Омут

Обществознание, русский и физкультура прошли мимо Истомина. Он их не заметил. Его тело плыло вместе со всеми в людском потоке, сидело за партой и со звонком вновь отправлялось в путь. Каждой клеточкой кожи он чувствовал нарастающее напряжение, которое давило и мешало дышать. Мысли бились о стенки черепной коробки и отскакивали в разные стороны. Нужно было всё осмыслить. Роман погрузился в свой Омут. Там, внутри его сознания, было темно и тесно, сильнее всего это ощущалось в голове и груди. Юноша свободно шагал по коридорам-лабиринтам, не страшась тварей, что давно прописались в его голове. Их было немало, но все они выскочили из комнатушек, чтобы поглядеть на хозяина. Гордыня завизжала от счастья и задрала голову так высоко, что захрустели позвонки в холённой шее. Гнев громко затопал ногами и сжал кулаки. Эго завыл дифирамб, вокруг них носились взъерошенный Азарт и Глум с высунутым языком. — Выползли, — небрежно бросил Рома, глядя на щенячий восторг в глазах своих подопечных. — Пошли вон все! Надоели! Гнев ликовал. Взмахнув мощной рукой, здоровяк разогнал всех по комнатам и, улыбаясь, удалился сам. Рома облегченно вздохнул и зашагал дальше. Коридор постепенно преобразовался в зал. Одинокая комнатушка где-то посередине сознания была его любимым местом для размышлений. Круглые стены покрывали зеркала, а посреди зала стоял старый деревянный стул с расхлябанными ножками. Часто Рома бил стулом зеркала, и тогда комната погружалась во мрак. С потолка свисала веревка, для которой было масса применений у изобретательного юноши, но чаще всего она использовалась для включения света. Истомин сел и потянул за верёвку, под потолком вспыхнула лампа, разогнав темноту по углам. Один за другим в зеркалах начали появляться сущности. Их внешнее сходство с Ромой было заметно лишь на первый взгляд. Эго всегда приходило самым первым и занимало место напротив юноши. За ним следом фееричной вспышкой влетела Гордыня, она, высоко подняв голову, села справа от Эгоизма. Гнев сидел точно напротив сердца своего хозяина и постоянно скалился. Громко хохоча и присвистывая, в зеркала ввалились Глум, Плут и Азарт. Расчёт присел рядом с зеркалом Гнева. Последним в зал заполз Мрак и занял своё место за спиной Хозяина. — Все звери в сборе? — Истомин огляделся по сторонам. — Я собрал вас здесь, чтобы сообщить неприятное известие. — К нам едет Ревизор! — выкрикнул Глум. Гнев поднялся и швырнул в него ботинок. Выскочка охнул и залез под стул. — Нас хотят обмануть, — продолжил мысль Рома, — причём сделать это хотят наши друзья Жора и Паша, хотя, возможно, и Женька с ними. Они хотят, чтобы я влюбился в девчонку, которую сами подослали ко мне. Что будем делать? — Отметелить их! — рыкнул Гнев. — Да больно нужно о таких руки марать, — возразила Гордыня, — слишком много чести. — Их следует наказать! — не унималось Эго. — Надо, чтобы они сами почувствовали свою вину, — вступился Расчёт. — Прими игру! — Азарт заверещал в истерическом припадке и начал носиться по всем зеркалам. — Обмани их всех, — в голос запели Плут и Глум. — Заставь их играть по твоим правилам, — стоило Мраку зашептать, как все замолчали, — пусть думают, что ты ни о чём не подозреваешь. У тебя появился шанс обмануть лжецов, не упусти его. — Он прав, — согласился Истомин и закинул ногу на ногу, — но что мне с девчонкой делать? Я её совсем не знаю, её действия могут быть непредсказуемыми. — Если всё это организовали твои друзья, — рассуждал расчёт, — то и за информацией иди к ним. Так ты всё разузнаешь, а заодно подтвердишь их веру, что ты заинтересовался девчонкой, и их план работает. — Может, в него палкой потыкать? — раздался голос над потолком. Сущности переглянулись и все разом испарились, погрузив Омут в темноту. Истомин открыл глаза. На него с обеспокоенным видом смотрели Пашка и Женя. Оглядевшись по сторонам, Рома понял, что он уже на улице в школьном дворе. — Чего вылупились то? — недовольно спросил он и, не дожидаясь ответа, завернул за угол школы. Лучшая защита — нападение. — Ты за три часа и слова не сказал, — Смирнов догнал его и пошёл рядом, — тебя спрашиваешь — ты молчишь. Как нам ещё реагировать? — Привыкать надо. — К чему? К тому, что ты псих-одиночка? — усмехнулся Женя. — Извини, к такому не