***ЭЙПРИЛ***
Проводив Ричарда взглядом, я обернулась к Люси. Та выглядела обеспокоенной. — Переживаешь? — Спросила я. — Не то что бы очень… — С сомнением протянула та. — Просто мне немного от всего этого не по себе. Насколько же тесен мир. — Судьба ленива на совпадения, — пожала я плечами. — Идём, ты хотела показать домик. Несмотря на то, что хижину Тони я видела во сне часто, мне было интересно посмотреть на неё наяву. Тем более, если Люси действительно создала её в Мире Снов, пусть даже случайно. Невольно я ожидала увидеть знакомую пустую комнату с одним стулом, столом и огромной книгой. Даже примирилась с тем, что не увижу те чудные картины, которыми мы с Нейтом в своё время расписали хижину. Однако реальность оказалась куда более странной, но очаровательной. На стенах в небольшом домике, на каждом дюйме свободного пространства, висели ловцы снов. Большие, маленькие, разноцветные и однотонные, прозрачные, фигурные, из обручей, из переплетённых прутиков, с перьями, с листьями, с бусинами и бубенчиками, одинарные, двойные, тройные. Я сперва решила, что это у меня в глазах так пестрит. Все они словно разноцветный лоскутной плед, прикрывали стены, которые и были видны только за переплетением нитей. На полу был постелен старый, некогда пушистый, теперь уже выцветший и заляпанный цветными пятнами ковёр, несколько разноцветных заштопанных подушечек лежали по углам. Знакомый мне стол тоже был, но он был завален пачками бумаг, карандашами, фломастерами, заставлен банками с кисточками и коробками с тюбиками красок. Под столом стопками ютились книжки в потрёпанных старых переплётах. На подоконнике стояло старое радио, антенна которого была примотана к стене изолентой, чтобы ловило нормальную частоту. Потолок был обклеен старыми обоями, изображавшими голубое небо с облаками. Если хорошенько присмотреться, то за рядами ловцов снов можно было рассмотреть какие-то потускневшие и облупившиеся узоры. В углу у стола стояли две корзины: из одной торчали спицы, нитки и начатый шарф, из другой — кольца. Я в восхищении осматривала всё это великолепие, не зная даже, чему изумляться больше. Глаза разбегались. Будто попала в мастерскую сказочника, где он создавал волшебные миры, истории и сны. — По большей части, это всё Мириам, — смущённо сказала Люси, садясь на подушку на полу. — Я только сплела несколько ловцов и начала вон тот страшненький шарфик. Нет, лучше не смотри, поверь на слово. — Здесь просто волшебно, — прошептала я, задрав голову и глядя на потолок. — Мама планирует его заколдовать, как в Хогвартсе в Большом Зале. Чтобы хотя бы облака двигались, — улыбнулась Люси. — Да как-то руки не доходили. — У вас талантливая семья, — хмыкнула я. — Мамин сад, тётина мастерская, да и ты учишься. — Сад, по большей части, папин, — поправила Люси. — Мама тоже любит там возиться, но больше усилий туда вкладывал всё же папа. Я покивала и подошла к столу. В хаотичном беспорядке там лежали красивые рисунки. Масло, гуашь, акварель, карандаши, фломастеры, уголь — чего только не было. Не все удачные, некоторые явно кривоватые или нескладные, некоторые жутковатые и неказистые. Но многие были просто изумительными. Например, плывущий по ночному небу корабль, озарённый звёздами и кисточками огней святого Эльма. От кормы кильватером тянулось северное сияние. Бело-голубые паруса раздувались и тянули судно к белесой полоске света, прочерченной среди звёзд. На палубе замерла одинокая фигурка в белом длинном платье, которая стояла у края и