу.-Ты поедешь, потому что мироздание важнее капризов взбалмошной девицы! -Я. Никуда. Не. Поеду.-Ярость закипала в душе, сочась из глаз.-К Буревым вернётся Идрон-и что? Поедет ещё и в этот ваш Орден? Для того, чтобы там застрять? Ну уж нет, я в Марассане его подожду… Она осеклась, глядя на смущённо теребящего рукав Финдетелля. -Магистр? -Деточка, ты меня не так поняла… Меч-это Меч. Не будет у тебя мужа, кроме Риндгара, быть тебе девой-воительницей, чистой и холодной, сильной своей невинностью и чистотой… Щёки запылали кострами. Она прижала ладонь ко рту. Боги, да что они себе возомнили, эти… орденские? Ну уж нет! Им нужна непорочная дева? Ночь, костры, жаркий шёпот: «Королева моя… любимая…любимая…», разлетающиеся брызгами звёзды, робкие прикосновения, с каждым мигом становящиеся всё смелее и настойчивее-не отдам!!! Он мой!! -Наставник, -Слова приходилось выталкивать из сведённого спазмом горла,-я вас разочарую… Не выйдет из меня Меча… -Что??? Финдетелль больно сжал её за плечи, всматриваясь в зрачки, высматривая что-то незнаемое-и с неразборчивым возгласом отпрянул, снова опираясь на стол. -Да что ж вы натворили, дети! И когда? Где? Под носом, просто под носом! Теперь ты, конечно же, влюбилась по уши-как же, самый первый, самый-самый, напридумывала чуши о свадьбе, о принцах… Не будет этого всего, малышка, понимаешь? Он-голодранец, своего конь да меч, а ты с ним на пепелище собралась! Да и будет ли оно, пепелище? Пока-то союзничков найдет, пока-то Халлардан отобьет, а ты его все эти годы будешь у окошка поджидать, что ли? Княгиня, в день приезда с милой улыбкой наговорившая гадостей, показалась милой и понимающей. Нависший над столом старик не сознавал, что изрыгает утонувший в усах и бороде рот, но это не мешало ему продолжать. -Так что давай, меч за спину-и поехали. Или тут оставайся, пока что это неважно, успеешь ещё в Орден прибыть, мы не спешим. А то по миру поездим, а? -Я. Никуда. Не. Поеду.-В ладони загорелся крохотный яркий шарик, пока ещё неоформившийся, опалово мерцающий, но Финдетелль не мог не знать, за сколько долей секунды Эрна способна превратить невинную забаву в смертоносную сферу пламени. Маг тоже это понял, попятившись и начиная концентрировать вокруг щит.-И запомни, маг Финдетелль, мой наставник: я никому не позволю оскорблять ни меня, ни моего мужа! Сияние втянулось в кожу, и старик с облегчением выдохнул. Зачастил: -Тебе суждена великая судьба, дитя! И ты хочешь променять славу, променять власть и силу, дарованные тебе от рождения, на сопливые носы, пелёнки и придворные сплетни?? Ты, Белая Королева Инмариль?!? -Я-Эрианн из Макрэ, старик!-Она вскочила, оказываясь с Финдетеллем лицом к лицу.-Или же Эрианн Гилвиэнь с Мар-Индила, если ты не врёшь! И я не хочу ни твоей славы, ни твоих подвигов, потому что не стану отказываться от себя! Я выйду замуж, рожу ему пятерых, нет, восьмерых детей, и да, я буду вытирать сопливые носы, стирать пелёнки и болтать с придворными дамами о чепухе! -Глупая девчонка! Да что ты понимаешь вообще? В тебя вложена сила Семерых, ты-Меч Серинтайи, а не наседка! -Жена Халльского Волка не может быть наседкой, учитель,-гнев нарастал, не переставая.-Попробуй заставить меня. Ну же! -О, боги!! Семеро!! Вразумите эту капризницу! -Маг картинно возвёл очи горе, потрясая сжатыми кулаками.