Отзвук

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла В ее окно,- и одеяла Светился спущенный атлас. Она лежала на спине, Нагие раздвоивши груди,- И тихо, как вода в сосуде, Стояла жизнь ее во сне. И.А. Бунин

      Труба повернул ключ в замке, он старался вести себя как можно тише — дома спала такая же измученная Элфи. Он стянул ботинки и на цыпочках прошёл в спальню. Девушка лежала раскинувшись на огромной кровати, одеяло частично съехало на пол, открывая обнаженную кожу, светящуюся в лучах искусственного лунного сияния. Ему уже не раз приходилось видеть её нагишом: под душем в общей раздевалке после игры в хрустьбол; во время задания на поверхности, когда они поймали сбежавшего гоблина и перед возвращением решили немного освежиться, сиганув в ледяную воду озера с крутого обрыва; на учениях, когда Шкряб всадил девушке пулю под ключицу. Тогда он глядел на неё не испытывая никаких эмоций сексуального характера, как смотрят на красивую обнаженную статую в музее: в таких вещах контекст играет ведущую роль. И если в раздевалке он думал в основном о том, как здорово она обошла левого полузащитника, а на учениях волновался за её здоровье, то сейчас всё было несколько иначе. Он смотрел на Элфи с восхищением, боясь потревожить её сон.       Если бы он по прежнему жил один, то сейчас бы рухнул в кровать не раздеваясь и отрубился бы часов на двенадцать. Но супружество вносит свои коррективы в жизнь, поэтому Труба исчез в ванной, где стал стягивать грязный, липнущий к телу комбинезон, стараясь не производить лишних звуков. Он не мылся три дня, и при этом не сидел за конторкой в проветренном офисе, а то размахивал дубинкой, то пихался в куче троллей, то помогал натягивать заграждение, то носился с этажа на этаж Полис Плаза, в надежде собрать отчет вовремя. В таком виде он считал абсолютно невозможным приблизиться к благоухающей цветами спящей жене, с кожей сверкающей в лунном свете.       Элфи разбудил странный звук, девушка вскочила, на ходу накидывая халат. Это в ванной, нет сомнения. Она приоткрыла дверь и столкнулась нос к носу с Трубой, привалившимся к дверному косяку — он на секунду потерял равновесие, пошатнулся и с размаху приложился к дверному проёму. Она не видела его уже больше суток, с того момента, как он вытряс из неё отчет и отправил домой отдыхать. Девушка пару раз пыталась дозвониться до него, но он отвечал, что занят, после чего сразу отключался.       Элфи с ужасом глядела на мужа: грязный, измотанный, болезненно-бледный (сейчас с ним мог тягаться разве что Артемис или граф Дракула), с красными запавшими глазами и огромными синяками под ними, трясущимися от усталости руками, дергающейся в нервном тике щекой. От него пахло потом, троллями, плесенью и почему-то хлором. Она встретилась с ним взглядом — его глаза стали почти чёрными от усталости, они больше не блестели как бразильские аметисты, а словно подернулись тёмной пеленой. Элфи обняла его, и, прижимаясь лицом к обнаженному плечу своего лучшего друга, подумала о том, что вот такой кошмар он переживал раз за разом, приходя со службы домой. Вымотанный, издерганный, раздавленный, выжатый… Один в пустом доме. После нескольких суток мучительного труда на пределе возможностей, его встречала тишина, одиночество и холодная постель. Вот почему Крут выглядел всегда таким усталым и старым. Келп сейчас повторял его путь.       Труба замер в ужасе — Элфи, надушенная, в своём прекрасном струящемся халатике стиснула его в объятьях, не обращая внимания на его жуткий вид. Они стояли так уже около минуты, когда он сказал: - Элфи, я с ног до головы в каком-то дерьме. Ты вся перепачкаешься.       Она лишь мотнула головой и что-то пробормотала в ответ, но он не разобрал слов, потому что она уткнулась лицом в его шею. - Что ты сказала? -… В горе и радости, в богатстве и бедности, в здравии и болезни… - разобрал он.       