***РИЧАРД***
В чёрном, словно покрытом сажей и пылью небе, пробегали болезненно-жёлтые вспышки молний. Раскаты грома никто из нас не слышал, но каждый ощущал, будто под кожей с каждым всполохом ползали черви. Уродливыми росчерками извивающейся в агонии змеи на фоне неба темнели обломки американских горок. Кусок рельсов на моих глазах отвалился и рухнул в бездну, безмолвно разбившись в недрах чудовищного парка аттракционов. Грязь под ногами была хрустящей от пепла и обгорелых шатров, киосков… костей. По шее скользнули мурашки. Инстинкт кричал мне, мчаться как можно дальше от этого места, на сколько хватит духа и сил. Я судорожно сжал ладонь сестры, которая не сводила упрямого и решительного взгляда с грязно-алого циркового шатра, озарённого оранжевыми огнями редких гирлянд. Единственное светлое место в этом сне, но от того не менее страшное. Неоновая вывеска над входом в шатёр угрожающе мигала надписью «Цирк ДеМорг». — Эйприл… — сдавленно прохрипел я, чувствуя неподдельный страх. — Идём, — откликнулась сестра. Её взгляд был непреклонным, стальным, будто даже обрушение неба на наши головы не сумело бы её отвратить от её миссии. Нейт же был до ужаса бледен. Он судорожно сжимал в руках лук, и явно был напуган не меньше меня. Даже больше. Такой паники в глазах я не видел давно, и мне не нравилось то, насколько его эмоции перекликаются с моими. — Ещё не поздно позвать подкрепление, — не унимался я. — Мы всё ещё можем позвать маму. Или хотя бы Охотников. Но не трое нас против этого места и Клариссы. — Охотники сгинут там так же, как первый отряд спасения, — рыкнула Эйприл, вырывая своё запястье из моей хватки. — Или того хуже, станут частью армии Заражённых. Я увидел краем глаза, как содрогнулся от этих слов Нейт. Эйприл подняла кулак и развернула ладонь, на которой сидела крупная чёрная бабочка. — Я не смогу помочь всем. Даже если придумаю, как воспользоваться советом Вентум, я не думаю, что мне хватит сил на большой отряд. Она ни слова не сказала о маме. Я понимал, почему она так рвётся сделать всё сама: Эйприл хотела показать, на что способна сама, спасти друга. Мне самому была невыносима мысль о том, что я не могу контролировать и эту ситуацию и ни на что не могу повлиять, как и наяву. И я знал, что мама попытается нас отговорить, а то и хуже — запрёт нас наяву или зачарует, как Гертруда накануне зачаровала Эйприл не помнить о том, что произошло в Мире Снов. Но мы не справимся одни. Мы всего лишь подростки, пусть и способные, как утверждала сестра. Кажется, я думал об этом слишком громко. Стоило Эйприл сделать шаг вперёд, раздалось громкое хлопанье крыльев. Вихрь из перьев налетел на нас из темноты, оттесняя назад. — Что вы здесь делаете?! — сквозь карканье ворона услышали мы голос мамы. На миг птица села на землю, сверля нас возмущённым взглядом синих глаз, и только после она превратилась в рассерженную маму. Марисса стояла между нами и цирком, и выглядела, как рассерженная медведица, которая готова была устроить нам взбучку. Даже Нейт неуверенно что-то пискнул. — Возвращайтесь, — звенящим от ярости голосом произнесла она. — Немедленно. — Нет. Эйприл выступила вперёд и выхватила из ножен меч. — Там, — она указала через мамино плечо остриём клинка, — мои друзья. И я не собираюсь сидеть, сложа руки, пока их там удерживают или обращают. — Кларисса вам не по зубам, — отрезала Марисса. — Я ценю ваш героизм, но вас туда не пущу. Оставьте это взрослым. — Взрослым?! — вскричала сестра. — Кларисса на свободе уже два года! Хоть кто-то что-то сделал?! Может, ты? Или Саммерс с Болком?! — Ты понятия не имеешь, о ком ты говоришь сейчас, — дрогнувшим голосом ответила мать. — На что она способна, и насколько она могущественна, особенно здесь, в Мире Снов. Ты не пойдёшь туда. — Я хочу спасти своего друга, а не убивать её! — Я понимаю, но… — Не понимаешь! — закричала Эйприл. — Ничерта ты не понимаешь! Сколько твоих друзей погибло из-за неё?! — И я старалась каждого спасти… — Как Джастина?! Мама отшатнулась, будто Эйприл отвесила ей пощёчину. Дрожащий в руках Эйприл клинок мягко замерцал белым