***РИЧАРД***
Мне казалось, что в столешнице появились четыре дырки от моих нервно барабанящих пальцев. Я, окаменев, сидел на кухне, глядя с беспокойством на лунный свет за окном, и внутренне попросту орал. Момент, когда я орал внешне, уже прошёл, горло неприятно саднило, но я этим ничего не добился. Разве что буря эмоций стала чуть спокойнее, а в моей комнате теперь нужно будет починить зеркало. Вопросы теснились в голове живыми тенями, в желудке точно ядовитые змеи извивались, нечто внутри требовало, чтобы я немедленно куда-то побежал, что-то сделал, как-то всё исправил… «Будь на его месте Люси, ты бы уже уничтожал Мир Снов план за планом, чтобы её найти», — звенели в ушах слова сестры. Она не подозревала, насколько она близка к истине, но Мир Снов разобрать по кирпичикам проще, чем изменить хоть что-то в реальности. Я был беспомощен… За дверью раздался хлопок. Я нервно вздрогнул, глядя на вошедших Честу и маму. — Прошу, я знаю, что чай поздний, но поставь, пожалуйста, на плиту чайник, — попросила мама эльфиху. Та молча принялась за дело, заодно накрыла на стол двумя кружками, большим заварочным чайником и тарелкой шоколадного печенья. Мама, обречённо вздохнув, села и прикрыла голову руками. На языке крутились вопросы, восклицания, меня подзуживало вскочить, но я усилием воли заставлял себя сидеть на месте. Наконец мама прикрыла мою ладонь совей. — Прошу, не барабань. — Как она? — выпалил я самый главный вопрос, который не давал покоя. — С Ремусом, — качнула головой мама. — Я видела их. Он позаботится о ней. «Как это произошло? Что именно сделала Кларисса? Как быть теперь? Как это исправить?!» — Ты слишком громко думаешь, — вяло усмехнулась мама, взглянув на меня. — Я не знаю, Ричард. — Ты ещё и мысли читаешь? — нервно спросил я. — Нет. На твоём месте я бы задавалась вопросами в духе «что делать» и «как это исправить». — Ты знаешь, как? — подался я ближе. — Никак, — разливая по чашкам чай, тихо сказала мама. Сердце упало куда-то ниже подвала, подземелий и земной коры. — Но… Эйприл мне рассказала про те струны! Которые перерезала Кларисса… — Защита от Гарольда, — кивнула мама и придвинула чашку. — Он создал слишком… комплексную защиту. От врагов, от Клариссы и Кьялара, от дурновкусия шуток Судьбы и… от наследия самой Люси. — Раньше всё было хорошо, — промямлил я. — Люси сталкивалась с Клариссой, мы все сталкивались. Почему?.. — Демон натравила на её сон войско Ангелов. Защита, усилившись в одном, ослабла в другом, и Клариссе стало проще перерубить эту защиту. — Но почему именно эту?! Зачем Клариссе делать так, чтобы Люси стала оборотнем?! — Сядь, Ричард, пожалуйста, — тихо попросила мама. Я поймал себя на том, что я и вправду вскочил на ноги, едва не опрокинув стул. — Я не знаю. Был ли это ход Жнеца или Клариссе просто нравится мучить людей, в целом, и тебя, в частности. В последнее я легко поверю, её поступки иногда совершались просто потому что ей хотелось так, потому что она — неудержимое и неподвластное внешним силам зло, которое было почти невозможно обуздать. Её руки свело болезненной судорогой. Мама, сбивчиво дыша, пыталась держать себя под контролем, но я чувствовал её страх и её гнев. Но она держала себя в руках… как ей удаётся это? — Мы можем это исправить? Как-то связать обратно те нити? — Нет, Ричард. Ликантропия — болезнь, которую нельзя просто посадить на привязь. Её тело уже изменилось однажды, и мы не сможем сделать так, чтобы она это забыла, чтобы забыла её физическая оболочка. Реальность до