Отзвук

      Когда за командиром закрылись двери, Артемис закатил глаза и несколько раз хлопнул в ладоши: - Браво, браво! Наш король драмы удаляется готовить обличительную речь, чтобы похоронить самого себя заживо в «Гоблинской тишине». Если честно, я удивился, что он не сделал этого сразу, наш «мистер хороший парень», как он жил с этим столько лет? - Артемис, прекращай глумиться! Ты в курсе что тут происходит? Вы что, заодно? - Да, Элфи, можно и так сказать. - Как он до этого докатился? Он всегда был примером для подражания: первый и лучший во всём, начиная от ловли преступников, заканчивая игрой в хрусьбол! Где он свернул не туда? И главное когда? - Ты так забавно реагируешь, я бы мог дразнить тебя вечно, просто чтобы смотреть как ты бесишься. Ладно, так и быть, сегодня особенный день. Присядь, Элфи. Я расскажу тебе занятную историю, которую я восстановил по крупицам за последние годы. Пять лет назад, в один прекрасный безоблачный день…       Пять лет назад, в один прекрасный безоблачный день Артемис Фаул младший пожертвовал собой, чтобы спасти волшебный народец в общем, и свою лучшую подругу Элфи Малой в частности. Он поцеловал её на прощание, предварительно как следует пожевав свою щёку изнутри. Друзья были безутешны — их любимый вершок перешёл черту. Но пока есть жизнь, есть и надежда. Гениальный кентавр нашёл способ вернуть Артемиса к жизни. Но для это ему нужно было вырастить клон. А для оборудования было нужно место и ресурсы. Где же всё это взять в нужных количествах? Вот тогда-то всё и началось.       Жеребкинс обмозговывал эту проблему пару дней, пока не пришёл к единственному подходящему решению — рассказать обо всём командиру. Хотя Элфи и упиралась, это в общем-то было не её дело, работать предстояло Жеребкинсу, а не ей. Если уж она так боится реакции Трубы — пожалуйста, решил кентавр, пусть остается в блаженном неведении. А ему были нужны сносные условия, поэтому он хотел попросить разрешения разместить капсулу в подвале здания полиции, где была возможность хотя бы подключить её источнику питания и генератору на случай отключения электроснабжения. К тому же тут было проще спрятать мешки с питательной смесью, канистры физраствора и прочие полезные вещи.       Жеребкинс вошёл в кабинет Келпа с самым скорбным и жалким видом из всего своего арсенала и умолял так убедительно, что Труба сдался. На самом деле он был согласен с кентавром: вершок не обязан был умирать ради них, это вообще была не его война, но он ввязался в неё и самой высокой ценой заплатил за спасение всего волшебного народца. И Элфи в том числе. Он имел право на второй шанс, даже такой ничтожный. Командир Келп оформил все документы на аренду склада в подвальном помещении для проведения экспериментов. Никто не обратил внимания — после катастрофы многие здания не уцелели, поэтому все перемещались с место на место. Всё необходимое для создания клона Жеребкинс обещал добыть самостоятельно и это полностью устраивало Трубу.       Всё шло прекрасно — клон рос не по дням, а по часам, все показатели были в идеальном состоянии. По прикидкам Жеребкинса у них был год, и за это время кентавр планировал вырастить мальчика до возраста двенадцати лет. Он был уверен, что Артемис не расстроится из-за того, что ему достанется более юное тело, «год за месяц» и так был предельно быстрый срок, дополнительно ускорять развитие было нежелательно и опасно не только из-за предельно высокого энергопотребления, но также и потому, что активное воздействие половых гормонов и ускоренный рост в подростковом возрасте мог привести к неконтролируемому делению клеток — проще говоря раку. Вероятность того, что душа Артемиса вернётся в тело и так был просто ничтожным, зачем искусственно умалять его? Но произошло нечто странное, когда Жеребкинс озвучил будущий возраст Артемиса при Элфи, принимавшей посильное участие и регулярно навещавшей друга - вершка, её словно ужалили. Она не находила себе места, ходила из угла в угол, пока вдруг не решилась спросить: - Слушай, Жеребкинс, неужели ничего нельзя сделать, чтобы Арти было шестнадцать? Сам понимаешь, его