светом, отбрасывая на лицо сестры жутковатые тени. — Ночь не будет длиться вечно. Я пойду туда. И ты меня не остановишь. — Я лишь не хочу терять своих детей… — прошептала мама и посмотрела на меня. — Прошу вас… Одумайтесь… — Мы не станем лезть на рожон, — пообещал я. — Только вытащим Мефисто и остальных, отправим в другой сон, если они ещё живы. — Они живы, — одновременно ответили мне Нейт и Эйприл. Мама вздохнула и снова страдальчески взглянула на Прил, будто та подталкивала её к прыжку с моста. — Хорошо, — обречённо произнесла она. — Но я пойду с вами. И это не обсуждается. Эйприл фыркнула и, опустив сияющий меч, прошагала мимо неё ко входу в ужасный шатёр. Нейт шёл следом за ней неотрывно, точно привязанный. Я приблизился к маме и, ободряюще взяв её за руку, попытался улыбнуться. — Она не со зла. — Я знаю, — вздохнула та и покачала головой. — Порой я забываю, что она, прежде всего, дочь своего отца. Держась за руки, мы прошли за Эйприл, замершей перед чёрным провалом входа. Когда мы приблизились, Эйприл задумчиво протянула свой меч вперёд, окуная его в темноту. Та не развеялась, будто была плотным облаком или вовсе тягучей жидкостью. У меня в горле встал горький ком. Нейт положил ладонь на плечо Эйприл. — У нас получится, — сказал он. — Ради Меффи. — И ради Мира Снов, — кивнула Прил. Бросив на меня взгляд, который говорил: «Будь осторожен, умоляю!», она шагнула вперёд и растворилась в темноте. Нейт нырнул следом, и они оба попросту исчезли. Паника, скрутившая все мои внутренности, готова была вырваться. В памяти живо всплыл сон с отелем, в котором Прил впервые встретила Клариссу и осталась без эмоций. Мама подняла ладонь, и она вспыхнула горячим голубым огнём. Его свет меня странно успокоил, и я повторил её действие, надеясь, что двух вспышек пламени хватит, чтобы рассеять тьму. Увы, тщетно. — Держись рядом, милый, — тихо сказала мама. — Она попытается играть с нами, разлучить, рассорить… И боги знают ещё, чему ещё за долгое время она научилась. Помни, кто ты. И ради чего мы боремся. Я лишь кивнул, не мог произнести ни слова. Она грустно улыбнулась, и мы вместе сделали шаг вперёд.Представление первое: Страх
***НЕЙТ***
Как только тьма сомкнулась непроглядным маревом, Нейт ощутил на своём запястье чужую тёплую хватку. Впрочем, знакомую. Руку Эйприл он бы узнал везде, даже будь он слеп и глух, даже через сотни лет. Прикосновение подруги его успокоило, пусть и ненамного. Он шагал вперёд, до боли сжимая верный лук, подаренный ему когда-то давно Евой во время его первой Охоты. В первый раз, когда они с друзьями ринулись в этот цирк, он не был готов к тому, с чем столкнётся. Сейчас Нейт испытывал неясную уверенность: он не позволит снова страху овладеть собой. И Эйприл тоже не даст. Что бы ни говорила Марисса, Нейт знал, что его Создатель очень сильна. И она сама не знает, насколько. В темноте царила тишина, только дыхание Эйприл и его самого беспокоило пространство. — Прил? — неуверенно позвал он. — Что? — откликнулись из темноты. — Н…ничего. Просто хотел убедиться. Невесёлый смешок раздался совсем рядом. — Всё хорошо. Мы же вместе. Нейт сглотнул. Уверенности в голосе девушки было немного. Она явно предпочла бы, чтобы рядом был её брат. — Смотри! Там свет! — Эйприл остановилась. — Впереди. Нейт изо всех сил напрягал взор, но темнота была непроглядной. Он почувствовал, как хватка Эйприл ослабевает и ускользает. Ему хотелось её удержать, но было поздно: шаги девушки утонули, как только она отошла на фут. — Прил? — позволив себе немного паники, позвал Нейт, но на сей раз никто не отозвался. Тишину пронзил громкий, скрежещущий лязг. Волосы на голове Нейта встали дыбом, он ринулся на звук, молясь всем Сноходцам и Сновидцам, чтобы Эйприл не убежала именно туда. Тьма исчезла так быстро, будто Нейт попал в другой сон: юноша сощурился от яркого холодного света, бьющего со всех сторон. «Ну надо же, ты уже вернулся? Я даже соскучиться не успела», — раздался голос, полный яда и издёвки. Нейт застыл, боясь дышать. — Я не боюсь тебя, — прохрипел он, открывая глаза. Он оказался в стеклянном коридоре. Отражённый