гнусности упряма, и теперь ликантропия Люси — часть реальности. — А Мир Снов? Разве нельзя?.. — Ты думаешь, будь это возможно, твой крёстный всё ещё был бы оборотнем? — прямо и с горечью посмотрела на меня мама. Я поражённо взглянул на неё. Вот почему она спокойна. Она пыталась и не преуспела. Она смирилась. «А я смогу смириться?..» Мама взяла свою чашку и поднялась со стула. Она посмотрела на меня с печалью и снова коснулась моей руки. — Я понимаю, каково тебе. Хорошо понимаю, я была младше тебя, когда узнала, что мой возлюбленный — оборотень, и я тоже хотела хоть что-то предпринять. Ричард, пообещай мне, что ты не станешь совершать ничего, что ты будешь считать за благо. Прошу. Не ходи за ней в лес, не пытайся во снах её исправить. Люси — волк. И мы обязаны принять её и поддержать. Показать, что любим, несмотря ни на что. Пообещай. В горле встал комок. Я не мог вымолвить ни слова, глаза жгло слезами бессилия и злости. Почему? Почему Я ничего не могу сделать?.. Смириться? И только ли? Как смирилась она?.. Я кивнул. Мама погладила меня по голове и тепло поцеловала в макушку. Я рванулся и обнял её, прижавшись головой к её животу. Меня трясло. Мне было страшно и обидно. Я вновь чувствовал себя запертым в чулане или гробу, из которого нет выхода. Мама обняла меня в ответ и вздохнула. Долгое время мы оставались, замершие, точно статуи. Только струйки пара над чашками чая лениво извивались, да часы хладнокровно отмеряли секунды страшной ночи...............................................................
— Может, можно сделать хоть что-то?.. — Молли… — Чеснок? Святой крест, прости Мерлин? — Молли, это средства от вампиров, а не вампиризма. — Но… Он же мой сын… — Да. И теперь мы должны решить, как быть дальше. Мы обе понимаем, что Рон больше не сможет поехать в Хогвартс. — Но там все его друзья! Вся жизнь! — Молли… — Мама громко и судорожно вздохнула. — Прости, мне правда очень и очень жаль. — Мой сын… Мой мальчик… Мерлин, почему, за что?.. За дверью раздался сдавленный плач. Я болезненно поморщился и посмотрел на застывшую по ту сторону двери Эйприл. Сестра была смертельно бледна, под глазами залегли тёмные круги, будто не Рона укусил вампир во время Чемпионата, а её. Впрочем, наверняка она думала, что так было бы лучше. Эйприл прижималась затылком к дверному косяку, плотно зажмурившись. Кажется, она изо всех сил надеялась, что это только сон, очередной сон, где она может движением пальца и мысли изменить всё. Впрочем, даже там она не всемогуща. — Пойдём, — одними губами произнёс я и протянул ей руку. Эйприл нехотя схватилась за неё, я сделал шаг в сторону, и мы провалились в тени. Бесшумно передвигаясь по дому, мы старались никого не беспокоить. В этот день все без исключения были в подавленном состоянии, находящемся на грани скорби. Будто кто-то действительно умер. Единственным, кто сохранял железную волю, была мама, которая пыталась поддержать всех нас, но у меня было ощущение, будто на себе она несёт небесный свод. Эйприл потянула меня в другую сторону, я покорно шёл за ней. Не мог не — ей было ужасно паршиво. Она винила себя за то, что не уберегла Люси и Мефисто во снах и Рона наяву. Я хотел поддержать её, показать, что она не одна. И, кажется, ей становилось легче. Сестра вела меня по дому в сторону комнаты, где жил Рон. Я слышал, как Чарли Уизли утверждал, что Рону повезло, что ребята прогнали вампиров до того, как они выпили его досуха. Но от болезни его это не могло защитить. Рон обратился меньше, чем за