***РИЧАРД***
— Пожалуйста, ведите себя хорошо, — говорила мама, поправляя рюкзак за спиной у Сириуса. — Это ты сейчас говоришь лично мне, лично Эйприл или всем? — весело осведомился дядя, целуя маму в макушку. — Тебе в первую очередь, — шутливо она пихнула его в плечо. Эйприл в стороне щебетала с близнецами, предвкушая грядущее путешествие на Чемпионат Мира по квиддичу. Хьюго старательно приглаживал перед зеркалом растрёпанные волосы. Гермиона и Гарри чуть в стороне с серьёзным видом получали от Молли инструкции по присмотру за младшими Уизли. — И запомни: дети — на тебе. Если они потеряются, пока ты будешь налаживать международные отношения путём активного распивания огневиски, знай, что я достану тебя из-под земли. — Тебе это под силу, — вздохнул дядя и снова обнял маму, после чего посмотрел на меня. — Ты точно не хочешь поехать? Последний шанс передумать. — Там люди, шум и квиддич, — пожал я плечами. — Мне и здесь хорошо. — И в кого ты такой зануда? — закатил глаза Сириус. — Рем, ты плохо его воспитал. — Я готов драться с вами на дуэли за эту клевету, — хмыкнул он. — А это хорошая мысль, внеси в своё расписание дуэль на подушках, когда я вернусь. Ремус только головой покачал и обнял Эйприл, подошедшую попрощаться. — Проведите хорошо время. — Обязательно! Привезу тебе сувениров! Вернее, куплю что-нибудь у лавочников и выменяю на что-то любопытное для тебя! — пообещала сестра и подпрыгнула ко мне. Я заключил её в объятья и тихо шепнул: — И меч взяла? — Конечно. Если я пропущу тренировки, Мефисто прокрутит меня через мясорубку. — Тогда я от него не оставлю даже воспоминания, пусть так и знает, — серьёзно ответил я. Эйприл натянуто улыбнулась и отошла к Люси, которая прощалась с Хьюго и Гарри. Хью подошёл ко мне. — Всё веселье, небось, опять пропущу? Знаю я тебя. Стоит мне отвернуться, а Лафнеглы вляпываются в очередной армагеддон. — Эйприл будет с тобой, скорее всего, все приключения она заберёт с собой, — засмеялся я. — Присмотри за ней там. — А ты тут за Люси. — Это я тебе обещаю. — Ну всё, всё, хорош разводить драму! Мы уезжаем на пару дней! — воскликнул один из близнецов. Второго Молли целовала в щеку. Ремус пожал руку Артуру, который сумел передвинуть свой пропуск на день раньше и прибыть на Чемпионат вместе с остальными за день до финального матча. — Доброй дороги! — Берегите себя! — Рональд, не забывай присматривать за сестрой! — Да, Рональд, не забывай присматривать за сестрой, — ехидно расплылся в улыбке то ли Фред, то ли Джордж. — Поселим вас в одной комнате. Девочек налево, мальчиков направо. Будете делать друг другу причёски и писать в розовых дневничках, кого вы хотите поцеловать на Рождество. — Хорош, — отвесил обоим по подзатыльнику Билл Уизли. — Иначе вы будете спать на улице. Переговариваясь и ворча, группа фанатов квиддича вышла из дома и отправилась в путь до ворот, где их ожидал выписанный для них министерством Порт-ключ. Молли вздохнула так тяжело, что в гостиной будто стало на миг меньше воздуха. — Не беспокойся о них, — тепло улыбаясь, сказала мама. — С ними Артур, Билл и Сириус. Если кто и набедокурит, так это они. — Ох, не знаю, Марисса, сердце не на месте. — Пойдём на кухню. Честа приготовит нам чаю. Ричард, Люси, вы пойдёте? — Мы, наверное, в библиотеке посидим, — покачала головой Люси. — Не хотим вам мешать. Мы с Ричардом составляем карту «Никогда», это очень вдумчивый процесс. — Тогда мы попросим Честу, чтобы она принесла чаю и вам, — улыбнулся Ремус. Я улыбнулся с лёгкой натяжкой. Художником назвать меня было можно только от слова «худо», поэтому у меня получалась скорее схема сказочного города из снов. Но Люси рисовала очень здорово, мама купила в Косом Переулке для неё краски, и теперь мы развлекались, воплощая наяву кусочек Мира Снов. Мы засели в библиотеке над большим рулоном плотного пергамента, расстеленного на полу. На нём уже обозначились границы, поля, пока ещё не разрисованные ни клубникой, ни виноградом, горная долина и сам горный хребет. Люси вырисовывала врата с птицами, а я по памяти восстанавливал кусочки улиц и площадей, которые успел запомнить во время эпидемии кошмаров и из мимолётных снов. Увлекшись, мы не заметили, как часы отбили пять часов вечера. — Ух… кажется, мы молодцы, — резюмировала Люси, откладывая карандаш и разминая кисть руки. Я не без гордости взглянул на очертания переулков и улочек. — А мне не кажется, мы и есть молодцы, — гордо ответил я. Люси засмеялась и прильнула ко мне, облокотившись на моё плечо. — А вдруг, если мы нарисуем