Dreams and Mirrors

***РИЧАРД***

      Я был удивлён, что всё сработало. Стоило мне провалиться в небытие, как вместо ожидаемой череды образов очередного кошмара я увидел хижину Тони. — Наконец-то! — Не успел я даже прийти в себя, как меня схватили за рукав. — Идём! Я сказал Еве, что мы можем задержаться! Надеюсь, она ещё ждёт. — Погоди ты, — я дёрнул рукой, вырывая её из цепких пальцев Нейта. Мальчишка обернулся ко мне, сердито сверкая глазами. Я слегка опешил, увидев его таким. Вымышленный друг выглядел… озлобленным?.. — Времени нет! — Рыкнул он.       Нейт силком потащил меня в хижину. Гертруда пыталась что-то сказать, но я её даже не услышал. Нейт решительным шагом направился к одной из картин, нарисованных прямо на стене. — Подожди-подожди, мы же не собираемся прямо через… — Начал сопротивляться я, но хватка мальчишки была неумолимой. — Представь, что это проход между платформами к Хогвартс-Экспрессу, — посоветовал тот. — Эйприл им и вдохновлялась. Ну, вперёд.       Я на всякий случай зажмурился, когда разрисованная под ночной лес стена, поглотив Нейта, начала приближаться и ко мне. И лишь задохнувшись от душистого пронзительного воздуха, я осмелился открыть глаза. — Сработало, — ошарашенно проговорил я, обводя взглядом лес.       Он не был чёрным. Он не был зловещим. Меж тонких стволов высоких сосен эфемерно парил фиолетовый сумрак, словно где-то за деревьями горел прожектор. Сквозь переплетение ветвей виднелось иссиня-чёрное небо. Огрызок белоснежной луны робко тянул продолговатые лучи под купол хвои. — Отлично! Скоро будем на месте! — Голос Нейта немного повеселел. — Ты не мог бы объяснить, куда мы идём? — Спросил я. — Неа, — Нейт на ходу обернулся, рискуя впечататься в сосну. — Так интереснее. Но будет классно, это я тебе обещаю! — Мне бы не «классно», а «действенно», — пробормотал я, озираясь.       Мы недолго топали через фиолетовый полусумеречный лес. Всё чаще среди тонких грациозных сосен начинали попадаться исполинские ёлки. Всё чаще среди высокого папоротника неуютно щерился терновник или ежевика. И всё меньше света проникало сквозь стволы, словно частые ели и размашистые клёны его поглощали. Вскоре я ориентировался почти на ощупь, хоть света тут было явно больше, чем в лесу наяву. — Если тебе темно, можешь пожелать видеть в темноте, — напомнил Нейт, когда я с руганью споткнулся об корягу. — Главное, день не включи случайно. А то были случаи, так все потом разбегались. — Кто «все»? — Удивился я, прикрыв глаза. — Увидишь.       Когда я поднял веки, сумрак леса чуть отступил. Чётко вырисовывались контуры деревьев и кустов, вполне ясно и явно я видел шагавшего впереди Нейта. Было похоже, будто я светил Люмосом, только… лучше, само собой. Впереди вовсе маячило озарённое светом месяца пространство. — Почти пришли. Ева! Ева, выходи!       Нейт лихо перемахнул через бревно и скрылся от моих глаз. Я поспешил за ним и, по неосторожности, головой вниз сиганул в самый настоящий овраг. Если бы не спал, сломал бы все кости, пока катился. Фееричный полёт прервало дерево, в которое я врезался, пребольно ударившись головой. В ушах раздавался звон колокола, а макушка болела так, словно по ней ударили молотком. Тряхнув пару раз головой для порядка, я услышал несмелое странное цоканье. — Нейт? Ты привёл друга? — Раздался милейший девичий голосок. — Диана! Сколько ночей не виделись! — Услышал я Нейта. Где-то рядом затрещали ветки, сильные руки подняли меня на ноги, вырвав из цепких веток кустов ежевики. Осознавая, что рядом стоит, видимо, незнакомая девушка, а я в таком глупом положении, я покраснел и поспешно оправил рубашку. — Диана, это Ричард, брат Эйприл. Рич, это наша Ди, — весело сказал Нейт и подался вперёд, понизив голос. — Не глазей только, она стесняется. — Снова треск веток и глухой топот. — Эй, Ди, это не смешно! Выходи!       