***ЭЙПРИЛ***
Окаменение Ричарда потрясло весь замок. Мало кто расстроился, на самом деле, но факт того, что проклят был чистокровный слизеринец, всполошил всех и каждого. Чистокровные волшебники ощутили, что могут оказаться не в меньшей опасности, чем маглорождённые. А питомцы Слизерина осознали, что они не такие неприкасаемые. Зато брата больше не подозревали в том, что он — Наследник Слизерина. Осуждающие взгляды сменились сочувствующими, что начинало бесить. Хотя и были те, кто искренне считал, что Ричард, зная о том, что будет готов отвар из корня мандрагоры, инсценировал нападение на себя и передал бразды правления другому. После того, как я за такие речи чуть не избила Симуса, общий СПГС как-то выветрился из буйных голов учеников. Не сказать, что время для меня остановилось после того вечера, когда я впервые увидела брата, неподвижно лежащего на кровати в лазарете. Каким-то образом я ощущала, что жизнь продолжается. Разве только жизнь сузилась до уроков, редких приёмов пищи и Больничного Крыла. Всё своё свободное время я проводила рядом с Ричардом по мере сил. Рассказывала ему, как прошли уроки, что было интересного, да и просто разговаривала с ним. Хоть меня и пугала мысль о том, что брат всё это время в сознании, будучи заперт в собственном теле, сходит с ума от того, что не в силах пошевелиться. Но не могла просто остановиться, я говорила и говорила, пока не одёргивала себя от болтовни. Тогда я всматривалась в его раскрытые синие глаза, пытаясь уловить хотя бы лучик осознанности. К счастью или к сожалению, но я его не находила. Так прошла первая неделя. Сперва меня поддерживала Гермиона, которая всё ещё пыталась избавиться от шерсти на лице. Но после того, как она вышла из Больничного Крыла, трое друзей начали едва ли не насильно вытаскивать меня из лазарета. — Мы не можем смотреть, как ты тут медленно сходишь с ума, — говорила Грейнджер. — К тому же, нам надо искать настоящего Наследника Слизерина, — ободряюще тряс меня за плечи Рональд. Уизли радовался, что я не сказала: «Я же говорила», после того, как все узнали о Ричарде. Не до того было. Мало по малу, но ребята всё же сумели занять меня чем-то. Я видела, как они стараются, выдумывая новые занятия, рейды в библиотеку, проработки новых и новых версий. В конечном итоге я поняла, что сидеть около постели брата мне и самой невыносимо. Я должна была действовать, должна была выяснить, кто проклял его, и остановить этого маньяка. Я стала всё реже появляться в Больничном крыле. Мало по малу, но жизнь продолжалась. Но кто в лазарете практически поселился, так это Хьюго. Кузен не отходил от Ричарда даже тогда, когда я сама заняла себя чем-то более важным. Мне было жаль видеть Хью таким — Ричард был его единственным лучшим другом во всей школе, для него проклятие стало ощутимым ударом. Кузен реже появлялся в Большом Зале, прогуливал уроки и всё больше сидел около Ричарда. Я приходила перед завтраком — Хью сидел там. Я уходила спать — Хью сидел там. И никто не знал, как вывести побледневшего и осунувшегося Хьюго из этой затяжной депрессии. Не подумайте, что он явно депрессовал. Нет, это видела только я, на самом деле, насколько Хьюго плохо. Сам он виду не подавал. Всё так же мог иногда подшутить над Дафной или Луной, всё так же таскался с журналами в обнимку, иногда нёс околесицу, огрызался на попытки Малфоя подтрунивать над ним. Разве что делал он это куда менее… живо, что ли. И я понятия не имела, могу ли я ему хоть как-то помочь. На нашу удачу, Маркус Флинт начал тренировки. Команде Слизерина нужно было серьёзно потрудиться, чтобы выгрызть себе хотя бы второе место в турнирной таблице, так что тренировки были зверскими, тяжёлыми и изнуряющими. В любое другое время я этому возмутилась бы до глубины души. Однако спустя пару тренировок я поняла, что для Хью это было лучшим