-А ну пойдём! Пойдём, я тебе говорю! Финдетелль схватил её за руку, увлекая в коридор, да так и протащил за собой до высокой узкой двери с восьмилучёвыми звёздами. Перед дверью он остановился. -Ты не желаешь слышать меня-так услышишь волю тех, кто превыше и меня, и тебя, и этих ваших придуманных глупостей! Поигрались-и хватит, пусть халларданец сам разбирается со своими заботами, у тебя другая дорога! Не дав Эрианн даже возразить, он распахнул дверные створки, врываясь в показавшийся сначала огромным зал. Осмотревшись, Эрна поняла, что размеры мнимы-помещение казалось больше из-за огромных окон от пола до потолка, открывающихся во все стороны. Окна разделяли семь колонн, у которых высились семь каменных изваяний. Храйн, Король-Над-Миром, Отец Всего-раскрытая ладонь вытянутой руки обращена вниз, а вторая лежит на холке драконыша. Норрт-Милостивица, Утешающая в скорби-плащ ниспадает мягкими складками, руки сложены на животе, и щурится сидящая у ног богини тигрица. Иссамриэль-Громовник, Летящий с Молниями, Огневик-десница сжимает тяжкий меч, обращённый остриём вверх, шуйца сомкнулась на кромке овального щита с изображённым на ним симураном, и сокол, нахохлившийся на плече, готов броситься на врага, послушный воле господина. Растанна, Неистовая, Воительница, Битва и Буря-сила и порыв, нож у пояса и меч в тонкой руке, кольчуга, облегающая фигуру, и волк, лежащий рядом. Ломбр, Целитель, Облегчающий боль-узкий длинный нож у пояса и сова, сидящая на отставленном запястье. Кормассаэль, Мать Тварей земных и небесных-длинные одеяния развевает невидимый ветер, и нет у Кормассаэль четвероногого или крылатого друга, ибо все звери и птицы бегут к ней, стоит их заступнице сойти в мир. У последней колонны стояло изваяние закутанной в непроницаемую накидку женщины, и никто из живущих не видел лица Моррикаль Безжалостной, называемой также Смертью. В центре залы стоял длинный стол, а на краю стола-наполненная доверу песком чаша, выточенная из мрамора. Маг подтащил Эрианн к столу. -Видите этот песок, дитя моё?-После беготни по коридорам к Финдетеллю вновь вернулась его вежливость и снисходительность.-Это-судьбы тех, кто сейчас живёт в Серинтайе. Если знать, как, можно увидеть много интересного о том, о ком заблагорассудится. Ну же, не стесняйтесь, в детстве вы наверняка любили лепить куличики! -В детстве одного очень приставучего старика мне пришлось этими куличиками накормить.-Эрианн недоверчиво присмотрелась к чаше. Песок и песок, разве что цвет необычный, не жёлтоватый, а белый, с перламутровым оттенком. Магистр весело засмеялся: -Думаю, вы были необычайно живым ребёнком! Жаль, не довелось это увидеть… Что же вы стоите? Зачерпывайте, не бойтесь! -Нет, благодарю. Я не знаю, что делать, а чужие судьбы-не игрушка… Старик пожал плечами, небрежно погружая руки в чашу. Полные пригоршни песка нависли над столом. -Девочка, ты дозволяешь мне, Финдетеллю, прозванному также Хитрецом, вглядеться в дорогу твою и увидеть то, что было скрыто от глаз? -А я могу не дозволить?!-Опешила «девочка». -Можете, и тогда ваша судьба останется скрыта от меня навеки, дитя моё. -Что ж… Дозволяю! Старик довольно кивнул. -Эрианн Гилвиэнь, дозволяешь ли ты мне, магу, прозванному Ашулной, что на языке эльфов означает: «Носящий Посох», узреть твою судьбу, действуя с твоего ведома и в твоём присутствии? -Дозволяю. Но что за… Не дав ей закончит, Финдетелль занёс руки над столешницей. -И в третий раз ответь, Белая Королева, Дочь Мира, дозволяешь ли ты мне просыпать песок твоей судьбы, ибо для тебя сие умение ещё непосильно? -Дозволяю,-недоумённо пожала плечами Эрна.