Escape

Десять дней спустя       Удобно устроившись за столиком с чашкой ароматного, согревающего кофе, Дэниел рассматривал прохожих, минующих террасу кафе. Последние тёплые дни октября ещё позволяли посетителям ресторанчиков перекусить на воздухе, но приход осени уже проявлялся в пронизывающем прохладой ветре и разноцветном конфетти из листьев.       В лёгком свитере и джинсах, Атласу нравилось ощущать «прикосновения» внешнего холода, пока пальцы обжигались о горячую чашку с напитком. Контрасты осязания помогали оставаться в реальности, пока его мысли блуждали где-то далеко. Высокая девушка в терракотовом пальто пересекала улицу. Она привлекла внимание фокусника, заставив глаза изучать её худые ноги в плотно-прилегающих светлых джинсах, но Дэнни смотрел на неё не со стороны желаний и инстинктов, а со стороны рассудка. По ней можно было писать «энциклопедию привлекательных черт». Атлас этим и занимался, пока его внимание нагло не похитил чёрный мерседес, припарковавшийся у входа в здание современного бизнес-центра напротив. Из автомобиля вышел мужчина в костюме, чётко очерчивающем его статную фигуру и в особенности её массивную плечевую часть. Иллюзионист вспомнил про Сета, который утром прислал ему очередную порцию «новостей». Скоро Дэнни предстояла очередная поездка в Торонто, и почему-то именно бизнесмен, уже исчезнувший за стеклянными дверями бизнес-центра, напомнил парню об этом. Мысли свернули на «другой переулок», отрываясь от предыдущей темы размышлений, но заливистый женский смех развернул их обратно: иллюзионист заметил двух подружек, обсуждающих с ярким энтузиазмом то, что наверняка не входило в категорию интеллектуальных тем.       — … и я думаю сводить её в Центральный парк, — услышал Атлас с противоположного конца столика.       Вспомнив, что не один, иллюзионист повернулся к Майку, переспрашивая:       — Что ты сказал?       Бармен смерил друга взглядом «у тебя что, похмелье сегодня?». Всё, чем он делился с другом последние пятнадцать минут, пролетело мимо иллюзиониста без каких-либо остановок.       — Криста. — ещё раз проговорил он, напоминая о своей маленькой сестрёнке, — Криста приезжает на выходные, и я планирую сводить её в Центральный парк. Уже взял себе пару выходных.       Дэнни принудил свою голову кивнуть, а мысли — интерпретировать, сказанное другом.       — Хороший план. Приводи её на шоу, если хочешь.       — Вы всё-таки выступите в эту субботу?       Иллюзионист скривил черты лица в мнимом удивлении:       — Всё-таки? С чего это «всё-таки»?       — Ты говорил, что дата выступления будет сдвинута.       — Да, но я не говорил, что оно отменится! — его моментально тянуло на агрессию, когда темой беседы становилась работа. В последняя время такая тенденция в поведении друга у бармена вызывала улыбку. Раньше за Атласом такого не наблюдалось. Майк быстро нашёл корень проблемы:       — О, она снова довела тебя!       — Отстань. — буркнул фокусник, отворачиваясь от друга. Тот хмыкнул и, довольно улыбаясь, сделал очередной глоток своего капучино. Ему трудно было представить яркую ассистентку Атласа в качестве законченной стервы, но поведение иллюзиониста заставляло фантазию бурлить, словно закипающую воду. Хотелось увидеть до какой черты она сможет довести Дэнни. Хотя Майку всё чаще и чаще казалось, что в большинстве своём его друг сам создавал себе проблемы.       Дэниел снова отвлёкся. Роковая блондинка приближалась к террасе кафе, и все рецепторы фокусника сосредоточились на том, чтобы «впитать в себя» её пленительный вид. В отличие от двух подруг, которых он заметил ранее, эта незнакомка отвечала всем его …       — Требованиям, — проговорил вслух Атлас, вызывая у Майка удивление.       — Ты о чём?       «Она не соответствует!»       — Не понимаю, почему мы не добавили в «рейтинг» внешние данные… — услышал бармен откровение друга и проследовал за его взглядом, замечая «объект внимания», заводящий за ухо прядь светлых волос.       — В этом нет смысла. Туда и так попадают только те, что удовлетворяют вкусам каждого из нас, — откинулся на спинку удобного стула Кассела, с довольной ухмылкой наблюдая за плавной походкой «светлого ангела», проходящего мимо террасы. На несколько мгновений молодые люди потеряли нить разговора, провожая девушку взглядами, но как только она свернула на Тенкер-стрит, Дэниел наконец «проснулся», вернувшись к остывшему кофе и оставленной теме разговора. Он прокашлялся и проговорил:       — Мой тип. Опиши его.       — Чего? — нахмурился Майк, явно не ожидая такой просьбы. — Ты что свои вкусы не знаешь? Сам и описывай! — он скрестил руки на груди, и рукава кожаной куртки моментально очертили изгибы его мускулистых рук.       — Я могу быть субъективен, а мне нужны голые факты. Хочешь опишу твой? Всё более чем просто. Блондинки, рыжие, приблизительно пять футов четыре дюйма в росте, третий размер груди, отсутствие стиля в одежде, похотливый взгляд и всё из него вытекающее. Теперь твоя очередь. Ты знаешь, кого я предпочитаю, опиши их.       Майк задумчиво посмотрел на иллюзиониста, вспоминая последнюю десятку спутниц и общие предпочтения Дэниела.       — Ладно… Брюнетки, блондинки… Рост, где-то пять и восемь?       Дэниел кивнул, соглашаясь. Бармен продолжил:       — Худощавые…       — Они не худощавые. Это мировые стандарты. — угрюмо посмотрел на него фокусник, защищая излюбленные пропорции современных моделей.       — Как хочешь. Я предпочитаю, когда грудь у них всё же есть.       — Мы говорим обо мне. И у них есть грудь.       — Что ты хочешь, чтобы я сказал?       — Есть что-нибудь ещё? — Атлас продолжал имитировать интерес в «непредвзятом мнении».       — Ам… не знаю. Длинные волосы? Никогда не видел, чтобы ты уводил кого-то с короткой стрижкой…       — Всё ясно, — заключил Дэнни, снова отворачиваясь.       — А к чему вопрос? — ухмыльнулся Кассела.       — Не задумывался о том, что у меня есть свой тип.       Бармен издал смешок.       — Ха, ты сам-то хоть понял, что сказал? Большего привереды я на свете ещё не встречал!       — Что? — возмутился Дэнни, кривя лицо, — Я — не привереда!       — Да-да, рассказывай мне! Тебе практически невозможно угодить. Ты вообще видел свои оценки? Ни одна девчонка не поднималась выше восьмёрки за последний год! А когда ты выбираешь целый час?!       — Что плохого в том, что я — эстет?! И к твоему сведению, я постоянно иду на уступки!       По другую сторона столика Кассела разразился смехом:       — Это ты про прошлую среду?       — Она была рыжей. И это было ужасно. Все эти веснушки и бледная кожа. Они выглядят болезненно. Представляешь, как трудно было абстрагироваться от этой ассоциации?!       Противоборства, то и дело всплывающие на лице Дэнни, веселили бармена. Удержаться от подначиваний было слишком трудно:       — Уверен, ты с лёгкостью справился, обращаясь к другой из них.       — О чём это ты?       — Ты знаешь о чём. Точнее о ком.       — Ривз здесь не причём! — в глазах Дэниела появился гневный блеск, лишь доказывающий подозрения друга. Майк хмыкнул довольно:       — Заметь, я не говорил ничего про неё, так что ты сдаёшь сам себя.       — Да пошёл ты!       — Признай, что хочешь её и забудем это.       — В тебе нет ничего святого. Сколько раз объяснять то, что статус моей ассистентки запрещает мне хотеть её?!       Бармен, качая головой, поправил:       — Он запрещает тебе спать с ней, но влиять на желание ни один запрет не может.       Дэнни скривил губы в надменной улыбке, чтобы замаскировать нервозность. Выглядело так, будто у него свело в животе.       — Ты противоречишь сам себе. Только что описал мои вкусы. Она хоть под одну категорию попадает?       Кассела на секунду задумался:       — Ну… У неё волосы длинные…       — Чёрт, Майк, мне плевать на волосы! Это последнее, на что я смотрю… Ты пьёшь свой кофе?       Майк наклонил чашку, демонстрируя то, что она наполовину опустошена. Атлас мгновенно бросил:       — Ну вот и пей!       — Да горячий же он! — возмутился бармен.       — Подуй! — буркнул Дэнни и отвернулся, возвращаясь к своим внутренним размышлениям.       Ему никак не удавалось взломать код под названием «Почему меня влечёт к Ривз?».