смотрела вдаль. Яркие разноцветные звёзды, фиолетово-пурпурные оттенки неба с голубым и изумрудным светом северного сияния. Чёрт побери, это было бы похоже на волшебный сон. — Это мой корабль в Никогда, — сказала Люси, заглянув через плечо. — Никогда? — Переспросила я, откладывая рисунок. — Да, Рич не рассказывал? Мы придумали такой мир, где сбывается всё неосуществимое. Где есть Король Зимы, малахитовые русалки, Малфой-душка, красивый город, в котором не случается ничего плохого. А ещё там есть лес, в котором длинные и тонкие деревья такие высокие, что под кронами проплывают облака и сияют звёзды. — Я уже хочу в это место, — улыбнулась я, беря в руки другой рисунок. Бело-голубой хрустальный замок сиял среди серых высоких скал. Брызги белой краски создавали иллюзию метели, которая заметала путь к прекрасному дворцу, но цепочка следов всё же убегала к нему. — Это дворец Короля Зимы? — Ага. — Люси покопалась и достала другой рисунок. — А это парк аттракционов. Мириам сказала, что ему в Никогда самое место. Оранжево-золотистое небо, сливаясь с зелёными бесконечными полями, было изрезано переплетением чёрных рельс Американских Горок. Коралловые облака, словно вагончики, проплывали среди них неровными неодинаковыми рядками. На фоне неба вырисовывался силуэт тёмного заброшенного парка аттракционов. Только где-то в уголке тёмной громады светлело оранжевое пятно с неровными человекоподобными тенями. Я нахмурилась и отложила рисунок. Что-то меня в нём сильно задело. И думать, что именно, мне не хотелось. Я склонилась над столом, перелистывая наброски и рисунки. — Знаешь, можно было бы сделать крутую гирлянду из этих картинок, — сказала я. — Протянуть верёвку и на прищепки их повесить. — Мириам хочет сшить их в одну книгу, когда у неё накопится достаточно материала, — отозвалась Люси. — Так это ж на прищепки, — пожала я плечами. — Всегда можно снять. Будет чем заняться, пока Ричарда нет. Гвоздей в стенах было хоть отбавляй, достаточно было выбрать того ловца, от которого мы хотели протянуть нитку через всю комнату. Пару минут мы ещё спорили о том, какой цвет должен быть у нитки, а после выбирали рисунки. Остановившись на светло-голубой нити и отобрав несколько красивых пейзажей, зарисовок цветов и самые интересные портреты, мы нашли скрепки, которые могли сгодиться вместо прищепок, и принялись за работу. Пока мы колдовали над рисунками, я рассказала Люси о той хижине Тони, которую знала во снах, о мышке Гертруде, Нейте, расписанных пейзажами стенах, через которые можно было пройти в другой сон, о Садовой Книге. — Звучит потрясающе, — подвела итог Люси, когда я закончила. — Теперь мне будет даже немного обидно не увидеть там того, что есть наяву, — засмеялась я. — Кто бы мог подумать, что реальность круче, чем сон? — Всё зависит от воображения, — хмыкнула Роджерс, вешая последний рисунок. — Ты же можешь представить её такой, какой хочешь, разве нет? — Всё немного сложнее, — скривилась я. — Есть такие сны, которые нельзя изменить, потому что они не наши. Ты в таких снах как бы гости. — А. То есть, если мне приснится хижина Тони, в которую постоянно попадаешь ты, то я смогу её изменить? — А хрен знает, — задумчиво протянула я, удовлетворённо осматривая результат наших трудов. В дверь постучали, да так неожиданно, что я подскочила. Мы с Люси переглянулись. Дверь не была заперта, думаю, все домочадцы об этом знают. Может, нас Ремус ищет? Или Ричард вдруг ни с того ни с сего постеснялся заходить? Или кто-то прокрался