карту наяву, то этот город наяву и появится? — тихо спросила она с надеждой. — И там будут все, кого потеряли. И все, кто несчастен, будет снова счастлив. Как думаешь? — Такие чудеса возможны только в Мире Снов, — печально сказал я. — Но… если бы я туда попал, эти сны были бы ещё лучше яви. Может, я наяву тоже становился бы добрее и лучше, проникаясь атмосферой? — Ты и так добрый и лучший, — с улыбкой сказала Люси. Моё сердце забилось так, будто внутри него сидел ошалевший кролик и неистово барабанил по всему, до чего дотягивался. — Люси? — в библиотеку вошла мама. — Можно с тобой побеседовать? — Конечно. Девушка поднялась, с ней вскочил на ноги и я, но мама на меня строго взглянула. — Только Люси, — серьёзно сказала она. Я будто на стену налетел. — Ричард, я ценю твою заботу о Люси, но, если ты будешь подслушивать, я буду очень разочарована. Я не нашёлся, чем ответить. Люси обернулась ко мне и сжала мою ладонь. — Всё будет хорошо, — сказала она, тепло улыбнувшись. — Это же просто беседа. Разве не могут у девушек быть свои секретики? Я видел, что она храбрилась, что ей было не по себе, но она стойко улыбалась. Я кивнул ей и отпустил её ладонь. Мама приобняла Люси за плечи и вышла из библиотеки, оставив меня в одиночестве теряться в тревогах и догадках. Чтобы занять себя хоть чем-то, я скатал в рулон нашу карту, собрал кисти и карандаши, убрал наше творческое рабочее место. «Всё хорошо. Это же просто беседа» «Вдруг они решили куда-то её отослать? Чтобы обезопасить? Впрочем, где ещё она может быть в большей безопасности?» «Или что-то случилось с Мириам и мистером Саммерсом?» «Или с Роджерсом?» «Или…» Я старательно отгонял от себя эти тревожные мысли. Поймав себя на них, я потряс головой. Выглядело всё так, будто я не доверяю маме. В голове всплыло воспоминание о том, что сказал мне Ремус не так давно. Что я слишком опекаю Люси. Надеваю на неё ошейник… Нет… нет. Рем прав. Я должен доверять ей. Верить в неё. Я отнёс на кухню посуду. Честа в это время обычно убирает в гостиной, поэтому кухня была пуста. Но… По спине скользнул неприятный холодок. Чем больше я проваливался в пучину размышлений, тем больше мне казалось, будто шепоток тревоги я слышу извне. И… Нет. Не казалось. Я слышал шёпот. Шёпот, от которого стыла в жилах кровь. На неизвестном мне языке, он кружил вокруг меня, точно ворон. Я почти ощущал дуновение этого шепотка. Нервы натянулись так, что, казалось, они зазвенят. Я осторожно вытащил из кармана волшебную палочку. Неясный шепоток то удалялся, то приближался, точно приливная волна. Я не мог разобрать ни слова. Инстинктивно я подался к нему. Сделал шаг. Другой. Третий… Я шёл за ним, как крыса шла за дудочником. Шёпот вёл меня, а я не смел противиться. В глубине души я надеялся, что это просто… призрак? Или, может, что мама и Ремус колдуют, а я настиг след этой магии?.. Такого не было никогда, но… кто знает, чем ещё чревато моё происхождение? Я сжал в пальцах палочку до белизны костяшек. Свет в поместье потихоньку мерк, оставив мягкий желтоватый свет от ламп. Я шагал по дому, изредка проваливаясь в тень, но и там шепоток меня так же вёл, там он был так же неуловим. Я шёл, и ощущал навязчивую мысль о том, что это связано с Люси. Я прислушивался к каждому шороху, к каждой двери, мимо которой я проходил. Возле кабинета Ремуса я будто провалился в омут тишины. На долю мгновения я остановился, ощущая облегчение. Ушло? «Ричард»… Я готов был заорать во весь голос, когда во вновь налетевшем шёпоте я услышал своё имя. «Ричард… Ричард Эдриан Лафнегл…» Я бросился бежать. Без оглядки, ведомый лишь шёпотом, ведомый наитием, безумием, тревогой и страхом. «Ричард… Эдриан… Лафнегл… Блэк…» Я бежал, не помня себя, не разбирая дороги, не помня, как я почти взлетел по лестнице. «Ричард… Блэк… Эдриан… Лафнегл…» Это было важно. Это казалось важным настолько, будто дом рухнет, если я не пойму, откуда шёпот, если я не разгадаю его загадки. Я мчался через поместье, пока не достиг лестницы на чердак. Не думая ни мгновения, я спустил лестницу и вбежал внутрь. «Ричард… Блэк… Эдриан… Лафнегл…» Рядом с люком на чердак лежал фонарик, оставленный когда-то Хьюго. Я включил его, освещая тонким лучом света густую и пыльную тьму. Пылинки в свете фонарика танцевали, будто причудливый мелкий снег, взвиваясь от моего тяжёлого дыхания и от каждого моего движения. Меня посетила странная мысль, что в пылинках я увижу скользящий в воздухе шёпот, что вёл меня. Они летали так хаотично, что чудилось, будто на чердаке под крышей идёт снег