Омут

Кто бы мог подумать, что из кабинета технологии так легко сделать военный полигон? Парты теперь заменяли огневые позиции, а ученики вместо ручек и тетрадей держали в руках автоматы. Уже никто из присутствующих не вздрагивал от звука выстрела, все с интересом наблюдали за результатом. Зина Зусь сидела рядом с Иваном Сергеевичем и старательно записывала очки. Лидировала из девчонок Аня Камнева и Катя Зинчук, компанию им составлял Руднев. Отстрелявшиеся хоть и были свободны, но уходить домой не спешили, желая узнать, кто же в знамённой группе стреляет лучше всех. Они становились кучкой за спинами тех, кто только собирался выполнить норматив. Рома, опираясь плечом на стену, терпеливо ожидал своей очереди и иногда поглядывал на Пашку, который согласился подождать его, чтобы не идти одному. — Ну, пойдёмте, посмотрим, — обратился Аганин к своим ученикам. Диана Орлик и Саша Ивлева, положив автоматы на парты, отправились за учителем. Иван Сергеевич осмотрел мишени: — Зина, пиши: Орлик ноль, Ивлева семь. Слабовато, девоньки. — Стрельба — это не моё, — призналась Диана, — мне больше нравится караул нести. — А мне кросс бежать, — подхватила Саша. — Война если случится, стрелять кто будет? Одна с флагом стоять будет, а вторая и вовсе убежит. — Парни пускай стреляют. — И то верно. Истомин, хорош стену держать, она без тебя не упадёт, иди, садись. Хоть капитан, я надеюсь, хорошо стреляет. Рано или поздно этот момент должен был наступить, поэтому Рома без разговоров занял место. Рядом с ним за соседнюю парту опустилась Золина. Девочка стреляла весьма недурственно, ещё раз подчёркивая, что отличницы умеют всё. Истомин быстро зарядил автомат и замер в ожидании команды. Кристина долго мучилась со стволом, который никак не хотел складываться от усилий её слабых рук. Ей помог Женя, девушка приняла заряженный автомат и приготовилась к стрельбе. Первым выстрелил Рома, но Кристина быстро его догнала. Прищурив глаза, Истомин очень удивился, когда увидел результат: он даже не попал в круг. «Что ещё за новости?! — мысленно возмутился он, заряжая автомат для второго выстрела. — Прицел сбился что-ли?». — Ваше зрение в порядке, Хозяин, — сообщил Расчёт, сидя в голове за огромным телескопом, — вы цель не видите, потому и стреляете мимо. — Ерунду городишь, всё я вижу, — Рома снял оружие с предохранителя и прикрыл один глаз, прицеливаясь. — Представьте, что стреляете в Чайку. Палец машинально нажал на спусковой крючок, а Истомин едва заметно вздрогнул. Попал он в семёрку, но, как ему казалось, чисто случайно. Оставался последний выстрел. Золина уже освоилась со своим автоматом и зарядила его даже быстрее партнёра. Рома действовал медленно, отмахиваясь от навязчивых голосов в голове. — Расстреляй ей сердце, Хозяин, — почти командовал Гнев, — целься получше! Стреляй! Он глубоко вздохнул и прикрыл оба глаза, затем открыл лишь один. Вместо расчерченного по радиусам круга впереди была другая мишень. Светловолосая, тонкая, с ненавистными синими льдинами в глазах Леночка стояла пред ним и искренне не понимала, почему он наводит на неё дуло автомата. Она даже раскрыла рот, желая что-то крикнуть, но так и застыла в этой немой попытке спастись. Выстрела Рома не услышал, зато очень хорошо увидел, как красная пульсирующая река полилась из девичьей груди. Он попал, попал точно в цель. Черти ликовали, а Лена медленно растворялась, возвращая парня в реальность. — Эх, Истомин, вот не промахнулся бы в первый раз, был бы точно впереди всех, — заключил Аганин, осмотрев его мишень, — Зина, пиши ему семнадцать очков. Кристина тоже не на много отстала, у неё шестнадцать. Так, кто у нас ещё не стрелял? Желания наблюдать