Труба обнял её и прижался щекой к её коротко остриженному виску, от неё пахло незнакомыми тяжёлыми и очень непривычными духами. Он явственно чувствовал запах роз, его любимых цветов. - Элфи, Элфи, Элфи… Я так устал…       Она отстранилась и поглядела на него очень нежно, как сестра на любимого брата. - Давай я помогу тебе раздеться. - Элфи высвободила его из рабочей формы, - Когда я была ещё девочкой, мама всегда сама купала меня, если я очень уставала. Я до сих пор помню её пальцы… Ну же, забирайся! Ложись и отдыхай.       Элфи пустила горячую воду. Труба откинулся в ванне и закрыл глаза. Он был накачан стимуляторами до самых кончиков ушей, поэтому хотя он безумно устал, всё равно никак не мог расслабиться и уснуть. Девушка сунула ему под голову свёрнутое полотенце, и принялась методично отмывать его от всей той грязи, которая облепляла его с ног до головы. Он чувствовал тонкие пальцы у себя на макушке и груди, она скоблила его кожу ногтями и мочалкой, сантиметр за сантиметром освобождая от невзгод прожитых дней. - Ты не спишь. Почему? - Кофеин никак не выветрится. Так частенько бывает.       Девушка задумалась на секунду, а потом её вдруг осенило, она вспомнила слова Квана: «...они становятся одним энергетическим существом, могут связываться мысленно в минуту опасности, знать, жив ли супруг, муж может развеять страхи и волнения жены, а она отвести от него беду и даже смерть, пара живёт гораздо дольше...» А всё почему? Уж не в Именах ли дело? В конце концов, если знающий Имя сердца, может остановить дыхание одним лишь приказом, то почему нельзя таким же образом исцелять и благословлять? Элфи склонилась к уху мужа и прошептала одними губами: - Скульд, сейчас ты уснёшь. Твоя кровь очистится, ты проснёшься завтра отдохнувшим и совершенно здоровым. Время и жизненные невзгоды не властны над тобой.       Труба вздрогнул, открыл глаза и удивлённо уставился на Элфи, когда с её пальцев сорвались искры, как при исцелении, но только не было ран, которые они могли залечить. Магия повиновалась силе Имени сердца и спешила выполнить её приказ. Мужчина обмяк и задышал ровно и спокойно, погрузившись в исцеляющий сон. Элфи возилась с ним ещё около получаса, а потом спустив воду вытерла полотенцем. Она подумала, что может закинуть его себе на спину, и он скорее всего не проснётся, но это казалось как-то уж чересчур грубо, поэтому девушка сбегала в комнату и вернулась с «лунным поясом». Обмотав спящего супруга стропой, она легко подняла его на руки и перенесла в постель. Они были женаты уже почти неделю, а он только второй раз ночует дома, да и то вернулся «на рогах». Девушка улыбнулась своим мыслям.       Труба проснулся ближе к полуночи и не обнаружил Элфи рядом. Она принимала душ — он услышал тихий шум воды. Мужчина сел, свесил ноги с кровати и пошевелил пальцами. Он чувствовал себя странно хорошо — обычно после огромного количества медикаментов и нескольких бессонных суток ему было из рук вон плохо, медики-кудесники прописывали различные восстановительные программы, которые приводили его в себя только через пару недель. А тут он просто заснул… нет, это был не просто сон, его усыпила Элфи, усыпила магией, своей властью над ним, над его сердцем. Мужчина поднялся и потянул позвоночник: он чувствовал себя здоровее, сильнее и вообще лучше, чем когда-либо. Ему хотелось пробежаться по парку, вдохнуть свежего воздуха, но ещё больше ему хотелось видеть Элфи. Труба, шлёпая босыми ногами по полу, отправился в ванну. - Труба! Как это понимать!? - крикнула девушка, пытаясь выпихнуть мужа из-под душа. - Ты не видишь, что тут занято? - Замечательно. Сегодня меня выгоняют из моей ванной, а завтра я обнаружу свои вещи аккуратно выставленными за дверь. Потереть тебе спину?       Элфи сунула в ему в руку мочалку и повернулась, про себя отмечая, что всё-таки в замужестве были свои плюсы.       