Я обернулся. Из-под густой тени еловых лап на меня смотрели два золотистых настороженных глаза. Подавшись чуть вперёд, обладательница этих прекрасных глаз выглянула на свет. Лучи полумесяца озарили немного длинноватое, смуглое лицо. На носу едва-едва виднелись, даже скорее угадывались веснушки. Медно-рыжие невероятно взъерошенные кудряшки вились жёсткой ржавой проволокой. Но что-то в этом застенчивом, настороженном лице было. Что-то красивое и дикое. Самым странным было то, что девушка была высоко, словно стояла на табуретке. — Ты привёл Сноходца, — тихо прошептала она, метнув взгляд на Нейта. — Он хороший Сноходец. Он не будет пытаться на тебя запрыгнуть или оторвать голову. Я даю слово. — Я тоже даю слово, — снова краснея, пробормотал я. Тогда я даже не подозревал, в каком контексте говорит оборотень.       Раздвинув руками еловые ветви, Диана вышла на свет. И тогда я понял весь контекст фраз Нейта, и почему я не должен был пялиться. Нижняя часть тела Дианы была лошадиной. Карамельного цвета, лоснящейся, гладкой, с тонкими длинными ногами, которые навевали скорее воспоминания о Бемби, и длинным рыжим хвостом, которым Диана нервно подёргивала. — Я рада знакомству, Ричард, — склонила голову девочка-кентавр. За её спиной я заметил колчан стрел. — Взаимно, леди, — поклонился я, не сводя с неё восторженного взгляда. Смуглые щёки чуть зарделись. — Идём. Скоро всё начнётся. Ева волновалась за тебя, Нейт. — Я знаю, — покаянно вздохнул тот. — Ты рассказал своему другу правила? — Обеспокоенно спросила Диана, пытаясь развернуться на узкой полянке. — Нет, но сейчас расскажу. Беги пока вперёд. — Кстати, Ева сегодня решила быть подобной мне, — хихикнула кентавр, повернувшись к нам крупом. — Видимо, фавном неудобно бегать. Увидимся на старте.       Притопнув копытцами, Диана поскакала вперёд, скрывшись за деревьями. Я продолжал восхищённо смотреть ей вслед, пока Нейт меня не окликнул. — Осторожнее с ней, — хмыкнул он. — Диана как-то Меффи копытом по лбу прописала. — Уверен, он это заслужил, — засмеялся я, в который раз краснея. — Какие ещё правила, Нейт? — А. Их всего два. Первое — не разговаривай. Вообще. Молчи. Не задавай вопрсов. Не шепчи. Не голоси. Можно кричать только от боли, но нежелательно. — Я нервно сглотнул. — В любом случае, ни одного человеческого звука из твоего рта сегодня вырваться не должно. Это правило. — Мне ещё не поздно проснуться? — Без особой надежды спросил я. — Нет, — пожал плечами Нейт. — Но мне казалось, тебе это нужно.       Я вздохнул. Он был прав. — Так, второе правило — действуй по наитию. Ты должен отдаться на волю инстинктов. Никто не скажет тебе, что нужно делать, так что на первый взгляд, это правильно. Но, с другой стороны, если что-то кажется тебе правильным, что ты не можешь объяснить, то это и есть самый верный путь. Просто… Отключи в себе Ричарда. Вот и всё. У Эйприл это хорошо получалось. — Эйприл тоже в этом участвовала? — Удивился я. Впрочем, нашёл, чему удивляться, это же Эйприл. — Один раз, но уже давно. — Впереди среди пересечения ветвей забрезжил рыжий свет. — Пришли. Всё, что тебе надо знать — получай удовольствие.И запомни, Рич. Ни звука.       Для наглядности Нейт даже палец к губам приложил прежде, чем отодвинуть закрывавшие проход ветки.       Я мигом едва не нарушил правило номер один. При виде такого количества странных людей хотелось ахнуть и скрыться обратно в лес.       На озарённой факелами поляне в совершенном молчании бродили Сноходцы, сновидения, люди, кентавры, фавны, люди с птичьими крыльями или звериными головами. Их было много, они сбивались в      группы и просто молчали, ожидая чего-то.       И все были в масках. Маски животных, птиц, людей, даже маска рыбы где-то мимо меня промелькнула. Лишь через прорези виднелись настороженные глаза, изучающие новичков, и испуганно озирающиеся глаза новобранцев.       Нейт, в руке которого откуда ни возьмись появилась маска медведя, потащил меня к группе людей, стоящих ближе всех к полосе высоких елей. Среди них я заметил рыжие кудри Дианы, на лице которой красовалась маска… белки. Почему-то. Сакральный смысл этих масок я так и не уловил.       