голубоватый свет продолжал слепить, рассеиваясь крохотными блуждающими огоньками. Впереди лишь чернел провал, и в нём виднелись фигуры: в прозрачных коробах, точно куклы на витрине, замерев, стояли вампир, сатир и зомби. Нейт ринулся к ним и со всего размаху впечатался лбом об стекло. Коридор задрожал от хохота Чудовища. «Ну, конечно, нет! Ты боишься другого» Продолжая дрожать, стёкла в коридоре изменились, подёрнувшись серебристой дымкой. Нейт отшатнулся, увидев в появившемся зеркале себя. «Себя» — Отпусти меня, чёрт подери! Выпусти, тварь! — По зеркалам пронёсся голос Эйприл из глубины зала, который превратился в зеркальный лабиринт. «Ты уже успел заметить мою коллекцию? К ней теперь присоединится Сноходец. И, если мне повезёт, не один». Нейт помчался по коридорам, врезаясь в зеркала и отшатываясь от своих отражений, точно они были прокляты или ядовиты. Перекошенное яростью лицо, горящие звериным безумием глаза, обнажённые в оскале зубы — всё, чего он в себе боялся, всё, что он не показывал никому, кроме сна, которому доверял. Были ночи, когда он злился на Эйприл за то, каким она его создала. Злился на то, что в нём живёт животное, которое каждый миг было необходимо подавлять. В мелькнувшем отражении появилась темноволосая девушка с резкими чёрными глазами и уродливым шрамом, протянувшимся через всё её лицо. Кровь стекала по подбородку точно слёзы. «Прошу, нет, не надо! Ты можешь это пересилить, пожалуйста!» В другом отражении Нейт увидел Мефисто, стоящего с мечом наголо. Оскалившийся бес не скрывал страха при виде Нейта. Отражение Эйприл в грязной, перевёрнутой вверх дном комнате. Девочка, которая в ужасе пятится от озверевшего друга. Нейт остановился, схватившись за голову. Паника охватила его прочными путами, сковав тело и не давая дышать. Его собственные отражения, дикие, озверевшие, окружали его. Отражения того, кем он был на самом деле, когда рядом не было Эйприл, и то не всегда даже она могла помочь. — Эйприл… Её брань он слышал совсем близко. Она звала его. Нейт злился на неё порой, да. Но она — его Создатель, и он обязан был прийти ей на помощь. Оборотень прикрыл глаза, заставляя панику отступить хотя бы на второй план. Нейт заставил свои звериные чувства работать на него. Отсечь эхо от истинного звука. Отсечь эмоции, уступая инстинкту. Слух уловил голос Эйприл. Совсем близко, прямо за этим зеркалом. Почти не глядя, Нейт натянул тетиву лука и выстрелил. Стрела вдребезги расколола зеркальную стенку, образовав проход и открыв Нейту сердце лабиринта. Там, в стеклянном коробе об стенки билась Эйприл, пытаясь вырваться из плена. — Нейт! — На её бледном лице отразилось облегчение. Нейт бросился к ней. Короб был слишком мал, чтобы стрелять, стрела могла попасть в Эйприл. «Ну надо же, ты её нашел! Какой молодец», — в голосе Чудовища звенело торжество. — Выпусти её! — заорал юноша, изо всех сил ударив по стеклу. Короб дрогнул, но не поддался. «Выпусти себя», — шепнул голос. Удар, ещё один, и ещё… Нейт тщетно бился, пытаясь найти хоть какую-то слабость в ловушке. Тяжело дыша, он сделал шаг назад и посмотрел на Эйприл. Та ободряюще кивнула. — Я в тебя верю. Как мог, юноша сопротивлялся. Но без медвежьей силы ему не справиться. Он позволил дремавшему зверю пробудиться. Но вместо привычного ощущения силы, тепла и уверенности он почувствовал неконтролируемую ярость. Будто бы всё, что копилось в нём и его звере, хлынуло наружу. Горячий гнев животного охватил разум Нейта. В глазах стало темно, сознание отключилось. Он потерял контроль над зверем. Он лишь слышал звон битого стекла и крик. Он почувствовал боль и горячую кровь на своих лапах и клыках. Весь мир вокруг сошёл с ума, и Нейт не мог даже понять, что происходит, и остановить это. Спустя бесконечность ярость отступила. Нейт принял прежний облик, с ужасом глядя на единственное оставшееся зеркало среди тьмы и осколков лабиринта. Его лицо, одежда и руки были покрыты кровью. К горлу подступил ком тошноты. — Нет… нет, я не мог… Взгляд блуждал по отражению, слепо пытаясь найти подтверждение тому, что эта кровь его. Но Нейт увидел за своей спиной ало-бледный силуэт на полу. Холодея, он обернулся. Эйприл лежала неподвижно, глядя в беззвёздную тьму остывшим остекленевшим взглядом. Её руки и тело были изорваны глубокими ранами громных когтей. — Нет… Всхлипнув, Нейт бросился к ней. Пальцы коснулись ещё горячей крови, юношу замутило. Рядом с телом Эйприл лежали изорванные и изуродованные Джинджер и Салли. Части тела Билли были разбросаны в крови и стекле. Нейт в ужасе закрыл лицо руками и в отчаянии закричал. — Прости… прости меня… пожалуйста… прости…Представление второе: Вина
