Мои глаза в тебя не влюблены, — Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно.*
Холодное осеннее утро приносит вместе с собой пушистый снег. Хлопья безмятежно падают на одинокие улицы Парижа, а ветер печально завывает, будто напоминая о душевном одиночестве и тьме, которая проникает всё глубже и глубже, в самое сердце. Эрик не смыкает глаз всю эту ночь. Он думает всё это время о том, что стоит ему сказать Эмме, которая вот-вот уже проснётся и одарит его отнюдь нерадостным взглядом. Мужчине кажется, что если эта пытка продолжится дальше, то он точно лишится рассудка. Пока его мысли обретают ясность, Мадлен тихо сопит рядом, укрытая покрывалом. Её бледное лицо выражает спокойствие, а веки изредка подрагивают. Эрик тяжело вздыхает от всего, что накопилось внутри него, и, сам того не желая, будит девочку. Мадлен обеспокоенно приподнимается на локтях, потирая заспанные глаза и рассеяно улыбаясь. — Доброе утро, — она ещё совсем сонная, но уже готова слушать Эрика или рассказывать ему свои истории. — Доброе… — отвечает Эрик, изо всех сил борясь с усталостью. Мадлен подходит к заснеженному окну и мечтательно вздыхает. Всё за окном кажется ей какой-то невероятной сказкой. Девочка слышит тихие шаги матери. Та останавливается на пороге и опирается на косяк. Глаза Эммы выразительно блестят от усталости, а круги под ними дают понять о тяжёлой ночи. Женщина медленно подходит к диванчику, на котором сидит Эрик и усаживается рядом. — Доброе утро, Эмма, — говорит Эрик, отсаживаясь подальше. — Доброе утро, Эрик. Ирвинг смотрит на Призрака и замечает страх. Детский страх в его глазах. В какой-то момент Эмма видит в Эрике всего лишь ребёнка, который пытается спастись от жестокости и вранья. Ребёнка, который не привык доверять и принимать помощь со стороны посторонних. Но ещё она видит человека, закрывшегося от всего мира, никому не нужного и абсолютно несчастного. Её лицо сглаживается, принимая более дружелюбный вид. Глаза вновь светлеют, а сердце пускается в бег, охваченное любовью. Эрик рвано дышит. Тело его не слушается и, когда женщина протягивает к нему руку, на его глазах появляются слёзы. Она хочет дотронуться до его редких волос, но фантом с опаской смотрит на женщину и пытается увернуться. А когда рука всё же касается его холодной кожи, Эрик весь дрожит. Лишь теперь он замечает редкие седые волосы и множество небольших то ли рубцов, то ли морщинок на лице Эммы. Только сейчас он видит, как время изменило её с той первой встречи. Он видит в её глазах смирение и несгибаемость стали. Как только её губы трогает улыбка, он чувствует себя так, будто все его грехи прощены. — Простите… Простите меня! — срывается с его губ быстрее, чем Эмма успевает притянуть его в свои объятия. — Я Вас уже давно простила. Я даже и не сердилась, — Эмма улыбается, глядя в его жёлтые глаза-огоньки. — Правда? — Правда. Только не уходите больше. Я же ведь беспокоюсь… — Я больше не буду. Я обещаю, — это звучит слишком наивно, но так искренне, что сомнения вмиг развеиваются. — Эрик, скажите… Что мне делать? Я совсем запуталась. Мне нужен ваш совет, — Эмма встречается взглядом с Призраком и замирает. — Вы просите совета у меня? — Эрик удивлённо вскидывает бровь. — На самом деле… Я и сам не знаю, что мне делать. Я тоже запутался. Мне нужна ваша помощь, также как и вам нужна моя. Маленькая Мадлен, стаявшая всё это время возле окна, подходит к небольшому диванчику и садится рядом с Эриком и Эммой. — Мне так страшно оказаться опять в этом ночном кошмаре. Так страшно проснуться и осознать, что ад только начинается и выхода нет. Ричард едва не лишился своего состояния, когда задумал на мне жениться. Но, не смотря на это, женился. Видели бы Вы лицо его тётушки, когда она меня увидела, — Эмма грустно усмехается и продолжает, — Я скучаю по нему. Хочется хотя бы один раз обнять его… Он сделал слишком много для нас с Мадлен. Эрику трудно слушать. Сердце болезненно сжимается, когда Эмма начинает ворошить своё окутанное мраком прошлое, но теперь Призрак может понять одну простую вещь — Мадам Ирвинг доверяет ему. Мужчина должен научиться делать то же. — Эмма… — в мужчине появляется некая смелость. Рука его подрагивает, но он всё равно касается её плеча. — Эмма, я хочу остаться. Я хочу остаться с Вами и оберегать вас.Спустя три года…