-Это так необходимо-без конца повторять одно и то же? Маг нетерпеливо дернул плечом: -Твоя судьба подвластна только тебе да Семёрке. И никто без твоего согласия, трижды произнесённого, не может посягнуть на тайное знание-а я стар и иногда болен, мне не хочется узнать на собственной шкуре, каково это, подсматривать за тобой, детка… Вот жизненный путь Идрона, сына Арбона, покорится мне без труда. Смотрите! Две шуршащие дорожки одновременно просыпались на светлое дерево-или всё же камень? В левой песок тут же окрасился сине-серебряным, правая заискрилась золотом. Маг начал бормотать под нос, так быстро, что слова сливались в неразборчивый гул. Песок тёк из приоткрытых пригоршней цветными ленточками, постепенно сближающимися друг с другом-и внезапно песок из Идовой и её судьбы взвихрился на столешнице, свиваясь в одну уже не дорожку-нить, песчаную, но от того не менее прочную, сияющую так, что Финдетелль отшатнулся, оступаясь и едва не просыпая содержимое ладоней на пол. Сияние постепенно померкло, из яростного пожара превратившись в мерцающие уголья, но песок продолжал стекаться в одну нить-дорожку-тропку, ложась плотной полосой. -Что…что это значит? На мага было жалко смотреть. Он поспешно высыпал остатки песчинок обратно в чашу, знаком предлагая стоящей рядом Эрианн склониться над высыпанными судьбами. -Что-то не так, магистр? -Всё не так!!-Старик был одновременно взбешён и подавлен. Странное сочетание.-Как?? Почему? Одна судьба на двоих… Так не бывает! Так не должно быть! Он тяжело оперся о стол, растерянно вглядываясь в издевательски подмигивающие пещинки. Потом нехотя повернулся к ученице. -Так не бывает-и так есть… Дети, у вас одна судьба на двоих. Редчайший, невозможный, слепой паршивец случай! Где?? Где встретились две дороги? О-о-о, сейчас! Узловатый палец одной руки точным движением ткнул в самое основание сине-серебряной дорожки. Над столом появилось круглое окошко, в котором горел город и убегала, оглядываясь, хрупкая светловолосая женщина с ребёнком на руках. -Илана. Илана-Илана-Илана, жемчужина Халларда, кроткая девочка, не мечтавшая ни о коронах, ни о королях-пока не встретила выехавшего на охоту коронованного наследника,-прозвучал над ухом надтреснутый усталый голос,-Ну-с, это ты и так знаешь. А дальше? Дальше-твои пути, Эрианн! Ещё один тычок-и над золотой дорожкой поднимается окно куда просторней. В дымке проступила терраса, сине-зелёная безбрежность на горизонте-и рыдающая девушка в королевских одеждах, отдающая просто и неприметно одетой женщине кружевной свёрток. Женщина низко поклонилась, а девушка уткнулась в плечо высокому серебряноволосому мужчине, успокаивающе гладящему её по спине. -Твоя сестра, девочка. Изарда Осмалиа, чтоб её… Лилия Мар-Индила и всё такое. Так вот, значит, как она скорбела о пропавших без вести обожаемых родителях и младшей из мар-индильских принцесс! Эрианн быстро повернула голову к магу. -Не думаю, что моя сестра поступала так из прихоти! -О да,-не стал спорить маг,-и поэтому сплавила мешающего ей ребёнка куда подальше. Но смотрим дальше. Пока что ничего не прояснилось. Окошки-картинки возникали один за другим, послушные вызывающим их прикосновениям. …Вихрастый карапуз, широко улыбаясь во весь беззубый рот, топает к распахнувшей объятия матери-Эрианн узнала и перевитую шнуром косу, и виденное один раз нарисованным нежное лицо. …Девчушка с толстыми золотыми косичками сосредоточенно слушает женщину в перемазанном мукой переднике. На глаза набежали слёзы: пусть приемная, но-мама… …Сероглазый мальчишка стоит у свежей могилы, и глаза его сухи, куда суше земли, насыпанной над хрупкой светловолосой эльфийкой, успевшей в своей жизни всего-то ничего-спасти долгожданного, вымоленного сына… …Девочка, кажущаяся ещё выше в толпе подружек, машет рукой стоящему в воротах коренастому мужчине, уходя к виднеющемуся вдалеке лесу-там самые лучшие ягоды и травы, знахарка обрадуется, когда ученица принесёт то, чего им так давно не хватает… Следующие тычки были очень близко к тому