***

День спустя       Пока ребята бесконечно готовили номера и оттачивали своё мастерство в сфере иллюзий, отношения между фокусником и ассистенткой незаметно для обоих приобретали все симптомы сумасшествия. Никто не признавал, что отправной точкой в этом «увлекательном путешествии» был их поцелуй во время «неслучайного знакомства» с испанскими коллегами по цеху. Но факты горели словно сигналы светофора. С момента их незапланированного сближения держать дистанцию стало труднее: не помогали ни шутки, ни «самотренинги» Атласа.       Единственным способом стали ссоры. Двое конфликтовали по поводу и без. Они показывали свои огненные натуры во всём величии, с пеной у рта доказывая, что:       — Ты не прав!       — А тебе вообще лучше помолчать!       Ривз боролась за лучшие условия для себя. Она медленно, но уверенно, шла к своей цели — получить от Дэнни равные права. Уже через два месяца совместной работы, она поняла, что не хочет быть «ассистенткой». В этот раз, в отличие от опыта работы с Бутом, она была полностью уверена в том, чего хочет, и остановить девушку в достижении собственной цели не мог никто. Хенли хотела услышать от Атласа равноправное «напарница».       Дэниел и не думал давать ей такие важные регалии. На задворках мышления, поймай иллюзионист её истинные желания, он мгновенно бы выставил все свои иглы, даже не задумавшись. А потом, скорее всего, сделал бы всё, что можно, чтобы ни за что не дать её заветной мечте сбыться. Он привык чувствовать себя главной фигурой в игре. Ривз была рядом для того, чтобы его номер был выполнен идеально. Благо Хенли была не настолько глупа, чтобы выкладывать перед ним все свои желания и амбиции. Поэтому всё, что видел Дэниел, было то, что ей нравилось выводить его из себя.       У него, в свою очередь, тоже было достаточно причин распаляться, словно пламя от мехов, при работе с Ривз. И главной причиной было даже не то, что она выглядела по-особому сексуально, когда в её глазах пылала ярость, а в том, что она постоянно недооценивала его. Каждый её комментарий всегда казался ему своего рода насмешкой. Каждая идея или предложение — прямой удар, говорящий:       — Ты не настолько умён! Моё предложение лучше!       Поэтому с каждым днём Дэнни неосознанно взращивал в себе предубеждение касательно любой идеи Хенли. В семи из десяти случаях он отказывался слушать её именно из-за этого. В остальных трёх — просто наслаждался ею в ярости.       Между ссорами, тренировками и редкими выступлениями Дэниел продолжал попытки выяснить, как «не подходящая под его стандарты» Хенли могла вызывать в нём сильнейшее влечение со времён переселения народов. Он даже распечатал лист всех возможных комбинаций в «рейтинге» для Ривз. Правда потом он потратил не меньше часа, пряча этот «криминальный список» в собственной квартире от самого же себя. Кто мог его винить? Парень любыми способами пытался избежать искушения, а вероятных комбинаций было слишком много. И это лишь подстёгивало его узнать какая принадлежит ей.       Работа медленно продвигалась вперёд. Неосознанно оба ставили на то, что конфликты держат их в границах разумного. Время от времени случались «события», заставляющие такую логику покрываться зияющими трещинами. Первым из них стал «слегка пригоревший примирительный ужин», когда лишь сила воли Ривз смогла спасти обоих от затуманенного влечением разума Дэнни. Второй вышел за рамки «камерных выяснений отношений». Ребята здорово повздорили во время тренировок, а затем оказавшись в квартире-студии Ленни, не смогли обуздать всё ещё тлеющую ярость друг к другу.       В тот день фокусники приехали к инженеру, чтобы посмотреть на новый ящик для исчезновений, над которым они работали с особым упорством последние несколько месяцев и в который было внесено пару оригинальных дополнений, позволяющих ребятам создавать ещё более гладкую иллюзию. Как обычно, Кроуфорд отвечал за конструирование «пробной модели»: результат его работы «с нетерпением» ожидал своих критиков-создателей, поблескивая в центре гостиной инженера.       Хенли поднялась к Ленни первой, потому что Дэниел неудачно припарковал свой вольво, и ему требовалось время, чтобы найти новое место. Как только она оказалась у Кроуфорда, все её мысли сосредоточились только на одном — результате их совместной работы. Она бросила формальные приветствия хозяину и без промедлений направилась в гостиную. Леонард усмехнулся, хорошо зная это ощущение покалывающего нетерпения увидеть продукт своих трудов. Предугадывая появление Атласа в следующие минуты, инженер остался на кухне и занял себя собиранием чеков на затраты по материалам для Дэнни.       Откуда он мог знать, что меньше чем через две минуты на него налетит ураган? Детально изучив свой новый реквизит, Хенли в неудержимом порыве гнева подлетела к инженеру, практически срываясь на крик:       — Это Атлас сделал?!       Ленни вздрогнул, поднял на фокусницу взгляд и чуть ли не вздрогнул снова, увидев её в образе разъярённой львицы. Казалось, что ещё чуть-чуть и её рыжие волосы вырвутся из резинки, сбирающей их сзади в хвост, и станут настоящей львиной гривой, усиливая властный образ.       — Атлас что-нибудь менял в мерках, которые я ему предоставила?       Все способности Ленни обращать мысли в членораздельную речь сразу же испарились:       — Ааа… Я… Надо подумать…       — Ленни! — вскрикнула нетерпеливо девушка.       — Я честно… Не знаю. — промямлил тот, — Могу показать тебе то, что он мне передал… Там вроде не было никаких исправле…       — Давай. — обрубила его объяснения Ривз и скрестила руки на груди в ожидании. Её «рабочий вид» на этот раз включал в себя тёмные джеггинсы и воздушно-струящуюся блузку лазурного цвета в сопровождении пары кожаных перчаток и удобных ботиночек на плоской подошве.       Кроуфорд, боясь поднять на неё глаза, слез с высокого барного стула и засеменил к своему рабочему месту, затылком чувствуя, как её убивающий на повал взгляд преследует его фигуру. Инженеру понадобилось несколько минут, чтобы найти среди вороха бумаг нужные записи и вернуться с ними к ассистентке заказчика. Девушке же хватило нескольких секунд на то, чтобы, взглянув на чертёж, увидеть отличающиеся от её мерок цифры и шумно выдохнуть, рассекая воздух резким взмахом руки, сжимавшей дьявольский чертёж.       «Он его поменял!» — прокричал её внутренний голос.       Кроуфорд в испуганном стеснении наблюдал за Ривз. Судя по виду, она готова была наброситься на кого угодно с голыми руками. И это не был случай восторженной радости или неудержимого сексуального возбуждения. Девушка сжала ладошки в кулачки и вернулась к своему «магическому ящику», дабы не выплеснуть свою ярость на ни в чём не повинного Леонарда. Тот выдохнул. А затем, предугадывая «неприятный разговор» между Атласом и Ривз, мысленно похвалил себя за то, что заказал на дом пиццу. С едой всегда легче заключить перемирие.       Дэниел, не догадываясь о предстоящей буре, поднялся в студию друга. Он успел положить на стол, заваленный чеками, свой портмоне и чековую книжку. В следующую секунду Ривз заметила его появление и накинулась на парня словно торнадо в тихий летний день:       — Ты поменял мерки! — приблизилась к нему она, тыча в лицо помятым листом чертежа.       От неожиданности Атлас отпрянул, быстро схватывая о чём идёт речь, но вместо «защиты» сымитировал недоумение, мгновенно понимая, что неплохо будет потянуть время, прежде чем она решит положить его голову на гильотину:       — Какого?       — Это я должна спросить «какого?»! — девушка подняла голос и уставилась на него острым взглядом, пылающим всеми оттенками ненависти к противнику. Дэнни не любил признавать, но ему нравилось её воинственное выражение лица: острый взгляд, метающий огненные стрелы, чуть вздёрнутый носик из-за приподнятой головы, сжатые губы, приобретающие чуть более выраженный алый оттенок.       Отпечатывая все эти «притягательные детали, Атлас отобрал у ассистентки «яблоко раздора» в лице листа бумаги, спрашивая для галочки:       — Что это?       — Как ты мог поменять мерки для ящика?! Я ведь выслала тебе все измерения!       Ленни замер на месте. Словно невидимое привидение непривычно больших габаритов, он стоял рядом с эпицентром неминуемого взрыва и молил высшие силы подарить ему способность исчезнуть, как один из супергероев в его любимых комиксах.       Атлас сделал вид, что смотрит на лист бумаги и пытается понять, о чём говорит Ривз. Его вытянутый за счёт джинсов, футболки и пиджака силуэт выигрывал в росте и заставлял Хенли распаляться ещё больше в попытках преодолеть их «природное неравенство» через силу повышенного голоса и сжигающего всё живое взгляда. Последний как раз выводил на его груди проклинающее:       «Ты — покойник!»       Дэнни беспечно проговорил:       — Ты о ящике. Да, я их слегка подкорректировал. — уголок его рта по инерции дернулся, формируя секундную ухмылку.       — Слегка подкорректировал? Посмотри на него! Туда даже влезть не получится!       Вторя раздражённому тону фокусницы, послышался звонок в дверь, и Ленни с облегчением выдохнул, моментально озарившись улыбкой:       — Это пицца! Не работает домофон… Я не чиню из принципа… Зачем тогда городские службы?! Ам, ну я в общем, скоро вернусь! — пролепетал он не слышащим его фокусникам и поспешил ускользнуть незамеченным с поля боя. Дезертирство — не грех, когда по другую сторону соблазняет приятный аромат пепперони.       Молодые люди, не замечая ни звонка, ни утечки военных сил, продолжали выяснять отношения, то и дело поднимая громкость своих голосов на новые уровни.       — Ты всегда делаешь очень большой запас! Это дешевит фокус!       — Ты с ума сошёл? Как я должна по-твоему выполнять свою часть номера в этом?!       — Ты преувеличиваешь!       — А ты преуменьшаешь!       — Это попытка меня оскорбить? — злобно свёл брови Атлас.       — Ты не можешь вот так просто плевать на мои требования!       — Да, черт возьми! Сюда двое полезут! Я сократил мерки всего на пару дюймов!       Хенли хотела что-то выпалить, но потеряла способность дышать и была вынуждена остановиться, тратя дополнительную секунду на обогащённый кислородом вдох. Дэнни в это время, убеждённый в своей правоте, испепелял её взглядом, не думая останавливаться. Ривз посмотрела на ненавистную ей коробку:       — Двое говоришь? — очередное ведро ярости, выливающейся из её поблескивающих глаз, как раз нависало над его головой и опасно накренялось, — Залезай!       — Что?       — Проверим твою теорию. Я сейчас же докажу тебе, что невозможно работать в абстрактных условиях, которые ты бесконечно создаёшь!       — Я не ассистент, чтобы лезть туда! — воспротивился Дэниел.       — Тогда считай, что я выиграла! Сегодня же предоставь Ленни изначальные мерки, которые я тебе отсылала. — проговорила Хенли тоном, не терпящим возражений. Её голос всё ещё звонко резал слух иллюзиониста.       Атлас почувствовал, как по его телу пробежала волна раздражения. Девчонке снова удалось вывести его на пустом месте. А ведь в этот раз он действительно был прав! Изменение мерок было верным решением. Позволить ей выиграть этот бой было равносильно признанию себя дилетантом. Это было её излюбленное выражение. Он ненавидел Хенли за это!       — Ладно. — Дэниел заявил яростно и направился к ящику с чётким намерением доказать, что был прав. Высота «яблока раздора» не позволяла ему даже встать в полный рост, поэтому пришлось поразмыслить. Но решение молодой человек нашёл довольно быстро: он решил упереться ногами в противоположный угол «коробки» и чуть присесть, полностью пряча свой корпус внутри. Как только он поставил одну ногу на дно ящика, Хенли оказалась рядом, продолжая взглядом отправлять в него ядовитые стрелы:       — Подвинься. Твои ноги займут тут всё место, — укусила его она и тоже поставила ножку на дно ящика. Расстояние между ребятами моментально сократилось до нескольких дюймов, застав Дэнни врасплох:       — Что ты делаешь?       — Ты же сказал, что сюда полезут двое! Уже отказываешься от своих слов?! — девушка приподняла одну бровь, смачно поливая реплику щедрой долей ехидства.       Атлас поборол в себе желание затолкнуть её в самую глубь ящика, которая к слову не составляла больше двух футов, и попытался повернуть свои мозговые шарниры так, чтобы придумать, как им двоим влезть в эту коробку. Ривз практически триумфально улыбалась — иллюзионист был пойман на своих же собственных словах, и её правота была доказана.       Дэниел отчаянно пытался найти решение. Хенли отсчитывала секунды, чтобы официально развернуться и оповестить его о тотальном проигрыше. За три секунды до конца отсчёта она почувствовала, как его руки схватили её за заднюю часть бёдер и резко приподняли, прижав к себе.       Ассистентка даже не поняла «как?», но в следующий момент она обнаружила себя внутри «чёртового ящика», фактически сидящей на его коленях. Его руки намертво обвивали её, пристегнув к себе словно ремнями. Слишком маленькое расстояние не позволяло ей видеть ничего кроме его глаз, а губы ощущали слегка учащённое дыхание. Дэнни проговорил через секунды:       — Я ведь сказал, что полезут.       Отправив все силы на то, чтобы с помощью органов осязания понять, что происходит, девушка обнаружила, что её руки обвивают шею иллюзиониста, а нос то и дело касается его носа. Дыхание моментально сбилось из-за замены воздуха его свежим парфюмом. Её согнутые в коленях ноги плотно «сидели» на его бёдрах и льнули к паху.       — Да, но тут двигаться невозможно. — пролепетала ассистентка, чувствуя лёгкое головокружение. Несмотря на все свои предубеждения, она нашла его руки и ноги, накрепко фиксирующие её положение, своего рода спасательным жилетом от своей слегка затуманенной головы. Непонятно почему она с такой быстротой потеряла все свои силы и бушующую ярость.       Дэниел издал смешок:       — Спорим?       Сердце девушки застучало чаще, как только она поняла, что сморозила. Атлас не заставил себя ждать и дал одной из своих рук свободу движения: та моментально принялась путешествовать по линиям хрупкого тела, пока их дыхания, сливаясь в одно, напрочь выкидывали любые попытки фокусников мыслить более или менее ясно.       Ривз закрыла глаза. Её тело бунтовало против неё, разгораясь от тёплой ладони, медленно движущейся по изгибу талии вверх. Дэниел сглотнул, ощущая, как резко пересохло его горло. Где-то внутри подавляемое в течение стольких месяцев желание снова увидело свет в конце туннеля и ринулось туда. Он задумался о том, чтобы коснуться её губ и сломать всё, что так долго строил. Хенли уткнулась своим лбом в его, покупая дополнительную дистанцию. Пока её левая рука всё ещё обвивала плечи Атласа, вторая поднялась, чтобы нащупать потолок ящика. Ей просто необходимо было чувствовать границы, в которые она была загнана. Рука парня, не особо располагающая к размышлениям, мучительно медленно продолжала своё движение вверх.       — Дэнни, — парень остановился, замирая от ощущения имени на губах. — Твоя ладонь касается моей груди, — проговорила тихо девушка.       — Я знаю… Тут места мало, и её просто некуда деть. — придумал «отличное» объяснение своим «исследованиям» её тела молодой человек.       — Вот поэтому нужно было отдать Ленни цифры, которые подготовила я. — продолжала попытки тающего мышления фокусница, в то время как её, в прямом смысле, ломало от изнуряющего притяжения между ними.       Атлас хмыкнул:       — Если бы я знал, что мы окажемся здесь, сделал бы его ещё на полфута уже, — его объятия ещё сильнее прижали корпус девушки к торсу.       Ривз глухо выдохнула:       — Там было бы нечем дышать.       Дэниел расплылся в ослеплённой желанием улыбке, забывая о том, что в его руках покоится оружие способное разрушить всю его систему.       — Дыши мно…       — Ни фига себе… — раздалось «извне», и молодые люди, в мгновение приобретая новые наборы для наполнения черепных коробок, повернулись на звук.       Ленни с куском пиццы, свисающим с его руки, как наверняка достоинство Атласа в этот момент, ошарашенно пялился на «мизансцену», построенную им за пару дней. Иллюзионист в полусидячем положении держал на своих коленях ассистентку — их лица соприкасались, руки обвивали друг друга, глаза дико сверкали. На лицах сияло выражение «пойманных родителями на месте преступления». У Атласа эта гримаса сливалась ещё с одной, которая так и кричала «Пошёл отсюда вон!».       — Мы тут проверяем мерки ящика. — промямлила Хенли, вписывая в книгу «Неловкие моменты. Том 1» этот провал со своей стороны.       — А… — протянул Кроуфорд, не сводя с фокусников глаз, — А линейкой… Не пробовали?       Хенли вздрогнула, вспомнив, что рука Дэнни всё ещё «заботливо» лежит на её груди. Появилось резкое желание провалиться сквозь землю. Атлас по-прежнему «отсутствовал» в пьесе, замерев словно камень.       Ленни повёл губами в сторону, складывая их в тонкую линию:       — Ладно. Вы тут проверяйте, а я пока поем… Или мне сходить за чем-нибудь?       — Что?! Нет! — выпалила Ривз, моментально чувствуя раздражение из-за того, как увидел эту сцену Леонард. В его защиту: кто бы увидел её по-другому?       Фокусница выстрелила вдогонку:       — Мы уже проверили, верно Дэнни?       Фокусник чуть ли не издал протяжный стон, всецело описывающий его чувства в данный момент. Она так сильно сдавила коленями его бёдра, что у парня чуть ли не лопнули глаза.       Ленни с озадаченным видом отвернулся, направляясь в кухонную зону:       — Ну окей, жду вас на кухне.       Хенли уже вовсю негодовала:       — Отпусти меня! — шипела она, повернувшись к иллюзионисту и столкнувшись с ним носами.       На миллисекунду ей показалось, что их губы соприкоснулись. Фокусник не отреагировал, и девушке пришлось пробовать отстраниться от него, но в узкой коробке это не было даже отдалённо возможным. Её движения принесли Дэнни дополнительную боль в и так горящем паху. Он скривился, реагируя:       — Ай… Легче! Подожди!       — Черт, Атлас! Ты затащил меня сюда…       Превозмогая боль, как физическую, так и моральную, иллюзионист застрял, стараясь вытащить одну ногу, но как только ему это удалось, ребята наконец выбрались из плена «волшебного ящика».       Дэниел стал отряхиваться, а Хенли принялась поправлять блузку, которая только что переживала на себе натиск его рук. Сознаваться себе в том, что она бы хотела продолжения этих исследований, Ривз даже и не думала.       Атлас наконец нашёл свою потерянную способность к сарказму:       — Когда ящик привезут в зал репетиций… Проверим снова?       Хенли уставилась на него с обжигающим холодом взглядом:       — И не мечтай! Тебе говорить Ленни, что он должен расширить ящик. Мои цифры у тебя есть.