через лес к домику, где сидят две безоружные беззащитные девчонки? На всякий случай выхватив спицу из корзинки, я подскочила к двери и приоткрыла её. Увидев, кто за ней, я облегчённо выдохнула и распахнула дверь пошире. — Ричард! Нельзя же так пугать! Я уж решила, что ты — маньяк. — Извини, не хотел, — промямлил брат и шагнул в дом. — С тобой всё хорошо? — Не без волнения спросила я. — Выглядишь так, будто на тебя небо упало. — Да, я… просто немного перегрелся на солнце, кажется, — несмело улыбнулся Ричард, глядя куда-то в сторону. — Ты нашёл маму и Ремуса? — Спросила Люси, отходя от гирлянды рисунков. При звуке её голоса Ричард вздрогнул и посмотрел так, словно впервые её увидел. В глазах брата было такое замешательство, что я на миг перепугалась. — Да… То есть, нет, — сбивчиво выдал Рич. — Вернее, я нашёл их, но порознь. — С тобой точно всё в порядке? — Люси положила Ричарду на плечо ладонь. Тот долго думал, глядя на неё, прежде, чем ответить. — Да. Говорю же, перегрелся на солнце. — Он обвёл глазами хижину и хмыкнул, расплываясь в усмешке. — У вас тут мило. Люси попыталась улыбнуться, но беспокойство за друга смазало улыбку напрочь. Пока Ричард рассматривал ловцов снов и развешанные нами рисунки, я поглядывала на брата. Я никогда не видела жертв «перегревшихся на солнце», но понимала, что он врёт. Но почему? Видимо, он нашёл Рейчел и Ремуса. Что тогда он услышал?....................................................
За столом царило напряжение, которое, казалось, можно потрогать руками. Чудилось, что даже стаканы звенят. Рич и Ремус сидели как на иголках, миссис Роджерс хоть и пыталась делать хорошую мину при плохой игре, её явно что-то сильно беспокоило. Я волновалась из-за того, что происходит что-то, а я понятия не имею, что. Люси разделяла это, порой переглядываясь со мной и внимательно поглядывая на Ричарда. Тот украдкой косился на неё, после чего переводил взгляд на Ремуса и снова утыкался в тарелку. Роджерсы старательно пытались вести нить беседы, расспрашивая нас о школе, о доме и семье. Ремус, я и Ричард отвечали, по мере сил поддерживали диалог, но я чувствовала, что и Люпин, и мой брат хотели оказаться отсюда как можно дальше. — Скажите, мистер Люпин, кем вы работаете? — Пытался продолжать разговор Сэмюэль. — Я работаю в книжной лавке в Лондоне. — До сих пор? — Миссис Роджерс изумлённо посмотрела на Ремуса. — Не то чтобы до сих пор, — немного смущённо засмеялся Рем. — Я брал продолжительный перерыв, чтобы заботиться о Ричарде. Вернулся к Болку, когда Ричу стукнуло девять и я смог оставлять его с его тёткой и домовым эльфом. И то старался брать не полный день. — И Болк тебя принял? — Тонкие брови Рейчел приподнялись. — Почему бы и нет? — Пожал плечами Люпин. — Ещё когда я уходил, он сказал, что будет с радостью видеть меня вновь. — Неужели вам за столько лет не надоела эта работа? — Спросила Люси. — Поверь, от этого магазина устать невозможно, — ухмыльнулся Ричард и хитро подмигнул. — Может, как-нибудь сбежишь от дедушки, я устрою тебе экскурсию. Люси просияла и закивала. Я не сдержала улыбку. — Сбежите вы от него, как же, — фыркнул мистер Роджерс. — Сэм, — укоризненно зыркнула на супруга Рейчел. — Не начинай. — Я вовсе не начинаю, — возразил ей тот. — Просто констатирую тот факт, что Гарольд порой… Как бы выразиться помягче? Слишком много на себя берёт. Всё же жить под тотальным контролем всего и вся не очень-то комфортно, знаешь ли. — Тебя он не контролирует. — Не скажи. Он всего лишь лезет