Тёмная лошадка

Падение было недолгим. Когда провернувшаяся каменная плита закрылась над ним, Артас думал лишь о том, чтобы не выронить меч. Потом нечто мягкое, точно облако, приняло его, и воцарились тишина и темнота. В кои-то веки для него было темно – глаза ещё не отошли от жуткой вспышки Испепелителя. «Я умираю», в голосе старого орка звучало изумление, «Я умираю… а ты нет?!» Сколько лет Артас ждал этого момента, сколько раз он продумывал, как швырнёт в морду проклятому шаману самые едкие слова, как со смехом пообещает, что Дагрон и прочие орки Нер’Зула станут безмозглыми упырями. Он ненавидел его от всей души, но сейчас почему-то молча лежал и слушал, ругань на язык не шла. «Ты прав, мальчишка. Я бы… ещё долго … никогда не решился шагнуть, вернуться к духам, к моему племени. Я стал слабым, а слабого вождя должны убить… чтобы народ был сильным. Всё правильно. Мизерикордия». Мизерикордия, кинжал милосердия. Человеческое, рыцарственное слово казалось странным в устах орка, и только сейчас Артас понял, сколько они оба узнали друг от друга. За те годы, пока враждовали и пытались друг друга уничтожить, из снов о Лордероне и снов о Дреноре. Из той двойной жизни, которая подходила к концу. «Я хотел убить тебя. Но ты сильнее. Ты будешь править. А я… вернусь… на Дренор», Нер’Зул смолк, точно прислушиваясь к чему-то. Потом с нежностью, которой Артас никогда от него не слышал, выдохнул: «Знаешь, мальчик ещё здесь!» «Мальчик?» Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, о ком говорит старый орк. «Саурфанг Смертоносный?» Ответа не было. Артас ждал, пока не почувствовал с ужасающей ясностью, что впервые за долгие годы остался один. Его мучитель и наставник, сделавший принца Менетила Королём-Личом, ушёл на встречу со своими предками. Замерев в паутине – зрение понемногу возвращалось, и сейчас Артас различал её белесоватые нити, король ждал, точно боясь поверить в свою победу. Он освободился, но триумфа не было. Когда-то он уже чувствовал такое, справедливость и горечь. «Дважды отцеубийца». Безумная, кощунственная мысль, но ещё хуже была тишина вокруг. То, что никто не подхватил его слова. Нер’Зул не упустил бы такого момента слабости, но его больше не было. Темнота взяла его… нет, он всё же шагнул в неё сам, чтобы встретиться со своей судьбой. Казалось, рядом медленно и неотвратимо крутится тёмный водоворот, как след от утонувшего корабля, утягивающий вслед за ним спасающуюся команду. Хотелось лежать неподвижно, чтобы темнота поглотила и побеждённого, и победителя. Что толку с этой победы? Артас сделал слишком много ошибок за свою жизнь. Страшных, непоправимых. Лежащая в руинах столица, гордые северные леса, получившие кличку Чумных земель. Он тихо застонал сквозь зубы, вспоминая это. Вся боль, которую король не мог позволить себе испытывать, пока с ним был Нер’Зул, дождалась своего часа. Откуда-то долетел даже не голос, отголосок шёпота. Артас взглянул на меч, но заточённые во Фростморне души молчали – бой с Испепелителем стал мучением и для них. Рядом тоже никого не было, и то, что он слышал, не было и близко похоже на ворчание старого орка. Это даже не слова – просто чувства. Тревога, ожидание и вера. В то, что король придёт, и что всё вернётся, как было раньше. Медленно, очень медленно Артас поднялся и соскользнул по нитям паутины вниз. Нерубы всё спланировали идеально – даже в нынешнем своём состоянии король смог спуститься аккуратно. Когда сапоги коснулись пола, он поднял голову, точно пытаясь разглядеть в паутинной колыбели замершее тело. – Прощай, шаман Нер’Зул. Тёмный водоворот всё ещё тянул его, всё ещё звал забыться, бросить эту пародию на жизнь и эту власть. Но его ждали. И Артас оставался королём своих людей. «Мортана, я иду!». Где-то там, едва ли не на другом конце Цитадели девушка вскинула голову, пытаясь понять, не послышалось ли ей. А Король-Лич шёл по коридору, произнося, как молитву, имена. «Альвин. Тея. Джон. Эриен. Элберт. Ник. Разувиус. Фарлина. Фалрик. Марвин». Шаг – имя. Самые близкие, прошедшие с ним весь его путь, оставшиеся верными тогда, когда их верность казалась бессмысленной. Леди Бломе – легкомысленная красавица и одна из лучших рыцарей смерти. Зелиек – паладин, ставший капелланом нежити. Лана’тель, бывший враг. Я сломал вашу волю, сделал вас своими союзниками, и теперь в ответе за вас. Врайкулы, признавшие меня богом. Короли людей не правят вечно, но боги смерти не умирают. Он рассмеялся, но тут же смолк, расслышав шорох хитина. Кто-то полз сюда, и пока что король не знал, друг это или враг. Прижаться плечом к выступу стены, перехватить удобнее Фростморн… но стоило массивной туше паукана выйти из-за поворота, как Артас опустил меч. Мысли нерубов читались плохо, но ничего угрожающего от Ануб’арака не исходило. - Мой повелитель, - скрипение тоже было самым вежливым, - счастлив видеть вас в добром здравии. Трудно было понять, пытается ли Ануб’арак подражать человеческому этикету или слегка иронизирует. Чувствовалось одно – тот, кого свои же звали Королём-предателем, очень боялся лишиться покровителя… и друга. - Спасибо за паутину. Твои мастера сделали её просто идеально. - Я сам сплёл её всю, до последней нити, - гордо проскрипел неруб. Огромному и неповоротливому Ануб’араку это должно было стоить невероятных усилий. Лазать по стенам в довольно узком для него проходе, выплетать паутину, на которую не сразу сможешь опереться – весил король нерубов немало. - Спасибо. Я не ожидал. - Ты доверяешь мне, а не другим мастерам, - Ануб’арак подполз ближе, - если хочешь, я отнесу тебя к мэтру личу и другим. - Нет. Но я буду рад, если ты пойдёшь со мной. Идти, опираясь свободной рукой на выступ панциря, было легче. Неруб как-то подстроился под шаг человека, и сейчас коридор больше не казался бесконечным. - Когда-то мы уже шли так, помнишь? - Помню, - странное щёлканье – смех Ануб’арака отразилось от стен, - ты выглядел правителем и безумцем. И я поверил в тебя. Ты шёл по нашим туннелям и дрался в них бок о бок со мной. Ты не боялся ничего. И ты назвал меня другом. Этого Артас не помнил, для него вся подземная дорога нерубов сливалась в некое чередование переходов, схваток и ожидания, пока его спутники раскапывали засыпанный лаз. Наверняка они тогда о чём-то говорили с Ануб’араком, но всё это абсолютно стёрлось из памяти. «А насколько же ты одинок, король нерубов, если спустя годы помнишь то, что сказал тебе человек, абсолютно чуждое для тебя существо?» - И я не отказываюсь от своих слов. Теперь, когда у меня снова могут быть друзья.