Прощайте нервы

— Привет, Эрика. Я слышал, что произошло. К тебе не пускают, поэтому, я надеюсь, что ты прослушаешь это сообщение, как вернешься домой. Вряд ли мы теперь увидимся, здесь твориться черт те что, а я… Я улетаю во Вьетнам и теперь буду служить там. Дела плохи. Эта последняя миссия, в общем… — голос на том конце замолчал, что я подумала, что запись оборвалась. — Рассмотрели твое дело, и, учитывая все твои… Промахи, приняли решение отстранить тебя от должности и отдать отряд под командование. Это неофициально, пока что, но скоро тебе позвонят и вызовут на базу. Я надеюсь, что ты все уладишь и… А, в общем, неважно, прощай, Эрика, и удачи тебе. Телефон замолчал. Тишина, образовавшаяся вокруг, давила с неимоверной силой. Эмоции отбила недлинная речь Рамси, поэтому сейчас была только опустошенность. Вроде бы отчаяние должно быть, двадцать лет коту под хвост. Но… Не было ничего. Абсолютно, ничего. Я просто поняла, что у меня нет тех, кому я могу довериться. « — Вот ты доверяешь человеку, думаешь, что это именно тот, кто тебя никогда не предаст, ты в любой момент можешь раскрыть ему душу и любые секреты, а он оказывается пустой маской, за которой скрывается бездушие и эгоистичность. Это называется „нож в спину“, Эрика. Именно так поступили с нашими родителями, поэтому никогда никому не доверяй, сестренка. Люди сейчас — это сплошные маски.» — так говорил мне Джек, после того как наших родителей убили их собственные работодатели. Сколько раз я пренебрегала его предупреждением, не верила. Не хотела верить, что люди сволочи. Дакен, Роберт, мой брат в конце концов. Почему я исключала вариант с тем, что Джек может быть прав? Пальцы сжимаются в кулак. Мне становится противно от осознания, что я доверилась Старку — последнему человеку, которому хоть кто-то станет доверять. Самовлюбленному ублюдку, заботящемуся только о своей шкуре. Как я могла так облажаться? Неожиданная злость захлестывает меня, заставляя кинуть первый попавшийся предмет в стену. Предметом оказывается тяжелая статуэтка, подаренная генералом на день рождения, а стеной — стеклянный шкаф с такой же стеклянной посудой. Образовавшийся грохот бьет по ушам, заставляя зажмурится. Злость не уменьшается, а кажется, только становится сильней из-за того, что я веду себя, как ребенок. Мысли, которые еще больше нагнетают, прерывает звонок в дверь. Не знаю, радоваться гостю или снова злиться, что потревожил в такой момент, расслабив лицевые мышцы, я иду открывать дверь. Гостем оказывается Питер, заставляя меня удивленно нахмурить брови и бросить на него непонимающий взгляд. Не дожидаясь от меня вопрос, подросток быстро выпаливает речь, как и при первом нашем знакомстве: — Я слышал грохот, знаете, звукоизоляции никакой, ну и я заволновался, вдруг что-то случилось, как в прошлый раз, и я тут, чтобы узнать, все ли в порядке? — то ли он сильно переволновался, то ли у него такая манера речи — тараторить много и долго без какого-либо смысла. Его неожиданный приход сбивает во мне пыл, и приходит все та же апатия, которая была и в начале. Плечи опускаются, напряжение во всем теле сходит, мне не хочется говорить на лестничной площадке, поэтому я просто отхожу в сторону, давая Паркеру пройти в квартиру. Мальчишка мнется секунду, а после нерешительно входит, стряхивая с ног незашнурованные кеды. Я бы хотела сказать ему, что сейчас по полу лучше ходить в обуви, но он слишком быстро прошел в гостиную, лицезрея тот ужас, который я устроила в порыве гнева. — Давай лучше на кухню, — он судорожно кивает и идет дальше. Я не предлагаю ему ни чая, ни кофе, просто сажусь напротив. Не думаю, что подросток тоже знает, что забыл в моей квартире. Мы молчим примерно минуту, как он нерешительно подает голос. — Что произошло? — я хмыкаю, не знаю, что ему сказать. Что просто злилась и не смогла удержать эмоции в себе, пришлось вымещать чувства на невинном