туда, куда ему не стоит лезть, — черты улыбчивого лица стали жёстче. Люси горестно вздохнула. Оба родителя мигом замолчали и пристыженно посмотрели на дочь. — Извините нас, — смущённо сказала Рейчел. — Папа сложный человек, с Сэмом они не нашли общий язык за эти годы. — Радость моя, он называет меня простаком! — Не простаком, а простецом. Давай закроем эту тему. Люси смотрела на обоих щенячьими глазами, полными немой мольбы, чтобы оба замолкли и не устраивали разборок в присутствии гостей. Ремус косился на Сэма с лёгким недоверием во взгляде. Ричард одобрительно хмыкал на реплики главы семейства о характере Саммерса. До конца обеда чувствовалось напряжение, которое не ушло окончательно. И за всё время я заметила странную деталь: после разговора о магазине Болка Ремус и Рейчел не обменялись ни словом. Даже старались друг на друга не смотреть. Я готова была локти кусать от любопытства и всерьёз намеревалась устроить Рему допрос с пристрастием, когда мы вернёмся в поместье. Уже прощаясь, Рич на минутку отозвал Люси в сторонку. Пока Ремус и Рейчел с Сэмом обменивались любезностями, я бочком подкралась к ним, стараясь быть как можно менее подозрительной и навязчивой. И незаметной. Настолько незаметной, что спряталась за жасмином. — Надеюсь, всё не обернулось тотальной катастрофой, — сказала Люси. — Что ты, всё было… не так плохо, как могло быть. — Оба тихонько рассмеялись. — Я рад, что ты нас пригласила, спасибо. Было здорово увидеть, как ты живёшь… и твоих родителей. — А я рада, что вы поладили, — вздохнула Люси. Пауза. — Что? Почему ты так смотришь? — Просто ты отлично выглядишь. Тебе идёт это платье, жаль, что в Хогвартсе ты его не носишь. Пауза. — Ты же не это хотел сказать, да? — Не это, — честно ответил Ричард. — Но выглядишь ты всё равно отлично, тут я не солгал. — Вздох. — Извини. Я понимаю, что весь день вёл себя странно. И я очень хотел бы тебе всё рассказать, честно. — Но не можешь? — Не могу. Пауза. Я сожру Ричарда с потрохами, если он не заговорит. Его и Ремуса. — Может, потом, — подала голос Люси. — Не хмурься так, а то лоб треснет. Всё же хорошо. Да ведь? — Конечно. Ещё раз спасибо за приглашение. — Приходите с Прил в любое время, теперь вы знаете дорогу. — Ты тоже. Хотя лучше заранее скажи, чтобы не перепугать нас до чёртиков, как это было в тот раз. — Хорошо, постараюсь, — я слышала в голосе Люси улыбку. — А ты постарайся решить этот свой внутренний конфликт, ладно? Или хотя бы поделись со мной, вдруг сумею помочь? — Конфликт не мой, так что… Хотя мне тоже надо кое-что обдумать. Вот что. К нашей следующей встрече я обязуюсь со всем для себя разобраться. По крайней мере, сделаю вид, что ничего не было. Договорились? — Договорились. Кстати, подслушивать некрасиво, Эйприл. Я вынырнула из куста, помахала ребятам рукой и расплылась в улыбке до ушей, в глубине души сетуя на ненадёжность маскировки. Ричард засмеялся. — Ну вот, я хотел это сказать! Ты украла мой триумф. — Потом верну, — Люси улыбнулась и подмигнула Ричу, как тот это делал за столом. Обнявшись с Люси и попрощавшись с её родителями, мы забрались в «Шевроле» и направились к выезду из Свонбрука. И все двадцать пять минут в машине царила адская тишина — каждый был погружён в свои мысли.***РИЧАРД***