***

Два дня спустя       Габриэль, уткнувшись в планшет, сосредоточенно рассматривал список приглашённых на выставку Райли(7): плоды упорных трудов арт-дилера обещали принести ему очередной лавровый венок, а на открытии выставки ожидалось увидеть всех обожателей современного искусства Нью-Йорка, наряду с галеристами-соперниками и сливками общества.       Мужчина, прокручивая, как могло показаться, бесконечный список, расслабленно лежал на кровати в своей спальне, выполненной в сочных синих красках, перемешивающихся с ярко-салатовыми вставками. Мебель из светлого дерева и нейтрально-бежевые прикроватные лампы уравновешивали буйство красок и стиля, создавая современный уют и приятную атмосферу. Хенли, используя живот Габа вместо подушки, лежала рядом и листала журнал, расслабленно покачивая ногой.       Девушка перемещала рассредоточенное внимание с одной страницы на другую, то и дело посматривая на сконцентрированного Броссара. Он выглядел как-то слишком по-домашнему в светлой футболке от пижамы и серых фланелевых штанах. Не выдержав, она отложила журнал в сторону, повернулась к нему и принялась рассматривать черты родного лица более пристально:       — Мне нравится, когда ты носишь очки. — улыбнулась она, вытягивая Габриэля из бесконечной работы.       Мужчина, медленно среагировав, всё же оторвался от экрана планшета и посмотрел на фокусницу:       — Находишь сексуальным?       — Может быть. — задумчиво проговорила та, подкладывая под голову ладошку, и продолжила рассматривать Габа. Больше всего в чертах его лица Хенли привлекала игра контрастов: солидная небритость и лукавый блеск глаз; островатые линии подбородка и по-подростковому наивная улыбка.       — Честное слово, если бы ты была художником, уже, наверное, закончила бы мой портрет, — прокомментировал мужчина, слегка улыбаясь.       — А ты бы потом добивался у меня разрешения на использование этой работы на очередной выставке, — парировала, легко смеясь, Ривз.       — О, это была бы самая лёгкая сделка в моей жизни!       — С чего ты взял? Я бы так просто не сдалась!       — Не сомневаюсь. Готова к пятнице?       — Снова о работе? — закатила глаза Ривз, а затем наигранно нахмурилась, журя его взглядом.       Мужчина протяжно вдохнул, откладывая планшет в сторону:       — Прости, лисёнок. Я вряд ли смогу думать о чём-либо ещё, кроме выставки, пока не пройдёт открытие. Грег и Лорен уже точат свои когти. Анабель ждёт фурора.       — И она его получит, — уверенно ответила Хенли, — всё пройдёт идеально! Уже выпросила у Дэнни пару дополнительных часов, так что приеду к тебе как только освобожусь.       — Ты — моё спасение…       — Я — твой «плюс один» на открытии, — хмыкнула довольно фокусница, поднимаясь. Она привстала на колени и, уперев руки в бока, огласила свои условия. — Так что тебе лучше выглядеть стильно, иначе я никуда не пойду с тобой!       Габриэль смерил её взглядом полным заговорщического интереса. Он чуть помедлил, но затем предложил, приподнимая бровь и уголок рта:       — Хочешь выбрать рубашку?       Глаза Хенли загорелись, и, двигаясь молниеносно, она спрыгнула с кровати, в секунды оказываясь около раздвижного шкафа:       — Серьёзно?       — Только без экспериментов, — ухмыльнулся Броссар, устраиваясь поудобнее для наблюдения за фокусницей.       Та вспыхнула, бросая:       — Это ты у нас за эксперименты! А я — воплощение никогда не теряющей место на аллее славы классики!       Хенли открыла шкаф, полностью погружаясь в «поиски идеала», а Габ заинтересованно спросил:       — В чём будешь ты?       — В очередном сногсшибательном наряде. Не волнуйся, Грег оценит. — она передвигала вешалки с пиджаками и рубашками, приглядываясь то к одной, то к другой, комментируя, — Хотя лучше бы ты соврал и сказал, что спрашиваешь, потому что тебе действительно есть дело до меня.       Габриэль зарядил в неё ярко-салатовой подушкой-думкой, и та, вскрикнув, повернулась, возвращая ему «подачу».       Мужчина сменил игривое настроение на серьёзный вид и ответил, смотря девушке в глаза:       — Мне есть дело до тебя.       — Отлично, — довольно кивнула Ривз, и уже собиралась вернуться к своему занятию, как услышала:       — На самом деле, я ещё со вчерашнего дня хотел поговорить с тобой об этом… Звонила Мариэнн…       — Боже, только не начинай, — отвернулась Хенли, предпочитая уставиться в ряды висящей одежды, вместо того чтобы смотреть за тем, как лицо Габриэля принимает назидательное выражение.       — Я и не собираюсь. — ответил тот голосом, твердящим в разрез «нет, ты знаешь, что я должен», — Просто было бы и правда лучше, если бы ты всё же поехала на годовщину свадьбы своих родителей.       — Я занята работой, у тебя открытие выставки, и потом, они вообще их никогда не отмечали. С чего вдруг такие изменения?       — Они не видели тебя уже год, лисёнок.       — Тебя тоже.       — Ты ведь знаешь, что Джеймс не особо рад видеть меня рядом с тобой.       — Именно поэтому они считают, что я брошу тебя и поеду на годовщину одна? — нахмурившись, повернулась фокусница, повышая тон голоса из-за раздражения, смешанного с обидой.       — Нет ничего ужасного в том, чтобы забыть обо мне на пару дней и порадовать родителей своим приездом.       — Пару месяцев назад, ты говорил абсолютно другое, когда я оставила тебя на три дня, задержавшись в Вашингтоне.       — Меня взбесило то, что ты с лёгкостью променяла меня на своего нового напарника.       — Тебя взбесило то, что Николь лезла к тебе в штаны.       — Это тоже.       — Я не поеду без тебя. — заключила тоном, не терпящим возражений, Хенли, — Мама знает, как для тебя важна эта выставка…       — Поэтому она готова сместить празднование годовщины на два дня, чтобы ты могла при…       — Ты поедешь со мной? —девушка спросила Габа, сопровождая вопрос прямым взглядом, уверенно стоящим на точке зрения своей хозяйки.       — Я должен работать, лис… — протяжно начал мужчина с самой грустной миной на лице, на которую только был способен. Ривз даже не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы разгадать его настоящие эмоции, спрятавшиеся за «фасадом Пьеро».       — Отличная попытка, Габ. Мой отец не хочет, чтобы ты приезжал, поэтому у тебя вдруг появляются вечные дела. Как долго ты собираешься потакать его желаниям?       — Я не могу заставить его думать иначе. Будет лучше если… — начал компромиссным голосом Броссар, но девушка моментально продолжила за него, прерывая на полуслове:       — Мы закрываем эту тему. Я поговорю с мамой и настоятельно порекомендую не использовать тебя в качестве марионетки для моего убеждения. Это переходит уже все границы!       — Лисёнок, — протянул Габриэль, принимая сидячее положение. На его лице читалось усталое сочувствие, смешанное с дольками недовольства, — она ведь пытается помирить вас…       — Её попытки терпят крах, потому что она убеждает не ту сторону. Габ, пожалуйста, давай прекратим? — попросила фокусница, подходя к нему с мольбой на своём лице. Мужчина всегда таял под её природными чарами. Чувствуя своё поражение в очередной раз, он, слегка опустив голову, проговорил:       — Хотя бы позвони ей.       — Как только вернусь к себе. — ответила девушка.       — Обещаешь? — посмотрел на неё исподлобья Габ, протягивая руки, чтобы приобнять её за талию.       Фокусница преобразила своё нахмурившееся личико, осветляя его улыбкой:       — Только если ты наденешь на открытие вот эту! — она метнулась обратно к шкафу, не давшись в его объятия, и выудила оттуда одну из белоснежных рубашек.

***

      Дэниел обожал выходные. Особенно сильно он любил воскресное утро. Приятная расслабленность, разливающаяся по телу после ночи; бодрящий запах кофе, бурлящего в кофе-машине; отсутствие бесконечных отчётов и счетов на почте и нескончаемые звуки любимого города, доносящиеся из окна — каждый элемент создавал его идеальное утро и дарил настроение на целый день.       Вот и в это очередное воскресенье после изнуряющей недели работы и препираний с Ривз, наливая в любимую чашку только что сваренный кофе, он не мог сдержать довольной ухмылки. Всё было идеально. Он ощущал прилив бодрости и сил, слышал дыхание города через приоткрытое окно, вдыхал аромат любимого американо, рассматривал людей на улице и совсем не думал о Хенли. Это было ещё одним преимуществом воскресного утра.       Потому что за последние семь месяцев, что в его жизни присутствовала Хенли Уоллес, к которой он больше предпочитал обращаться холодным «Ривз», она слишком часто обитала в его мыслях. Ассистентка успела стать практически незаменимой в работе. Как бы беспринципен не был Дэниел, она в самом деле выполняла свою работу более чем качественно и всегда прислушивалась к его мнению, даже в случаях, когда была полностью с ним не согласна. Практически сразу она начала принимать участие в продумывании оригинальных номеров, с которыми до этого Атлас мучился в одиночку. Пара её идей заставили Ленни боготворить девушку, в номере с мыльными пузырями наметился ощутимый прогресс, и всё казалось работает более чем слажено. Но в голове Дэнни всё происходило с точностью до наоборот.       Хенли стала его кошмаром. Каждый день на тренировках был испытанием выносливости и сущим искушением. Он никак не мог понять, как одна персона может одновременно и тянуть его к себе, словно магнитом, и вызывать столько раздражения, что его приходилось топить в себе ежеминутно. Если он не ненавидел её, то представлял в своей постели. Если не представлял в своей постели, то ненавидел. Более-менее адекватные мысли и рациональное мышление появлялись только тогда, когда девушки не было рядом: он не видел её, не слышал её насмешливый тон, не задыхался от её притягивающего аромата. Иногда ему казалось, что, приходя на ежедневные репетиции, он физически ощущал, как её чары сдавливают полушария его мозга и заставляют их кровоточить, вызывая все эти жуткие последствия. Он не мог полностью принадлежать себе в её компании, и уж тем более не мог мириться с её тренировками выносливости дыхания, которые она проводила после общих репетиций.       Дэниел всегда старался покинуть «рабочее место», как-только их день подходил к концу. Потому что однажды он совершил практически смертельную ошибку, забыв в зале блокнот с пометками. Причём парень спохватился и вспомнил об этом лишь перед самым отъездом к Ленни, и ему пришлось спуститься обратно в зал. Стоит ли говорить о том, что он испытал, когда первое, что бросилось фокуснику в глаза, был далеко не искомый блокнот? Тренировки по задержке дыхания в воде уже подошли к концу, и Ривз, всё ещё мокрая после «купания» в резервуаре, собирала в небольшой кейс измерительные приборы, параллельно промокая волосы полотенцем. Дэниел себя возненавидел… Потому что в прямом смысле забыл зачем пришёл. Он замер в середине зала, куда его по инерции привели ноги, и слепо уставился на фокусницу в спортивном купальнике и капли воды, мерцающие на её теле. Хенли заметила его «ступор» лишь через минуту, когда повернулась и встретилась со стеклянным взглядом. Кто же знал, что главным объектом тренировок этого вечера окажется её выносливость в умении «не засмеяться»?!       — Что-то потерял? — приподнятым тоном произнесла она, не в силах удержать уголок губ от еле-заметной ухмылки.       Фокусник среагировал спустя полминуты. За это время у него на лбу появилась испарина. Он промямлил что-то нечленораздельное и отвернулся, бросаясь к клеткам с голубями, не особо понимая «зачем?». Ривз подавила смех, вызвавший внутреннюю дрожь, и вернулась к своим делам, стараясь не обращать внимания на «сломанного Атласа». Тот три минуты пялился на одного из голубей, туповато мотающего головой из стороны в сторону, и лишь потом, схватив искомый блокнот, вылетел из зала, бурча себе под нос:       — Сжёг бы на костре!       Поэтому воскресенье нравилось Дэниелу ещё больше. За субботу он полностью избавлялся от токсина «Ривз» в своём организме, и к воскресному утру чувствовал себя самым счастливым человеком. Никто не посягал на его рациональное мышление, никто не затуманивал его голову, никто не раздражал его — всё наоборот существовало для него: горьковатый напиток активировал бодрость, свободные часы впереди давали простор фантазии, а в постели ждала очередная девушка, которую звали… Имело ли это значение?       Дэнни бросил взгляд на приоткрытую дверь спальни и, хмыкнув, поставил кружку на кухонную столешницу. Пока он расслабленным шагом пересекал гостиную его мысли пробегали по событиям вчерашнего вечера и ночи. Губы молодого человека расплылись в довольной улыбке как только он оказался в дверном проёме.       — Не спишь? — его брови, живя абсолютно своей жизнью, задорно подпрыгнули.       Обладательница тела «отвечающего требованиям» лениво улыбнулась, подкладывая руку под голову. Одеяло укрывало лишь одну ногу до колена. Всё остальное оставалось экспонатом личной выставки Атласа. Дэнни обожал такой вид раскрепощённости.       — Давно проснулся?       — Ты разве не заметила? Без меня постель всегда холодная.       Девушка сдавленно рассмеялась, прикусывая нижнюю губу, чтобы пробудить желание обоих. Её тело ощутило на себе особо заинтересованные прикосновения фокусника, и кожа в предвкушении покрылась мурашками.       Дэниел, намеренно замедляя время, небрежно засунул ладони в карманы пижамных брюк.       — Я, кстати, нашёл твою корону в гостиной. Разве ты не потеряла её на пути?       Вопрос у обоих вызвал усмешку. Когда они приехали к Атласу, последнее, о чём она думала, была бумажная корона с девичника. Попасть губами в губы — вот что стояло в приоритете.       Дэнни потянулся к навесным полкам, на нижней из которых стоял маленький круглый аквариум. Вместо золотых рыбок и воды там «сверкали» презервативы. Обзаводясь одним из них, парень протянул:       — Так… Когда свадьба?       Девушка помедлила с ответом, словно ей нужно было время, чтобы вспомнить о чём вообще идёт речь.       — Во вторник. Хочешь приглашение?       Дэниел усмехнулся. Его зрачки уже потемнели от возбуждения:       — Твоему жениху вряд ли понравится то, как ты на меня смотришь. Я пришлю открытку.       — Он даже не заметит.       — Он что слепой?       — В этом плане, да.       — Вижу вы будете счастливы вместе, — усмехнулся Дэнни. — Ты свадебные подарки принимаешь?       — Заранее?       — Боюсь, другого выхода у меня нет.       Девушка перевернулась на бок, одаривая фокусника соблазнительным взглядом:       — Я тут подумала… Мы могли бы встречаться и после… — Дэниел по-хозяйски плюхнулся на кровать и прервал её «рассуждения» поцелуем, вдавливая девушку в матрас. Когда его губы скользнули к уху, он прошептал играючи:       — Видишь ли, я не сплю с замужними женщинами. Одно из моих правил. Никогда их не нарушу. Так что возьми от этого утра всё. Я принимаю запросы.       Она вцепилась в него, обхватив корпус ногами, а Дэнни заставил её взвизгнуть и рассмеяться от поцелуев, больше похожих на раззадоривающие укусы, которые фокусник оставлял на её теле один за другим.       Воскресное утро в очередной раз радовало своего обожателя.