и он летит вверх… «Ричард… Блэк…» Стремглав я бросился в лабиринты чердака. Проходил мимо диванов и шкафов, протискивался между комодами и креслами, укрытыми чехлами и похожими во тьме на призраков. Сердце в груди колотилось так, что отдавалось стуком на зубах. Не считая шёпота и моих шагов, здесь было тихо, как в тёмном склепе. Я замедлил шаг, пробираясь со всей осторожностью. Прокрадываясь, прислушиваясь. «СПАСИ ЕЁ! СПАСИ ЛЮСИ!» Волна холода накрыла меня. Оглушительный шёпот звенел моим полным от паники голосом. Но я готов был поклясться, что я не проронил ни слова. Едва дыша, я осмотрелся. Я оказался на расчищенной площадке, где стоял укрытый портрет матери и отца… нет. Матери и Эда. Я сглотнул. На чердаке никогда не происходило ничего хорошего… Ноги сами повели вперёд к старому комоду. Я отодвинул ящик. Потом второй и третий, находя лишь какие-то бумаги, какие-то тряпки, стекляшки, склянки. Это всё казалось незначительным. Неважным. Я отодвигал ящики, пока не выдвинул последний. В нём лежал футляр с мечом Эда. Выудив его и осветив фонариком, я ощутил, что голоса замолкли. От этого стало ещё больше не по себе. Что?.. Почему?.. Мои пальцы коснулись замка, и я не сдержал хриплого вскрика — их обожгло холодом. Что же это?.. Эйприл говорила, что вскрывала этот футляр без проблем. Я потянулся к нему щупальцем тени. Замок щёлкнул и открылся, откинулась крышка. Футляр был пуст, лишь на синюю бархатную подушку оседала пыль. Я коснулся его и ощутил под пальцами что-то твёрдое и продолговатое. Ледяное. Нахмурившись, я стал ощупывать предмет, пытаясь понять, что это. Ощупывать подушку, пытаясь понять, часть ли это отделки, но нет, предмет был инородным. Что-то внутри меня кричало, чтобы я немедленно разбил футляр. Но тогда на шум сбегутся остальные… Позади меня раздался грохот. Едва не завопив и не выронив футляр, я обернулся и посветил фонариком туда, откуда донёсся грохот. За моей спиной стоял шкаф и, когда луч света озарил его, оттуда снова раздался стук. Я поспешно убрал футляр и задвинул ящик. Стук повторился, заставив меня подпрыгнуть. Дверца медленно отворилась. Я чувствовал себя так, будто меня оглушили «Петрификусом», когда я смотрел, как из тьмы проёма в свет фонарика шагнула нога. После появилась тонкая бледная рука в алых шрамах и с окровавленными манжетами и схватилась за края шкафа. На свет из тьмы шагнул я сам, и я, настоящий я, ощущал, как моё тело каменеет от ужаса. Тот, другой я, был совсем как из давнего сна. Его взгляд был полон ледяного высокомерного презрения, за которым бесновалась ненависть. Его руки были в крови и шрамах. Возле губ залегла жестокая складка. С отвращением и гневом он взглянул на меня. «Ты жалок. Ты слаб. Ты дашь ей умереть. Ты не достоин того, чтобы ты существовал. Не достоин быть с ней рядом». Паника достигла крещендо и отхлынула, уступая место ледяной ярости. Как смеет он… Оно! — Риддикулус, — с ледяной ненавистью произнёс я. С кончика палочки сорвался сноп голубого холодного пламени. Он бесшумно охватил моего двойника во мгновение ока, и тот рассыпался кучей пыли и золы. В воздухе слабо запахло уксусом и озоном. Лишь когда она осела, мои ноги подкосились. Я почти рухнул на пол, закрыв голову руками. Тело сотрясала крупная дрожь будто от холода. В груди стало тесно, как если бы меня заперли в гробу. Я дрожал, ощущая, как ледяной пот стекает по спине, как тает моя ярость, моя тревога… «Таким мне суждено стать, если я не остановлюсь?..» — Ричард?! Я вздрогнул как от удара кнутом. Голос мамы в холодной темноте был подобно лучу света. — Мам! Поднявшись на ватных ногах, я побежал к ней. Я видел среди баррикад мебели свет «Люмоса» и мчался к нему. Выскочив из-за поворота так, что заскрипели подошвы ботинок, я увидел её взволнованное лицо. — Ричард? Что случилось? — только и успела спросить она прежде, чем я врезался в неё и крепко обнял. Её тёплая заботливая рука легла на мои волосы. — В чём дело, милый? — Я… «Не говори ей о шёпоте! Не смей!» — кричало что-то внутри меня так, что я не смел ослушаться. — Я… нашёл боггарта… Перепугался слишком сильно и… случайно его распылил… — Распылил? — мама отпрянула от меня, но её рука всё ещё была на моём плече. — Ты использовал Пламя? — Я нехотя кивнул. Рука непроизвольно сжалась. — Ох, милый… Тебе стоит быть осторожным… — Да, Ремус говорил об этом неоднократно, — я потупил взгляд. — Извини. Я постараюсь взять это под контроль. Мама снова обняла меня, и я ощутил себя в покое и безопасности. Казалось, что тот шёпот был не более чем