сутки. Почти всю семью Артур увёз в «Нору», но Молли и младший из братьев Уизли остались в нашем доме. Рон был почти взаперти, Молли — полностью в отрицании. Мы проходили через эфемерные стены мира теней, пока не остановились возле закрытой двери. Эйприл невольно вздохнула. Не то что бы дверь могла остановить нас, она была не материальнее всего остального. Но я ощущал её волнение. Я сжал её руку и провёл через дверь. Комната была погружена во мрак — Ремус, придя в себя после второго полнолуния, и Артур заколдовали окна, чтобы там была только темнота ночи. Простая иллюзия, которая спасала Уизли от ожогов. В камине жарко топился камин, и даже в тенях создавалось ощущение, будто мы шагнули в парилку. По комнате были разбросаны вещи, было разбито старинное зеркало, под моими ногами валялась сломанная метла. Рон сидел посреди этого бедлама на постели и вяло перебирал брошюры. Но, стоило нам войти, и он повернулся к нам. Длинное лицо стало ещё более бледным, чем обычно, веснушки практически исчезли, в алых глазах отражался свет от камина, делая образ Рона ещё более демоническим. — Я вас вижу. Не знаю, что за чертовщину вы творите, но выходите на свет. Мне некомфортно, — чуть шепелявя, сказал парень. Я вздрогнул. Видит?.. Я полагал, мой теневой покров скрывает меня получше мантии-невидимки. На секунду я почувствовал себя голым. Эйприл выпустила мою руку и стала материальной. Я на миг растерялся. Уйти, чтобы не смущать? Остаться, чтобы поддержать?.. А что я мог бы сказать? — Выходи давай, — раздражённо шикнула сестра. Я повиновался. Понятно, я пока ей нужен. Эйприл подошла к Рону и села рядом с ним на кровать. Тот осторожно отодвинулся и отвернулся, уткнувшись опять в буклет. На нём я увидел яркую надпись: «Школа для нестандартных волшебников и ведьм в Трансильвании! Овладей искусством ночи!». Рон с отвращением швырнул брошюру в камин и потянулся к кувшину с кровью — Сириус съездил к фермерам в Свонбрук и приобрёл у ошалевших людей несколько пинт животной крови. — Ты же знаешь, что лучше не входить ко мне, — отпивая кровь из кружки в цветочек, сказал Уизли. — Я хотела тебя поддержать, — тихо сказала Эйприл. Она обвела взглядом комнату. — Жарко у тебя. — Не могу согреться. — На долгое время в комнате воцарилась тишина. Она была вязкой и неловкой. Рону и мне было нечего сказать, Эйприл же очень хотелось сказать или сделать хоть что-то. — Как мама? — Переживает, — вздохнула Эйприл. Рон болезненно прикрыл глаза и закрыл лицо руками. — Наша мама настаивает, чтобы тебя перевели в специализированную школу, а Молли говорит, что убедит Дамблдора сделать для тебя ночные уроки. — Никто из хогвартских учителей не будет не спать ночами ради одного меня, — прорычал Уизли. — И никто не возьмётся меня учить. И кормить. А вдруг я наброшусь на первокурсника или на Клыка? Или выпью кентавра? — Тебе слабо́, — невольно засмеялась Прил. — А Снейпа, например, ты даже если и выпьешь, он хуже выглядеть и брюзжать не станет. Кстати, это идея! Тебе могут выделить отдельные классные комнаты в подземельях! Там нет солнца, тебе ничто не повредит, а учителям не придётся учить тебя ночью! — Эйприл, я — вампир! Я — опасное чудовище, ты не понимаешь?! — взвился Рональд. Я напрягся, собирая тени в кулаке. — Я могу потерять голову и вгрызться в глотку даже тебе! И какая разница? Это всё ещё будет как тюрьма! — Я… Я просто… — залепетала Эйприл. На её глаза навернулись слёзы. — Я просто не хочу, чтобы ты уезжал… ты мой друг. Почти брат… — А у меня есть выбор? Поселиться