***

Первая пятница ноября Artists Space Gallery, Нью-Йорк       В семь часов вечера важнейшего для Габриэля дня, галерея «Artists Space» пульсировала яркими красками жизни: десятки известных в творческих кругах «фигур» заполняли просторные залы арт-объекта. Шампанское плескалось в бокалах, работы Бриджет Райли, больше похожие на магические порталы, приглашали гостей в мир оптических иллюзий — искусство сливалось с бизнесом.       Броссару удалось заполучить тридцать работ гениальной художницы, большую часть из которых составляли её чёрно-белые шедевры. Чтобы усилить эффект и впечатления, производимые работой, Анабель и Габ установили строгие правила дресс-кода для всех приглашённых — формальные силуэты и палитра лишь из двух цветов — чёрный и белый. Каждый гость мог украсить свой образ одним цветным аксессуаром, вроде украшения для женщин или декоративного платка для мужчин. Что поделать? Искусство всегда требовало жертв. А дресс-код лишь усиливал стилизованную атмосферу.       Уже прибывшие гости толпились у гипнотизирующих картин Райли, чем-то напоминая актёров из немого чёрно-белого кино, с редкими вкраплениями яркого цветка или переливающегося браслета. Только вот немым этот вечер уж точно не был. Галерея полнилась звуками: радостные приветствия, наигранные комплименты и формальные беседы — всё, в самых лучших традициях зажиточных сливок общества.       Хенли, в компании со-управляющего галереи, Клинта «прогуливалась» по второму залу, то и дело рассматривая гостей. Строгий образ, созданный чёткими линиями классической белой рубашки, чёрной юбки-карандаша, перчаток и туфель, был разбавлен ярким пятном, привлекающим внимание к её губам. Алая помада. Габриэль реализовывал очередную порцию мести коллеге по цеху и противному сопернику, Грегу: образ фокусницы был проработан с особой тщательностью. «Оружие против мужчин» в этот вечер получало ещё одну возможность показать себя во всей красе и «нажать на нужные кнопки».       Пока Габ пропадал в технической зоне, пытаясь исправить небольшую проблему со светом в шестом зале, Клинт, партнёр управляющей Анабель, как в бизнесе, так и в постели, составлял фокуснице компанию. Среднего роста, стандартной комплекции. Из толпы этого тридцатилетнего мужчину с тёмными волосами не выделяло ничего, кроме его вычурных усов, чем-то напоминавших времена мушкетеров. Они всегда забавляли Хенли и вызывали на лице улыбку. Клинт не был её другом, но в целом нравился ей — с ним можно было неплохо провести время, а главное — он мог убедить Анабель в чём угодно, что определённо делало его в разы полезнее для Броссара. Вторым плюсом, были его слабости: мужчина довольно часто прибегал к услугам порочного эскорта и это не могло не радовать. Габриэль и Хенли могли с лёгкостью надавить на него, чтобы достичь своих целей.       Фокусница пожала руку одному из посетителей галереи, пока Клинт, представлял её, как «спутницу инициатора сегодняшнего вечера». Броссар как раз возвращался из душных технических помещений.       — А вот и он сам! Габриэль! — позвал Клинт, слегка слащавым голосом, заставлявшим его вид мушкетёра играть ещё более нелепую роль. Арт-галерист, как обычно в белоснежной рубашке и безупречно-рисующих силуэт тёмных брюках, приблизился к компании, сразу же обвивая одной рукой тонкую талию Хенли, а другую протягивая для рукопожатия:       — Мистер Манзи, очень приятно. — сверкнул улыбкой Габ, быстро оценив статного мужчину напротив, — Надеюсь, вам здесь понравится.       — Уверен, что так и будет. Работы изумительны. — ответил тот. Внимание Клинта занял другой посетитель, и он поспешил удалиться, оставив Манзи на попечении Габриэля.       — Это же Бриджет. Она — сущий гений. Не представляете, чего мне стоило уговорить её привезти эти драгоценности к нам!       — Мисс Уоллес, звучит так, будто ваш молодой человек очень убедителен. — бизнесмен выделил последнюю фразу, выражая что-то похожее на скупое восхищение. Хенли лукаво улыбнулась, окидывая Броссара мимолётным косым взглядом:       — Вы его раскусили.       — Быть может чуть позже, вы проконсультируете меня по поводу одной из работ? — обращаясь уже к Габу, спросил Манзи.       — Конечно. Просто найдите меня среди этого хаоса. — усмехнулся галерист, — Наслаждайтесь вечером!       Ещё одно формальное «знакомство» было завершено, и Габриэль, уводя Хенли «за границу слышимости», со знанием дела проговорил:       — Грег и Лорен в первом зале. Перекинемся с ними парой фраз?       — Сначала Стичлеры. Я обещала им, что как только ты появишься, мы сразу найдём их. Они интересуются одной из работ.