Через пыльное окошко просачивался сероватый тусклый свет, кое-как освещая лабиринты мебели на чердаке. На улице было одуряюще светло и жарко, но я сидел здесь. В прохладе, пыли и сумраке. Включал и выключал фонарик, прислушиваясь к щелчкам. Щёлк. Щёлк. Справа от меня тихонько хрипело радио белым шумом. Я битый час пытался поймать хоть одну радиостанцию, но не преуспел. Мелькающий кружок света выхватывал из сумрака портрет. Я сидел напротив него и думал. Думал, думал, думал. Я ничего не сказал Люси. Хоть и хотелось, но я чувствовал, что поступил бы тогда неправильно. Я просто не имел права так поступать. Правда и меня-то выбила из колеи. Что бы произошло с ней? Выключаю. Включаю. Серые серьёзные глаза смотрели на меня с портрета. Если бы мне сказали, что Эд — не мой отец… даже не знаю, что бы я чувствовал. Был бы я в ужасе? Или в шоке? Может, поверил бы тому, кто мне сказал бы. Назвал бы его идиотом, посмеялся бы. Но окажись это правдой… как бы я отреагировал? Щёлк. Щёлк. Через всю щёку проходил бледный розоватый шрам, добавляя лицу отца серьёзности. Я всегда больше походил на маму, нежели на отца. Все мне это говорили и не раз. А вот Эйприл… Эйприл — копия. Странно так вышло. Она похожа на него. Она любит его. Тоскует без него. А я?.. Выключаю. Включаю. Пальцы сжимают бронзовую рукоять меча, острие которого направленно вверх. Словно он защищает себя и маму. Или готовится к атаке. А я не уверен, что хоть что-то к нему испытываю. Меня воспитывал Ремус. Всю мою жизнь он был рядом со мной. Поддерживал. Помогал. Для меня он был отцом, ведь Эда я даже не помнил. А другого мне было и не нужно. Щёлк. Щёлк. Тогда так ли уж важно, что Ремус — отец Люси, для самой Люси? Если для неё отцом всегда был Сэм? Не думаю. Важнее же то, кто воспитал и был рядом, разве не так? А ещё никто не заслуживает узнавать такую правду из уст чужого человека. Я не был Люси чужим, но и частью её семьи не был. Выключаю. Включаю. Вот только во что это выльется для Рема? Что будет, если Люси не примет его? Огорчится? Или вздохнёт и здраво рассудит, что ему не на что претендовать? Разозлится на Рейчел? Щёлк. Щёлк. Послышались шаги. Я даже головы не повернул — дома были только Честа и Эйприл. Продолжал сидеть, щёлкать фонариком и смотреть на отца. Интересно, сумел бы я его назвать папой, объявись он прямо сейчас? Мы бы поладили? Хотя я скорее испугался бы, если б рядом со мной появился призрак моего давно умершего отца. Из-за шкафа появилась Эйприл. Вздохнув, она села рядом со мной на пыльный пол. Какое-то время мы вместе с сестрой смотрели на портрет. — Ты здесь уже час сидишь, — произнесла, наконец, она. — Может, расскажешь, что к чему? Я покачал головой. Ремус сдержал своё обещание, данное Рейчел, и не сказал нам с Хью и Прил ничего. Я понимал, что не в праве рассказывать хоть кому-то, если Ремус сам не захочет. Хотелось, очень хотелось с кем-то поделиться. Да с той же Эйприл. Кто как не она умеет хранить секреты? И с кем, как не с ней обсуждать то, что не поймут другие? Но по какой-то причине я не стал. Побоялся, что она всё же что-то ляпнет? Или уговорит меня рассказать всё Люси самому? Или попытается поговорить с Ремусом? — Свинтус, — обиженно засопела сестра и подтянула к груди колени, обняв их. — Я тебе всё рассказываю. — Так уж всё, — не сдержал я хитрой усмешки. — Всё. — Да? Что произошло в Тайной Комнате? И как долго тебя после этого мучили кошмары? Эйприл поморщилась и отвернулась. Мы не говорили с ней об этом. Каждый раз либо кто-то был рядом, либо сестра увиливала от ответа. Пожалуй, не попади я случайно в кошмар Люси, я бы так и оставался в неведении. Или прожевал бы очередную байку из арсенала Прил. Но я не расспрашивал девочек просто потому что понимал, что