***МАРИССА***
Синее пламя не способно разогнать мрак кошмаров, насланных Чудовищем. Когда-то хватало лишь искры ярости, чтобы тьма отступила. Марисса почти что скучала по временам, когда сны звучали голосами устрашающего хора, который пел ей о смерти, скучала по Наваждению, неведению и оголтелой гордости, в которой сгорал любой страх. Скучала о том, кто часто помогал справиться с этой внутренней тьмой. Марисса взглянула на идущего рядом с ней Ричарда. Серьёзный не по годам, сейчас сосредоточенно шёл вперёд, прислушиваясь к своим ощущениям. Холодный синий огонь бросал на его лицо чёрные глубокие тени, делая черты резкими, точно выточенными из камня. Делая его похожим на… Вздрогнув, женщина отвернулась. Её сын, которым она так гордилась, и за которого она так сильно боялась… Она знала, какая судьба ему уготована, и больше не могла вмешаться в планы Смерти… и от того страх душил ещё сильнее. Она лишь надеялась, что её сын окажется сильнее, и что Судьба будет мудрее в выборе его пути. — Ты очень громко думаешь, — тихо усмехнулся Ричард. Марисса ощутила, как она бледнеет. — Неужели? — нервно улыбнулась она. — Да. Не волнуйся. Всё будет хорошо. Ей захотелось заплакать. Верил ли он сам или просто пытался её утешить? Потому как ей было страшно. Словно вновь она была той пятнадцатилетней девочкой, которая брела в кошмарах, но сейчас эти кошмары вырвались на свободу и угрожали не только ей, но и дорогим ей людям. И этот кошмар создала она, дав когда-то Монстру имя. — Да, милый, — чуть дрогнувшим голосом произнесла она, чувствуя холод в животе. — Всё будет хорошо… — Ремус говорил… что ты сталкивалась с Клариссой, когда была в нашем с Эйприл возрасте. Как ты с ней справлялась? Марисса горько расхохоталась, от чего её огонёк конвульсивно задёргался. — Я не справлялась, Ричард. И тогда она не была и вполовину настолько могущественна, как сейчас. Она едва не убила меня, хоть и играла на территории моих снов. И тогда меня от смерти спас тво… кхм. Эд. — Ты сейчас не одна. — Ричард серьёзно посмотрел на мать, и в его синих глазах вспыхнул крохотный огонёк решимости. — Я и Эйприл с тобой. Мы справимся. Губы Мариссы задрожали. Желая спрятать слёзы, она шагнула к сыну и обняла его, крепко прижав к себе. «Я так вас люблю…» — хотелось сказать ей. — Мне очень жаль… — прошептала Марисса. Несколько мгновений она стояла, зажмурившись, неподвижно. Пока не поняла, что её сын в руках неестественно застыл. Она не чувствовала его дыхания, сердцебиения, ничего. Отступив, она осветила его лицо, и увидела только клубящуюся дымом маску. Женщина непроизвольно вскрикнула, и силуэт дыма развеялся. — Ричард! РИЧАРД! — истошно закричала Марисса, озираясь. «О, нет, моя дорогая, — услышала она всем телом шёпот Клариссы. — Это представление только для нас двоих» — Верни его! — зарычала женщина, ощущая клокочущую ярость. «О, из моего цирка без собственного номера он не уйдёт, не волнуйся. И я заставлю тебя на это смотреть. Если, конечно, ты доживëшь» — ДОВОЛЬНО! Ослепительная ярость заставила огонёк взорваться ярким всполохом. Огонь озарил грязный коридор закулисья цирка. В нос ударил смрад плесени и гнили. Сломанные снаряды, разбитые и окровавленные декорации, покрытые грязью разорванные костюмы — всё хламом валялось на полу и теснилось вдоль стен. Уродливые куклы без глаз, с вырванными волосами, разбитыми лицами, оторванными конечностями смотрели прямо на Мариссу, громоздясь на вершинах хлама. Ржаво-жёлтый свет завис удушливым газовым облаком под потолком, его уродливое свечение