Лёгким хлопком по высокой спине Нейт привлёк внимание другой девушки-кентавра. Судя по всему, Евы. Чёрные гладкие волосы, заплетённые в хвост, поблескивали в свете факелов, пегое чёрно-белое лошадиное тело нервно перебирало копытами рыхлую землю. Увидев Нейта, она словно бы расслабилась, хоть за маской лисицы я и не сумел рассмотреть её лица. Только глаза. Чёрные, пронзительные, резкие.       Ева обернулась ко мне и, молча, поклонилась. Когда я ответил на поклон, она протянула мне маску. Обычную, белую, изображавшую человеческое лицо. Но стоило мне взять её в руки, как она начала меняться. На гладком фарфоре появились чёрные перья, нос удлинился и изогнулся, превратившись в клюв. Мне досталась маска ворона. Я неуверенно посмотрел на Нейта, но тот только рукой дёрнул и напялил собственную маску, скрыв лицо. Я последовал его примеру. Что ещё оставалось?       Оставшееся короткое время я рассматривал остальных. Я видел, как выдра, активно жестикулируя, пытается что-то сказать языком глухонемых своей спутнице в маске, судя по всему, лебедя. Интересно, а это считается за человеческую речь? Насколько я понял, людская сущность сегодня не в приоритете. Неподалёку спокойно грыз яблоко подросток едва ли старше меня, задрав на затылок маску ежа. Рядом, нетерпеливо постукивая пальцами по древку лука, стояла невысокая девушка в маске совы.       Заметив лук, я понял, что многие присутствующие вооружены. Даже у Нейта был короткий кинжал. И не только устаревшим оружием — кто-то размахивал револьверами, кто-то расхаживал с ружьями или даже снайперскими винтовками. Дёрнув Нейта за куртку, я показал на клинок и колчан стрел Дианы, а после на себя. Нейт покивал и шустро шмыгнул в центр группы, увлекая меня за собой. Нечаянно пнув одного из парней (рефлекторно рвалось извинение, но я помнил, что нельзя), я выкатился перед рослым мужчиной в маске разверзшего пасть медведя. Обменявшись со мной приветственным поклоном, медведь окинул меня внимательным взглядом и покачал головой. Видимо, оружия мне не достанется. С одной стороны, это верно, я ж не умею ничем обращаться. С другой, я чувствовал, что это неправильно. Я был, по сути, беззащитен, а это казалось мне неправильным. Но вожак (а в нём чувствовалось именно то, что он — глава группы) был решителен.       Я уже обдумывал, так ли мне необходимо оружие, когда совершенно неожиданно для меня все разом на миг замерли и повернулись к лесу, чёрным страшным чудищем нависшем над нами. Только тогда я понял, что понятия не имею, что сейчас будет, и что произойдёт. Нейт мне так и не объяснил, а кто-то с этой поляны вряд ли будет разговаривать со мной.       Сердце в груди тревожно сжалось. Я не знал, что делать. Такое бывало нечасто, обычно я умел ориентироваться, имея на руках хоть какой-то план действий. Сейчас я не имел ни малейшего понятия, что собираются делать остальные, а главное — что делать мне.       Разом погасли все факелы. Поляна окрасилась в тёмно-серебристый свет. Я судорожно втянул воздух, радуясь, что маска не выдаёт моё взволнованное лицо. Сердце колотилось до одури часто, пророча что-то нехорошее.       Раздался тонкий гудящий звук откуда-то с дальнего края поляны. И в тот же миг все единым порывом сорвались и ринулись в лес. Мне не оставалось ничего иного, кроме как мчаться за ними следом, одуревая от происходящего.       Я старался не выпускать из виду свою группу, но люди и нелюди словно растворились во мраке среди стволов. Какое-то время я видел ещё Нейта, что вместе с Евой и Дианой нёсся через лес. И я нёсся следом за ними, мысленно матерясь и кляня его, на чём свет стоит. Вот жалко было объяснить, что мы делаем?       Я остановился. Какой вообще в этом смысл? Зря не допросил Нейта перед этим. И зря вообще сюда пришёл. Зря-зря-зря! Сделал из меня дурака, небось, ещё и смеётся сейчас со своими подругами, как я, как полнейший идиот, стою в этом чёртовом лесу в этой дурацкой маске!       