стеклянном сервизе? Отличный ответ для подростка от майора армии. Сказать, что просто задела, или полка сама решила внезапно рухнуть? Он подросток, а не идиот. Подростки вдвойне подозрительнее тех, с кем мне приходилось общаться последние годы. Паркер поймет все только по одному моему взгляду. Я вообще не понимаю, почему должна перед ним отчитываться, учитывая, что он подопечный Старка. Подопечный вообще правильное слово к отношению Старка и Паркера? Черт, мои мысли завели меня совершенно не к тому выводу, который мне нужен. — Непредвиденная ситуация, — отвечаю, массируя виски. — Что насчет тебя? Ты до сих пор общаешься с мистером Старком? Питер открывает рот и тут же захлопывает. Видимо, он не ожидал от меня этого вопроса. — Ну-у, — неуверенно тянет он. — Ну, он уже давно не связывался со мной. В последний раз сказал, что как только я понадоблюсь, он обязательно сообщит, а что? — Какая ему выгода от тебя? Я просто не понимаю, не прими за оскорбление, но ты обычный подросток, а он… Ну, ты сам прекрасно знаешь. Подросток опешил. Я понимаю его, пришел, чтобы чисто из вежливости спросит все ли в порядке, а его затащили в квартиру и начали допрос с пристрастиями. Он сглотнул, я кожей чувствовала, что он хотел быстрее уйти. — Я… Ну, я… — Человек Паук, я знаю, что дальше? — на этот вопрос, сам Питер не знал ответа. В конце концов, ему надоел этот спектакль, он поджал губы, взгляд обрел уверенность. — К чему все эти вопросы, мисс Грейс? — Паркер нахмурился. — Что действительно произошло? — я вздохнула. — Ничего, Питер… Я просто хочу знать, что вас связывает. Почему… Почему ты с ним? За что ты вообще сражаешься, Питер? — За справедливость, — без промедления ответил подросток. «А ты хоть знаешь, что такое справедливость?» — хотелось крикнуть ему. За справедливость, но плечом к плечу со Старком. — Мистер Старк… Он что-то сделал Вам? — нерешительно спросил подросток, заставляя поднять на него взгляд. Я нахмурилась, непонимающе посмотрела на него, одними глазами спрашивая, о чем он. — Я не дурак, мисс Грейс, разбитая посуда, Вы явно злились, все эти вопросы про мистера Старка, очевидно, что у вас что-то произошло. Мне нравится работать с ним и со Мстителями, мне нравится сам мистер Старк, но я не отрицаю, что у него отвратительный характер. Еще я знаю, что такие люди, как он, способны натворить что-то плохое. Так, что он сделал? Его вопрос остался висеть в воздухе. Что-то в его речи заставило меня подумать над тем, как быть дальше. Вот-вот меня лишат всего, что я добывала все эти годы: звания, отряда, работы. Меня отрежут от мира, в котором я жила, и тогда я уже ничего не смогу сделать, никак не помогу своему брату. Поэтому уже сейчас нужно задумываться о возможных союзниках, которые помогут мне найти настоящего Потрошителя. Все это время Питер неотрывно следил за моим мыслительным процессом. Я подняла на него решительный взгляд, из-за чего Питер нахмурился. — Если ты за справедливость, — медленно начала я. — То будешь рад помочь мне добиться ее? Я знала на какие точки нажимать, чтобы заставить человека действовать в моих интересах. Питер был одержим своим альтер-эго, он готов сутками вершить мир во всем мире. Стоит лишь задеть тему того, что его помощь пригодится кому-то, в его глазах загорается детский восторг, и он готов на все, что угодно. На секунду на его лице появляется сомнение. — Но это не значит, что я пойду против мистера Старка? — Старк сделал неправильный выбор. Он не слышит меня и не хочет слышать. Все люди ошибаются, Питер, и даже если ты пойдешь против Тони Старка… Я поджала губы. Но, кажется, Питер понял, что я имела в виду. Он не уверено опустил взгляд на свои ладони, прошло несколько секунд, прежде чем он нерешительно кивнул. Победная улыбка расцвела на моем лице, я уже продумывала план побега Джека, и как можно было вывести Вильман на чистую воду. Это война, Тони Старк.