в «Норе» на чердаке рядом с умалишённым упырём и охотиться в лесах на оленей и зайцев?! Или сидеть безвылазно в подземельях Хогвартса и быть очередной живой страшилкой, которую Дамблдор притащил в школу и которой пугает первокурсников? Да мне лучше на солнце выйти и сгореть к чертям собачьим! — орал Уизли, мечась по комнате. Я взглядом следил за ним, ожидая. — Прекрати так говорить! Ты, по крайней мере, жив! — Да лучше бы вы дали меня допить! Уизли одним прыжком оказался рядом с Эйприл. Я вскинул руку, выпуская тени, и Рона припечатало к стене. Прил застыла, непроизвольно касаясь пояса, где, конечно, не висело никакого меча. Уизли яростно уставился на меня. — Что ты за хренотень?! — прорычал он, дёргаясь. — Выпусти меня! — Не раньше, чем ты угомонишься, — сказал я, стараясь не терять концентрации. — Что, в этом доме теперь все фрики? Оборотни, чёрные маги, вампиры, идиллическая избушка, ничего не скажешь. — Ты звучишь, как Малфой, — проскрежетала Эйприл не своим голосом. — Да мне плевать! Оставьте меня со своей жалостью и убирайтесь! — рычал Уизли. Его глаза наполнились кровью ещё больше. В свете камина мелькали острые клыки. — Уходите, иначе сожру обоих, как бы от тебя, Лафнегл, ни смердело чёрным колдуном! — Выбирай выражения, иначе я тебя выгоню на солнце, — глухо сказал я, не выпуская Рона из своей хватки, хоть я и ощущал, как у меня начинает кружиться голова. Я подошёл к Эйприл и взял её снова за руку. — Как остынешь, придём. Только подумай о том, что Эйприл действительно хочет тебе помочь. — Да мне не помочь! Я — чудище! — взвыл Рон. По белым щекам потекли слёзы. — Уходите! Пошли вон! Я перетянул Прил в тени, отступил к двери и только тогда отпустил Рона, когда мы оба оказались за пределами комнаты. Сквозь туманную дверь мы видели, как он осел на пол, сотрясаясь от рыданий. Сестра тут же выскочила из теней и куда-то очень поспешно убежала. Сквозь топот её шагов я услышал сдавленный всхлип. Я вздохнул, глядя ей вслед. Теперь и у меня ощущение, что я держу небо на плечах… Выйдя из теней, я побрёл куда глаза глядят. Очнулся у двери в комнату Люси. Немного помявшись, я осторожно постучался. Весь прошлый день Люси спала, приходя в себя после первого полнолуния. Я надеялся, что второе прошло для неё проще. И всё равно вздрогнул, когда из-за двери раздалось: «Войдите». Несмело я заглянул в комнату. Какой контраст был с той спальней, из которой мы ушли… Окна были распахнуты настежь, и тёплый августовский воздух мягко вливался вместе с солнечным светом, раздувая лёгкие белые занавески. Люси сидела в кровати, на столике рядом стояла кружка из-под волчьего зелья и тарелка с недоеденным стейком. В руках девушка сжимала ловец снов, который она плела из разноцветных лент вместо нитей. Их переплетение было таким чуды́м и непонятным мне, но таким гармоничным, что я засмотрелся. Люси отложила ловец и попыталась улыбнуться, но, увидев моё выражение лица, тут же померкла. — Вы ходили к Рону? — с сочувствием спросила она. Я кивнул. Люси протянула руки ко мне. Я на ватных ногах подошёл к её кровати и, опустившись на колени, упал головой в её объятия. — Он сильно переживает, я знаю. И Эйприл тоже. — Мы оба понятия не имеем, что делать. Никто не имеет понятия, — глухо пробурчал я. — А надо? — Я поднял голову и изумлённо посмотрел на Люси. Та лишь пожала плечами. — Разве можно что-то поменять? — Нет, но это кажется таким неправильным… — Я понимаю, — тихо отозвалась она и слабо улыбнулась. — Но твоя мама говорит, что играть