родители и так будут в шоке, придётся немного поработать с гипнозом, а если их ребёнок ещё и помолодеет? У них совсем съедет крыша. Нам это надо? - Понимаешь, Элфи, я бы хотел закончить с клоном до того, как у вершков начинается активный процесс полового созревания, это как раз около двенадцати-тринадцати лет. Так меньше рисков. Если начинать гормонотерапию, то нам нужно ещё минимум полгода помимо оставшихся четырёх месяцев, чтобы всё прошло гладко. Мы и так идём впритык, у нас нет времени. - А если начать давать ему гормоны сейчас и увеличить количество питательного субстрата? Разве он не вырастет быстрее? - Принцесса, природу чрезвычайно сложно обмануть. То, что мы делаем, и так на грани. Увеличение скорости роста, тем более под воздействием гормонов может привести нас к печальному финалу — развитию неконтролируемого деления клеток соединительной ткани, то есть саркоме. Оно нам нужно? Пусть лучше пару лишних лет побегает в коротеньких штанишках. - Какова вероятность развития саркомы? - Не знаю, по моим прикидкам около 35%. - Не так уж и много, Жеребкинс. Особенно на фоне того, что вероятность того, что душа воссоединится со своим новым телом не превышает 2%. Я думаю, стоит попробовать.       Жеребкинс посмотрел на девушку очень странно, словно пытаясь уловить ход её мыслей. Ему хотелось напрямую спросить, о ком она думает, надеясь превратить Артемиса из мальчика в юношу за несколько недель, о его родителях или всё-таки о себе. Для кентавра это было совсем не очевидно, но он промолчал. И наотрез отказался давать ребёнку гормоны.       Элфи была всегда была довольно несговорчивой и упёртой. Если уж она решила твёрдо, то редко случалось не по-её. В один из дней, навещая Артемиса, она занесла кентавру ящик моркови, предусмотрительно оставив его наверху в кабинете Жеребкинса, сославшись на то, что боится навернуться с коробкой на узкой лестнице. Мило присев на стул возле гибернационной капсулы, девушка принялась рассказывать спящему другу о событиях прошедших нескольких дней так, будто он мог её слышать. Кентавр немного покрутился у компьютера, но вскоре соблазн победил и он отправился наверх, попросив эльфийку присмотреть за всем в его отсутствие. Если Жеребкинс кому и доверял, то только ей и Кобыллине, во всяком случае до сегодняшнего дня Элфи не была замечена в каких-либо попытках кражи его данных. Но всё бывает в первый раз. Как только стук копыт на лестнице смолк, девушка быстро подошла к рабочему месту и окинула его взглядом. Среди всего прочего на столе валялся мануал по клонированию, используя хризалиду. То, что надо. Девушка взяла книгу со стола и, пробежав содержание, открыла страницу с руководством по гормональной терапии. Всё очень просто — она начнёт давать Арти указанные дозы и кентавру придётся смириться — начатую терапию прерывать нельзя. У Жеребкинса наверняка есть препараты в лаборатории и она их найдёт.       Кентавр быстро заметил неладное. Прошло всего три с половиной недели, а вершок вымахал на семь сантиметров. Он сделал развёрнутый анализ крови и ему всё стало ясно, Элфи опять плюнула на все запреты и приказы и пошла своим путём. Но отменять гормоны было смерти подобно, поэтому пришлось подчиниться обстоятельствам. А через месяц произошло то, чего боялся Жеребкинс — левая нога мальчика видоизменилась. Кентавр забрал кровь на онкомаркеры. Это была она - osteosarcoma magicae propagine conspersi osseus. Утолщение костей стопы, усиленное деление, — и вот уже на рентгене ясно видно отросток, похожий на почку дерева. Началось.       Магия волшебных существ умеет исцелять травмы и раны, сшивать ткани и сращивать кости, но она не может сама-собой изменить пораженные участки. Этому обучают в медицинском высшем учебном заведении — как контролировать и направлять магию так, чтобы она меняла структуру клеток, уничтожала бактерий и вирусы, редактировала генетический код. Попытаться самостоятельно исцелиться от воспаления лёгких было равносильно попытке прооперировать холецистит самому себе используя кухонный нож. Под землёй медики-кудесники всеми силами боролись с самолечением так же как и их коллеги на поверхности. А у Артемиса прогрессировал рак.       