помутнением, что он мне просто померещился… Но он был. И он тревожил. «Если я не перестану так тревожиться о Люси, я стану таким, как… он. И сойду с ума. И неизвестно, что случится раньше». — Пойдём, милый. Люси просила тебя прийти в кабинет. Нам всем нужно поговорить. Я покорно последовал за ней, не выпуская из руки её ладонь. Я не помнил, как мы пересекли дом, очнулся только тогда, когда мама открывала дверь в кабинет. Стоило мне пересечь порог, я ощутил, что что-то не так. Ремус стоял возле окна, глядя на клонившееся к лесу солнце, Люси — в шаге от него, оба выглядели напуганными и сбитыми с толку. На миг я решил, что и они слышали шёпот, но мама не сказала об этом ни слова. Люси обернулась, когда открылась дверь. — Ричард?.. Что случилось? На тебе лица нет. Я покачал головой, мол, это не важно. Ремус с тревогой обернулся ко мне. В его глазах я видел чувство вины, горечь и растерянность. — Что у вас тут произошло? — облизнув пересохшие губы, спросил я. — У нас состоялся серьёзный диалог, — ответила мама, плотно закрывая дверь. Она взмахнула волшебной палочкой, и в воздух со стола взмыли книги, медленно кружась вокруг нас. — Ричард, скажи, ты знаешь что-то о детях оборотней? По шее точно пробежала сороконожка. Я удержался от желания провести ладонью по ней и покачал головой. — Я знаю не больше, чем то, что узнал из жизни с Ремусом. Рем вздохнул и прикрыл ладонью глаза. — Ричард, Люси очень хотела, чтобы ты присутствовал при этом диалоге. Мы все верим в твою выдержку, но… я прошу тебя не волноваться. У сороконожки мигом появилось ещё примерно пятьдесят ног. Люси подошла к дивану и села на него, крепко стиснув руками колени. Она избегала на меня смотреть. Ремус отвернулся снова к окну. Мама подошла ко мне и подтолкнула ближе одну из книг с гравюрами с изображениями людей-волков. — Дети оборотней — мало изученный феномен. Особенно детей оборотней и людей, — начала она издали. — Однако все сходятся в одном. В союзе волка и волчицы рождается волчонок, способный обращаться практически с младенчества в полнолуние. В союзе волка и человека… — Волчья сущность спит долгое время, давая о себе знать лишь слабыми отголосками, — закончил за неё Ремус. Я поражённо уставился на Люси, которая изучала свои колени. — Скажи, ты замечал за Люси что-то во время полнолуния? — Почему вы спрашиваете так, будто она здесь не сидит? — вырвалось у меня. — Я не всё помню, — тихо прошептала Люси. — Как тогда с Мидгардсормом. Или другими случаями лунатизма… Я часто хожу во сне. Вижу странные сны. Я злюсь… очень злюсь, когда приближается полнолуние… — И именно стайный инстинкт повлёк тебя, когда Драко сказал, что твои друзья в Запретном Лесу, — убитым голосом сказал Ремус. — Но… — У меня точно почву выбило из-под ног. — Но… Ведь в ночь, когда мы спасали Люси, было полнолуние… И она была… норма… — Я осёкся. — Человеком. — Отец… то есть… Сэм… подавил меня слишком сильно. Я была слишком напугана и слаба, мне было… больно. Но внутри меня всё клокотало… Я думала, что я… злая. Что я злюсь на него и… от этого было ещё хуже. — Инстинкты Люси подавлялись очень сильно, — сказала мама, рассуждая вслух и проходя межу парящих книг. — В тебе есть этот… стержень. — Она будет обращаться? — одними губами спросил я. — Мы не знаем, — ответил Ремус. — Шансы на это не велики. У Рейчел не было предрасположенности к трансформации или врождённой ликантропии. Но… — Но шансы есть, да? — тихо спросила Люси. Мама кивнула. — Возможно… многие исследователи пишут о том, что это происходит в подростковом возрасте. В переходном, иными словами. Всплеск эмоций и гормонов может спровоцировать пробуждение спящего волка. — Это больно? — одним шёпотом спросила Люси. Я поражённо взглянул на неё. Она смотрела на Ремуса, ища ответа. Она не спрашивала, можно ли это исцелить, можно ли это исправить, что можно сделать. Она… приняла это?.. Ремус кивнул. — Есть зелье, которое помогает при трансформации унять боль и сохранить большую часть рассудка. Когда я был в Хогвартсе, профессор Снейп варил его для меня. Забавно, Гарри думал, что это яд. — С него бы сталось, — фыркнула мама. Но, опомнившись, она покачала головой. — Я могу варить это зелье. — И Эйприл может, — подсказал я. — С другой стороны, многие утверждают, что врождённый волк лучше контролирует себя, и его трансформация происходит менее болезненно. Мы не знаем наверняка, — заметила мама. Люси кивнула и подошла к Ремусу. — Ты научишь меня быть волком?... если это правда. Ремус обернулся, изумлённо глядя в её светлые