они пережили что-то чудовищное. И снова заставлять их вспоминать мне не хотелось. Я посмотрел на сестру. В руке у неё был свёрнутый в трубочку лист бумаги. — Что это? — Я кивнул на заинтересовавший меня предмет. — Чертёж очередной вундер-вафли? — Письмо от Уизли, — вздохнула Прил. — Молли пишет, что Артур выиграл поездку в Египет на всю семью. А так как я являюсь членом их семьи, то я тоже еду. — Это же классно, — искренне обрадовался я. — Ты чего такая невесёлая? Поездка в Египет с Уизли! Я бы на одной ножке прыгал! — Я уже попрыгала, — рассмеялась Эйприл. — Я и пришла поделиться радостью. А тут ты сидишь, как пыльным мешком огретый. В подтверждение слов она провела пальцем по половице, оставив на ней чистую дорожку, после чего оставила на моей руке отпечаток. — Не хочу я вас с Ремусом бросать в таком кромешном состоянии, — призналась она. — Это не повод, чтобы кукситься и не радоваться тому, что ты едешь в одну из самых интересных стран магической истории, — решительно заявил я и пихнул её в плечо, улыбнувшись. — Спорим, вас с близнецами депортируют ещё до того, как вы покинете гостиницу? — Спорим, что нас депортируют ещё до того, как доберёмся? — Улыбнулась в ответ сестра. — Египет ещё не осознаёт, что к нему надвигается, — засмеялся я. — Зато нас там не забудут! — Ага. Памятник поставят. — Персонам нон-грата? — Чтобы все знали, на кого равняться не следует. — Ну спасибо, — фыркнула Прил и расхохоталась. — Слушай, дай ты мне уже это радио, не могу слушать это шипение. Посвети, пожалуйста. Из кармана комбинезона она достала отвёртку и отняла у меня приёмник. Пока она ковырялась, снизу снова раздались шаги. — Ребята! Вы где? — Послышался голос Хьюго. — Мы наверху! — Крикнул я, постучав по полу. — Ты же не закрыла люк? Прил покачала головой, не отвлекаясь от своего заумного занятия. Когда шаги Хьюго раздались на чердаке, радио курлыкнуло и заговорило бодрым голосом: «„Звёзды Суитуотера“, квиддичная команда из Техаса, США победила „Квиберонских квоффельеров“ после захватывающего пятидневного матча!». — Пятидневный матч, с ума сойти, — искренне ужаснулся я. Где-то раздались чертыханье и грохот. Видимо, Хью где-то навернулся. — Некоторые матчи длились месяцами! — Посветив фонариком на лицо снизу, сказала Прил замогильным голосом. Я притворно схватился за сердце. — Вы в прятки играете? — Спросил Хьюго, даже ещё не появившись в поле нашего зрения. — Если да, то я вас нашёл. Но сам прятаться не буду, вы же меня искать не будете. — Не будем, — в один голос сказали мы с Эйприл и рассмеялись, отбив друг дружке «пять». — Классно знать, что на вас можно положиться, — с сарказмом скривился кузен, показав нам большой палец. — Ты в порядке? Я слышал, как ты там упал где-то? — Спросил я. — Не «упал», а «стратегически сократил дорогу, не вписавшись в поворот и споткнувшись о коробку», — с важной миной поправил меня Хьюго и потряс коробку, которую держал в руках. — Об эту самую коробку. — Зачем ты её с собой припёр? — Удивился я. — Вдруг там что-то важное, — пожал плечами Хьюго и уселся на пол. — А там наверняка что-то важное. Не мог я споткнуться об какую-нибудь ерунду. Кузен открыл коробочку. Луч фонарика ярко высветил белые листы бумаги и движение колдографий. — Поздравляем, ты споткнулся об макулатуру, — хмыкнула сестра. — Не скажи, — протянул я, вытягивая из коробки один из снимков. На нём был изображён красивый темноволосый молодой человек в кожаной куртке, с наглой ухмылкой и сигаретой в руках. Вальяжно опираясь на здоровенный чёрный мотоцикл, он обменивался улыбками с сидящей в люльке светловолосой девушкой в шлеме, который был ей настолько велик, что глаза и лоб были закрыты. Но губы растягивались в такой счастливой и радостной улыбке, что я был заранее покорён этой девушкой. Она вертела головой и изредка показывала спутнику язык. На задней стороне колдографии было выведено аккуратным почерком: «Сириус и Марлин. Пляж южного побережья. 