Я начинал злиться. И с каждой новой мыслью злоба становилась всё чётче, всё ощутимее и будто бы материальнее. Она была живой, горячей и такой… приятной. Чистейшая злоба подхватила меня и будто бы толкнула вперёд. Я хотел догнать Нейта. Добежать, поймать и нарушить сразу два правила, что он мне навязал: спросить, что происходит, и начать уже действовать по плану, раз меня в это втянули. Я бежал. Бежал, со всех ног, перепрыгивая через высокие коряги.       И какое же это было невероятное удовольствие. Мчаться через лес. Я прислушивался к ощущениям в ногах, отталкивающихся от земли. Я прислушивался к дыханию, что ни на миг не сбилось от долгого бега. Я прислушивался к клокочущей злобе. И бежал. Бежал со всех ног, уворачиваясь от деревьев, то и дело слыша тех, кто рыскал по лесу так же, как я.       Охваченный небывалым азартом, я замер, услышав, как недалеко хрустнула ветка. Не сказать, что это было бы чем-то необычным в лесу, полным странных существ, но что-то заставило меня насторожиться. Маска закрывала боковой обзор, но краем глаза я уловил что-то сверкнувшее между деревьев. Я обернулся. На миг, короткий миг, я увидел движущееся пятно, сияющее серебристо-белоснежным светом. Оно скрылось быстрее, чем я мог бы понять, куда оно ушло.       Но я теперь хотел его поймать. Алчная усмешка исказила губы. Так вот, что это. Главный приз. Поэтому все здесь рыщут по лесу и носятся, сломя голову. Я хочу это. Не знаю, что это, но хочу. Главный приз. Кусочек света в полном шорохов чёрном лесу. Хочу. Моё. Хочу!       Легко и стремительно я рванул туда, где видел это пятно. Уже не злоба, уже желание догнать главный приз двигало мной, открыв второе дыхание, когда и первое ещё не закончилось. Пробежав несколько ярдов, я понял, что так ничего и не найду. Опустив голову, я увидел следы. Копыта. Не знаю, чьи, но это определённо не лапы.       Позади раздались шаги. Я поспешно наступил на следы и нырнул за дерево, притаившись. И обомлел. На поляну выбежали двое. И даже в масках я не мог их не узнать.       «Мама?» — Рвалось из груди, но я всё же заставил себя прикусить язык.       Вместе с Линарой, одетой в маску серого кота, Синеглазая озиралась, выискивая следы пребывания серебристого зверя. Её лицо скрывала чёрная лисья маска, но глаза её выдавали. Я хотел выскочить, броситься к ней, но не рискнул. Мы на охоте. А у неё в руках ещё и револьвер. Того гляди ещё и выстрелит ненароком.       Махнув спутнице рукой, Синеглазая помчалась куда-то влево. Линара поспешила за ней. А я продолжал сидеть за деревом, прислоняясь к стволу, и вновь ругая себя, на чём свет стоит. Ну вышел бы, что мне стоило?! Ладно… после. После охоты, если не проснусь, я подойду к ней. Обязательно подойду.       Тусклый луч лунного света выхватывал на стволе дерева мою тень. Остроносую, жутковатую. Выбитый из колеи, я смотрел на собственную тень, пытаясь припомнить, а что я, собственно, здесь делаю. Я помнил, как она извивалась…       По наитию протянув руку, я коснулся тени. И в тот же миг и без того тёмный мир погрузился в ещё больший мрак. Как раньше. Как тогда, когда я нуждался в укрытии. Но теперь… иначе. Словно я стал невесомее, легче, но сильнее. Голова шла кругом от такого. Я едва удержался, чтоб не рассмеяться, хоть хохот и сдавливал грудь. Тени… проклятые тени, что же не так с вами? Но почему мне от этого так хорошо?       Шорох ветвей возвестил о прибытии других. Я обернулся и вылез из укрытия. Незнакомцы не обратили на меня никакого внимания. Они меня и не видели. Довольно усмехнувшись, я оттолкнулся от земли и пробежал сквозь них. Туда, где скрылась моя мать. Туда, где был серебряно-белый трофей.       Я даже не мчался теперь — летел. Скользя от тени к тени, я бесшумно перемещался по лесу, чувствуя, как меня распирает от ликования. Новая забава пришлась мне по вкусу. А что ещё они умеют?..       