Я стою на берегу, Бурю взором стерегу. И держу в руках своих Горсть песчинок золотых. Как они ласкают взгляд! Как их мало! Как скользят Все — меж пальцев — вниз, к волне, К глубине — на горе мне! Как их бег мне задержать, Как сильнее руки сжать? Сохранится ль хоть одна, Или все возьмет волна? Или то, что зримо мне, Все есть только сон во сне? *
Весна продолжает дарить новые чувства и краски. Маленькая квартирка в тихом районе заполняется вазами и благоухающими цветами. Небольшая гостиная начинает казаться гораздо более светлой после зимней стужи, а старые полки с антикварными статуэтками обретают новое дыхание.***
— И всё же.… Как ты думаешь, куда нам поставить эти часы, Эрик? — Эмма всё утро переставляет старинные часы с места на место и никак не может определиться с местом. — Попробуй поставить их на камин, — Эрик протирает окно и временами вспоминает своё тёмное прошлое. — Точно! И как я раньше не додумалась? — Ты всё утро ходила вокруг камина и так не посмотрела на него. Мне кажется, что тебе нужен выходной. Эрик закатывает рукава своей рубашки и опускается рядом с Эммой на маленький диванчик. — Однако… Я настаиваю и на твоем отдыхе тоже! Или слова женщины уже лишь пустой звук? — Нет-нет. Я согласен на отдых. Мне кажется, что эта квартира уже давно не видела такой перестановки. — Да. Ты прав, — женщина кладет свою голову на плечо мужа, — Я помню запах елового масла, которое я пролила на ковёр в нашей спальне. Мой дядя тогда, — улыбается Эмма, — Он тогда всплеснул руками и сказал, что его покойная жена ненавидела это масло. Совпадение, правда? — Ну, тогда она ненавидела и наш сервиз, который я разбил в прошлом месяце, — по лицу Эрика скользит улыбка. — Он был хоть и безвкусный, но.… На самом деле он мне нравился. Как думаешь, Мадлен сейчас уже проснулась и тихонько подслушивает нас или всё же ещё спит? — Даже и не знаю, — Эрик замечает едва заметное движение в комнате дочери. Мадлен тихонько выходит из своей комнаты и направляется в гостиную. Заспанные глаза девчонки не хотят открываться, но желание быть поближе к родителям оказывается сильнее. Сердце Эрика вновь замирает, когда его дочь со всей своей нежностью обнимает его и желает доброго утра. — Доброе утро, солнышко. А мы всё думали, когда ты проснёшься, — Эмма сияет, как и всегда, за исключением пасмурных дней, которые негативно влияют на её здоровье. — Мне сегодня снился странный сон, — девочка аккуратно располагается между супругами. — Я видела свою старую комнату в Лощине и папу, — Мадлен поднимает свой взгляд на Призрака, — А потом я проснулась… Странно, да? — Ты скучаешь по старому дому? — Нет, может временами, когда в Париж приходят тучи, и листья опадают… — Мадлен мрачнеет, а после вновь бодрится. — О, дорогая моя… — Эмма касается своей рукой мягких волос дочери, — Я тоже скучаю, но всё когда-то должно меняться. Нет, я не настаиваю. Мы можем съездить туда, когда закончим некоторые дела. — Это было бы просто замечательно! — А я говорил, что ты прекрасный инициатор наших путешествий? — Эрик снова улыбается. Это утро плавно переходит в день. Эмма Ирвинг неспешно собирает некоторые бумаги и складывает их в кожаный портфель. Сегодня ей предстоит долгое дежурство в госпитале. Накинув плащ, Эмма выходит из квартиры и скрывается в сумраке вечернего Парижа. Мадлен и Эрик долго смотрят в окно, провожая невысокую фигуру в чёрном. — Мама опять вернётся только поздно ночью или вообще утром, — никнет девочка. — Мадлен, я могу сделать так, чтобы мама не работала, но она отказывается. Я не могу лишать её права выбора. Она хочет помогать людям, а я в этом полностью соглашаюсь с ней. — Да… ты прав. Надеюсь, что пока мамы не будет дома вазы останутся целыми. А то сервиз уже как месяц разбит на маленькие кусочки.***