Они позавтракали очень поздно и провели весь день не выходя из дома: вытянувшись на диване перед телевизором, перескакивая с канала на канал. В тот же день Труба озадачился тем, что его владение мечом стремилось к нулю, во всяком случае с любым другим холодным оружием он обращался на порядок лучше. Пошарив в интернете, он нашёл себе тренера — престарелого пикси, который согласился за умеренную плату давать уроки молодому человеку. На ужин Элфи сварганила настоящий кулинарный шедевр — порубленные овощи, сваленные в большую миску и как следует залитые растительным маслом, это называлось гордым именем «салат». Но Труба был в восторге, запихивая в рот это чудесное «блюдо», он только и делал, что повторял: «Прямо как у мамы!» Элфи смеялась и никак не могла понять, можно ли считать это комплиментом.       Вечером Труба попытался намекнуть супруге о неком «долге», но она сделала вид, что ничего не слышала, и на все его попытки как-то расшевелить её, девушка реагировала отстраненно и холодно, разве что позволила мужу обнять себя перед сном. Келп был разочарован, но с другой стороны он понимал, что Элфи вышла за него против воли, просто повинуясь обстоятельствам. Труба не собирался пополнять список мужчин, практиковавших семейное насилие.       Утром следующего дня Труба поднялся в привычно раннее время и, созвонившись с Мейни, отправился в парк. Дракон драконом, а соревнования по стипль-чезу должны были состояться меньше, чем через месяц, а кентавр и его всадник были настроены более чем серьёзно. Кроме того, на следующей неделе намечался товарищеские хрустьбольный матч между сборными полиции и работниками пожарной охраны. И те, и другие были не прочь сломать противникам пару ребер или руку, так что намечалось отменное веселье. Когда Труба вернулся разгоряченный и довольный, он нашел Элфи мирно спящей. Он ополоснулся холодной водой и поднял её, командир не планировал опаздывать на работу из-за дурацких привычек жены.       Девушка выпила кофе и впихнула в себя тост, обычно в это время она ещё видела седьмой сон, но супружество внесло свои коррективы в её жизнь — на этот раз Элфи пришла на работу заранее. Труба проводил её до рабочего места, быстро поцеловал пожелав хорошего дня, и удалился на своё рабочее место.       Полиция полностью оправилась от инцидента с троллями, и жизнь вошла в приличное русло. Народ лениво перемещался по коридорам, трепался и обсуждал свои великие подвиги. Через три часа после начала рабочего дня в кабинет Трубы, как обычно без стука, ввалился Жеребкинс. - Привет, командир. Почиваешь на лаврах? - Где они, эти лавры, хотел бы я знать. Мне кажется Совет считает, что это я, как Ираклий, лично подговорил троллей напасть на Гавань и к тому же открыл им ворота города. - У меня для плохие новости, старикашки опять хотят тебя видеть.       Труба уронил голову на письменный стол. - Зачем? - простонал мужчина. - Хотят обсудить с тобой повышения, народ следил за боями в режиме онлайн, плюс твой покорный слуга склепал пару потрясных роликов. Короче, старые сморчки решили, что пара новых званий и медалей, врученных щедрыми руками старейшин доблестным воинам, поднимут их собственные рейтинги. Мужайся, командир, вы с Элфи первые в списке. - Я не ослышался? - На этот раз нет. Ты представлен к награде, а миссис Келп хотят дать «майора». Какой уже по счёту раз? Восьмой? - Двенадцатый… - задумчиво протянул Труба. - Не важно. Короче, стряхивай с парадного мундира пыль и сверли дырочку под очередную медаль. - Ишь, медаль!.. Большая честь!.. У меня наград не счесть: весь обвешанный, как елка, на спине - и то их шесть!.. - сказал Труба, ковыряя один из золотых желудей на вороте — конкретно этот он получил за подавление гоблинского восстания ещё до своего первого юбилея. - Посмотрите на него! А я помню то время, когда ты пробил дырку под свой первый желудь! Твоя рожа сияла почище медальки! Можно было подумать, что тебя по ошибке поцеловала какая-то дурочка. - хмыкнул кентавр.       Труба задумчиво взвесил в руке пресс папье, словно прикидывая как далеко оно может полететь и пробьёт ли при этом, например, голову. Жеребкинс возмущенно фыркнул и удалился гордо взмахивая хвостом.