***

This is me (The Greatest Showman)

— Добрый вечер, мисс Грейс. Вас беспокоит руководство Вооруженных Сил США, мы приглашаем Вас на слушание завтра, в три часа дня. Приятный голос замолк, с той стороны трубки послышались продолжительные гудки, заставив меня немедленно выключить телефон. Что же делать? Завтра, в три часа, меня лишат, буквально, всего. Ночь я провела беспокойно, как все время до слушания. То время, которое я ехала до места встречи — а именно главный военный штаб, — пролетело слишком быстро. Я даже не успела сообразить, что час расплаты (о какой пафос) близко. Как и полагалось, меня встретил человек в строгом черном костюме и проводил до нужного зала. Все внешние звуки неожиданно отключились, все происходило, словно в замедленной съемке. То чувство безысходности, все знакомо, верно? А чувство, что ничего исправить уже нельзя? Кажется, это оно. Когда ноги становятся ватными, пальцы покрывает почти незаметная дрожь, сердце забивается в отчаянном бите. Вот он конец… Высокие, массивные двери открываются передо мной, заставляя лицезреть длинный стол, за котором собрались высокопоставленные лица армии и государства. Просторное помещение не спасает от неожиданной клаустрофобии. Стены этого места давят на меня, хотя я никогда не боялась замкнутых помещений. Гулкий стук сердца бьет по ушам, я почти ничего не слышу, кроме него. Маленькая надежда где-то в глубине души все еще заставляет меня вяло переставлять ноги. Может не все потеряно. Хотя все мы знаем, что это не так. Каково было мое удивление, когда оглядывая всех этих людей, я замечаю Старка, на лице которого нет ни капли вины за содеянное. Да он хотя бы понимает, чего лишил меня?! Гнев дает сил твердой походкой пройти к небольшой стойке, прямо напротив всех этих людей. Не дожидаясь их приглашения, я сажусь за стойку, стараясь показать своим взглядом, как я сейчас ненавижу каждого из них. Но им это неважно, наверно, лишать кого-то смысла жизни уже привычное дело. Я сжимаю зубы, пытаюсь успокоиться, ведь сейчас, возможно, все, что я скажу, может обернуться против меня, поэтому нужно обдумать каждый вопрос в мою сторону. — Здравствуйте, мисс Грейс, — учтиво произносит адмирал, ловко избегая моего, кажется, уже бывшего звания. Я же нагло игнорирую его приветствие, и всего, чего удостаивается адмирал, это прожигающий взгляд. — Давайте не будем долго ходить вокруг до около, а сразу перейдем к делу. Он не дожидался, что его поддержат, ему это было не нужно. Он открыл толстую папку и пробежался по ее содержимому взглядом. Уверена, мне припомнят все грехи за двадцать лет службы. Отличный, кстати, подарочек на скорый день рождения. — Вы обвиняетесь в заговоре с представителем запрещенной террористической организации Потрошитель. За представленные восемнадцать лет и одиннадцать месяцев преданной службы на вооруженные силы Соединенных Штатов Америки наказание смягчается до лишения звания майора; военный отряд, до сегодняшнего дня возглавляемый Вами — майором Эрикой Грейс, ВОЛК официально передается в государственную собственность. Вам запрещается покидать страну до полного закрытия дела о Потрошителе. Также за Вами будет вестись наблюдение, и за любые подозрительные действия Вы будете доставлены в штаб для допроса. Сейчас единственный момент, предоставленный судом, когда Вы можете возразить и попытаться защититься. Члены так называемого «суда» уставились на меня, видимо, предполагая, что у меня кишка тонка возразить адмиралу и всему перечисленному. — Адвоката не будет? — вскинув брови и показывая свою незаинтересованность ко всему этому делу, поинтересовалась я. Адмирал повторил жест бровями, только у него это означало удивление. И видимо, подозревая меня в непонимании всей серьезности ситуации, задал следующий вопрос: — Вы согласны со всеми перечисленными обвинениями? — Абсолютно нет, — твердо произнесла я, откидываясь на твердую спинку стула. — Я могу с тем же успехом обвинить мистера Старка, — я подняла уголок губ, бросая взгляд на заинтересованного миллиардера. — Жаль только не получится. С его-то деньгами и положением в обществе. — Это не объяснение вашему