и полные решимости глаза. Он медленно кивнул, будто не веря ни себе, ни ей. Люси с облегчением улыбнулась ему так тепло и искренне, как не сумел бы никто, и обняла его. — Тогда я спокойна. Если мне суждено быть оборотнем, то я хочу, чтобы ты был моей стаей. Ремус выглядел как громом поражённый. Деревянно двигаясь, он обнял Люси в ответ. Мама с облегчением вздохнула и взмахнула палочкой. Книги опустились на стол аккуратной стопкой. — Мы ещё изучим этот вопрос. — Когда следующее полнолуние? — спросил я. — Сегодня, — в один голос ответили Люси и Ремус. — Уже?! — воскликнул я. Оба кивнули в унисон. — Что вы будете делать?! — Не паниковать, — ответила мама. — Вероятность этого мала, поэтому всё, что мы можем — ждать и наблюдать в эти три дня. Мы будем так или иначе начеку. — А если это произойдёт в школе? — Профессор Дамблдор уведомлён о ситуации с Люси, я отправил ему письмо. Он обещал подготовить Хижину. — Воющую Хижину?! Но там ужасно! — в негодовании взвился я. — Я знаю, Ричард. Я как никто это знаю, — вздохнул Ремус. — Я буду добиваться от него того, чтобы Люси в такие ночи была со мной. Как её родитель, я несу ответственность. Особенно за… всю эту ситуацию. — Люси сжала ладонь Ремуса, и тот выдохнул. — Я не допущу, чтобы она была одна в эти ночи. Не допущу, чтобы она была так же потеряна и одинока, запертая в своих инстинктах и убогой лачуге. — Спасибо… — прошептала Роджерс, глядя на своего отца, как на героя. — Но пока что тебе нужно пить немного Волчьего Зелья перед сном каждое полнолуние, — сказала мама. — И следить за собой на случай, если с тобой произойдёт… трансформация. — И что тогда делать? — спросила Люси у неё. — Профессор Дамблдор и профессор Снейп разработают инструкцию и порядок действий для тебя. — Мы просим тебя сейчас об одном, Ричард, — обратился ко мне крёстный. — Мы просим о поддержке. Я знаю, каково это, в одиночестве носить в себе этот груз и считать клеймённым. И знаю, каково это, когда тебя поддерживают друзья. — Вы шутите?! — воскликнул я. — Я ни за что не оставлю Люси! Ни за что! Волк она или нет! И Хьюго с Эйприл тоже! Мы её поддержим! Люси благодарно улыбнулась, потупив взгляд. — Спасибо… — Но, Ричард, я хочу, чтобы вы понимали. Если Люси окажется в Воющей Хижине, вы не должны идти с ней. Может случиться что угодно. И с вами, и с ней. В моей юности за нами увязался Северус. И это едва не закончилось катастрофой и для него, и для твоей матери, и… для меня. Мама, поморщившись, отвернулась, стиснув в руках кулон. — Я… обещаю, — сказал я. Подумав несколько мгновений, я подошёл к Люси и взял её за руку. — Я всегда буду на твоей стороне. И всегда буду рядом с тобой. Даже если против целого Хогвартса. Люси смутилась, отведя взгляд. Судорожно вздохнув, она порывисто обняла меня. Я чувствовал, как в её груди колотится сердечко, точно маленькая испуганная птичка в клетке. — А я всегда буду на твоей стороне…...........................................
Я сидел на кровати, глядя на выглядывающий в окно хитрый краешек полной луны. В голове не укладывалось всё то, что произошло сегодня. Тот шёпот, странный футляр, боггарт… Люси… По сравнению с этим отъезд большей части домочадцев — сущая ерунда. Я провёл ладонями по лицу. Забудь об этом, Ричард. Забудь о шёпоте. Он — лишь наваждение, призванное сбить с толку. Боггарт показал твоё истинное лицо. Сосредоточься на том, что важно. Я пытался анализировать, что я чувствую при мысли о том, что Люси в действительности может оказаться оборотнем. Помимо шока или замешательства, которые, несомненно, пройдут… Ничего такого. Я жил с Ремусом под одной крышей столько лет, и для меня ликантропия стала чем-то… привычным. Нормальным. Я бы больше удивился и испугался, если бы мне сказали, что Люси теряет магию или больше не может входить в Мир Снов. В дверь осторожно и мягко постучали. — Ричард? Ты ещё не спишь?.. Сердце в груди подпрыгнуло так, будто намерено было выбежать прочь. Я соскочил с кровати и подбежал к двери. Там в темноте стояла Люси в пижаме и робко держалась теней. — Мне… неловко… но… можно войти? — замявшись, попросила она. Я поспешно посторонился. Люси вошла в комнату, обняв плечи. Она нерешительно остановилась посреди спальни и посмотрела на меня. — Мне не по себе… — Что?.. ты уже… — Нет, — мотнула головой девушка. Прядь льняных волос выпала из её причёски и упала на лицо. — Иначе я вела бы себя иначе. Просто… Не по себе. Будто случится что-то страшное, а я опять не знаю, что именно. Я подошёл к ней и крепко её обнял. Люси выдохнула