Уже полночь, а Эрик никак не может уснуть. Поднявшись на смятой постели, он вглядывается пустым взглядом во тьму. Теперь, когда тишина обволакивает весь город, она добирается и до спальни. Мужчина рассуждает на разные темы. Какой бы тема не была, она всегда сводились к Эмме. И как же… она смотрит на меня каждый день. Всё это остаётся для него тайной. Одной большой тайной, которую таит женское сердце. Внезапный лязг ключей и входной двери заставляет Призрака отойти от размышлений. Спустя десять минут в комнату входит уставшая Эмма. Её волосы растрепались от ветра и редкого дождя, а спина ноет от собственной тяжести. Женщина расчесывает волосы, а Эрик наблюдает за ней. Бессильно опустившись в постель, Эмма кутается в одеяло и двигается по ближе к нему. Эрик пытается молчать, но слова сами срываются с уст. — И всё же… Почему я? — сиплый голос во тьме звенит, как те самые ключи. — Что ты имеешь в виду? — Эмма сразу забывает про усталость. — Эмма… Я видел твоё окружение и я знаю, что они из себя представляют. Столько достойных людей… при твоём-то титуле. А ты выбираешь меня, — Эрик загибает пальцы, — возишься со мной, Господи, да ты даже в полиции солгала про меня! А могла рассказать правду… — слёзы успевают оставить горячие дорожки на его лице. — На то они и достойные, Эрик. У всех есть большие семьи, все они исправно соблюдают все нормы и традиции. Титул? Это было так давно, что даже вспоминать смешно. Да, я была виконтессой, но это было давно. Сейчас я просто Эмма, которую ты знаешь и любишь.… И я не собираюсь рассказывать семейные тайны полиции. Это ни их ума дело. — Эмма… Скажи, как ты можешь терпеть меня, как ты можешь прикасаться ко мне? — Дорогой, я не устану повторять, что твоё лицо мне не противно, — женщина глядит прямо в глаза Эрику, — Я люблю тебя, именно ради тебя я готова врать даже полиции. Я готова совершать глупости, только бы ты и Мадлен были рядом со мной. — А как же твои родители? Они видели меня всего один раз, а после сразу уехали. Эмма, я боюсь, — Эрик снова оказывается загнан в угол своими страхами, — Что, если они не смогут меня принять? Что, если… — А что, если они просто спешили? — губы Эммы растягиваются в улыбке. — Не забывай о том, что они имеют достаточно плотный график на работе. Кстати, о работе… Как тебе? — Я не знаю. Всё прекрасно, но я не могу показаться хору, так как мне кажется, что они меня испугаются. А потом меня уволят. — Почему? Что тебя так пугает? Молчание воцаряется в маленькой комнате. — Прости меня, — резко начинает мужчина, пряча лицо в ладонях, — Прости… Мне иногда кажется, что всё это сон, в котором я счастлив, а стоит мне только проснуться, я окажусь в своём доме у озера, в темноте и холоде, где нет тебя, где нет вас с Мадлен. — Эрик… — женщина ласково притягивает супруга к себе и немного раскачивается, будто слышит какую-то странную мелодию, — Это не сон, я тебе это точно сказать могу. Но даже если бы так и было, меня ты не выдумал. Я и вправду старая знакомая Надира. Я бы и вправду пришла к тебе на помощь. Это не сон. Я здесь с тобой. Я рядом, слышишь? — Эмма не замечает, как и сама начинает плакать. Слёзы катятся градом с её лица, орошая шею и плечо Эрика. — Эмма… Я люблю тебя, — срывается с его губ и буквально замирает где-то в пространстве. — Я тоже тебя люблю, — вторит она ему, и сон поглощает обоих. Такие простые слова сегодня залечили ещё одну кровоточащую рану в сердце Призрака. Сегодня ещё один навязчивый ночной кошмар обошёл стороной хирурга из Сонной Лощины.