заставило огонь в ладони Мариссы погаснуть. «Если ты поторопишься, я, может, разрешу тебе увидеть развязку спектакля. Ты ведь знаешь, самое сладкое я оставляю напоследок» Марисса знала, что ей ни в коем случае нельзя играть по правилам Клариссы. Нельзя было ступать в коридор, нельзя участвовать в её уродливых играх. Но в один миг это всё перестало иметь значение, как только в пространстве, всколыхнув полог желтоватого света, раздался истошный, полный боли вопль Эйприл. Очертя голову, женщина бросилась бежать. Коридор тянулся в бесконечность, петляя, изворачиваясь, разбиваясь на развилки, и вездесущие куклы продолжали взирать на Мариссу, обезумевшую от страха за дочь, и всё больше безделиц и хлама появлялось в грудах, мешаясь под ногами, заставляя перебираться через огромные завалы. Их она нещадно жгла синим огнём, и удушливый дым заставлял её кашлять до боли в глазах и лёгких. — Мама! — всхлипывая, кричала Эйприл. — Мамочка, прошу тебя! Марисса остановилась, будто в стену влетев. — Ты… ты играешь со мной… — прохрипела она. Стиснув кулаки, она обратила взгляд к жёлтому свету. Она так глупо попалась. «Уверена? Ты готова поставить на это жизнь моей дочери?» — Я знаю свою дочь! «О, и ты так уверена в том, что она справится со мной?» — ДА! — Так же, как ты была уверена во мне? — Раздался позади голос. Марисса похолодела до кончиков пальцев. Она обернулась. Посреди коридора стоял Джастин, юный, почти такой, каким она его помнила, едва ли старше её собственных детей. Подросток с тоской взглянул на неё. — Ты верила в меня, Марисса? — тихо спросил он, прямо глядя ей в глаза. — Ты знала, что я выберусь? — Джастин… — Что я справлюсь с твоим жестоким отказом так просто? Что не дам Чуме меня захватить? Что не позволю боли свести меня с ума достаточно, чтобы не угодить в Ловушку Исиды? — Я… — Сердце замерло и камнем провалилось куда-то в пятки. — Джастин, я… Ты был сильным. Я знала это, что у тебя доброе, сильное сердце, что ты… справишься… — Ты оставила меня одного, — без обвинений, без злобы произнёс он. — Ты не явилась меня спасать. Взгляни, кем я стал из-за тебя. Подросток вспыхнул фиолетовым мёртвым огнём. Марисса инстинктивно вскинула руку, призывая Пламя, но она не могла просто взять и испепелить его. Не дожидаясь обращения Джастина в того, кого она увидела на берегу Чёрного озера, она вновь бросилась бежать. «Его здесь нет… это иллюзия, это неправда» — Может, его здесь нет, но ты знаешь, что это было на самом деле. Юная девушка с серыми глазами и убранными в хвост русыми волосами вышла из-за короба со сломанными детскими игрушками. Она крутила в руках маленький паровозик и с упрёком смотрела на Мариссу. — И ты знаешь, что это случилось из-за тебя. — Линара чуть склонила голову на бок и прищурилась. — Мы ведь были просто декорациями в твоей жизни, не так ли? Реквизитом. Марисса остановилась, ощущая, как на глаза наворачиваются слёзы. — Лина, нет… Я ценила тебя, любила! — забывшись, всхлипнула Марисса. — Я скорбела о твоей смерти и скорблю до сих пор… — Правда? — без особой веры в голосе произнесла Лафнегл. — Может, ты скорбишь о своих ошибках? Ты могла меня тогда удержать ведь. И у меня была бы жизнь. И в целом… ты же понимаешь, что всё, что случилось, было из-за тебя? Ищейка послал Пожирателей, чтобы они не дали тебе разорвать Контракт. Из-за тебя я и погибла, а могла жить. Из груди Мариссы вырвалось сдавленное рыдание. Она закрыла лицо ладонью. — Прости… — Ты украла мою жизнь! Размахнувшись, Лина швырнула в Мариссу паровозик. Женщина инстинктивно увернулась и тут же влетела в чужое тело. Мокрое, пахнущее озёрной водой, худое и ледяное. Отшатнувшись, Марисса не сдержала крика. — Забавно, кто-то поплатился за то, что был близок к тебе, а кто-то за то, что у тебя не было на него времени, — промолвил Регулус сдавленным голосом. Из его рта с каждым словом вытекала вода. Чёрные волосы облепили худое синеватое лицо, исчерченное тёмными венами. — Ты видела мою смерть своими глазами. Что ты сделала, Марисса? Может, ты попыталась меня спасти? Или хотя бы нашла моё тело? — Наступал на неё