Я задрал голову. Тень тянулась по стволу дерева и путалась в раскидистых ветвях. Не успев даже помыслить о чём-то, я уже оказался на одной из них. И снова давлюсь ликованием от того, что получилось.       Высматривая под собой добычу, я мчался по ветвям в тени, словно по земле. Поверхность под ногами стала условностью, я просто бежал, влекомый ликованием, влекомый азартом, вновь вспыхнувшим при мысли о том, как я схвачу добычу. Выйду из сумрака и окажусь перед ним лицом к лицу, а дальше — по обстоятельствам.       Примеряясь, куда дальше бежать, я замер, машинально вцепившись в ствол. Смутное чувство не давало мне покоя. Я присел на корточки и всмотрелся в тьму, сгустившуюся у земли. Тишину ворошил топот многочисленных лап. На затылке зашевелились волосы, когда раздался утробный рык. Я поспешно вжался в ствол, когда под деревом, где я сидел, нарисовались три исполинские гончие. Чёрные, как уголь, с горящими белыми глазами. Лязг клыков, грудной вой, тяжёлое дыхание… Чудовища замерли, принюхиваясь, а я старался не шевелиться. Неужели они почуяли меня?.. Ужас сдавил горло, не давая даже вздохнуть.       Бесконечно долгую минуту псы топтались на месте, пробуя холодный ночной воздух или уткнувшись в землю. Внезапно одна из них залаяла, да так, что деревья содрогнулись. Я вцепился пальцами в ветку, в панике вспоминая, что я всё ещё безоружен. Если бы они меня засекли, укрыли бы меня тени? Впрочем, они явно не питали интереса к моей бренной тушке, иначе давно бы заметили меня, в тени или нет. Но, к моему бесконечному облегчению, гончие сорвались с места и скрылись.       Первым порывом было двигаться куда угодно, лишь бы подальше от них. Но я нутром чувствовал, что они — соперники. Они выслеживали добычу. Как и я, как и другие охотники. Охотники. Да. Это самая настоящая охота.       Переборов страх, я забрался повыше. И верно. Среди ветвей, там, внизу, я видел серебристый свет по направлению движения псов. Вот только свет двигался в иную сторону. Проследив траекторию, я скользнул на землю, выпрыгнул из тени и, не чуя под собой ног, помчался наперерез. Я бежал, мчался во весь опор, чувствуя, как вновь сердце заходится в ликовании. Бежать, бежать, бежать! Найти, схватить, разорвать… Разорвать?       Эту мысль я оставил позади, перемахнув через поваленное бревно. Не останавливаться. Не думать. Только бег. Только жажда добычи. Только пружинящая под ногами земля. Только раздающиеся то и дело шаги. Я бежал. Бежал. Из эмоций остались только восторг и азарт. Всё остальное выжато ветром, всё остальное оставалось в тенях, корчилось и погибало без владельца. Не осталось ни одной связной человеческой мысли. Звериное наитие вело меня. Звериное. Не человеческое. Я ощущал такое впервые. И я был в неподдельном восторге.       Забывшись, я едва успел затормозить, чтобы в кого-то не врезаться. Впервые на всём пути моего бега оказался кто-то из охотников. И, к великому счастью, это был Нейт. Притаившись за кустами, он настороженно выглядывал в темноту, лишь махнув мне рукой. Глаза в прорезях маски сощурились — Нейт улыбался, глядя на меня. Я бы скрючил гримасу, если бы это имело смысл.       Дёрнув медведя за полу куртки, я показал в сторону, куда сам бежал. Почему-то взять его с собой мне показалось здравой идеей. Я всё ещё хотел заполучить того серебряного зверя. Но если псы настигнут нас раньше, я хоть буду не один.       Нейт сперва головой мотнул, но, вновь всмотревшись в темноту, махнул рукой и кивнул мне. Мы одновременно сорвались с места и помчались к предполагаемому месту пересечения со зверем. Запоздало мне пришла мысль о том, что он может не двигаться по прямой, а петлять. И весь этот путь я проделал напрасно. Я встал, будто на ёлку налетел. Окинув взглядом окружавшие меня деревья, я выбрал дуб поветвистее и устремился к нему, чувствуя на затылке немой недоумённый взгляд Нейта.       