исходом. После них Хьюго врывался в Большой Зал, проглатывал свою порцию ужина, обкладывая бранью капитана-тирана, а после уносился в гостиную, чтобы забыться сном. Утром он забегал к Ричарду, бежал на уроки и снова на тренировки. Времени хандрить не оставалось. День за днём Хью расцветал на глазах, что меня не могло не радовать. В один из дней, выходя с Хьюго из Больничного Крыла, мы увидели спешно удаляющуюся по коридору одинокую фигурку Люси. Я изумлённо смотрела ей вслед. В лазарет она так и не зашла, зато убегала от него так, словно за ней гнались. Тогда-то я осознала, что Люси ещё ни разу не появлялась в Больничном Крыле при мне. Переглянувшись с Хью, я хотела уже бежать за ней, но кузен схватил меня за руку. — Не надо, Прил, — серьёзно сказал он. — Люси и так переживает больше обычного. — Она ни разу к нему не зашла, — прошипела я. Почему-то стало немного обидно за брата. — Я знаю, — кивнул Хью. — Дай ей время. — Две недели прошло. — Она придёт, если захочет. Я смотрела на кузена и пыталась понять, давно ли он стал таким серьёзным. Возможно, он переживал за Люси не меньше, чем за Ричарда. В конце концов, они втроём общались не первый год, а мы с Люси никогда не были достаточно близки. Тогда-то я и поняла, что имел ввиду Ричард, сказав, что мы не будем командой. Всё, что связывало его с гриффиндорцами — я. Всё, что связывало меня с Люси — он. Ни больше и ни меньше. Завязала узелок на память, чтобы провести с девочкой побольше времени, узнать её поближе. День спустя история повторилась дважды — перед завтраком и после обеда. Оба раза я видела, как Люси убегает от Больничного Крыла, как только я открывала двери. Может, она меня стеснялась? Или всё время стояла под дверью и ждала, пока я выйду, чтобы… чтобы что? Выяснилось всё на четвёртый день, кажется, это было воскресенье. После полного отчёта Ричарду о том, как продвигается дело с Наследником (никак), я пообещала ему зайти после обеда и вышла из лазарета, провожаемая взглядом мадам Помфри. У выхода я столкнулась с Роджерс. Лицом к лицу. Я только сейчас заметила, как она изменилась. Посерела, словно выцвела от переживаний. Карие глаза потухли, покраснели от слёз. Даже льняные локоны лежали как-то особенно тускло. Передо мной стояло маленькое живое привидение со слизеринской нашивкой на груди. Она подняла на меня сухие, хоть и немного покрасневшие глаза. Потом попыталась изобразить улыбку, но губы растянулись в странной гримасе. — Мне его не хватает, — повесив голову, тихо сказала она. — Мне тоже, — откликнулась я. После недолгой паузы, я всё же задала самый терзающий меня вопрос. — Почему ты к нему так и не зашла? — Не знаю, — призналась слизеринка. — Мне не хватало смелости. Она вздохнула и опустилась на пол. Я присела рядом, сочувствующе коснувшись её плеча. Люси закрыла глаза и откинула голову назад. — Я каждый раз прихожу к этим чёртовым дверям, — с горькой усмешкой сказала она. — И каждый раз не могу заставить себя зайти. Мне плохо от одной только мысли о том, что он там лежит… неподвижный… окаменевший, — она передёрнула плечами. — Такая вот трусиха… — Ты не трусиха, — тихо возразила я. — Просто переживаешь. — Я хочу сидеть рядом с ним, рассказывать ему что-то и надеяться, что он хоть краем уха меня слышит, — призналась девочка. — Но я просто не могу. Никак. Совсем. Мне невыносимо, когда я понимаю, что он… — Я могу тебе как-нибудь помочь? — Подумав, спросила я. Люси нужна была поддержка. Она могла прийти сюда с Луной или поговорить с Хьюго. Но раз уж я оказалась рядом, глупо было бы не предложить. — Добудь для льва немного храбрости, — хмыкнула Люси. Я непонимающе ставилась на неё. На тот момент «Волшебника из страны Оз» я ещё не освоила. — Эйприл. А ты видела его во сне с тех пор, как он… ну… стал таким? — Нет, — честно ответила я. — Это не так-то просто найти кого-то во