и подалась ближе, обнимая меня в ответ. Я держал её так, будто она могла потеряться в водовороте, исчезнуть в пучине событий, и только эти отчаянные объятья удерживали нас обоих. Я ощущал, что она дрожит. — Можно… Можно я с тобой переночую? — тихо попросила она. Люси говорила в мою рубашку, и мне казалось, что я ослышался. А когда понял, что именно она сказала, мне показалось, что из головы смыло все мысли, зато колени задрожали, как желе. — К…конечно, — ответил я. Я посторонился, пропуская её к постели. Люси несмело села на самый край кровати и взглянула в окно, как я минуту назад. — Как думаешь, Ремус в порядке?.. — тихо спросила она. — Конечно, — без задней мысли ответил я, включая ночник, чтобы мы не сидели в темноте. По комнате расплылся мягкий жёлтый свет, отбрасывая на шкаф длинные чёрные глубокие тени. Я присел рядом с ней. — Рем говорит, что с годами ему даётся это всё… проще. Что он лучше себя контролирует, особенно под зельем. Чаще он находит какую-нибудь нору и пережидает ночь там. — А если он пропустит приём зелья?.. Я поморщился, вспомнив, как в конце учебного года Ремус, позабыв про зелье, помчался спасать Гарри, Эйприл, Рона и Гермиону от Сириуса. И о том, как он, обратившись, напал на нас. Если бы не Сириус, могло случиться непоправимое. — Ему будет гораздо труднее контролировать себя. Он может… напасть. Даже на близких. Помнишь уроки Снейпа в том году? — Помню, — обречённо ответила девушка и упала на кровать, вздохнув. — Я не понимаю, почему я так спокойна. Кажется, небо должно упасть на мою голову, но… не падает, почему-то. Наверное, за прошлый год случилось столько, что мне и остаётся только сносить эти удары куда спокойнее. Или даже за годы… Люси прикрыла глаза. Я только и мог, что сидеть рядом с ней, не зная, что я могу сказать. Я протянул руку к её ладони и коснулся её. Люси не отняла руки. Только сжала её так крепко, что, казалось, у меня звёзды из глаз брызнут. — Интересно… помнит ли он всё, что происходит в полнолуние? — Люси открыла глаза и повернулась ко мне. — Я бы хотела помнить. Знать, что я сильная и быстрая. Помнить, как под лапами пружинит земля, а ветер щекочет мех. Это, наверное, так здорово. — Мама рассказывала, что это потрясающе, — я лёг рядом, чтобы наши лица были на одном уровне. — Она была анимагом в прошлой жизни и превращалась в лису. И она говорила, что не было ночей лучше, чем эта… свобода. — Свобода… И бесстрашие. — Ты бесстрашная, — я с улыбкой коснулся кончика её носа. — Я пугливая, как мышь, — спрятала лицо в подушке Люси. — И слабая, как канарейка. А если бы у меня были зубы… и когти… — Неужели ты не думаешь, что это плохо? — А разве плохо? — Я смогу тебя защитить, и тебе не понадобятся ни клыки, ни когти. — Но ты не всегда рядом, Ричард, — тихо ответила Люси и взглянула на меня. Я нашёл её ладошку. — Я обещаю, что я буду рядом, — прошептал я, в волнении глядя на неё. — Я буду тебя поддерживать и защищать. Заботиться. И я всегда буду на твоей стороне. Ночь будто замерла. Я чувствовал, что в моём животе будто пикси резвятся. Люси слабо улыбнулась. Она лежала лицом к лампе, и свет очерчивал её красивое мягкое лицо, отражался золотыми искрами в тёмных глазах, таких чарующих, что я не мог бы подобрать ни одного слова, чтобы выразить свои чувства, когда я в них смотрел. Её улыбка была благодарной и тёплой, как самый настоящий свет солнца. Волнительное желание податься к ней и коснуться её губ вспыхнуло во мне словно звезда. Но я лежал недвижимо, окаменев от собственной бури чувств. Люси сама подалась ко мне, прильнув в объятьях и положив на моё плечо голову. Несколько мгновений я не мог пошевелиться, пока одеревеневшей рукой не осмелился её приобнять. Взгляд упал на три родинки на её плече, и это взволновало меня ещё сильнее, чем прежде. — Я всегда буду рядом, — прошептала она, обнимая меня. Я несмело коснулся губами её волос, и мне показалось, что внутри меня беснуется ветер. В горле встал ком, не давая ни говорить, ни дышать. Дыхание Люси стало глубоким и спокойным. Я лежал, осторожно поглаживая её по плечам и волосам. «Я люблю тебя… Я люблю тебя, Люси Роджерс», — вертелось на языке то, что в сознании горело огненными буквами. — «Я переверну ради тебя весь этот мир».***ЭЙПРИЛ***