***

      Пока Ривз и Броссар занимались «полезными знакомствами» в галерею по-прежнему пребывали посетители. Вечер обещал стать одним из ярчайших в мире современного искусства Нью-Йорка.       — Мистер Престон, добро пожаловать в «Artists Space». — улыбнулась девушка, указывая на вход, ведущий к первому залу выставки.       Дэниел еле заметно улыбнулся, кивнул головой и, скручивая программку вечера в руках, вошёл в выставочный зал. Пустая светлая комната, которая без людей наверняка бы казалась бесконечно огромной, в этот вечер выглядела жутко тесной. Большинство посетителей толпились кучками у картин, остальные заинтересованно беседовали в стороне. Казалось, все наслаждались вечером. Атлас подумал, что зря пришёл на открытие: лучше было заглянуть сюда, когда весь ажиотаж уляжется, но его интересовали эти работы, а вечер был свободным благодаря «исполнению желания Ривз». Чтобы не коротать часы за тренировками и чтением, парень приоделся в более формальную одежду и без труда достал себе «именное приглашение».       Его взгляд проходил по периметру, пока молодой человек решал с какой стороны лучше начать осмотр, и где количество посетителей, собравшихся у работ, было наименьшим? Внутренний голос предлагал начать с правой стороны. Дэнни уже двинулся туда, когда случайно поймал яркое пятно в этом чёрно-белом театре. Рыжие волосы. Стоило догадаться, что из всего имеющегося, он первым делом заметит всех рыжеволосых в комнате!       «От паранойи не сбежать», — напомнил внутренний голос, заставляя Атласа нахмуриться. Он был абсолютно не согласен с собственным «я». Тот в последнее время часто вторил словам Майка. А Майк вообще мог хоть когда-либо говорить дельные вещи?       Иллюзионист напряг своё зрение, фокусируясь на обладательнице «несоблазнительного» цвета волос: невысокая девушка в компании темноволосого спутника практически в противоположном конце зала общалась с молодой парой, наигранно улыбающейся в унисон друг другу. Их он мог разглядеть с предельной точностью: блондин за тридцать-пять, пышущий вычурностью, и вытянутая брюнетка, опережающая его в росте на добрые три дюйма. А вот та, что изначально привлекла его внимание…       «И почему мне всегда не везёт?»       Девушка стояла к иллюзионисту спиной: всё, что он видел был её силуэт, прижимавшийся к мужчине рядом. Маленький рост, точёная фигура, узкий таз. Издалека можно было принять её и за Ривз.       «У Хен ещё грудь слишком большая».       «Приятель, ты не охренел?»       «Что? Я ведь говорил, что она не соответствует!»       Ведя внутренние диалоги, Дэнни рассматривал незнакомку, и его взгляд приобретал все оттенки недовольства. Фокусника ни с того ни со всего начала бесить мужская рука, по-хозяйски лежащая на её бедре. Понятное дело, что счастливчик, которому досталась девчонка, мог себе такое позволить, но ведь есть же нормы приличия!       «Ладонь должна быть выше, пока вы одеты и в публичном месте, придурок!»       Между тем, «придурок» больше смахивал на статного белого воротничка, имеющего вполне ясные представления о законах формального стиля и преимуществах своей вытянутой спортивной комплекции. И «придурок» явно устраивал саму незнакомку — она льнула к нему всем своим корпусом и обвивала его талию рукой, что-то возбуждённо рассказывая парочке напротив. Зрелище было не из приятных. Всё потому, что в животе Атласа снова появилось неприятное чувство, предлагающее «параллельную вселенную», в которой бы к Дэнни так прижималась Ривз, и как бы его не нервировала эта мысль, он был не прочь такое испытать.       «Если бы не этот индюк, можно было бы…»       «Больше не сплю с рыжими. Эксперимент провалился. Это дохлый номер».       «Она занята. Так что можно двигаться дальше. А блондин её тоже хочет — сейчас лопнет от зависти».       Внутренний голос Дэниела был прав. Светловолосый мужчина тоже находил раздражающим вольности спутника девушки. Он не сводил с неё глаз, стараясь не обращать внимание на перемещающийся знак «прохода нет», и фальшиво улыбался, стараясь произвести впечатление.       «Тот ещё баран. Она никогда на тебя не посмотрит, раз позволяет ему такое!»       Дэнни негодовал. Положи Господь ещё одну щепотку рациональности в его голову, он бы наверное принял тот факт, что всё это отвлекало его от цели посещения выставки именно из-за того, что он подсознательно видел в любой рыжей девушке Ривз, но Атлас оставался слеп к таким фактам, и лишь «тупик интереса» заставил его вернуться в реальность.       «Ничего увлекательного, она занята».       Увлекательного было много. Иллюзионист был не против познакомиться с незнакомкой, даже не видя её лица, потратить добрый час от своего вечера, расставляя для неё сети хищника, и даже подвезти до дома, лишь бы получить заветный доступ к развлечениям, но о чём можно было говорить, когда она принимала путешествия руки по своей пятой точке от того брюнета? Правильно.       «Секс на одну ночь… Или даже на две, её вряд ли заинтересует».       Искушения всегда необходимо топить на ранних стадиях, поэтому Атлас отвернулся и, скрепя гениталии, поплёлся к картинам. Дальнейшая слежка за красоткой всё равно бы ни к чему не привела. Лучше всего было забыть о существовании всех рыжеволосых женских особей планеты и сосредоточиться на том, за чем он пришёл. Работы Райли уже долгое время интересовали иллюзиониста её свежим взглядом на оптические иллюзии.       Пока он был отвлечён, толпа у ближайшей картины выросла вдвое, и Дэниел недовольно выдохнул в попытках смириться с тем, что ему придётся подождать. Казалось, вечер вряд ли мог стать ещё хуже… Пока Атлас не услышал позади знакомый голос:       — Дэнни?       Картинки-воспоминания вечера моментально перевернулись с ног на голову. Атлас, задержав дыхание, повернулся, уже зная, что найдёт перед собой собственную ассистентку.       Первым, что ударило в живот, был вид её губ. Алые. Из разряда тех, что лишь своим видом просят:       «Раздень меня и возьми прямо сейчас».       Он никогда прежде не видел, чтобы Хенли носила красную помаду. Может потому что, он в принципе не мог ничего видеть, когда её губы пылали кроваво-красным цветом? Пусть они и отражались в его глазах вместо зрачков, он был точно уверен, что такого ещё не видел. Иначе бы помнил эту боль в животе.       Второй удар пришёлся чуть ниже. Сохраняя внешнее спокойствие, внутри он взвыл, увидев её наряд: хуже всего было даже не то, что она воплощала в этот вечер сексуальную фантазию любого мужчины, хоть однажды оказавшегося в стенах закрытой школы или любого легального офиса; хуже всего было то, что строгая юбка-карандаш была кожаной, и она обтягивала её узкие бёдра, и сводила с ума, и мучила своими тонкими складками! А из-под выреза белоснежной блузки выглядывал чёрный бра и добивал этим и без того воспалённый мозг умирающего от жажды фокусника!       «Откуда она здесь взялась?!»       Внешний вид настолько сильно сбил Атласа с ног, что тот забыл о страшной теории, появившейся в его голове через секунду после того, как он услышал своё имя. Нужно было срочно найти незнакомку, которую насиловал тот придурок пару минут назад. Это ведь не могла быть она! Дэнни пронёсся по залу взглядом.       «Куда подевалось это чёртово видение?!»       Он посмотрел на Хенли и наконец заметил её ошарашенный взгляд. Она совсем не была рада его видеть. На то, чтобы сложить один плюс один Атласу понадобилось время, но в целом он неплохо справлялся с математикой.       — Ривз, — проговорил парень на автомате.       — Уоллес. Здесь Уоллес. — поправила его она, явно нервничая, — Что ты здесь делаешь?       «Смотрю, как тебя трахает тот индюк! Боже ж ты мой, ему ж за сорокет!» — внутренний голос с лёгкой руки прибавил солидному мужчине лишний десяток.       — Пришёл посмотреть, — пробурчал иллюзионист, не особо осознавая, что именно он «пришёл посмотреть».       — Выставку?       — Тут есть что-то ещё? — собственный хрип заставил Дэнни вздрогнуть. Он по-прежнему не мог абстрагироваться от мысли, что её алые губы призывают взять девушку прямо на месте. Знай он это сразу, быть может поведение того мужчины можно было хоть как-то оправдать.       «Постой-ка…»       Мужчины! Ему нужно было срочно взять себя в руки, а информации было слишком много. И её затуманивала кожаная юбка! Атлас сделал долгий вдох, потерявшийся в общем шуме окружающего их общества, и посмотрел на девушку озадачено. Стоило держать язык за зубами, чтобы не выпалить:       — Ты никогда не говорила, что у тебя есть парень.       Но нет. Время вряд ли можно отматывать назад. Как только слова слетели с губ, Дэниел мысленно выругался, ненавидя себя за то, что потакает своему жалкому языку. Хотя бы проговорил это холодно и отстранённо. В принципе, с этой ошибкой ещё можно было жить.       Хенли по инерции скользнула взглядом в сторону Габа.       «Отлично. Дэниел всё видел. Хуже и быть не может».       Ривз со своей стороны тоже пришлось нервно вдохнуть, чтобы ответить равнодушно-учтивым тоном:       — Ты никогда не спрашивал. — настоящим талантом девушки было в мгновение нацепить маску «стою на страже самообороны» и не дрогнуть ни одним мускулом.       А вот Дэнни передёрнул бровями. До этого момента парень как-то не задумывался о том, что пока ему приходится бороться с гнетущим влечением к Ривз, она вполне может нежиться в объятиях другого мужчины. Взрослого. Фокусник бросил на Броссара мимолётный косой взгляд.       «Слишком взрослого».       — Он же старше тебя лет на десять!       — На восемь. — поправила Хенли, — С чего это тебя так волнует?       — Никак не могу принять тот факт, что тебя привлекают старики.       — Он — не старик!       — Ну, это как посмотреть.       «Что ты нашла в нём? Помимо отличного вкуса в выборе рубашки, конечно. Это наверняка Томас Пинк (5). Да, к чёрту! За столько лет, любой научится выбирать рубашку!»       Ривз наблюдала за тем, как Атлас, нахмурившись, рассматривал Габриэля, и страх, до этого сводящий её живот, превратился в пылающий гнев. Дэниел пронзал галериста ледяным взглядом. Хенли это взбесило, но воззвав к хитрости, она решила вывернуть ситуацию так, чтобы пламя гнева перекинулось на него:       — Зато он опытен, — едко заметила она с лёгким намёком на ядовитую улыбку.       Один — ноль в её пользу. Дэнни резко повернулся к ассистентке. Огненное кольцо тут же замкнулось вокруг него. Девушка уже давно поняла, как сильно его трогают комментарии о дилетантстве. Знала бы она, куда они её приведут! Многозначительно приподняв одну бровь, она в предвкушении уставилась на Атласа.       «Чего?» — тот отшатнулся, не в силах понять верно ли услышал её комментарий и стоит ли серьёзно рассматривать написание прошения в суд «о запрете красной помады для Хенли, мать твою, Ривз».       — Слабоватый аргумент.       Фокусница хмыкнула. Внешне Дэниел опровергал собственные слова. Девушка задумалась: так ли он выглядел бы, получив коленом между ног? Что-то подсказывало ей: парень «чувствует эту боль». Неплохой удар для защиты Броссара. Он не имел права так смотреть на мужчину и осуждать своими нелепыми выводами.       Она бы съязвила что-нибудь острое, но Дэнни напрягся, выпрямляясь, и в следующую секунду ощутила, как сзади к ней прильнул мужской корпус. Руки Габа, как обычно, сразу нашли место на её талии, а дыхание защекотало ухо.       «Великолепно. Только я подумала, что этот вечер не может стать ещё хуже!» — пронеслось в голове Ривз, пока она довольно улыбнулась. Ей показалось, что наигранно. Атласу — слишком искренне.       Габриэль оставил еле-уловимый поцелуй на шее, у самой мочки её уха и сверкнул глазами, находя потемневший взгляд иллюзиониста напротив.       — Вы с лёгкостью похитили мою спутницу. Не мог так просто оставить это.       Хенли положила свои ладони на его, сцепленные в замок на её талии. В жесте сквозило столько доверия, что Дэниел почувствовал, как его организм покидает кровь, отливая от сердца. Девушка не заметила этой реакции, в отличии от Броссара, но тот не заострил на этом внимания, предпочитая обратиться к Хенли:       — Не представишь нас?       — Да… — она слегка замешкалась, смотря на иллюзиониста, но потом взяла себя в руки, — Дэниел Атлас. Я рассказывала тебе о нём. Дэнни, Габриэль Броссар.       Пока Ривз обменивала двоих информацией друг о друге один из них заметил слишком много, другой слишком мало. Габ, привыкший вечно подмечать детали на полотнах скрупулёзных художников, заметил то, как Хенли посмотрела на иллюзиониста; как этот взгляд, мгновенно затушёванный очередной маской, заставил её на секунду замешкаться; как она, словно за полупрозрачной вуалью, прятала свой «образ соблазнительницы». Ей всегда здорово удавалось управлять эмоциями. Но зачем было прятать то, что обычно играло ей на руку?       Габриэль заметил многое и в Атласе. Прежде всего, обманчивая дымка смышлёного молодого человека: тот был более чем смышлёным, он был игроком. В напряжённо-расслабленной позе, в небрежно спрятанной в карман брюк ладони — во всём сквозил тёмный артистизм. Игра явно была его второй природой. Все мускулы поддавались разуму-кукловоду. Затем то, как парень смотрел на Хенли: в сравнении с ним, Грег со своей ревностью и жаждой недостижимого терялся в толпе средневековых евнухов.       Между мальчишкой и Уоллес лежало что-то невидимое глазу, но оно не предвещало ничего хорошего. Габриэль протянул свою «вольнодумную» руку, осматривая фокусника с ног до головы:       — Дэниел! Наконец-то. Рад встречи! Лисёнок, действительно говорила о вас не мало, но сейчас я больше думаю о том, как много она не рассказывала.       Хенли взглядом пустила пулю Габриэлю между глаз.       — Лисёнок? — снова не успел овладеть ни языком, ни эмоциями Атлас. Его лицо на секунду исказилось в недоумевающую гримасу, пока рука с равной силой отвечала на рукопожатие Габа.       Броссар хмыкнул довольно. Как показалось фокуснику, он был тем ещё собственником. Ривз взяла на себя спасение утопающей, которой сама и являлась:       — Габриэль ненавидит моё имя.       — Оно мужское, и я не понимаю, куда смотрели её родители? — парировал галерист, не сводя при этом глаз с Атласа. Тот в мыслях неохотно признавал, что «старик» выбрал для Хенли идеальное прозвище. Как он сам до этого не додумался?!       — Ну, а вы, Дэниел? Видите в Хенли то же, что и я?       Ривз со всей силы сжала челюсти, не понимая, что происходит с Габом, и как этот вечер вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов.       «Да, я мысленно сплю с ней с понедельника по пятницу, а ты на выходных. Правда, не в мыслях…» — думал Дэнни, отвечая:       — Никогда не задумывался над природой её имени.       Броссар снова косым взглядом отметил для себя реакцию спутницы. Всё ещё серьёзнее, чем ему показалось сперва. Мог ли он её винить?       — Что ж, не думаю, что у вас было на это время. Деятельность иллюзиониста отбирает все свободные минуты, так что я удивлён увидеть вас здесь.       Атлас слышал лишь:       «Ты всё правильно понял. Она стонет в моей постели, хоть ты и раздеваешь её глазами».       Габ продолжал:       — Ma petite (1) не упоминала о вашем появлении.       «Ma что? Ненавижу французов!»       — Я не знала, — процедила Ривз, взглядом убивая Атласа. Он так смотрел на Габриэля, что вызывал в ней воинственное отторжение. А Дэнни бесило то, что она так смотрит на него, поэтому, улыбнувшись по-дьявольски наигранно, он прокомментировал:       — Принял приглашение в последний момент.       — Ну, тогда я вдвойне счастлив, что устроил эту выставку, раз она наконец позволила нам встретиться… — начал, улыбаясь, мужчина, когда со стороны послышалось:       — Габриэль!       Все трое повернулись на звук. Галериста подзывала к себе статная женщина с пышными формами, берущая всё от своих годов, неумолимо приближающихся к сорока.       — Это Анабель, — прокомментировал Броссар, поворачиваясь обратно к Атласу. Галерист словно раздосадованный тем, что их прервали, поджал губы, — я должен идти. Это по поводу Стичлеров, — добавил он, обращаясь уже к Хенли, от чего его голос стал тише, а дыхание опалило её шею, — она хочет узнать детали сделки.       Ривз кивнула, одаривая Габриэля пусть наигранной, но счастливой улыбкой. Дэниел чувствовал, как горят его пятки и не только. Хоть бы раз она так улыбнулась ему! Вместо этого ассистентка лишь насмехалась над ним, словно у парня всё время была расстёгнута ширинка.       Габриель посмотрел на Дэнни. От него снова не скрылись эти редкие моменты несобранности, и мужчина сделал ещё одно заключение. Но Дэниел заинтересовал его. Как и реакция Хенли, с которой до этого он был более чем хорошо знаком. Габ обратился к фокуснику:       — Дэниел, я прошу извинить меня. Пока каждый из гостей не получит свою порцию формальностей, мы вряд ли сможем нормально поговорить. Но, пожалуйста, никуда не уходите! Наслаждайтесь вечером и искусством, а я обещаю найти вас, как только расправлюсь с официальной частью. Мы обязательно пообщаемся чуть более плотно! — Габриэль снова протянул свою ладонь для «закрепления договора», — Ещё раз, очень приятно познакомиться.       Атлас пожал ему руку, и Броссар покинул напарников, косым взглядом наблюдая за тем, как меняются выражения их лиц с его исчезновением. Он уже понял, что ему придётся следить за ними на протяжении всего вечера.       После неловко длительной паузы, Хенли проговорила:       — Так ты здесь…       — Уже сказал. Чтобы посмотреть картины, как бы не трудно было в это поверить. — пробурчал Дэнни, вызывая нервный смешок у Ривз.       — Вообще-то, я спрашивала, пришёл ли ты сюда с Майком.       «С ума сошла! Если он тебя увидит в таком виде, его и Великая китайская стена не остановит! Чёрт бы тебя побрал, ещё и шпильки. Мне срочно нужно выпить или выколоть себе глаза».       — Майк? Причём здесь Майк?!       — Не знаю, подумала, что он мог прийти вместе с тобой.       — Его мало привлекают картины, знаешь ли.       Из горла Хенли снова сорвалась сдавленная ухмылка. Она нервничала и бесилась одновременно, потому что Атлас смотрел на неё как на врага народа, и каким-то образом вёл себя так, будто преимущества были на его стороне. Реакция не заставила себя ждать:       — Что ж, не буду отвлекать тебя от приобщения к искусству.       Дэнни сдвинул брови, не совсем понимая, с чего вдруг её слова прозвучали так едко. Огненный темперамент однако опережал не только Ривз. Язык фокусника сам решил встать на борону хозяина:       — Спасибо, тебе тоже будет лучше вернуться в объятия своего парня.       — Ты меня осуждаешь?! — ядовитость сказанного им моментально отравила Хенли. Она обожгла его взглядом и нахмурилась, не веря тому, что только что услышала в тоне его голоса.       — С чего бы?       — У тебя на лице написано.       — У меня на лице ничего не написано.       — Ладно. Пожалуй ты прав. Зачем тратить драгоценные минуты вечера на вечные препирательства с тобой, когда можно расслабиться в компании Габа?!       — Отличный способ расслабления, — тихо пробурчал себе под нос Дэниел, и Ривз почувствовала двойную волну гнева из-за его «мыслей вслух»:       — Что ты сказал?       Атлас хмуро ухмыльнулся, проходя мимо ассистентки:       — Ну, у меня ведь на лице написано?! Вот и прочти!       Он оставил её стоять с выражением пылающего гнева на лице, и яростно сжатыми в кулачки ладошками. Атлас особо постарался «напечатать» на своём лице негласное объявление войны. Его бесила она, его бесил Габриэль, и уж точно его бесили они вместе.       Хенли с самого детства знала несколько фундаментальных законов жизни. Одним из них был тот, что она выучила, когда ей было восемь: если тебе бросают вызов, ты принимаешь бой.