младший брат. С каждым шагом запах озера отравлялся трупной вонью. Призрачные пальцы сомкнулись на его шее, выдавливая судорожные хрипы. — Я… Я искала… я не могла тебя найти… не знала… — Ложь. Волосы стекли с его головы чёрной водой, черты лица разгладились, стали гладкими и восковыми, запечатывая глаза, оставляя только разинутый в хрипе рот. Инфернал протянул к Мариссе руки. Отшатнувшись, она шмыгнула за груду манекенов и обрушила их в коридор, отрезая чудовищу путь. Сердце колотилось в глотке. Судорожно хватаясь за кулон, Марисса закрыла глаза и осела на пол. — Это иллюзии. Этого нет. Я не виновата… я старалась… каждый раз… я старалась, — тихо шептала она, как мантру. — Конечно, ты старалась. Вздрогнув, она открыла глаза. Она всё ещё была в коридоре. В первый миг она решила, что напротив стоит Ищейка: холодный взгляд молодого человека, жестокая складка улыбки, убийственная красота, протянутая ей в покровительственном жесте ладонь. Но вот он наклонился, и Марисса поняла, что смотрит в ледяные и злые глаза сына. — Ты старалась, и делала только хуже, — жестоко произнёс Ричард. — Лучше вовсе бездействуй. Пожинай плоды того, что уже сотворила. — Рич… — Не бойся, мама. Это уже не твоя история. Оставь нам это. Ты видела будущее. — Нет… Нет, я не могу. — По щекам потекли слёзы. — Я не могу тебя на это обречь. — Но уже обрекла. И ты это знаешь. И ты знала, что только одному ребёнку суждено жить. Её ноги дрожали. Она едва поднялась, цепляясь за коробки. Ричард стоял недвижимо и не сводя с матери взгляда. Точно все эти чёртовы куклы… Марисса медленно сделала шаг вперед. И ещё один… и ещё. Она прошла мимо будущего своего сына, ощущая, как невидимый груз давит на её плечи. Марисса знала. И от беспомощности и ужаса она плакала, шагала, не разбирая дороги. Коридор оставался пустым, не считая хлама и пошатывающейся женщины, которая всё ещё слышала голоса призраков в своей голове. Нога запнулась за что-то, Марисса упала на колени. Моргнув и развеивая морок перед глазами, она увидела лежащее на земле тело Эда. Крик боли и отчаяния прокатился по коридорам. Марисса рухнула на его грудь, содрогаясь от рыданий. Она была не в силах выносить этой вины, всего того груза, что тянул её на дно, всего того кровавого следа, что тянулся за нею. Она даже не нашла в себе сил сопротивляться, когда ледяные пальцы любимого сомкнулись на её шее и с силой сдавили. Она это заслужила.Представление третье: Гордыня
***РИЧАРД***
Силуэт мамы рассыпался в моих объятиях, точно песок. Чёрные обсидиановые пылинки продолжали кружить в свете синего огонька. На миг моё сердце охватила паника. — Мам! — Озираясь, я завертелся на месте, но вокруг творилась непроглядная тьма. — Её больше нет. Холодный вкрадчивый голос просочился сквозь темноту, заставив волосы на голове встать дыбом. Я с трудом заставил себя сохранять спокойствие. В темноте полыхнул голубовато-зелёный мертвенный огонь. Смерть стоял напротив меня, изучая с оценивающим любопытством. Взгляд проникал в душу и выворачивал наизнанку, но я старательно не отводил глаз и смотрел прямо на него. — Что это значит? — спокойно спросил я. Тот лишь равнодушно пожал плечами. — Её нет в этом сне. Кларисса каждому заготовила программу. — Вот как? Славно. — И тебе в том числе. — Я справлюсь. — Неужели? — Брови Жнеца иронично изогнулись. — И как же? — Придумаю по ситуации. Он в ответ хмыкнул. Я старался отвечать холодно и спокойно, но внутри всё дрожало от ужаса. — Что ты здесь делаешь? — спросил я напрямик. — Я решил, что нужно внести перевес в намечающуюся борьбу. Предложить помощь. — Клариссе? — Я нервно усмехнулся. — Нас трое Сноходцев, а она одна. — Потому перевес на её стороне. — Зачем помогать нам? Она — твоя правая рука. — Непокорная и надоедливая, — с притворным вздохом ответил Жнец. — Ты — более выгодная фигура. — Вот как? — процедил я, злясь. Снова это. Фигура. Пешка на доске их с Судьбой безумной игры. Выигрышная карта, которую, в случае более удачной комбинации, можно сбросить. Безвольная марионетка. Не говоря ни слова, я развернулся и зашагал прочь. Преимущество тьмы — можно