— Шевелись, Воробей! — кричал на меня Мефисто. Я, отвлекшись на него, замешкалась и пропустила удар маятника, который сбил меня с бруса. — Козёл! — фыркнула я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Между прочим, у меня сегодня был насыщенный день! Почему бы нам не прогуляться по Миру Снов? Я возьму с собой Нейта, расскажу о лагере Чемпионата! Там столько классных людей! Вдруг среди них есть Сноходцы? — В этом вашем Чемпионате ты участвуешь? — поинтересовался бес, лениво листая какую-то книгу. — Нет, — вздохнула я, завистливо глядя на него. Чтобы читать в Мире Снов, нужно приложить столько же усилий, сколько нужно, чтобы жонглировать бладжерами верхом на метле на скорости сто миль в час, ещё и с завязанными глазами. Сновидения жили в Мире Снов полноценную жизнь со вкусами, запахами и книгами, что не могло не вызывать зависти. На миг я представила, как Гермиона оказывается во сне-библиотеке и умудряется продолжать учиться даже пока она спит. Она ведь даже на Чемпионат взяла книгу из грядущего курса. Хьюго, увидев это, изошёл желчью и отправился в лагерь искать, у кого бы взять книгу на прокат. Сказать, что мы с Сириусом веселились, наблюдая за ними — ничего не сказать, особенно когда Хью вернулся с испанским разговорником и доставал Гермиону при каждом случайном столкновении воплем: «Hola, signorita!». Кажется, в тот момент она искренне скучала по его декламированию Шекспира. — Тогда мне не интересно, что у тебя там на этом твоём Чемпионате, — отозвался Мефисто и небрежно выбросил книгу. Не достигнув земли, она исчезла. — Давай продолжим тренировки, моя маленькая кукарача. — Если ты меня ещё раз назовёшь тараканом, я тебе на голову уроню луну, — пригрозила я, достав меч из ножен. Внезапное чувство тревоги обрушилось на меня. Такое леденящее и содрогающее, что мне захотелось сжаться в комок. Казалось, что кто-то тянется ко мне сзади. Я даже обернулась, но ничего не увидела кроме тренировочных снарядов. В тот же миг в кармане Мефисто запищал пейджер. Закатив глаза, он вытащил его из куртки и перекинул через левое плечо. — Не отвлекаемся, — сказал он. — Меффи… — одними губами произнесла я. — Что-то происходит. Очень плохое… Бес удивлённо всмотрелся в моё лицо. — Ты чувствуешь что-то? Опиши. — Тревогу. Ещё… страх за кого-то… — я нахмурилась, пытаясь поймать неуловимое ощущение, которое то ускользало, то усиливалось. — Кажется… что-то где-то происходит. В Мире Снов. — Здесь всегда что-то происходит. — Нет… я имею ввиду… Это имеет отношение ко мне. Рядом со мной с хлопком возник Нейт. За его спиной болтался колчан стрел, в руках он сжимал лук. Поймав мой взгляд, он кивнул. — Я тоже почувствовал, — сказал он. — Я от Гертруды. Садовая Книга в безопасности. На миг мне почудилось, что Мефисто выдохнул с облегчением. — Но что тогда? — всё больше нервничая, спросила я. — Ты можешь это отследить. Тебе по силам. Это может быть кошмар кого-то из твоих близких, — сказал Мефисто, лениво покручивая в руках меч, но взгляд его алых глаз был серьёзен как никогда. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на глухой тревоге, которая будто пульсировала. Она тянулась извне. Я вытянула вперёд свободную руку. Мои пальцы будто коснулись ветерка и тут же сомкнулись, хватая его. Не открывая глаз, я рубанула перед собой мечом. Меня обдало жаром. Нейт и Мефисто синхронно сдавленно вздохнули. Открыв глаза, я увидела перед собой зияющий проход в другой сон. С непривычки после солнечной арены казалось, что там, за чертой провала царит кромешная тьма. Но, присмотревшись, я увидела густой тёмный лес. Я обернулась к своим спутникам. Нейт решительно кивнул. Мефисто только пожал плечами и закатил глаза. Я сделала шаг вперед, зная, что мои друзья последуют за мной. Мы очутились на опушке леса, и проход за нами тут же закрылся. Взгляд мигом привык к новому сну. Я увидела недалеко от нас одиноко стоящую кровать. На ней, свернувшись калачиком, кто-то спал. — Кто спит внутри сна? — фыркнул Мефисто. — Это как прийти на карнавал и… не знаю, заснуть. — Тот, кого усыпили, чтобы проследить, — услышала я голос в темноте. Я обернулась и увидела два сапфировых огонька. Они двинулись ближе, и из тьмы вышла мама, держа в руках искривлённый серебряный канделябр, в котором стояло две свечи и трепетали синими язычками пламени. — Что происходит? — первым делом спросила я. — Это ты позвала меня? — Нет, — с сомнением сказала мама. — Я никого не звала. Я здесь, чтобы проследить, чтобы в сон Люси никто не вторгся. Я обернулась к кровати. На ней действительно лежала Роджерс, закрыв голову руками и подтянув к груди колени. На такой огромной кровати и посреди леса она казалась совсем крошечной и беззащитной. — Кто тебя позвал? — спросила мама. В кармане Мефисто пискнул снова пейджер, и в тот же миг меня окатило