1979». — Ты смотри-ка, — присвистнула Эйприл. — Это же Сириус. Хью выхватил снимок быстрее, чем я успел открыть рот. На лице кузена пронёсся такой калейдоскоп эмоций, что словами не описать. Казалось, он не знал, улыбаться ему или хмуриться. Я опустил глаза в коробку. Так как фонариком завладел Хью, пришлось тащить следующий снимок наугад. На нём мама и Сириус пили чай в гостиной незнакомого мне дома. Оба выглядели уставшими и измождёнными, но лица выражали умиротворение. Сириус бурно жестикулировал, что-то рассказывая, мама, улыбаясь, смотрела на него и слушала увлекательную байку. «Сириус заявился в гости. Наконец-то. 1980» Прил с улыбкой протянула мне другую колдографию. Эд и Сириус, вооружившись гитарами, бренчали что-то на фоне деревьев. Между ними сидел Джеймс Поттер, постукивая барабанными палочками по двум кастрюлям. По обе стороны от них стояли двое молодых парней, как две капли воды похожие друг на друга. Оба трясли в руках маракасы и отплясывали на месте. «День, когда у Молли сломалось радио. Эд, Сириус, Джеймс, Фабиан и Гидеон в составе группы „Пыльные Музыри“. 1978» Мы не успевали даже рассматривать снимки, Хьюго почти что вырывал их у нас из рук, с каждым улыбаясь всё шире. — «Пыльные Музыри», — рассмеялся он, взглянув на надпись. — Мерлин мой, какая прелесть. Интересно, какой болван такое название придумал? Мы с Эйприл переглянулись с одинаковыми усмешками и покачали головами. Судя по всему, либо название предложил отец, либо сам Сириус. В их характере, судя по рассказам. На последнем снимке, что я увидел прежде, чем Хью жадно придвинул к себе всю коробку, были изображены Марлин и Сириус. Они о чём-то спорили, впрочем, беззлобно. Марлин, совсем уж юная, размахивала руками, Сириус опять курил на фотографии. После очередной реплики он без лишних слов подхватил её, перекинул через плечо и выбежал за край фотокарточки, не обращая внимания на молотящую по его спине Марлин. «Сириус и Марлин перед выпускным С. 1977» — Смотри, тут письма, — окликнула меня Эйприл, пока Хьюго рассматривал фотографии. У меня уже глаза болели всматриваться в сумраке чердака в старые фотографии и письма при свете одного тусклого фонарика, который себе отобрал Хьюго. Но любопытство было сильнее. Я взял одно из писем и придвинулся к кузену, чтобы подставить его под свет. — Что там? — Спросила Прил, отчаянно щурясь. — Тебе вслух прочитать? — Огрызнулся я. — Да. Я закатил глаза, вздохнул и начал вчитываться в неровные буквы: «Дорогая сестрёнка, Удалось раздобыть, наконец, чернила, перо и лист бумаги. Не спрашивай только, что для этого пришлось делать. Наверное, нет смысла писать тебе, как я тут отдыхаю. Не тюрьма, а сказка. Общительные соседи, трёхразовое питание, одеяла без клопов (иногда), а местный персонал всё порывается нас расцеловать. Из развлечений — самобичевание, уютный вид на холодное море, подпевание заунывному вою ветра в коридоре, попытки разобрать, что бормочет заключённый из соседней камеры. Зимой устраиваем танцевальный конкурс „Не отморозь себе конечности“. Победитель получает