надо теми картами, которые есть, а не сетовать на то, что могло бы быть. — Откуда в вас такая покорность судьбе? — вздохнул я. — Грызя зубами землю, не изменишь очень многого, — серьёзно сказала Люси. — Мы пока что не в Никогда, чтобы все вокруг были живы и счастливы. Я поражённо уставился на неё. Когда она успела стать такой… мудрой? Люси же отвела взгляд и задумчиво покусала палец. — Знаешь… Вчера ночью, когда мы с папой были в лесу, — мои брови вновь поползли вверх. «Папой»? — мы вместо того, чтобы бегать, решили просто проспать до восхода. И я видела сон. Не знаю, правдив ли он, но я склонна верить. То, что случилось, к лучшему. Для Рона, по крайней мере. Я видела, что он придёт к нам на помощь, когда больше никто не сможет. И что он сам будет только рад тому, кем он стал. Просто ему нужно… привыкнуть. — А для тебя? — выдавил я. — То, что случилось с тобой, к лучшему? Люси только пожала плечами. — Не знаю. Но мне повезло, что со мной отец. Я не одна, он учит меня всему. А Рон… Ему труднее. Я глубоко вздохнул, закрыл глаза и снова уронил голову. — Давай поговорим на отвлечённые темы, — попросил я. — Иначе я с ума сойду от беспомощности. По крайней мере, пока не смирюсь с тем, что я ничерта не могу сделать. Тёплые пальцы коснулись моей головы, и я почувствовал, что мои тревоги постепенно растворяются в этом прикосновении. Будто бы не было за пределами комнаты ничего важнее этого момента. Будто весь мир за дверью — дурной и страшный сон. И есть только мы. Вечером, когда Люси попросила дать ей немного вздремнуть после последней лунной ночи, я осторожно выскользнул из её комнаты и нос к носу столкнулся с Эйприл. Она была взлохмачена, раскрасневшаяся, на её висках застыли капли пота, на поясе висел меч, а в волосах застряла солома, но в её глазах горел мрачный огонь решимости. Схватив меня за запястье, она потащила меня в сторону гостиной. — Что такое? — спросил я. — Ты решила, что мы будем делать? — Да, — коротко ответила Эйприл. Я удивился. Неужели ей пришла в голову некая гениальная идея? Маховик времени? Создать сон, который вытеснит реальность? Вундервафля для извлечения ликантропии и вампиризма из волшебника? Но сестра молчала, пока не усадила меня в кресло в гостиной и воинственно не нависла надо мной. Она молчала настолько многозначительно, что я не выдержал: — Так что у тебя за план? — Мы спасём Мефисто. Сегодня ночью. — Чего? — Я ожидал чего угодно, но не этого. — В смысле, это надо, да, но… Почему ты пришла к этому так и сейчас? — Потому что, Ричард, это всё, что я могу сделать для своих друзей. Рона и Люси не спасти. Но я могу спасти хотя бы Мефисто, потому что он ещё не потерян и не мёртв, я это чувствую. — Как это относится к Рону и Люси? — Никак! — вскрикнула Эйприл. — Никак, понятно?! Но он — единственный, для кого я могу сделать что-то и кому я могу помочь! Единственный, понимаешь? Я осел в кресле. — Понимаю, — проговорил я одними губами. — Ты тоже бесишься от бессилия. — Да! Я вздохнул и медленно кивнул. — Я помогу тебе, — сказал я. — Я не в восторге от Мефисто, но он — твой друг. — Именно. И мы должны ему помочь, раз мы в силах это сделать. — Делай, что должно?.. — косо усмехнулся я. — Или гори оно синим пламенем, — мрачно сверкнула глазами сестра.***ЭЙПРИЛ***