месту, где две дорожки цветного песка стали одной. Кричащая, красная от возмущения Лей-и выведенный из конюшни Ульм, нагруженный двумя коробами. Когда Финдетелль попытался вызвать окошко из той точки, в которой и происходило слияние, оттуда ослепительно полыхнуло, отбрасывая мага назад, и он с досадой стукнул себя по колену: -Почему?? Ты же дозволила! Эрианн пожала плечами, в свою очередь всматриваясь в получившуюся песчаную ленту. Мягко коснулась пересечения, мысленно приказывая картинке появится. В воздухе из ничего медленно соткалась вечерняя кухня, освещённая лампой, она сама, сидящая за столом-и застывший на пороге Идрон. -Вот и всё, магистр. А вы не верили мне. Финдетелль схватился за голову с такой силой, будто хотел её раздавить. -Боги! Цепочка нелепых случайностей, игрушки, травки, могилки-и величайшая из рождавшихся собирается уезжать на пепелище вместе с самоуверенным молокососом! Ох, дети, что же вы натворили… -Ты оспоришь их судьбу, Хитрец? Глубокий мелодичный голос, раздавшийся в комнате, заставил старика пасть на колени, простираясь ниц. Эрианн завертела головой, пытаясь понять, кто говорит-и увидела, что каменная Норрт повернула голову, непонятно глядя на Финдетелля. -Встань. Ни к чему расточать почести. Отвечай, маг! -Богиня… Как я смею… Каменные губы раздвинулись в улыбке. -Ты-то смеешь, Хитрец, и мы оба это знаем… Так слушай же волю богов! О нет, дитя, стой. Не тебе склоняться пред богами, Инмариль… Песок судеб крохотным смерчиком взметнулся со стола. Пещинки затанцевали в воздухе, вытягиваясь в сияющее веретено, послушное резко вскинутой руке Заступницы. -Нет судьбы Эрианн Гилвиэнь без судьбы Идрона, сына Арбона! Нет им пути друг без друга, и лишь рука об руку смогут они свершить то, что уготовано им задолго до их рождения! И не будет никого, кто скажет: порознь идти вам, дети, и порознь просыпаться, и порознь радоваться новому дню! Сказанное мною-воля Семерых, и да будет она вечна и нерушима! Песчаное веретено вновь превратилось в облако, с шелестом осыпавшееся в чашу и напоследок полыхнувшее нестерпимым сиянием. Богиня двумя взмахами смешала содержимое чаши и разровняла поверхность, вновь обретшую белый с перламутровым отливом цвет. Закончив, Норрт повернулась к Эрианн, и девушка поспешно склонила голову. -Дитя… Владыка Храйн дал тебе власть над умами и душами. Иссамриэль дал воинский дар, Ломбр-дар целителя и сострадание, Растанна вдохнула в тебя силу, отважное сердце и гордый дух, Кормассаэль поделилась связью с корнями этого мира, Моррикаль наделила тебя отсутствием страха перед смертью и научила ценить жизнь. Помни об этом, Эрианн Гилвиэнь, названная Инмариль, помни-и не забывай! -А ты, Милостивая? Что дала мне ты? -Любовь,-грустно улыбнулась Норрт,-любовь и душу женщины. Ты не стала оружием, но стала-собой, малышка… И твоя сестра, знающая это так же хорошо, как и ты теперь, сделала для тебя больше, чем ты думаешь. Прощай же, Меч, и слушай лишь своё сердце! Улыбка погасла, и статуя вновь стала статуей. Финдетелль медленно поднялся с пола, кусая губы. Обычно ухоженная бородища потускнела и опала, неприятно напомнив грязную мочалку; на скулах катались злые желваки, а нахмуренные брови полностью скрыли мечущие молнии глаза. Увидев, что Эрна всё ещё не в силах отвести взгляд от чаши с песком судеб, он рявкнул: -Мы возвращаемся в Марассан, ученица. Ну что вы смотрите на меня так, словно впервые увидели? *Поморцы-второе название жителей лежащей у каменного моря Кэсамбарры. Каменным море стало из-за коварных мелей и рифов, значительно утруждающих судоходство, поэтому не-местные там плавать отказываются, да и местные не очень рвутся.