***

      Дэниел не мог найти себе места. Выставке Райли были отведены шесть залов просторной галереи и, находясь в каждом из них, он не мог полностью сосредоточиться. Каждый раз его внимание само находило Хенли или её «опытного любовника», но чаще всего их вместе.       Атлас пытался успокоить себя тем, что сам в течение семи месяцев заставлял Ривз работать с ним над «взаимодействием на сцене», которое основывалось именно на том, что они должны «чувствовать» друг друга каждую секунду. Откуда он мог знать, что для него это превратиться в принуждённое поведение хищника?! Казалось, что его глаза преследовали её против воли самого Дэнни. Это жутко действовало ему на нервы.       Хенли намеренно оказывалась в одном зале с Атласом. Раз уж он объявил ей войну самым лучшим решением было всегда держать его в поле зрения и время от времени делать свой ход в сложнейшей шахматной игре, которую она затеяла. Ривз отказывалась принимать тот факт, что всё, во что она оказалась втянута в этот вечер, было плодами её собственных действий. Она прекрасно знала о том, какой эффект производит каждый её жест, взгляд и реплика. Она знала, что с ним делает её «свободомыслие» и пристрастие к женственным образам. Она видела, как в его взгляде на неё каждый раз плескалось сдерживаемое всеми силами тьмы и света желание. Но Хенли предпочитала жонглировать всем этим, испытывать его на прочность словно металл или каменную породу. Ей нравилось наблюдать за тем, как он борется с природой хитрой женской натуры.       Поэтому, когда она маневрировала между вездесущих посетителей выставки, стараясь не выпускать из виду Атласа, в её голове с двойной скоростью света появлялся и раскрывался план нанесения ещё одного удара. Но ей необходима была помощь Габа. И он не должен был догадаться о том, что участвует в её «маленькой вендетте». Случай представился в четвёртом зале.       Иллюзионист нехотя прошёл туда, мечтая только о том, как стереть из его жизни ассистентку и любые воспоминания о ней, которые с каждым днём становились всё хлеще и хлеще, благодаря её бунтарскому поведению и его слишком откровенным снам. Однако взгляд снова быстрее пули нашёл маячок в виде копны рыжих волос, и Дэниелу пришлось отвернуться, чтобы не выдать своего «излишнего интереса» к её персоне. Он уставился на очередную иллюзию от Райли, а его периферийное зрение продолжило «слежку вечера». Многодневные тренировки действительно приносили результаты. Правда они в этот вечер отдавались пульсирующей болью в его голове и паху. Дэнни по-прежнему приходилось бороться с тем, что наряд Хенли умолял его руки исследовать каждый дюйм тела девушки.       Ривз спрятала улыбку. Шпион из Атласа выходил скверный: его взгляд был настолько острым, что одной секунды хватало, чтобы почувствовать его на себе.       Габриэль как раз пытался избавиться от надоедливого Манзи. Лучший момент вряд ли можно было придумать. Хенли, замедляя торопливый шаг, «бросилась на помощь», и через три минуты формальных светских отговорок, она заполучила полное внимание своего спутника, а Манзи покинул их компанию. Двое двинулись в сторону Дэнни, пока фокусница занимала внимание Броссара проверкой «успехов»:       — Как всё проходит? — прижавшись к нему, спрашивала она тихо, вынуждая его склонить к ней голову и исключить из своего поля зрения «заинтересованного картинами» иллюзиониста.       — Неплохо, — промурлыкал Габ, хитро улыбаясь, — но Манзи меня достал. Ты оказалась рядом очень даже вовремя.       Хенли не стала сдерживать улыбку. Кажется фортуна наконец оказалась на её стороне в этот вечер. Она остановилась и развернула к себе Габриэля, плавя его лукавый взгляд своим.       — Я всегда вовремя. — её голос понизился, превращаясь в томный шёпот, — За тобой Грег, и он наблюдает за нами.       — Что предлагаешь?       Фокусница не ответила. Она прижала свои губы к его и в самой чувственной манере прильнула к мужчине, погружая его в долгий, изолирующий от всех поцелуй. Броссар сдался после пятой секунды: его руки вжали её в себя ещё сильнее, словно выпрашивая больше. Хенли почувствовала на своём плече лёгкое пронизывающее прикосновение холода. Она была более, чем уверенна в том, кто пытался попасть в неё ударами ледяных стрел, но оставалась полностью сосредоточенной на поцелуе: Габ позволял ей вести. За это она любила его ещё больше.       После поцелуя кислород показался обоим холодным. Броссар втянул в себя воздух, открыв глаза и обнаружив девушку, рассматривающую его с триумфальным выражением счастья на кукольном личике. Его губы сами сформировали:       — Уоу.       Ривз хмыкнула:       — Я знаю.       — Офис Анабель свободен.       — Сейчас?       — Скажи «спасибо», что не раньше. Это — не предложение.       Довольная маска Хенли лишь на секунду дала трещину. Последнее, о чём она мечтала в этот момент, было время наедине с Габом. Дэниел был здесь. Стоял в нескольких футах и пронзал её ледяным взглядом, который уже даже не скрывался в своей обычной манере. Офис Анабель сломает всю её игру… Или нет?       Габриель взял её за руку и смерил лишь одним взглядом «партнёра по преступлению». Этого было более, чем достаточно. Фокусница тихо рассмеялась и позволила ему увести её из зала, мысленно размышляя над тем, какое впечатление это произведёт на Атласа. От Броссара, конечно, не сбежать, но быть может даже в этом она могла найти некоторые преимущества. Её подсознание и интуиция ставили на то, что у них появится один очень любопытный преследователь. Последнее не подводило не только Хенли, но и Габа. В зале никакого Грега не было.

***

      Как только Ривз и Броссар оказались в офисе Анабель, отделённом от небольшого прохода ведущего к залам, лишь матовым стеклом, выступающим в качестве стен, Габриэль взял «управление» на себя.       Хенли в секунды была придавлена к «подобию стены». Габ потянул её юбку наверх, и та, пусть и с трудом, но поддалась мужским рукам. Он приподнял девушку за бёдра, её ноги сомкнулись вокруг его пояса, а левая рука оказалась придавлена ухватом его ладони прямо над головой.       Броссар сверкнул по-мальчишечьи задорной улыбкой, чувствуя её дыхание на своих губах, и, не отрывая от неё глаз, подначил:       — Ну, а теперь поговорим.       С лица Ривз моментально испарились все намёки на страстное желание.       — О чём?       — О волчонке, которого ты так долго скрывала от меня? Или может об игре, которую затеяла за моей спиной? Выбирать тебе, но мы не уйдём отсюда, пока не «осветим» обе темы.       Их сцепленные над головой девушки руки переместились чуть ниже, продолжая взаимодействовать в «тесном союзе».       — Не понимаю, о какой игре ты вдруг узнал! Я ничего не затеяла…       — Да ну, лис… Хочешь сказать, выбрать тот поцелуй, который даже у меня вызывает эрекцию, было простой случайностью, присутствие Грега тебе показалось, а съедающий тебя заживо холодный взгляд просто по воле случая оказался в нескольких футах от нас?! Ты можешь обманывать кого угодно, но не того, кто научил тебя всем этим приёмам!       — Ты не учил меня всем этим приёмам! — воспротивилась Ривз, пока Габриэль повернул её лицо за подбородок и, склонившись к её шее, оставил на ней лёгкий поцелуй. Девушка поддавалась беспрекословно.       — Патент на поцелуй уж точно принадлежит мне.       — Хвастливый задира!       — Хитрая совратительница! — мужчина рассмеялся, обжигая её кожу, — Почему ты скрывала его от меня? Знала, что он в моём вкусе?       Хенли резко повернула голову, а Броссар, словно зная, отвёл свой корпус чуть назад, сотрясаясь от беззвучного смеха. Девушка пробурчала недовольно:       — Никого я не скрывала! Я наоборот пытаюсь сократить своё времяпрепровождение с ним, а тут ещё вас двоих терпеть!       — О чём ты говоришь?! Я — идеальный компаньон!       — Ну конечно, именно поэтому ты устроил весь этот цирк с тем «как он меня видит»?!       — А, — довольно закивал Габ, — тебя это задело.       — И к твоему сведению, он натуральнее Магритта(6) в твоей спальне! Знаешь кто он? Зависимый от беспорядочных половых связей с любой, кто предпочитает юбку брюкам, спесивец.       — Тебя поэтому к нему так тянет?       — Что?! Ты с ума сошёл! — толкнула Броссара Хенли, и тот поддался: выпустил её из своих рук, но лишь для того, чтобы развернуть к себе спиной и снова припереть к стене. Щека Хенли прижалась к холодному стеклу, но она продолжила возмущаться:       — Он последний на кого я хоть когда-нибу…       «Очевидно, он — единственный, на кого ты смотришь, лисичка», — пронеслось в голове Броссара.       — Тогда не играй с ним.       — Я не…       — Хенли! — бросил слегка напористо Габриэль, и девушке пришлось замолчать. Можно было по пальцам пересчитать количество раз, когда он обращался к ней по имени.       Она и правда чувствовала последствия своего поцелуя, пока он вдавливал её в вертикальную поверхность, и даже хотела усмехнуться, но серьёзный тон Броссара, раздавшийся возле её уха напрочь стёр все мимолётные мысли:       — У него другой тип. Это будет ошибкой. Как и Алекс.       — Габ, ничего не будет.       Он отпрянул и позволил ей повернуться. Ривз знала, что галерист ждёт, когда она посмотрит на него, дабы подкрепить свои слова искренностью во взгляде. Хенли мучительно медленно выдыхала, пока в её лёгких, казалось, совсем не осталось воздуха, а затем выполнила то, что он от неё ожидал.       Броссар недовольно покачал головой. Её образ «говорящего правду и только правду» чистого ангела трещал по швам. И дело было не в задранной к бёдрам юбке и красной роковой помаде. Глаза стали её предателями.       — Я знаю тебя с самого детства. Серьёзно надеешься, что это пройдёт со мной? На это поведётся волчонок, но не я.       — Он — не волчонок! — Хенли нахмурилась, и Габ ещё раз про себя отметил: она встаёт на его защиту, нервничает, врёт. Мужчина знал это поведение.       — Ещё какой. Причём в овечьей шкуре. Правда он сбросил её слишком рано. Я подошёл, и он в момент выпустил когти. Предлагаю тебе купить ошейник.       — Знаешь, что?! Ты невыносим!       — Назови меня спесивцем, и мы расходимся по разным сторонам одного боя.       Фокусница прожигала в нём дыры своим гневом. И почему он ничего не чувствовал? Габ стянул с лица улыбку и проговорил более рабочим тоном:       — Ладно, что у тебя на уме, лис. Без отпирательств.       — Я просто хочу лишь немного помучить его.       — Он и так уже по тебе слюной исходит! Там, возможно, уже потоп! — взглядом мужчина указал на зал, из которого они пришли, — Что ещё тебе нужно?       — Ничего! Абсолютно ничего!       «Ложь».       — Тогда я зачем?       — Он смотрел на тебя осуждающе. Я решила отомстить.       — Теперь он будет смотреть на меня вдвойне осуждающе. Кому из нас ты мстишь? — усмехнулся Габ. — Ты должна рассказать ему про меня.       — Ну уж нет! Это всё ломает!       — Это спасает тебя от ошибки. Он не тот, с кем тебе стоит связываться!       — Только я сейчас увидела в тебе моего отца?!       — Лис, я серьёзно. Вы оба слишком…       — Что?       «Одинаковые и разные одновременно».       — Это не важно.       Хенли всплеснула руками, не в силах побороть секундное раздражение.       — Раз уж начал…       — Тебя влечёт к нему. Я понял. Но что с твоей особенностью? Думала об этом?       В глазах Ривз проскочило что-то слишком мимолётное, чтобы Габриэль смог ухватиться и распознать это в моменте. В следующую секунду, она была полностью сосредоточена на том, что пыталась донести до Броссара:       — Я не собираюсь спать с ним, если тебя так мучает этот вопрос. Представляешь сколько женщин было в его постели? Я не хочу становиться одной из них!       — Тогда что это? План мести за каждую глупышку, попавшую в его сети?       — Этот разговор не имеет конца!       — Потому что ты мне врёшь. И это происходит в первый раз за всё время, что я тебя знаю!       «Не в первый. Я не рассказала тебе про поцелуй. И Алекс. Об этой встрече, я тоже умолчала».       — Я просто хочу дать ему понять, что мир не крутится вокруг него. Он привык получать всё, что только захочет! Ты прав. В этом он и Алекс похожи. Разве тебе не хотелось бы сделать тоже самое?       — Мне хотелось сделать другое, и это то, от чего я пытаюсь тебя уберечь!       — Со мной такого не произойдёт.       — Я тоже так думал. Ты потом не сможешь повернуть обратно!       Хенли отошла от стены, и они передвинулись в глубь комнаты. Девушка принялась опускать юбку на её законное место, а Габриэль продолжал смотреть на неё с заботливой тревогой.       — Всё будет в порядке. Я держу себя в рамках. Это просто безобидные уколы без каких-либо ожиданий или сложных ходов.       — Ты расскажешь ему про меня.       — Ладно, — нехотя, согласилась фокусница.       — Сегодня, — продолжал давить Броссар.       Ривз снова не выдержала, поднимая голос:       — С ума сошёл?!       — Я должен убедиться, что ты сворачиваешь свой ход.       — Тогда можешь даже не надеяться, что я буду мучить Грега сегодня!       — Ему и так сполна хватило. Он в туалете закрылся, сразу после нашего маленького rendez-vous (2).       Оба на секунду замерли, а потом прыснули смехом, напоминая друг другу о том, как им нравилось работать в «слаженном тандеме».       — Бедняга, у него так начнутся серьёзные отклонения! — сквозь смех пролепетала Ривз.       — Я планирую прописать его у уролога надолго.       Хенли одобряюще кивнула, поправляя блузку. Габриэль вернулся к теме:       — У тебя есть время до конца сегодняшнего дня. Иначе, я сделаю это сам.       Спорить с мужчиной было бесполезным. Он хотел, чтобы она раскрыла его «предпочтения» перед Атласом в этот вечер, и вряд ли что-то могло переубедить его в обратном.       — Ладно, только не надо подходить ко мне каждые пять минут и давить, хорошо? И больше никаких «исследований»! Нас не интересует, как он меня видит и что думает по поводу имени.       «Если бы так и было…»       Ривз плавной походкой направилась к выходу и, поправив растрёпанные волосы, потянулась к ручке двери.       — Ты помнишь про отходной план? — послышалось сзади. Она повернулась, снова находя перед собой серьёзного Габриэля.       Алые губы расплылись в её коронной соблазнительной полуулыбке, и она ответила уверенно:       — Он мне не понадобится. Я не собираюсь идти дальше.       Броссар смерил её задумчиво-обречённым взглядом. Как и его самого, переубедить Хенли в чём-то всегда входило в категорию невыполнимых задач:       — Хорошо. Но в любом случае, не нарушай хотя бы этого обещания, ладно?       — Tu as ma parole. (3) — сказала она и поспешила исчезнуть из офиса Анабель, оставляя Габриэля в одиночестве.       С момента встречи с Атласом его мучило только одно: Хенли смотрела на парня со скрытым интересом. Она всегда использовала этот взгляд, чтобы утереть нос противникам галериста и их общим знакомым, но он оставался поддельным: она имитировала интерес, а затем будто прикрывала его веером из карт. Дэниел получил возможность испытать это оружие на себе: но опасность угрожала обоим. Потому что в этот раз взгляд был искренним.