страхом. Краем глаза я увидела во тьме движение. Обернувшись, я встретилась взглядом с горящими тёмно-алым глазами. С десятком глаз, приближающихся из леса. Повеяло холодом. — Вот дерьмо! — прорычал Мефисто. — Не дайте им приблизиться к Люси! — воскликнули мы с мамой одновременно. Мама взмахнула свободной рукой, и пламя вытянулось тонкой нитью. Она схватилась за него руками и принялась чертить из него руны прямо в воздухе из пламени. Нейт натянул тетиву и выстрелил. Раздался треск и душераздирающий визг. Мефисто перемахнул через постель одним грациозным прыжком и рубанул мечом по приближающемуся заражённому Чумой. Я встала по другую сторону. Чудовище возникло передо мной будто из-под земли. Я изо всех сил рубанула по нему, повинуясь инстинкту, и расколола мечом кристалл в его груди. Он рассыпался прахом, но второй появился совсем рядом и замахнулся на меня палашом. Я скользнула в сторону и в пируэте разрубила его кристалл одним взмахом. Нейт выпускал стрелу за стрелой, отступая к кровати. Мама что-то судорожно бормотала, выводя руны. На земле вокруг нас появлялась полоса голубого света, постепенно превращающаяся в купол. Твари не могли пройти через него, но те, кто уже был за чертой, наступали быстро и неумолимо. На миг мама отвлеклась, метнув в одного из чумных шар голубого огня и испепелив его на месте во мгновение ока. Мы отступали всё ближе, отбивая атаки достаточно сильных воинов, которым хватало могущества пройти через барьер. Позднее мама предполагала, что то были некогда сильные Сноходцы, сражённые Чумой. Но основную массу солдат тьмы барьер удерживал. Я вертелась волчком, подныривала, парировала, рубила конечности и разрубала кристаллы так яростно, как не делала этого в том сне на корабле. Сейчас мне было что защищать и я не отступилась бы ни перед чем. Огромный воин наносил настолько сильные удары, что я только и могла уйти в защиту и отступать. От очередного удара мои ноги запнулись об траву, и я рухнула на спину. Воин потянулся ко мне, но его грудь пронзил наконечник стрелы. Осыпая меня прахом, он исчез. За его спиной стоял Нейт, тяжело дыша. Внезапно он закричал и указал куда-то за мной. Обернувшись, я вскрикнула. Над кроватью и над Люси нависал алый силуэт, парящий в воздухе. — Кларисса! — закричала я. Мама прервала чтение заклинания защиты и обернулась. — Стой! В руках демона были ножницы. Я видела, как она вытянула из Люси несколько тонких сияющих струн и, выбрав одну, перерезала её. — НЕТ! От нашего с мамой крика дрогнула земля. Вспышки чёрного и синего пламени сорвались с наших рук и метнулись к демону, но та, хохоча, попросту отлетела в сторону, уворачиваясь. И тут же на её плечах появились тёмно-серые руки Мефисто. Неожиданно сильным рывком он обрушил демоницу на землю и приставил к её шее кончик клинка. — Вот ты где! Я так по тебе скучала! — ощерилась чёрной усмешкой Кларисса и взялась за клинок с радостным возгласом вонзив его в свою грудь. Алое пламя поднималось по клинку молниеносно. Я бросилась к Мефисто, который изо всех сил дёргал меч и пытался его вытащить, но Кларисса буквально объяла его собой и исчезла вместе с ним. В тот же миг исчезли и воины. — Мефисто! Вернись! Мефисто! Пожалуйста! МЕФИСТО! — закричала я, но впустую. Я обернулась к маме, которая склонилась над Люси. — Что она сделала?! Мама посмотрела на меня с ужасом. — Выпустила волка… В тот же миг она исчезла, а сновидение распалось будто замок из песка под сильной приливной волной. Я кричала и звала Мефисто, но поток пробуждения увлекал меня всё дальше и дальше, пока я с криком не очнулась в палатке.***РИЧАРД***
Я проснулся от громкого болезненного стона. Подняв голову, я увидел, как Люси, воя и плача, корчится на кровати. — Люси? Люси! Что происходит?! Люси! Вместо ответа мне был утробный вой девушки. Она царапала себя по рукам, груди и спине, до куда дотягивалась, оставляя на коже длинные красные царапины. Я схватил её за руки, не давая ей причинить себе вред, и взглянул в её лицо. Залитое слезами, оно было искажено мукой. — Мне больно! — прохрипела она. — Больно! Больно! Она открыла глаза и я в ужасе окаменел. Её карие, чудесные карие глаза, стали оранжевыми, как у… Дверь в комнату распахнулась, и в неё практически влетела мама. Подбежав к кровати, она без лишних слов взяла Люси на руки, почти вырвав из моей хватки. — Мама! Что происходит?! — закричал я в ужасе и шоке. — Кларисса, — только и ответила мама. — Честа! Эльфиха появилась немедленно по её зову. Она схватила маму и Люси и все втроём они исчезли.