несогласию, — емко заметил человек, сидевший по правую сторону от адмирала, который находился напротив меня. Остальные «судьи» его поддержали коротким и тихим угуганием. — А объяснение простое, я надеялась, вы догадаетесь сами. Я оказалась не в том месте, не в то время. Однако, как только вы поймали какого-то человека, назвали его главным Потрошителем, а так же сгребли еще одного невиновного человека, начали разглагольствовать на тему великого правосудия, и что все получат по заслугам. Ведь этим миром правит справедливость, — сарказм так и сочился из меня, последние предложение я и вовсе прошептала язвительным тоном. — Где ваши доказательства? Как вы можете быть уверены, что тот, кого вы держите за решеткой, — настоящий Потрошитель, основатель запрещенной террористической организации Потрошитель, а я — ее шпион и изменник собственной страны, на службу которой я потратила всю свою жизнь, иногда чуть не погибая за Родину чертову мать? Где-то минуту в полутемном помещении царила тишина, адмирал и остальные члены суда переваривали мои слова, надеясь придумать достойный ответ. И похоже по ухмылки адмирала, он придумал, что ответить мне. — Вы правы, мисс Грейс. Вообще, организация эта мутная и состоит из одних фанатиков, которые слепо идут чьим-то анонимным указаниям. Некоторые террористы сами придумывают как «избавить» людской род от такого тяжкого наказания, покрывают себя организацией, которой возможно никогда и не существовало. Трудно найти человека, про которого ничего не знаешь. Как будто его не существует, — меня оглядели прищуром бледно-серых глаз, ухмылка на лице адмирала стала шире. — Но стоило сложить два и два, как все стало на свои места. Передо мной появилась открытая папка, где хранилось досье на Джека Грейса. Его фотографии — двадцатилетней давности и сделанное буквально несколько дней назад. Также результаты тестов на сопоставление личности и некоторые данные из старых статей, в которых говорилось о пропавшем без вести мальчишке, а после — примерно через год — официальное принятие его мертвым и воздвижение безымянного памятника на кладбище. Другая статья привлекла мое внимание больше. Там было о неслучайных жертвах, работавших однажды на организацию Небеса, также о ее распаде, двух оставшихся сирот, а после — несчастные случаи («или все-таки убийства?» — цитата из статьи) с директорами бывшей организации. Все это было под подписью «Потрошитель», наверное, раньше подумали, что какой-то фанатик раскапывает намертво зарытые дела. Статья была опубликована примерно сразу после первых шести убийств директоров, тогда никто не обратил внимание на автора. Только мне до сих пор неизвестно, почему убийце присвоили эту кличку. Раньше напрашивались догадки, что в честь легендарного маньяка, а сейчас овладели сомнения. Но это мало меня волновало в такой момент. У них все основания обвинять нас с братом. — Вы хитро продумали все. Брат пропал без вести и числился погибшем, Вы пришли на службу, и никто не заподозрил тихое, несчастное семейство в тяжком преступлении, — я хотела возразить, но адмирал не дал. — Я знаю, в убийстве директоров павшей организации Вы не участвовали, но это положило начало террористическому, — сейчас очень опасному для граждан США, — обществу. Ваше молчание обошлось Вам очень дорого, мисс Грейс. Прошу не повторяйте своих ошибок, и пока не поздно, можете ли Вы еще что-нибудь сказать? Мое молчание обошлось мне очень дорого… Вы не правы, адмирал. Очень дорого мне обошлось сотрудничество с Мстителями, «дружба» со Старком. Не стоило мне тогда соглашаться на предложение Колсона, авось не шагала бы сейчас по острому лезвию, норовя свалиться. — Мой брат не Потрошитель. Настоятельно рекомендую проверить сотрудника Службы Безопасности Рэнейт Вильман. Это все. Я свободна? Адмирал кивнул, я была уверена, он не исполнит мою просьбу. Для того Питер сейчас на моей стороне. Я готова подставить свою задницу под очень опасное положение, сделать все еще хуже, чем сейчас, и мне нужна поддержка. Чтобы все не закончилось на полпути. Я найду настоящего Потрошителя, у меня все карты для этого есть. А сейчас нужно только ждать.