сне, Люси. Даже если задаться целью. — До сих пор в этом ничерта не понимаю. — Разберёшься, — с усмешкой сказала я. — Если увидитесь, передашь «привет»? — Конечно. Мы помолчали. Люси мяла в руках край мантии. Я смотрела в стену, пытаясь сообразить, что ещё можно сказать ей в поддержку. В голову не лезло ничего путного. Что бы я хотела услышать, будь я на её месте? — Знаешь, — осторожно начала я. — Мне кажется, Ричард бы тобой гордился. — В каком смысле? — Не поняла девочка. — Ты день за днём пытаешься пересилить себя и прийти к нему. Раз за разом сталкиваешься со своим страхом, но не отказываешься пробовать снова и снова. Я понимаю, что тебе страшно, но просто представь, многие другие вообще не приходили бы или бросили б пытаться на полпути. А ты стараешься. Дорогого стоит. — Ничего оно не стоит, пока я не там, — пробурчала она. — Это тебе так кажется. Всему своё время. Зато потом сможешь рассказать, как ты к этому шла. Шажок за шажком. — Как лис? — Кто? — «Маленького принца» я тогда тоже не читала. — Да так… Просто раньше он меня подталкивал к чему-то важному. Он и Хьюго. А тут… Я словно осталась одна. У меня всё ещё есть Луна, я всё ещё общаюсь с Хьюго, хоть мне и совестно смотреть ему в глаза после того, как я ни разу не посетила Ричарда, но… Без Рича как-то всё… не так. — Да. Без Рича как-то не так, — повторила я. Люси посмотрела на дверь и встала с пола. Я, радуясь тому, что пол у лазарета деревянный, а не каменный, поднялась следом за ней. Не знаю, что именно в нашем разговоре подтолкнуло Люси. А может то были её собственные мысли. А может факт того, что сейчас рядом с ней есть кто-то. В любом случае, Роджерс шагнула к двери и немного несмело обернулась. Я показала ей два больших пальца и улыбнулась. Дверь открылась. Люси немного нетвёрдой походкой вошла в лазарет. Я чуть поодаль следовала за ней. Девочка шагнула за ширму и скрылась из моего поля зрения. Когда я её нагнала, она стояла рядом с кроватью Ричарда. Белее мела, с дрожащими плечами и сбивающимся дыханием. Я видела, как сильно она боится. Синие глаза продолжали смотреть куда-то в потолок. Маска напряжённого страха по-прежнему отпечатывалась на его лице. Глупо было бы надеяться на изменение. Люси осторожно протянула руку и коснулась ладони Ричарда, но тут же отдёрнула пальцы. Не убежала хоть, и то победа. — Привет, — дрогнувшим голосом сказала она. — Прости… кхм. Прости, что не заходила. Испугалась. Раз за разом боялась прийти. Глупо, да? Овечка Роджерс, — она нервно хихикнула и смахнула со щеки слезу. Немного помолчав, она произнесла: — Я скучаю, Рич. Очень. Знаешь, сегодня на Заклинаниях… Я улыбнулась и тихонько вышла из Больничного Крыла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ей есть что рассказать, наверное. Однако уйти я не решилась, подумала, что стоит подождать Люси, приободрить, в случае чего. Люси вышла через полчаса. Я, сидя на полу, вздрогнула даже, когда дверь открылась вновь. Девочка слабо улыбнулась мне, когда я подскочила к ней. Подумав секунду, я обняла её. По себе знаю, что обнимашки — лучшее лекарство от любой хандры. Уткнувшись носом мне в плечо, Люси задрожала. — Всё хорошо, — с улыбкой сказала я. — Ты умница. — Да… Наверное. — Не наверное, а точно. Говорю же, Ричард бы тобой очень гордился. — Это было очень странно. Чувствовала себя, как идиотка. — Это нормально, — мы рассмеялись. — Если что, зови. Помогу ещё раз так зайти. Или посоветую что. Или просто посижу на полу, пообщаемся. — Договорились. — А вообще, — я отстранилась и серьёзно посмотрела на Люси. — Тебе нужно отвлечься. Чтобы не думать о Ричарде постоянно. Ты выглядишь очень подавленной. Того гляди сляжешь так с депрессией, заболеешь. — Зато не надо будет каждый раз бороться с собой, чтобы прийти сюда, — хмыкнула Люси с косой усмешкой. — Спасибо, Прил. За всё. Я постараюсь отвлечься. — Обращайся, — улыбнулась я в ответ.................................................................