шагать куда угодно, и куда угодно в итоге придёшь. Можно подумать, я не справлюсь своими силами. Чем Кларисса может меня запугать? Моими зеркальными двойниками? О, я скоро для каждого из них организую чаепитие. Всё здесь — иллюзия, сон. И ничто иное. А любую иллюзию можно уничтожить Пламенем или Тенью, в этом я убеждался не раз. «Фигура, — думал я, шагая сквозь тьму. — Я сам могу выбирать, кем мне быть» Мрак всё не заканчивался. В глубине души я даже немного огорчился. Неужели Кларисса для меня ничего не приготовила? Не ожидала, что я явлюсь? С другой стороны, с моей стороны это и впрямь глупо. И часть меня действительно ликовала, что пока что вокруг меня ничего не происходит. Но сердце было не на месте: я понятия не имел, где Эйприл и мама, в порядке ли они, живы ли. Мы были в логове врага, разделены, блуждали по кошмарам поодиночке. Быть может, пока что со мной ничего не происходит, потому как Кларисса сфокусировалась на ком-то другом?.. Я остановился, когда мне начало казаться, что я топчусь на одном месте уже добрую вечность. Неизвестность и ничто меня настораживали. Вокруг клубилась тьма, даже не думая хоть как-то меняться. Тьма… Всё те же тени, которых просто очень много. Я протянул вперёд руку и ощутил под пальцами тонкое и едва осязаемое подрагивание. Так вибрирует воздух над дрожащей струной. Ладонь сжалась в кулак, натягивая струны. На миг я ощутил, как пространство сна натянулось, надорвалось, но тут же я осознал, что разрыв произошёл под моими ногами. Не успев вскрикнуть, я рухнул в бездну. Я будто вывалился за пределы сна, и теперь летел, наблюдая мелькающие образы его составляющих. Я видел грязно-алую арену цирка, где на канатах балансировал акробат. Видел бесконечную путаницу коридоров закулисья, где застыли неподвижные безликие люди. Видел тюремные камеры, в которых корчились Сновидения, пожираемые Чумой. Видел лабиринт из зеркал и стекла, в котором металась фигурка лучника. И исполинский тронный зал из чёрного камня, посреди которого возвышался трон из сложенных в кучу алых сияющих драгоценных камней. Десятки образов промелькнули перед моим мысленным взором, пока я падал. И падение это окончилось так же неожиданно, как и началось: земля попросту будто подпрыгнула под мои ноги. От неожиданности я упал и остался лежать, стараясь усмирть бешено колотящееся сердце, замершее на время полёта. Никакого провала надо мной не было. Лишь голубоватая дымка парила в воздухе, скрывая потолок. Если он вообще был. Никаких звуков, не считая моих собственных дыхания и сердцебиения. Но на сей раз хотя бы не тёмное ничто. Я осторожно приподнялся на локтях и осмотрелся. Я оказался в коридоре, довольно коротком, довольно обыкновенном. Деревянный пыльный пол, зеленоватые обои, выцветшие цирковые плакаты на стенах. И лишь одна дверь в конце коридора. Я обернулся. Позади — только стена, будто коридор был только для этой двери и создан. Я поднялся, машинально отряхнувшись, и приблизился к двери. За ней глухо и тихо звучали голоса: мужской и женский. Но то был не голос Клариссы: тембр был глубоким, а смешливые нотки в голосе были скорее подзуживающими, нежели издевательскими. Я толкнул дверь. За ней обнаружился кабинет: тяжёлый рабочий стол с удобным кожаным креслом, вытоптанный ковёр, шкафы с книгами и ящиками, диван и… Когда взгляд упал на последний предмет интерьера, я ощутил желание броситься бежать. То был шахматный стол, за которым устроились за игрой Судьба и Смерть. Оба, замолчав, смотрели прямо на меня. За их спинами глянцево блестели многочисленные экраны, будто в будке охранника мониторы видеонаблюдения. — Малыш Ричад, — проворковала безглазая женщина. Её руки непривычно неподвижно лежали на коленях и на столе, обе пары не пряли, находились в пугающем покое. Смерть не без насмешки во взгляде хмыкнул. — Ты решил срезать путь? Ну так проходи, дорогой, писаживайся. Судьба вспорхнула со своего места и устроилась на диване. Смерть коротким жестом указал на стул напротив себя. — Сыграем. — То было не предложение, а констатация уже решённого факта. — Раз ты решил, что способен обойтись