за тем, как стреляет последняя пара Лизы и Риты, не было никакого. Оружейный запах остался на руках, и если раньше он не обратил бы на него даже внимания, то сейчас он раздражал и доводил чуть ли не до приступа тошноты. Гордыня и Эгоизм мигом взялись за дело, отогнали Азарт от печного механизма, давая сердцу остыть, затем притащили два больших ведра льда и закинули его в топку. Дышать стало немного легче. Девушки отстрелялись, Зина записала их результаты. Иван Сергеевич сказал пару напутственных слов, напомнил, что на каникулах все должны сходить в ателье на примерку новых кителей, и отпустил ребят домой. Знамённая группа вышла в коридор и всем составом направилась в раздевалку. Парни собрались быстро и долго ждали, пока их девчонки запишут расписание на завтра, наденут сапоги, шапки, варежки, замотают лица платочками и шерстяными разноцветными шарфами. — Завтра хоть и короткий день, но это не значит, что можно совсем не идти, — сообщила Зина, — мне Лидия Гавриловна потом мозг чайной ложкой съест, если кого-то не будет на генеральной уборке. — Ты ведь не староста, а всего лишь информационный центр, — Диана взяла в руки свою сумку и посмотрелась в зеркало, — тебе ничего не будет. — Я всегда думал, что Зина староста у вас, — задумчиво произнёс Пашка, — если не она, то кто? — Я староста, — из раздевалки вышла Катя в чёрной куртке, которая была не застёгнута на молнию, а заколота булавками. В капюшоне, поверх которого был намотан старый красный шарф, Зинчук походила на пингвина. — Ну, чего смотришь? Пошли давай! Трудно было противиться такому приказу, поэтому знамённая группа вышла на улицу. Сейчас мороз немного отступил, но по-прежнему был силён. Быстро попрощавшись друг с другом, ребята разделились на две компании: Катя, Саша, Зина, Рита, Аня, Кристина, Диана и Гоша табором повернули налево от школы и пошли домой в сторону новых многоэтажек; Рома, Женя, Паша и Лиза свернули направо и через стадион отправились в старый район. — Если бы не эта стрельба, уже бы час как дома была, — раздражённо заявила Лисянская, грациозно вышагивая по теплотрассе, чтобы не идти по большому снегу. За маленькую ручку снизу её поддерживал Травин. — Ты была с друзьями, со своей командой, а не на каторге, — бредя по сугробу, ответил ей Женя, не отпуская руку, — это намного важнее, чем стирка, глажка и уборка. — Дело ведь не в этом. Мне нравится быть с вами, но я не вижу никакого практического применения этой деятельности в дальнейшем. Теплотрасса упиралась в забор, а затем круто поворачивала в другую сторону. Лиза спрыгнула вниз на снег и пошла с парнями. Они вошли в лесопарк. — Вам, понятно, это и в армии пригодится, да развлечение неплохое. А мне где потребуется умение вязать узлы, жить неделю в палатке в лесу и по мху стороны света определять, когда давно у всех компасы есть? — Жизнь — штука длинная. Не знаешь, что завтра будет, а ты наперёд заглянуть пытаешься, — Паша попробовал переубедить девушку. — Лишним точно не будет. — Она тебе совсем не о том говорит, — вздохнул Рома, — не в самих знаниях проблема, а в отсутствии её личного желания и выбора. — Вот именно! Вспомните, когда нас в восьмом классе только собирали в знамённую группу, я была первая, кого туда взяли. Папа взял, специально взял, чтоб вам я пример подала, и вы пошли за мной. А я, может, вообще танцевать хотела… Тёплый поток беседы остыл и заледенел. Четвёрка скрипела по снегу, проходя под высокими трёхсотлетними соснами и кедрами. Глядя на их массивные зелёные кроны, которые будто цеплялись за облака, село на плечи чувство микроскопичности и бренности. Первым остановился Рома, за ним затормозили и остальные парни, Лиза