Жеребкинс влетел в кабинет Трубы без стука. Командир открыл было рот, чтобы устроить подчинённому выволочку, но тут же закрыл его, увидев как он взволнован и бледен. Для самодовольного красномордого кентавра это было что-то уникальное. - Труба, я по поводу клона. Остеосаркома с ветвлением. Это конец. Его нужно доставить кудесникам. - И дать понять всем, включая прессу и Совет чем мы тут занимались? Только подземные жители вздохнули спокойно — героически погиб враг №1, ну и скатертью дорога, земля пухом; как выясняется, что майор Келп в подвале выращивает себе нового вершка. - Он умрёт, все усилия насмарку. Ничего нельзя сделать без срочного вмешательства экспертов. - Так уж ничего? Даже вершки научились лечить саркомы, а насколько я знаю, они не очень сильны в колдовстве. Соображай, пони. Тащи его в клинику на поверхности или закинь в мусорный бак за зданием, если не хочешь возиться.       Кентавр уже не слушал. Как только Келп упомянул вершков, в голове гения уже созрел план. Конечно, зачем им маги, когда у них есть старое-доброе облучение? Немного направленного воздействия солиния, и процесс остановится. Жеребкинс поднял глаза на командира. - Майор, у меня есть решение. Но без Вашей помощи я не смогу его реализовать.       И он изложил ему свой план — он соберёт облучатель за пару недель, но ему нужно добыть солиний. До катастрофы достать его было очень трудно, а сейчас, ввиду того, что всё производство было направлено на восстановление привычной жизни, а не на вооружение, его было невозможно найти. Но у Жеребкинса под столом валялась стандартная пластиковая «полоскалка», которой он пугал всех новобранцев, уцелевшая после упомянутых событий. Её сёстры исчезли вместе с арсеналом полиции чуть меньше года назад. Келпу, который только и занимался последний год, что учётом потерь полиции, в нужной графе вместо числа «4» нужно было вписать «5», тем самым списав биобомбу Жеребкинса, как сгинувшую вместе с остальными. Кто мог до этого докопаться? Кто мог поверить, что кто-то в здравом уме будет держать «полоскалку» в кабинете? Биобомбы применялись крайне редко, так как волшебные существа были мирными созданиями и убийство было не их методом. А сейчас бомба, орудие смерти, могла спасти кому-то жизнь. Пусть даже и Артемису Фаулу. Если создание клона у себя в подвале ещё было как-то можно оправдать «экспериментом» или тем, что «вершок вообще не должен был умирать», то списывать исправное оборудование майор не имел никакого права. И командир Келп, скрепя сердце, впервые в жизни подписал бумаги, содержащие заведомо ложные сведения. Одна цифра в ничтожном бланке — две жизни. Одна, спасённая - вершка, и вторая - загубленная, майора Келпа, купившего шанс на выздоровление для своего врага ценой карьеры, так как биобомбы — это не шокеры и шлемы, доступ к ним был строжайше ограничен и списание оружия массового поражения означало одно: увольнение с «волчьим билетом» в лучшем случае и заключение под стражу в худшем.       Они решили ничего не говорить Элфи. Во-первых, она замучила бы себя самокопаниями, а что сделано — то сделано; а во-вторых, чем меньше людей было в курсе этой махинации — тем лучше. Тем более, что Артемис поправился и ветвящуюся саркому удалось остановить, оставив на память мальчику сувенир — отросток, который появился первым. Шестой палец на левой ноге.       Элфи тихо сидела за столом, опустив глаза. Ей было ужасно стыдно. За себя, за то, что она усомнилась в том, кто никогда не подавал повода для сомнения. Она поднялась, тихо подошла к Квану и прошептала одними губами: «Никакой список не понадобится». Он нежно привлёк её к себе и так же тихо ответил: «Я вижу, доченька.» Все взгляды были направлены на неё, но девушке было всё равно, она спешила. Командир Келп готовился своими руками вырыть себе могилу и она, его лучший друг, должна остановить его во что бы то ни стало. Бредовый план уже не казался ей таким уж плохим, в конце концов, если повезёт, то все те, кого она любит, будут живы. И Элфи готова была заплатить любую цену.