без моей помощи. Пока судьба слепо шарила руками по дивану и подушкам, я на одревеневших ногах приблизился к отцу и сел напротив. Шахматы?.. Почему бы и нет… Смерть всё так же спокойно улыбался, расставляя фигурки на доске. Я заставил себя опустить взгляд и ощутил, как в груди спёрло дыхание. То были не привычные шахматные фигуры, а люди. Неподвижные, как куклы, миниатюрные. На его стороне пешками были чёрные силуэты Заражённых, ладьёй — Мор, незнакомая мне девушка со смуглой кожей и каштановыми волосами — конём, Сэм Роджерс — офицером, Кларисса занимала позицию королевы, а сам Смерть — короля. На моей стороне расклад был ещё более пугающим. Каждая фигура была кем-то. Пешками оказались девушка-сатир, юноша-вампир, девушка-зомби, незнакомые мне, а так же Мефисто, Нейт, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли. По краям доски стояли мама и Ремус, на месте коней — Хьюго и Сириус, офицеры — Драко Малфой и Эйприл, королева — Люси и я сам рядом с ней на месте короля. — Белые ходят первыми, — жестом пригласил меня Смерть сделать ход. Я сидел неподвижно, окаменев. Это всего лишь фиурки, не так ли? Но я не мог заставить себя двигать ими, словно опасался, что так я лишь подтолкну их в эту игру, где победителем, в любом слчае, будет Смерть. — Ну же, доргой, ты так хотел себя проявить, — промурлыкала Судьба. — Сейчас ты — игрок, а не игрушка. — Так докажи мне, что я не прав, — вкрадчиво произнёс Смерть. «Была не была» Я протянул руку и подтолкнул вперёд фигурку Мефисто. Никакой зловещей музыки не прогремело, не заворчал гром, не было вспышек молнии. Лишь фигурка продвинулась на одну клетку вперёд. Смерть только усмехнулся и сделал ответный ход. Я не был таким гениальным шахматистом, как Уизли или Хьюго. Я жертвовал пешками, а фигурами мамы, Хью и Эйприл уничтожал армию отца. Фигура сестры опрокинула доски смуглую незнакомку, когда Судьба издала торжествующий клич: — Нашла! Раздался щелок, и я зажмурился от яркого голубоватого света загоревшихся экранов. Несколько раз моргнув, я присмотрелся к происходящему на них и ужаснулся. Все пешки, которыми я пожертвовал, Мефисто, Нейт, Уизли, были мертвы на этих экранах. Тело беса лежало изломанное и проткнутое острыми кольями, частоколом торчавшими под переплетениями канатов цирковой арене. Нейт раскинулся в высокой траве под ночным небом, в его грудь вонзались три чёрные стрелы. В тёмном лесу бледный Уизли был пригвождён деревянным колом к дереву. — Нет… — Я хотел выпрыгнуть из-за стола, но теневые щупальца схватили меня и притянули на место. — Ты закончишь эту партию, — жёстко произнёс отец. Не сводя с меня взгляда, он протянул руку к фигуре Сэма Роджерса. Сердце упало в пятки. Я изо всех сил старался не выводить с места Люси, но, забывшись, последним ходом ослабил оборону. — Нет… Нет, умоляю, нет! — Ты хотел быть Игроком, сын мой. Не думал же ты, что ты так просто сумеешь одержать победу? Прежде, чем фигура Роджерса коснулась Люси, я вырвался из хватки теней и перехватил руку Смерти. — Не смей, — процедил я. Отец пугающе улыбнулся. — Ты решил нарушить правила? Или сделать рокировку? Свободной рукой он легко подхватил с доски мамину фигурку. — Нет! Зеленоватый огонь охватил фигуру. Я в панике взглянул на экран. Мама лежала дома, в своей постели, когда она начала задыхаться, царапая шею и пытаясь вскрикнуть. Спящий рядом с ней Ремус подскочил, пытаясь предпринять хоть что-то, но её лицо уже посинело. За несколько мгновений она перестала дрожать и обмякла на простынях. Ремус тряс её, звал кого-то, но тщетно. Меня трясло от ужаса. Я в страхе уставился на Смерть. — Как думаешь, ты мог это предотвратить, сын мой? — в упор глядя на меня, произнёс он. Я не мог ответить. Горе и гнев смешались во мне гремучим ядом, выжигающим грудь изнутри. В один миг я вскочил, перевернув шахматный столик. Фигурки разлетелись в разные стороны, а я бросился на отца. Но не успел его коснуться — боль пронзила моё тело. Я взглянул вниз и последнее, что увидел в стремительно темнеющем мире — торчавшее из моей груди щупальце тени. — Шах и мат. Мир вокруг меня исчез.