Будто бы привычно погрузившись во тьму, я во мгновение ока взлетел на верхние ветви, стараясь держаться от лунного света в тени листвы. Серебристый огонёк мерцал совсем близко. Я обрадованно ухмыльнулся. Почему-то смеяться мне больше не хотелось. Нет. Слишком близка добыча. А главное, это пятнышко даже не двигается. Оно стоит, будто не подозревает о грядущей опасности.       Я спустился на нижнюю ветвь и шагнул из тени. Нейт, недоумённо хлопая глазами, оставался на земле. Я махнул рукой и машинально перескочил на другую ветку, забыв, что я так двигался до той поры только в тенях. Осознав это, я едва не навернулся вниз, несмотря на успешность манёвра. Поспешно соскочив и не дав себе опомниться, я побежал туда, где видел сияющее пятно. Нейт нагнал меня в считанные секунды. И стоило нам только поравняться, как мы очутились на открытом пространстве.       Небольшая полянка была озарена серебристым лунным светом. Стальная трава покачивалась под порывами лёгкого ветерка. Ближе к краю поляны, склонив голову к земле, стоял и щипал траву серебристый семирогий… волк. С оленьими рогами и тонкими длинными лапами, кончавшимися копытцами. Безмятежное и прекрасное создание нас словно бы и не замечало. А сама поляна, похоже, была светла больше от сияния многочисленных рогов, нежели от луны. Я машинально отступил в тень высокого дерева, дёрнув за собой и замершего Нейта. Тот стряхнул мою руку и сделал робкий, неуверенный шаг вперёд.       Я с трепетом смотрел, как зверь поднимает голову и внимательно смотрит на приблизившегося Нейта. Мне больше не хотелось бежать. Мне больше не хотелось его схватить. Я готов бы просто стоять и смотреть на него, в глубине души сознавая, что я не смею приблизиться, не заслуживаю такой чести.       И я чувствовал — скорее чувствовал, чем знал — что Нейт испытывает те же чувства. И его что-то грызло, и его что-то снедало, и он чувствовал, что не заслужил. Но он всё же приближался к семирогому чуду, и мы оба знали, что это правильно. Протянув вперёд ладонь, второй рукой Нейт машинально сдёрнул маску. Его лицо было полным искреннего восхищения и почти священного трепета.       Ладонь мальчишки замерла в паре дюймов от неподвижно стоящего волколеня. Зверь долго смотрел на оборотня прежде, чем склонить голову. Я готов был повизгивать от ликования, а что чувствовал Нейт — передать словами нельзя. Ладонь коснулась серебристой морды. Воздух будто бы зазвенел.       Дальнейшее произошло слишком быстро. В миг священная трепетная тишина была разбита до ужаса близким собачьим лаем. Первая гончая ворвалась на поляну во мгновение ока. Не успела она сделать и шага, как из-за дерева в её бок вонзилась со свистом стрела. Я вздрогнул, стряхивая наваждение, и обернулся. Диана опустила лук. Как выяснилось, другие охотники давно уже окружили поляну. Они видели, как Нейт гладил зверя. Они не охотились за серебряным зверем. Они охотились на собак.       Сорвавшись с места, волколень мигом ринулся в чащу. Нейт помчался за ним следом. Лай и визг, разносящиеся по лесу, извещали о том, что за пределами поляны кипит нешуточная битва. И мне в ней делать было нечего. Я помчался за Нейтом.       Серебристый свет рогов был виден издали. Я нагнал Нейта быстро. Вдвоём, подобно конвою, мы сопровождали зверя, во весь опор мчащегося от опасности. Псы могли объявиться откуда угодно. И я чувствовал, что их больше, чем три, что я видел.       Предчувствие меня не обмануло. Вскоре слева раздались топот лап и тяжёлое собачье дыхание. Я машинально обернулся, не останавливаясь. Собака была всего одна. Но она была. Здоровенная, чёрная, страшная, потусторонняя. Она мчалась за нами, почти наступая на пятки. Я хотел заорать во всю глотку, предупредить, позвать на помощь, но не мог, не мог. Не потому что нельзя, а потому что на тот момент я вообще забыл, что я могу издавать хоть какие-то звуки, пусть даже и крик.       