Я решительно шагала по дорожке к хижине Тони. Сейчас никто не посмеет меня выбросить из сна, потому что в противном случае я смету это несчастное существо со своего пути и пойду дальше. Пальцы до боли сжимали рукоять меча, а сердце и во сне, и наяву отбивало барабанную дробь. Рядом шёл мрачный Ричард. Я была рада, что брат согласился помочь мне, он не был в восторге от того, что я отказалась просить помощь у мамы. — Это не детские игры, пойми, он нас может взаправду убить, — с беспокойством говорил брат. — Ты не понимаешь, — мотала я головой. — Это уже дело только наше. — Кларисса — могущественный демон! — А ты — повелитель теней! А я — недурный фехтовальщик! Мы справимся! — Мама правда могла бы помочь. Кларисса — её враг. — За столько лет — мой тоже. И нет. Мама запретит нам участвовать. — Я положила руку на дверь и посмотрела на брата. — Хочешь чувствовать себя бесполезным и беспомощным? Ричард помрачнел пуще прежнего, но он не сказал ничего. Я толкнула дверь и сделала глубокий вдох, чтобы пресечь любые возражения, которые я могла встретить от Гертруды, но я поперхнулась воздухом и застыла. На полу хижины рядом со столом, на котором лежала Садовая Книга, без сознания валялся Нейт. — Слава Создателям! — услышала я возглас Гертруды. — Я не могу привести его в себя уже какую ночь! У меня подогнулись колени. Охнув, я бросилась к другу. Нет, нет, Нейт, я не могу потерять и тебя… — Нейт? Нейт! Эй, медвежонок, проснись! — Я тщетно хлопала его по щекам. — Что с ним? Как он тут оказался? — спросил Ричард. — Я привязала его руной к этому сну. Когда он был на грани забвения, он должен был оказаться в безопасности и без балласта в виде преследователей. Остальные отказались, я не знаю, что с ними. — Нейт! — прикрикнула я, встряхнув друга, но его глаза всё ещё были закрыты. — Кто-то коснулся его Искры. Он блуждает. Но я не могу привести его в себя, потому что не я его создатель. Отчаяние переросло в бешенство, которое захлестнуло меня с головой, поднявшись откуда-то из глубин сознания. Я размахнулась и отвесила Нейту оплеуху. Ричард ойкнул. — ПРОСНИСЬ! — рявкнула я. — ИДИОТ! Я говорила, чтобы ты не шёл без меня! Как ты посмел?! Не вздумай умирать, Нейт, слышишь? Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ УМЕРЕТЬ! Слова вырвались против моей воли, я размахнулась, чтобы залепить пощёчину, но тут же Нейт открыл глаза и истошно заорал, как кричат новорождённые младенцы — надрывно и недоумённо. У меня вырвался вздох облегчения. — Что… Что… — застонал Нейт, вращая глазами. — Прил? Ты что сделала? Я рассмеялась и крепко прижала к себе друга. От облегчения хотелось рыдать прямо здесь, забыв о нашей миссии. — Она вас пробудила, юноша. Как вы и предполагали. — Нейт, где остальные? — По лицу Ричарда было видно, что он и сам рад и от облегчения готов плясать, но он был сосредоточен на деле. — Пропали… — выпалил Нейт. — В цирке. Нас разделило… Там были кошмары, и Заражённые, и… — юноша передёрнул плечами, — я не помню, где я был даже. Помню лабиринты только. И тронный зал какой-то огромный с люстрами. И там была толпа этих Заражённых… — А Меффи? Ты его видел? — взволнованно спросила я, всё ещё держа Нейта за грудки. — Он жив?! — Да… Он… Он у красной королевы что-то вроде шута… там так страшно… повсюду шепотки какие-то. Мне кажется, это голоса украденных сновидений, — понизил голос Нейт. — Красной Королевы? — переспросил Ричард и нахмурился. Нейт облизнул губы и кивнул. — А что было потом? — прошептала я. — Я не знаю… мне вдруг стало очень страшно. Я так сильно запаниковал, что не мог… не знаю… ничего. И вдруг на меня обрушилось красное пламя! Такое обжигающее, но внутри, а не снаружи. — А потом?.. — А потом ты меня бьёшь и кричишь, что я не смею умирать. Я