шла чуть впереди и не заметила этого. Молча он кивнул Женьке и встал рядом со Смирновым. Друг всё понял и догнал Лисянскую. — Лиза, станцуй нам, пожалуйста, — протянув ей свою руку, попросил Травин. — В лесу на морозе? — в голосе девушки читалось сомнение и недоверие. — Какая разница, где заниматься любимым делом? — парень взял её школьную сумку и аккуратно поставил на землю. Паша и Рома начали хлопать трёхдольный ритм. Свою руку Лиза подала немного боязливо, до последнего сомневаясь в разумности своих действий. Женя приобнял одноклассницу за талию, но ладонь съехала вниз из-за скользкой ткани пуховика, поэтому пришлось ухватиться за ремешок. Пара сделала несколько шагов, словно впервые ступая по земле, а затем медленно, но довольно уверенно закружилась по снегу. Пока Рома продолжил хлопать, Паша запел какую-то старую мелодию вальса. Пел он сначала тихо, стеснялся, но быстро вошёл во вкус. Танцующие легко кружились по поляне, окончательно позабыв, где они находятся. Все четверо ненадолго попали в сказку, которая, по законам жанра, всегда кончается неожиданно. — Нет, ну вы только поглядите на них, — грубый и низкий мужской голос заставил Пашу замолчать, а Рому, Женю и Лизу замереть на месте. Редко можно было увидеть в этом месте такое скопление народу. Человек десять взрослых и детей стояли за спинами школьников. — Мороз такой, а они танцевать вздумали! Сидеть по домам надо и об учёбе думать, а не ерундой заниматься! — Да, правильно, — поддержала его женщина и покрепче вцепилась в воротник курточки своей маленькой дочки. — Какой пример вы подаёте нашим детям? В головах одни развлечения! — Я вас ненавижу, — прошептала Лиза Травину, взяла свою сумку и быстрым шагом пошла по тропинке к дороге. — Лиза, стой! — он крикнул и бросился вдогонку. — Ромыч, валим, — еле слышно сказал Паша и через несколько секунд рванул с места вместе с другом, оставляя ошеломлённую толпу далеко позади. У дороги Лизы и Жени не было, они, очевидно уже свернули на свою улицу. Парни двинулись в путь вдвоём. — Чего они взъелись? — возмущению Ромы не было придела. — Мы же ничего такого не делали! — В понимании взрослых наши действия выглядели глупо и безрассудно, — Паша пожал плечами, подумал и добавил: — это из-за тебя, кстати, всё. — Из-за меня?! Я просто подал идею, а в лесу танцевать предложил уже Женя. Ещё скажи, что тебе не понравилось, что Лизке не понравилось… Да она как гирлянда новогодняя сияла! Если бы эти не начали возмущаться, вы бы мне ещё спасибо все сказали! — Когда всё происходило, оно странным не казалось, но как только тот мужик заговорил, мне стыдно стало, будто я и впрямь что-то дурное сделал. Опять ты нашептал чего-нибудь, что мы тебя послушали? — Если человек безвольная коряга, то и шептать ничего не надо: сам во всё поверит. — Ты у нас, можно подумать, Данко с пылающим сердцем! Того и гляди, ослепну от твоей воли! Кто такой Данко и какое у него сердце Рома не знал, поэтому промолчал. Они шли рядом с больницей, юноша бросил косой взгляд на здание, думая, зайти или нет, но прошёл мимо. Смирнов, вместо того, чтобы пойти дальше прямо по улице, свернул с тротуара. — Ты куда? — спросил Рома. — В магазин! — озлобленно ответил Паша. — Дома жрать нечего, или ты предлагаешь ногу тебе отпилить? Я с удовольствием, только скажи! — Не мелочись, режь полностью! Знатные харчи выйдут, вмиг отравишься! Пашка махнул рукой и побрёл в сторону продуктового, а Рома пошёл домой в гордом одиночестве, подсчитывая, сколько человек он сегодня изувечил. «М-да, я сегодня в ударе, — сам себе удивлялся он, — Ленку укусил и расстрелял, Пашку до белого каления довел, Лизу расстроил. Ай, хорош! Всех расстрелял!».