***

      Когда Габриэль поставил перед Хенли ультиматум, она согласилась, потому что его условия позволяли ей избежать их выполнения. «До конца дня» означало до начала следующего, а значит, она не обязана была объяснять всё именно в галерее. Если бы она высвободилась из «среды обитания» Габа, она могла бы с лёгкостью избавиться от цепей обещания, однако Броссар не предоставил ей такого шанса.       Во-первых, он довольно быстро вычислил, что Дэниел видел их «театр теней» в кабинете Анабель и с особым упорством избегал встречи с Габриэлем в течение всего вечера. Во-вторых он не особо стремился общаться и с Хенли. С момента их разговора, он видел фокусников вместе лишь дважды, и оба раза ребята обсуждали оптические иллюзии художницы, висящие на стенах галереи. Броссар начал верить в то, что ситуацию ещё можно спасти. Но останавливаться на достигнутом мужчина не собирался. Поэтому спустя час, когда большинство посетителей перешли в банкетный зал для празднования открытия, Габриэль покинул своё место за одним из столиков и нашёл Дэнни в третьем зале.       Молодой человек наслаждался одиночеством и сосредоточенно рассматривал нетипичное для этой выставки полотно, наполненное целым спектром цветов.       — Она восхитительна, верно? — усмехнулся Габ, подходя к молодому человеку.       Иллюзионист вздрогнул и обернулся. Броссар уловил, как он заставил свои мускулы нацепить маску «расслабленный и ко всему равнодушный». Мужчине захотелось от всей души рассмеяться: всего один его поцелуй и уединение с Хенли заставило молодого человека ненавидеть его и мысленно распиливать на кусочки. Шанс на «первое впечатление» был безвозвратно потерян.       — Да, — подтвердил фокусник, не особо вдумываясь в то, кто или что получило эпитет «восхитительна».       — Бриджет всегда нравилось работать с оптическими иллюзиями. Она с детства рисовала свои версии лестницы Пенроуза и создавала графические парадоксы…       «О картине…» — наконец выяснил разум Дэнни. Парень хмыкнул, засовывая руки в карманы брюк:       — Я знаю.       Приятно удивившись, Броссар посмотрел на иллюзиониста в попытках угадать:       — Хенли рассказала?       — Я давно знаком с творчеством Райли. Занимаюсь фокусами, знаешь ли…       — Да, конечно, — кивнул мужчина, признавая простые истины. Его взгляд снова потерялся на жизнерадостном полотне. Повисло молчание. Габриэль отметил, что Дэниел чувствует себя в нём комфортно. Как и Алекс. В них было слишком много сходств.       Через несколько минут, мужчина нарушил покой тихого зала:       — Я вижу, как ты смотришь на неё.       «О Ривз…»       Дэнни хмыкнул. Обсуждать с любовником Хенли, то как он раздевает её глазами, не было явным приоритетом в жизни иллюзиониста. Атлас предпочёл бы обсудить то, как мужчина может тащить в свою кровать ту, что моложе его на десять лет?!       «На восемь».       Дэниел снова посмотрел на мужчину. К своему удивлению, он обнаружил понимание в глазах «старика». Габ продолжил:       — Не осуждаю.       — Это та часть, в которой мы становимся друзьями, благодаря твоему снисхождению? — съехидничал Дэнни, не в силах бороться с воинственностью собственного «я», нацеленной на Габриэля.       Последний тихо рассмеялся, отмечая, что ему гораздо больше нравится разговаривать с подлинной «версией» нового знакомого, которая превращала топящую его желчь в первосортный сарказм.       — Поверь мне, ты не хочешь быть моим другом.       — Это уж точно.       — Уже знаешь почему?       — Пара веских причин наберётся.       Габриэль снова усмехнулся:       — Знаешь, я всегда стараюсь быть сторонним наблюдателем, потому что в целом, меня более чем устраивают её методы. Но тебя мне придётся предупредить, потому что ты не понимаешь во что ввязываешься. А с последствиями разбираться придётся мне. Я знаю, как тяжело устоять перед тем, на что способна Хенли…       Дэниел не удержался и, приподняв одну бровь, едко прокомментировал:       — С высоты своего опыта? — ужас ситуации для Атласа был в том, что он до крайности завидовал стоящему рядом с ним мужчине и не мог заставить свой мозг перестать представлять, как тот ублажает Ривз в постели. Почему одним можно, а другим нельзя?       — В этом плане, ты пожалуй окажешься чуть опытнее меня. Я играю на другом поле, хотя вполне представляю вашу боль.       «Чего?»       — Будь я таким как ты, наверняка бы вёл себя абсолютно так же в попытках устоять перед ней. И проиграл бы этот бой первым.       Прежде чем Броссар решил добавить что-то ещё, сообразительность Дэнни привела его к смачному:       «Твою ж мать!» — в собственном уме, пока он смотрел на Габа в «новый» первый раз. Теперь жуткий взгляд, с которым тот вечно наблюдал за ним, заиграл абсолютно новыми красками и заставил пробежать по спине фокусника табун неприятных мурашек. Дэниел даже не успел обрадоваться тому, что все его яркие фантазии о Броссаре и Ривз всего лишь выдумка воспалённого ревностью мозга. Галерист же поставил ещё одну мысленную галочку смышлёности молодого человека.       — Всё верно. Меня больше интересуют такие как ты, а не моя…       — Я не… — прервал его «признание» Атлас, но в следующую секунду растерял всё своё красноречие. Он никогда не думал, что однажды ему придётся «уточнять»: он гетеросексуален на все сто процентов.       Габриэль хмыкнул:       — Я знаю, расслабься. Просто хотел, чтобы ты знал. Хотя, если вдруг решишь попробовать что-то новое… — мечтательным тоном проговорил мужчина, давясь от внутреннего хохота. Дэнни в секунды побледнел и выпалил уверенно:       — Нет.       Броссар позволил смеху сотрясти тишину зала, который вдруг снова стал слишком тесным для Атласа.       «Вот паренёк и потерял свой комфорт» — подумал Габ. Успокоив своё веселье, он всё же вернулся к главной цели их разговора:       — Лучше выйди из игры первым и оставь её в зоне недосягаемости. Ты не всё знаешь о ней, а она многое не знает о тебе.       — Ты случайно не в полиции работаешь?       — Нет, но я стал бы лучшим полицейским в городе, если бы выбрал эту профессию.       «Ну нет, просто скажи, что ты не о ролевых!»       — Вы потопите друг друга, и победителей не будет.       Как бы не трудно было Атласу воспринимать слова мужчины, последняя его фраза почему-то оставила горечь у молодого человека во рту. Понятное дело, что он лишь пытался защитить свою хитрую подопечную от «великого и ужасного» Дэниела Атласа, но слова аукнулись каким-то неприятным ощущением в сердце самого иллюзиониста. Где-то глубоко в океане его сознания, он и сам понимал, что ни к чему хорошему его контакт с Ривз не приведёт: она могла разрушить его гранитную «систему жизни» словно карточный домик. Одним прикосновением. Он чувствовал это каждый раз, когда она была рядом.       За собеседниками послышался размеренный стук тонких каблучков о мраморное покрытие пола галереи. Хенли приближалась к ним с самым спокойным видом, в то время, как её разум уже носился по комнате, предугадывая нарушение правил Габом.       Тот исказил губы в еле-заметной полуулыбке и, посмотрев на Атласа, заключил:       — Ещё увидимся.       Дэнни не успел проронить не слова. Галерист пошёл Ривз на встречу и, как только они поравнялись тихо прокомментировал:       — Je lui ai dit. (4)       Хенли кивнула. Броссар продолжил свой путь и покинул зал в считанные секунды.       Фокусница, не торопясь, подошла к Дэнни.       — Ты ему понравился. — лукаво сказала она, вызывая эмоциональный всплеск от Атласа:       — О, это святое время шуток!       Ривз рассмеялась, складывая руки на груди.       — Ты соврала мне.       — Не припомню такого.       — Когда сказала, что он — твой парень! — возмутился Дэниел, распаляясь от её титанового спокойствия и смеющихся над ним глаз.       — Я никогда не говорила, что он — мой парень. Ты сам сделал вывод. Я ни подтверждала, ни опровергала твои умозаключения.       — И позволяла ему себя целовать.       Хенли удивлённо приподняла брови:       — Я и тебе позволяла себя целовать.       Дэнни нахмурился и отвернулся. Она поймала его на собственную удочку. И он сразу вспомнил их единственный поцелуй. От этого просто не было спасения. Его мучило то, что Габриэля она целовала по-другому. Ему так казалось. Нет. Он знал.       — Габ — мой двоюродный брат, но мы выросли вместе. Так что, несмотря на его статус кузена, он мне роднее, чем кто-либо ещё.       — Это заметно.       — Я ему передам.       — Не стоит.       Ривз хихикнула, наслаждаясь тем, как некомфортно себя чувствовал Дэниел при упоминании о Броссаре.       — Не волнуйся, он не будет склонять тебя ни к чему, если ты сам этого не захочешь.       — Ну прекрати!       — Хорошо, — сдаваясь, подняла ладошки Хенли. В каждой черте её кукольного личика было столько лукавства, что она становилась ещё привлекательнее, но Дэнни на неё не смотрел. Она спросила:       — Присоединишься к нам за фуршетом?       — Я ещё не закончил с просмотром работ.       — Ну тогда не буду отвлекать…       — Это у тебя вроде «фразы вечера»?       Ривз рассмеялась, отходя от него:       — Вроде того. Если проголодаешься, советую поторопиться. Лучшее съедят первым!       Она окинула его игривым взглядом и вышла из зала. Дэнни не понял к чему относилась её последняя фраза.