За эти года на плечи Эрика и Эммы сваливается многое. Они оказываются вынуждены пройти через недопонимание, через ревность и через множество других испытаний, уготовленных судьбой. Однако каждая, даже самая маленькая, ссора, каждая проблема делают их единение только крепче и сильнее, вынуждая действительно серьезные препятствия разбиваться об их союз в мельчайшие осколки. Оно и верно, ведь когда, наконец, обретаешь то, что так долго казалось призрачным и невозможным… Даже самая мрачная полоса обращается яркими цветами. И появляется непоколебимая уверенность, что в жизни ещё будут светлые дни. Абсолютно точно будут!***
Зимняя стужа уже порядком утомляет. По крайней мере, солнце начинает, наконец, пригревать сильнее, вынуждая птиц вновь петь свои звонкие песни на самом рассвете. В Париж приходит долгожданная весна. Деревья нерасторопно оживают от холодов и позволяют своим ветвям обрести первые завязи. То же происходит и с Эриком. Он будто бы оживает после стольких лет заморозков в его душе. Оттепель же дает ему возможность почувствовать себя впервые счастливым и нужным.***
Сегодняшний день Призрак запомнит на всю жизнь. В полдень Эрик с Эммой читают книги в их скромной библиотеке. Вдруг раздается стук в дверь и Эмма Дарзак** спешит её открыть, чтобы пустить в квартиру женщину чуть младше её самой. — Эмма! — женщина резко обнимает Дарзак. — Шарлотта! — Эмма обнимает её в ответ. — Я тосковала по тебе… А где мама? — Я тоже скучала! Матушка осталась дома, но!.. — Лотти улыбается и протягивает сестре конверт и небольшой саквояж. — Она передала тебе письмо и желает тебе всего наилучшего. Мама появится здесь позже. — Ох… Надеюсь, матушка чувствует себя хорошо. Ладно. Пойдём в гостиную. Сидя в кресле Эрик слушает беседу своей жены. Да, за эти три года он обрел настоящие лучники солнца для своей души. Как только женщины входят в гостиную, Шарлотта подходит к мужчине и крепко сжимает его руку. — Спасибо, — улыбаясь шепчет она. Опешивший Эрик оказывается не в силах поддержать диалог. Спасением становится Эмма. Она вмешивается и быстро переводит тему на нечто более безобидное. — Лотти… Я знаю, что поступила странно написав всего лишь письмо, но мне кажется, что это было правильно. — Я не злюсь, дорогая сестрёнка. Никто не злится. Я смогла вырваться сюда к вам в гости и это самая большая радость! Я так рада, что у тебя всё теперь хорошо… Я так рада, что рядом с тобой находится верный человек, — сестра обращает взгляд на Эрика и жестом приглашает его подойти ближе, — Просто будьте счастливы, — женщина соединяет руки Эммы и Эрика, крепко их сжимая. — Да… Ты права. Как насчёт чая? — Дарзак опять упоминает чай и кажется, что это становится семейной традицией. — Я не смею отказаться. А где же Мадлен? — О… Она недавно отправилась в пекарню. Скоро должна вернуться, — мужчина немного расслабляется. Спустя какое-то время Эмма, Эрик и Шарлотта располагаются в гостиной, чтобы выпить чаю. Сестра Эммы оказывается слишком милой женщиной. За три года Эрик наслушался рассказов о сёстрах и братьях, но такого даже его жена не смогла передать. Милосердие, доброта… Это в ней есть в избытке. Да, конечно, она много говорила об их схожести, но чтобы так… Никогда. Их милую беседу прерывает вернувшаяся Мадлен. Ей уже тринадцать вёсен. Девочка вытянулась, щёки налились здоровым румянцем, глаза засияли, словно два драгоценных камня, а волосы стали ещё более послушными. Её рыжеватые пряди уложены в аккуратную причёску. Она вся переполнена жизнью и кажется, что Мадлен готова делиться этим со всеми нуждающимися. Положив свои небольшие покупки и переобувшись, Мадлен буквально влетает в гостиную. — Папа! — Мадлен крепко обнимает Эрика. — Мама! Тётушка! — нежность так и плещет из молодой души. — Сегодня такая прекрасная погода… — Мадлен присаживается к дамам. — И правда! Смотри, Эмма! Какая красота… — Шарлотта подхватывает настроение племянницы. Ближе к вечеру все они решают прогуляться по безлюдной улице. Вечерний Париж пестрит огоньками окон и фонарей. Снег растаял и теперь на улице гораздо темнее, лишь блики магазинчиков освещают путь и завораживают. Ветер приносит с собой приятный запах из небольшой цветочной лавки. Мадлен держится крепко за прохладную руку Эрика. И за такие моменты Дарзак готов умереть, отдать душу, но какой смысл?.. Теперь ему незачем желать себе смерти, теперь ему нужно жить. Жить и учиться быть отцом не только на словах, но и наделе. — Ой! — восклицает Мадлен, выпуская из пальчиков руку отца. — Ты что? Это же ведь просто кошка, — Эрик улыбается. — Кошка? А, тогда другое дело! А то совсем ничего не видно в темноте… — Да. Точно. Кошку не видно потому, что она чёрная, — поясняет мужчина и вглядывается вдаль. Кто знает… Может эта кошка ещё внесёт свою лепту в их жизнь?