села на пол и, наконец, выпустила Нейта. Пальцы сами собой запустились в волосы. Мерлиновы аллигаторы. Да нам не справиться… — Мы должны позвать маму, — безапелляционно сказал брат. Эта реплика вызвала во мне ярость. — Нет, — отрезала я. — Мы теперь должны сами справиться. — А только вы и справитесь. У вашей матери нет столько власти над Миром Снов, сколько есть у Эйприл. Я обернулась, выхватив меч. На столе рядом с Садовой Книгой восседал молодой человек в серых одеждах, с серыми волосами, серо-голубыми глазами и с серым зонтиком, сложенным в трость. Он взглянул на меня, и я ощутила неимоверную тяжесть всеведующего взора. — Здравствуй, Вентум, — пробормотал брат. — Ты, может, объяснишь свою реплику? — Всё просто, — пожало плечами всезнающее сновидение. — Эйприл — сильный сноходец. Кларисса была рождена во снах, но она не принадлежит этому миру больше. Марисса больше не может быть творцом и Мастером Снов, потому что она сбежала от этой власти на Изнанку, чтобы из нави пройти в явь. — Всё равно не понимаю, — сказала я, потирая бровь. — Но, раз ты говоришь, что шансы есть. — Он говорил, что мама не сможет вернуться из Пустоты, — рубанул рукой в воздухе Ричард. — Но она сейчас наяву. — Я говорил на основании того, что знал, что невозможно выйти из Пустоты смертному, — флегматично пожал плечами Вентум. — Сейчас я говорю, исходя из расстановки сил. К тому же. — Он легко подпрыгнул и оказался на потолке. Приблизившись ко мне, Вентум улыбнулся. — Пламя Мира Снов имеет больше власти, чем пламя Яви. Чёрный может быть любым цветом. И любой силой. Например… Очищающей. — Мне больно это признавать, но этот проходимец прав, — вздохнула Гертруда. — Ты могла бы попытаться очистить некоторые сны от Чумы… Но это рискованно. — Я даже не знаю, как… — сбитая с толку, пробормотала я. — Неправильная установка, — мурлыкнул и улыбнулся, аки Чеширский кот, Вентум. — Ты же в Мире Снов. Придумай, что ты знаешь, и воплоти это. Тебе это по силам. — А мне — нет? — насупился брат. — А ты бей Заражённых по кристаллам, — отмахнулся парень. — И следи, чтобы сестру не зашибло. Она — ваша единственная надежда вернуть Мефисто и остальных. — Миленько, — пробормотала я, борясь с головокружением от такой ответственности. — Так. Герта, дорогая, подсоби малышам. Чтобы они могли проснуться или не помереть хотя бы, — с деловым видом повернулся к мыши Вентум. Та только протяжно вздохнула. В следующее мгновение я ощутила, как мою спину сильно что-то жжёт. Как будто раскалённый камень приложили. Я обернулась, но ничего не увидела кроме следа от золотистого сияния, которое будто прилипло сзади. Ричард тоже ойкнул, так же, как и Нейт. На их спинах я увидела одинаковые сочетания рун, знакомые мне: «защита» и «возвращение». — Нейт отправится в безопасный сон, но не сюда, я больше не могу так рисковать, — промолвила мышь. — А вы, молодые люди, проснётесь сразу, как только будете на грани. — Ты пойдёшь с нами? — обрадовалась я, глядя на Нейта. Тот кивнул и улыбнулся. — Куда я тебя одну отпущу? — Не будем терять времени, ночь не будет длиться вечно, — проворчал Ричард, явно уязвлённый тем, что он остался в стороне от способностей Пламени. Я кивнула и открыла Садовую Книгу. «Покажи сон, в котором прячется Кларисса». Страницы стремительно мелькали перед глазами, сны сливались в единый поток. Я ощутила, что меня неумолимо куда-то утягивает и схватила за руки Нейта и Ричарда. В следующий миг, моргнув, я оказалась в самом страшном своём сне со времён заброшенного отеля.