***

      Сев в машину, Дэниел выпал из пространственно-временного континуума, уставившись в одну точку и перемалывая в уме события вечера. Нью-Йорк уже погрузился в темноту ночи и тусклое уличное освещение, а воздух стал в разы прохладнее.       Атлас не знал, сколько он просидел в тишине, но точно знал, когда она была нарушена. В окно переднего пассажирского места постучали. Дэнни вздрогнул и опустил стекло:       — Не хочешь меня подвезти?       Иллюзионист нахмурился. Подначивающий тон Ривз всегда выворачивал его наизнанку. Когда она ещё и смотрела на него, как на самого глупого человека на свете, ему хотелось её придушить. Сегодня у него было вдвое больше причин.       — А твой кузен-слеш-любовник-слеш-гей-слеш-партнёр-слеш-«кто там ещё?» против не будет?       Хенли рассмеялась, но парировала:       — А тебя это останавливает?       «Вопрос с подвохом?»       — Я отпустила его домой. Ну так что? Подвезёшь?       Надо было отплатить ей её же методом, демонстративно поднять стекло и уехать, передав её судьбу в руки Нью-Йоркского такси. Вместо этого Дэнни недовольно процедил:       — Садись.

***

      Они ехали в тишине. Хенли наблюдала за Атласом, но тот был полностью сосредоточен на дороге и своих мыслях. Он не хотел с ней разговаривать, по-мальчишечьи дуясь. Ривз не настаивала. Она с полуулыбкой на красных губах расслабленно изучала черты его лица, то и дело освещаемые внешними разноцветными огнями города, и выгоняла из своей головы все попытки Габа заменить её родителей. Ей нравилось, что в салоне машины приятно пахло свежим парфюмом Дэниела. Она запахнула пальто по плотнее и продолжила свои наблюдения.       Иллюзионист размышлял о новой информации. Внутри него все сдерживаемые эмоции бурлили, словно горячая лава в чугунном котле. С внешней стороны, он казался абсолютно спокоен. Встав на светофоре, молодой человек лишился отвлечения на дорогу, и просто не смог сдержать свой порыв. Повернувшись к ней, он с самым хмурым видом спросил:       — Ты ведь никогда не спала с ним, верно?       Хенли в своей обычной манере «превосходящей его интеллектуальные способности девушки» ответила, чуть погодя:       — Знаешь, мне сейчас так хочется соврать тебе и рассказать во всех самых грязных подробностях, как мы устроили секс-марафон на неделю и не вылезали из постели даже ради лёгкого завтрака.       — Ты отвратительна. — отвернулся к дороге Дэниел.       — Ты тоже, со своими мыслями о том, что я могу спать с собственным братом.       — Это кровосмешение.       — Боже мой, Дэнни! — воскликнула негодующе Ривз в ответ на бурчания фокусника.       — Я просто хотел уточнить.       Хенли отвернулась от него и уставилась на тёмные улочки за боковым стеклом.       Светофор «разрешил» продолжить путь, а Дэниел молча вернулся к сосредоточенности на дороге. Его хватило на три минуты:       — Так значит, ты не против грязных деталей и секс-марафонов?       Ривз улыбнулась, топя в себе желание рассмеяться. Она не шелохнулась, делая вид, что рассматривает город за окном. Её губы однако сформировали спокойное:       — Смотри за дорогой, Атлас, а то пропустишь поворот!

***

      Как только они подъехали к дому, в котором находились их квартиры, Атлас поспешил избавиться от ассистентки. Каждая минута наедине с ней и её алыми губами была сущим испытанием. Этот вечер и так поверял его выносливость слишком долго. Молодой человек вышел из машины, обошёл её и, согласно правилам поведения, открыл пассажирскую дверь автомобиля, помогая фокуснице покинуть салон.       Хенли вышла из машины, резко погружаясь в зябкий холод ноябрьского вечера. Дэнни смерил её изучающим взглядом. Он хотел, чтобы она исчезла. С другой стороны, ему казалось, что он смотрел на неё недостаточно в течение этого вечера. Губы сводили с ума, пока спрашивали:       — Завтра начинаем в девять?       Атлас кивнул. Она обняла себя за плечи, чтобы сохранить тлеющее на холоде тепло.       — Ладно, — тихо ответила она, прежде чем он прижал её к себе в попытках подчинить эти красные губы своим. Он словно потерял свою сдержанность на секунды и этого хватило, чтобы найти единственный неверный путь и пойти по нему уверенным шагом. Хенли вцепилась пальцами в его пальто, целиком отдаваясь моменту. Дэниел, искусно атакуя «несопротивляющегося противника», пытался доказать что опыт и возраст не существуют в линейной прогрессии. Он не догадывался, что Ривз знает об этом больше чем он сам. Но его уверенность в собственных действиях росла с каждой секундой, пока он наслаждаясь ими, вкладывал в поцелуй все невысказанные требования, желания и инстинкты.       Сказать, что это сработало, было ничего не сказать. Хенли в момент перестала существовать, как что-то цельное. Она была здесь, рядом, в его объятиях, потому что он этого хотел. Обычно, её жутко раздражало это фундаментальное распределение сил «мужчина и женщина». Она была сторонницей современного взгляда на вещи: роли можно было поворачивать и видоизменять. Времена средневекового подчинения слабого пола сильному прошли, и ей хотелось доказать всему миру, что за хрупкой женственной внешностью может скрываться сильная по духу личность, готовая дать фору любому из мужчин. На деле оказывалась, что она наслаждалась добровольным подчинением худощавому молодому человеку, который выводил её из себя не только своими вечными тирадами и сарказмом, но и просто присутствием. Объяснить этот парадокс она не могла. Вместо мыслей всё, что было в девушке, пока он целовал её, были покалывающие ощущения полного растворения в чувственном поцелуе. Оба испытали боль, когда он закончился.       Дэниел медленнее приходил в себя. Хенли снова оказалась проворнее, но проговорила с придыханием:       — Дэнни?       — Мм? — промычал тот, втягивая воздух через нос.       — Почему мне кажется, что ты пытаешься доказать, что целуешься лучше Габа?       Атлас отпрянул, восстанавливая способности зрения различать объекты:       — Потому что целуюсь лучше?       — Я этого не говорила.       Усмешка слетела с его губ. Её взгляд говорил об обратном. Фокусник ответил искренне:       — Хочу убедиться, что ты не целуешь его так же, как меня.       — Откуда ты знаешь, как его целую я?       — Видел. — пробурчал недовольно иллюзионист. Он явно мечтал стереть эти воспоминания из своей памяти.       Хенли рассмеялась негромко:       — Ладно, но тебя-то я никогда не целовала!       Атлас отшатнулся, переваривая её «скрытый за маской наивности» сарказм на секунду дольше, чем обычно. Ответ не заставил себя ждать:       — Слушай, я конечно понимаю, ты можешь говорить, что угодно, но то, что ты забыла о двух поцелуях со мной, один из которых был меньше минуты назад, звучит немного не правдоподобно.       — Немного?       — Совсем.       Хенли по-прежнему грелась в его объятиях, не замечая, что чувствует себя в них более чем комфортно. Со стороны Дэнни происходило тоже самое: его руки просто приклеились к девушке.       — Ты теряешь важную деталь.       — Какую?       — Эти два раза меня целовал ты, а не наоборот.       Атлас опешил:       — Разницы нет. Оба участвовали в поцелуе.       — Разница есть. Один ведёт, другой позволяет вести. Ты всегда нападаешь.       Для «хищника» Дэниел выглядел более чем ошарашенным. Его раньше даже не посещали такие мысли. Может он просто не придавал этому такого серьёзного значения? Или был сосредоточен только на себе? Второе более вероятно.       Хенли улыбнулась. Застать Атласа врасплох обычно было затруднительно. Он всё ещё видел только её губы. И видимо решал сложнейшее уравнение с двойными интегралами. Ривз решила избавить его от тяжёлых вычислений в уме и, позволяя своей природе взять над собой верх, притянула его за рубашку для «первого поцелуя».       И Дэниел всё забыл. На несколько секунд он позволил ей вести и каждая веха его жизни, в которой он, до этого «поворотного момента истории», неплохо преуспевал, стала прахом. Рассыпались в пыль все убеждения и принципы, все предупреждения и правила. Именно пока Хенли показывала ему, какого стоять по другую сторону, его бессознательное приняло тот факт, что как бы долго он не боролся, ему не избежать нарушения правил. Ну, а рефлексы секунды спустя взяли своё.       Атлас смутно помнил, как притянул девушку к машине, как придавил её к поверхности, отбросил полы её пальто, дал волю ладоням согревать её тело и перешёл в наступление, не выдерживая «контроля над собой». Но он точно помнил каждое ощущение: помнил, как несмотря на холод вокруг них, хотел избавиться от её рубашки, как впитывал в себя аромат гортензий, пока его губы покрывали поцелуями её шею и скулы, как пытался одной рукой сделать невыполнимое и стянуть её узкую юбку вверх, и как её ладони, пусть и в перчатках, с силой прижимали его к себе, зарываясь в волосах, сминая воротник рубашки.       Он ощущал её учащённое сердцебиение в пульсировании сонной артерии под его губами, он слышал её дыхание, через которое пробивалось:       — Дэниел, нам лучше остановиться, пока мы ещё не зашли слишком далеко.       — А мы ещё не зашли? — новый выжигающий землю под ногами поцелуй с его стороны, хотел доказать обратное. Она покорялась, но всё же продолжала взывать к его несуществующей ясности ума:       — Дэниел.       Молодой человек спустя секунды остановился, всё ещё держа её в клетке своих упиравшихся в корпус автомобиля рук. Пришлось опустить голову, чтобы хоть как-то восстановить намёк на мышление. Он не мог на неё смотреть. Кто именно сводил его с ума больше «красные губы или она сама?» он понять не мог. Глаза оказались у вздымающейся груди, которую скрывали от него не только чёрный бюстгальтер, но и изрядно помятая им белая рубашка. Он опустил одну руку, выдавливая из себя:       — Иди.       — Ты в порядке? — спросила она так тихо, что ей и самой показалось, будто бы это было лишь в мыслях.       Очевидно, у Дэнни был хороший слух:       — Не спрашивай.       Ривз шумно сглотнула. У неё тряслись ноги. От возбуждения всё переворачивалось. Надо было дойти до квартиры, а она не знала как. Туфли на тонких шпильках здорово подводили её в устойчивости и без этих дополнительных проблем. Она отошла от него, благодаря за то, что фокусник не поднял на неё взгляда. Ещё одним подарком судьбы стал зябкий ветер, которому она позволила остужать свою покрытую ожогами шею. Медленно она двинулась к дому. Холод возвращал благоразумие. Дэниел окликнул:       — Ривз?       Она повернулась, по-прежнему находя его в том же состоянии, что и минуту назад: повернутым к машине, с опущенной головой и с сутуленными плечами.       — Больше никакой красной помады. — попросил он в нетерпящем возражений тоне.       Хенли ненавидела признавать, что соглашалась с ним. Ей стоило титанических усилий заставить его остановиться в этот вечер. Хуже всего было то, что большая часть этих усилий была направлена на борьбу с самой собой. Габ недооценивал, говоря, что её тянет к Атласу. Дэниел мог приручить её страх. Это было слишком серьёзным преимуществом в их игре. Она ускорила свой шаг, удаляясь всё дальше.       Фокусник не менял позу ещё долгое время. Все силы были брошены на то, чтобы прийти в себя. Его ладони пульсировали. Он не знал, что это был знак начала обратного отсчёта. Но были вещи, которые парень предугадывал, даже если был с ними не согласен: избежать единственного возможного конца он не мог. Хотел Дэнни этого или нет, для них двоих всё обречено было закончиться только в постели. Он выпрямился и посмотрел в сторону дома, у входа которого ещё виделся её силуэт. Тот исчез спустя секунды.       Дэниел с глубоким вдохом принял неизбежное. По крайней мере в его власти оставалось тянуть как можно дольше. Жаль у интуиции Атласа не было голосовых уведомлений: потому что обратный отсчёт с каждой секундой забирал у молодого человека его свободу. Две недели неумолимо истекали.