полный комплект рук и ног, которыми его наделила мать-природа. Не скучаем, короче. Спасибо, что не даёшь окончательно сходить с ума. Твои письма, хоть и уже вскрытые, приносят. Единственная небольшая радость в этом аду. Я рад, что у тебя и у детей всё хорошо, несмотря на всё, что на тебя свалилось. Даже за Ремуса рад, что уж там, хоть он мне ни разу не написал. Спасибо ещё и за то, что заботишься о Хью. Думаю, с твоими сорванцами ему всяко веселее будет, чем с подросшей Дорой или с Малфоем. Очень по нему скучаю, если честно. После той ночи я ведь даже толком попрощаться не успел. Много бы дал, чтобы увидеть его. Только не говори, что я такой нюня, ладно? Никому. Особенно Хьюго. Пусть думает, что у него крутой отец. Кстати, печенье, о котором ты писала, изъяли, даже не поделились. Хорошо хоть рисунки не отняли. Кстати, у сына явно талант к рисованию. На рисунке с подписью „Тётя Марс“ крокозябра на тебя похожа один в один. Смотрю и нарадоваться не могу. Жду твоего следующего письма и надеюсь, что сова принесёт тебе это. Поцелуй за меня Хьюго, ладно? Скажи, что папа скучает. — Сириус. P.S. Спасибо, что веришь в мою невиновность» После того, как я закончил читать, на чердаке воцарилось гробовое молчание. Даже радио снова икнуло и зашипело. Какое-то время я снова и снова пробегал взглядом по строчкам, невольно возвращаясь к словам дяди. Сердце сжималось от этой невероятной теплоты, с которой он писал маме. Я поднял взгляд на Хьюго. В глазах кузена стояли слёзы. — Хью… — чуть хрипло позвал я. Хьюго шмыгнул носом и попытался выдавить улыбку. Впрочем, у него ничего не вышло. Я придвинулся к нему и приобнял за плечо. — Да брось, я ж не размазня, — буркнул он, но руку не стряхнул. Эйприл подползла поближе и ткнулась лбом в плечо кузена. — Да не надо меня успокаивать, я в порядке. — Мы тебя не успокаиваем, а поддерживаем, так что заткнись, — с тихой улыбкой сказал я. Хьюго несмело засмеялся, по щекам всё же покатились слёзы. Плечи мальчишки задрожали, Хью спрятал лицо в ладони. Я и сам готов был бы заплакать. И от того, как болели глаза, и от самого факта, насколько всё ужасно в нашей семье. Мой отец мёртв, и я смирился давно. А Сириус Блэк ещё жив. Жив, сидит в адской тюрьме, чёрт знает, заслуженно или нет, и даже не подозревает о том, что его сын и племянники сидят на старом пыльном чердаке и ревут от его писем. — Я хочу его увидеть, — тихо сказал Хью, не отнимая лица от ладоней. — Очень хочу. Вживую, хотя бы мельком. Мы с Прил не ответили. Да и что мы могли ответить на такое? Разве только сильнее сжать плечо Хьюго и быть с ним рядом. — Тебе почитать ещё? — Спросил я, понимая, что мои глаза меня проклянут потом. Хьюго закивал. После чего поднял голову, вытер рукавом лицо и с грустной усмешкой посмотрел на фотографию, которую держал в руках. Сириус Блэк держал на руках годовалого ребёнка. Оба были донельзя счастливыми. Эйприл достала новое письмо и вызвалась читать. Я поднял глаза на возвышающийся над нами портрет. Подумал о Сириусе Блэке, который двенадцать лет не видел сына. И о Хьюго, который двенадцать лет не видел отца. Подумал об Эде, который прожил с нами лишь полтора года. Подумал о Гарри Поттере, который был сиротой куда дольше, чем я и Прил. Думал о маме, которая исчезла на наших глазах, когда мы были совсем уж маленькими и нуждались в ней. Да и сейчас, по сути, нуждаемся. Думал о Ремусе, который спустя тринадцать лет узнал о том, что у него есть дочь. Думал о том, почему всё сложилось так несправедливо.