Какой же соблазн был скрыться в тени, но я не рискнул бы бросить Нейта. Тот и сам видел пса, но не сбавлял хода, продолжал бежать, стараясь не выпускать волколеня из виду. У нас было два пути — продолжить убегать или вступить схватку. И я бы предпочёл ни один из этих вариантов.       Я остановился и в безумном прыжке вильнул в сторону. Мысль… даже не мысль, её отголосок, предчувствие… Если не сработает — догоню по деревьям…       Окунувшись в собственную тень, я мигом почувствовал себя куда увереннее напуганного мальчишки. У меня была лишь доля мгновения. Отыскав среди деревьев тень пса и дождавшись, пока она поравняется со мной, я с силой вжал её в землю каблуком, почти ни на что не рассчитывая. Тень замерла, а с ней и сам пёс. Я чуть не заорал от радости. Но я понятия не имел, что делать теперь… Я не мог его отпустить, но и убить не мог.       «Или мог?» — Закралась в голову чужеродная, человеческая мысль.       Я вновь глянул на ту тень, что отбрасывал я сам. Та тень, в которой я, по сути, притаился. Длинный изогнутый клюв. Я вообразил, как он растёт. Как он удлиняется, тянется к замершей, бешено рычащей собаке. И тень росла. Удлинялась, тянулась. Я был ошарашен. Я даже вообразить не мог, что подобное возможно. Но я видел это своими глазами.       «Ты же во сне. Здесь и не такое возможно».       Выросший теневой щуп на миг завис, резонируя с моими колебаниями. Раздавшийся вдали выстрел заставил меня вздрогнуть. Щуп рванулся к собаке и пронзил её. Будто материальный, будто объёмный, будто не вылепленный из моей собственной тени, а настоящий. Коротко взвизгнув, пёс повалился на бок, зияя страшной чёрной раной. Я шагнул вперёд, и в тот же миг наваждение пропало. Не было щупа. Не было сумеречного мира. Не было даже моей тени (она оставалась за спиной). Но была только собака. Миг спустя, дрогнув, она исчезла. Будто не было и её.       Секунду или две я позволил себе остолбенело стоять и смотреть на то место, где лежала гончая.       «Это охота. Всё так и должно быть. Просто сон. Просто охота. Главное, что Нейт и то существо в безопасности».       Тихо вздохнув, я помчался туда, куда убежал вымышленный друг. Бежал, бежал подальше от этого жуткого места. Подальше от теней и собак. Дальше, дальше. Дальше от себя. И мчался бы ещё чёрт знает сколько, если бы меня вовремя не схватили за рубашку. Я покачнулся на краю обрыва и поспешно шагнул назад, обернувшись к Нейту. Волколеня нигде не было. На мой недоумённый взгляд он показал куда-то вверх и вперёд. Я взглянул на небо, расстилавшееся перед нами бескрайним ковром. Уже далеко впереди, оставляя дорожку звёздной пыли, мчался прямо по небу белоснежный семирогий волк. У меня перехватило дыхание. На долгий миг мысли выветрились из головы. Я лишь смотрел, как в странном сне спасённый нами зверь исчезает среди звёзд. Подумать только. А я в самом начале хотел его заполучить… — Пойдём. — Голос Нейта заставил меня вздрогнуть.       Он положил руку на моё плечо и рванул назад. В тот же миг пространство исказилось, чтобы предстать перед нами вновь озарённой факелами поляной. На сей раз здесь царил весёлый гомон. Люди, снявшие маски, весело болтали друг с другом, обсуждая минувшую охоту.       Я с облегчением снял маску и обернулся к Нейту. Тот уже убегал к Диане и Еве. Я подошёл к ним ближе. — И потом он наклонился! Я, честно, готов был орать от восторга! — Захлёбываясь словами, восклицал Нейт. — Я погладил Зверя! — Я слышала, что сновидениям он не даётся, — с сомнением покачала головой Диана. — Если бы не видела своими глазами, не поверила. — Не всё можно объяснить, Диана, — миролюбиво сказала Ева и повернулась ко мне. Я невольно вздрогнул. Чёрные глаза с узким разрезом внимательно и лукаво смотрели на меня. На лице через всю правую щёку тянулись уродливые розовые шрамы. — Доброй охоты, Ричард. Я рада познакомиться с тобой. — Взаимно, — кивнул я, старательно не глядя на её щёки. — Может, вы хоть объясните, в чём был смысл этого всего? В