привыкнешь. — Чего вы ко мне привязались? Надоели. Смирнов, расскажи-ка мне лучше про Чайку. Она у нас стала темой номер один для разговора. — Ну, всё, точно втрескался, — утвердительно заявил Травин. — Когда свадебку сыграем? — Не смеши меня, интересуюсь из чисто спортивного интереса. Я решил остаться сидеть с ней на немецком, очень уж интересная особа эта Лена. Смелая девица, взбалмошная. — А ты уверен, что мы про одну и ту же Лену говорим? — засомневался Смирнов. — Мы сначала в садике шесть лет были, а потом в школе ещё в одном классе девять лет проучились, и я тебя уверяю, что Чайка — тишайшей души человек, стеснительная, замкнутая даже. Я вообще удивляюсь, как ты смог разговорить её. — Она теперь в другом классе, — Рома пожал плечами, — люди могут менять свои привычки. — К ней это не относится, — возразил Женька, — теперь она моя одноклассница, и я полностью согласен со словами Паши. Она типичная мышка, трудяжка, учится, на прогулках почти не бывает. Творческая, это да, но никак не взбалмошная. — Творческая, в смысле, рисует? — Ну, она не только как ты листы марает. Неделю назад концерт был, она пела. Истомина, ты вообще хоть что-нибудь замечаешь вокруг себя? — Снег, дома, два параноика. Я ничего не упустил? В Истоминскую голову полетела охапка снега. Это был сигнал о том, что не стоит перегибать палку и отпускать злые шуточки в сторону парней. Глум ушёл рыдать, а Расчёт тем временем старательно записывал весь разговор на старых пожелтевших страницах кривым почерком, успевая сшивать листы между собой, формируя целое досье. Рома решил, что на сегодня разговоров о Чайке будет достаточно, а то ведь парни могут подумать, что он зациклился на ней, и плавно перевёл разговор к фантастическим теориям о послеурочном наказании Руднева у математички. Странную связь учительницы и Жоры замечали многие, хихикали, подкалывали, но никто не воспринимал это всерьёз, однако никогда не упускали возможность пофантазировать на эту тему. — Я Гошану предлагал сгонять до гастронома, взять коробку конфет и бутылочку ликёра, — рассказывал Пашка. — Ему бы точно продали, такой высоченный лось отъелся! А он что-то заупрямился, психанул, убежал. — За деньгами, наверное, побежал, — подхватил рассказ Рома. — Представьте, заявляется, значит, он такой красивый к Елене, выставляет на стол конфеты с ликёром и говорит: «Елена Петровна, у меня тут кроме логарифмов ещё и с геометрией проблемы. Никак не могу понять эти признаки перпендикулярности прямых, мне бы на практике разобраться. Может, мой «перпендикуляр» пересечёт вашу «плоскость»?». — А потом прибежит Лида и отходит его по хребтине указкой, да ещё и «перпендикуляр» оторвёт, — хохоча заключил Женька, — не, парни, там сейчас с Рудневым более извращённые действия творятся. Он рассказывал, как ходил в начале года к ней аксиомы и теоремы сдавать. У-у-у, говорит: «Лучше бы меня отец ремнём выпорол! Заставила всю тетрадь исписать в этих теоремах, да ещё и с доказательствами! Ошибёшься — начинает орать так, будто ты сто человек на её глазах прирезал!». Надо будет завтра спросить, что с ним сегодня делали. Похождения Руднева — излюбленная тема для обсуждения всех школьников, несмотря на то, что он уже полтора года встречался с красавицей‐одиннадцатиклассницей. Рома, когда хотел отвлечь от себя внимание, всегда невзначай заговаривал о том, как в «А» классе опять сорвалось пол урока на то, что Елена Петровна обсуждала перед всем классом домашнюю работу Гоши, и сразу же после разговор в любой компании переключался на Руднева. Парни так замечтались, что чуть не прошли перекрёсток, где расходились в разные стороны. Сегодня решено было не собираться гулять, а готовиться к зачётам. На данном решении настоял Пашка, Женя поддержал. Истомину в одиночку спорить было бессмысленно. Он попрощался до завтра с друзьями и свернул в проулок. «Как эти люди могут спокойно смеяться и говорить со мной, зная, что обманывают? — думал Истомин. — Неужели от меня заразились? Ну, нет, я, конечно, скотина, но друзей никогда не трогаю. Хотя, какие они мне после этого друзья? Мусор! Интересно, что они предложили Лене за работу? А и ладно, все получат по заслугам, надо только подождать». Снег заскрипел под ногами чаще, Рома ускорил шаг, торопясь домой