смысле, было весело, это то ещё приключение, но… — Поделишься, что ты чувствовал в первый момент? — Притопнув копытцами, спросила девушка. Да, она была явно старше меня. — Не знаю даже, — пожал я плечами. — Не помню. Злость, наверное. — А сейчас? — Прищурилась Диана. — Ты злишься? — Нет, — я помотал головой, прислушиваясь к себе. — Я скорее… счастлив. Не знаю, почему. — Смысл охоты для сна — не дать гончим задрать Зверя, — немного нараспев произнесла Диана. — А смысл охоты для Сноходцев — отдаться эмоциям, так сказать, звериной натуре. Выплеснуть их впрок, — подхватила Ева. — Поэтому мы носим маски, Ричрад. Мы бежим от человеческого, что есть в нас, и отдаёмся нечеловеческому. Это очень полезный сон для таких, как мы. Для оборотней в преддверии полнолуния, для волшебников, страдающих от собственного гнева. Для верберов.       Нейт рядом со мной отчаянно покраснел. А я начал припоминать. — Так это ты — та девочка, про которую говорил Мефисто? — Спросил я. — Это при тебе Нейт тогда так взбесился, что… — Да, — Ева коснулась пальцами шрамов. — Не страшно. Я тут же проснулась, а наяву их не осталось. — А почему они во сне остались? — Удивился я. — Напоминание о том, чем я могу стать для близких. — Ева наяву оборотень, — пояснил Нейт. — И им не всегда удаётся в ночи перед полнолунием себя держать в руках. — Да, я в курсе, — сухо ответил я. — Но почему ты в этом участвуешь? — За тем же, зачем и ты, — невесело усмехнулся Нейт, взъерошив волосы. Ева и Диана деликатно нас оставили. — Я — медведь. И превращаюсь, по сути, по желанию. Эйприл думала, что будет круто сделать меня таким. Я не отрицаю, это и впрямь круто. Но иногда я теряю контроль над собой и даю медведю куда больше воли, чем следует. Ева уже пострадала от этого. И не счесть, сколько раз от этого доставалось Мефисто. Поэтому я и прошу тебя не говорить об этом Эйприл. Я не хочу… — Чтобы она в тебе разочаровывалась? — Понимающе спросил я. Нейт кивнул и с горечью уставился куда-то вдаль. — Скажи, а наяву есть люди, которые умеют превращаться в животных по своей воле? — Спросил он. — Да, анимаги. — Они так же выходят из себя, как я? — Нет, — я нахмурился. До сих пор я анимагов не встречал, только слышал о них. — Для них это скорее… как вариант парадно-выходного костюма что ли. При случае, можно надеть и не снимать, но костюм вряд ли имеет над владельцем хоть какую-то власть. Думаю, дело в инстинктах. Наяву они остаются человеческими.  — То есть, если бы я мог быть наяву, то… — То внезапное перекидывание в медведя тебе бы не грозило, — попытался улыбнуться я. Нейт же только нахмурился ещё больше.       После, встряхнувшись, он провёл руками по лицу, словно стёр с себя гримасу тоски, и лучезарно улыбнулся. — Пойдём. Познакомлю с другими! Тут такое случилось, а я нос развесил, вот остолоп! Идём-идём! — Подожди, — я вспомнил одну немаловажную вещь. — А ты не видел здесь девушку в маске чёрной лисы? С синими глазами, как у меня. — Нет, — удивлённо протянул Нейт. — А что? — Я должен…       В моё сознание остервенело вгрызается омерзительный дребезжащий звук. На миг закрыв глаза, я распахиваю их и падаю с узкой софы. Выпутавшись из пледа и выключив будильник, я сижу какое-то время на полу, прислушиваясь к мыслям. Должен… что?.. Кому? О чём это вообще? О ком? Впрочем… какая разница?       Я поднимаюсь, стряхиваю с брюк пыль и вдыхаю полной грудью. До верху меня наполняет звенящее умиротворение. Ни капли гнева или отчаяния. Можно даже сказать, что впервые я был беспричинно счастлив. Я был свободен от того Ричарда, что портил мне жизнь примерно месяц.       Дав себе волю, я, наконец, рассмеялся. За всё то время, что должен был сдерживать смех во сне, за всю тишину, за всё молчание и весь восторг. Я хохотал, как маленький мальчишка на карусели.       Глянув на время, понял, что опоздал к ужину. Ну вот, а Ремус обещал разбудить. Может, успею хоть к концу, пока Крэбб и Гойл всё не сожрали…