Мне же помогало отвлечься наше расследование, которое к февралю сдвинулось с мёртвой точки. — Не пойдём мы к Хагриду, это глупо, — бурчала я, пока мы с мальчишками выходили из Больничного Крыла. — Вдруг он что-то знает? — Предположил Рон. — Что если он действительно случайно открыл Комнату и выпустил бешеное и косматое чудище? — Он в замке почти не бывает, — закатила я глаза. — А Реддл его зря обвинил. Если бы у меня был доступ к Тайной Комнате и я жила на территории замка, я не стала бы ждать пятьдесят лет, чтобы вновь попытаться освободить ту милую пушистую крокозябру, которая поставила на уши всю школу. — Может, он узнал, что тварь обзавелась выводком. — Дурак ты, Уизли, — разозлилась я. — Надпись на стене при первом нападении говорит о том, что атака на кошку Филча была совершена преднамеренно! — А что если кто-то просто подстроился под ситуацию? — Подал голос Гарри. — Узнал, что Хагрид выпустил чудище, и намалевал предупреждение. Я нахмурилась. А вот это могло иметь смысл. — Тогда нужно понять, кто в курсе о том, что Хагрид кого-то выпустил, чтобы как-то подстроиться под это событие. Есть идеи? — Том Реддл? Действительно. Я хотела развить мысль, но громовой, полный отчаяния и ужаса вопль заставил меня почти что поперхнуться словами. — Это Филч, — распознал звуки Гарри. — А по-моему, раненный пеликан, — протянул Рональд. — Думаешь, на кого-то напали? –…Опять! Сколько можно! Убираться здесь всю ночь! Чёрта с два! Всему есть предел! Немедленно иду к Дамблдору! — Продолжал бушевать завхоз. Шаги стихли, было лишь слышно, как где-то хлопнула дверь. Мы с мальчишками переглянулись и бегом бросились туда, откуда так спешно убежал Филч. Я бы тоже убежала, если честно. В коридоре был форменный потоп, вода сплошным потоком хлестала из-под двери туалета Плаксы Миртл. Истерический вой призрака отдавался от стен и залитого водой пола эхом. — А с ней-то что? — Обречённо вздохнул Рон. — Идём посмотрим, — предложил Гарри. Мы с Роном скрючили одинаковую мину, на которой было написано «хрен тебе, беги один», но Гарри, задрав мантию и подобрав брюки, уже спешил на зов Миртл. Ничего не оставалось, кроме как повторить его подвиг. Ноги моментально вымокли, носки можно было выжимать. — Приплыли, — бухтел Рон, шлёпая по воде к двери с табличкой «Туалет не работает». Миртл выла и рыдала так громко и надрывно, как никогда, оправдывая своё имя на все сто. В туалете царила тьма, только лишь открытые до отказа краны хлестали водой, переливающейся в свете из коридора. — В чём дело, Миртл? — Озираясь, спросил Гарри. — Кто там? — Отозвалось привидение. — Пришли швырнуть в меня чем-нибудь ещё? — Я б с радостью, — кисло прошептала я, чувствуя, как ледяная вода окатила мои ноги по колени. — Почему я должен в тебя чем-то швырять? — Спросил гриффиндорский психолог, пока мы с Уизли топтались за его спиной. — Откуда я знаю! — Заверещала Миртл, сопровождая свой вопль всплеском. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю. И тут кто-то посчитал забавным швырнуть в меня книжкой! — Что тебе будет? — Раздосадованная до глубины души, всплеснула я руками. — Книга просто пролетит сквозь тебя, и всё! Призрак девочки взлетел под потолок и, яростно сверкая глазами за стёклами призрачных очков, уставился на меня, истошно вопя: — Значит, надо швыряться в бедную Миртл?! Она всё равно ничего не чувствует! Десять очков тому, кто попадёт в живот! Пятьдесят тому, кто зарядит в голову! — Сотня тому, кто засандалит меж глаз, — простонала я, хватаясь за голову. От воплей Миртл в голове словно что-то сверлили. — Боги, тебя б с Мефисто познакомить. Поймёшь, что книжки в голову — лучшее, что с тобой происходит. — Чего? — Не понял Рон. Я только отмахнулась. — У привидений тоже есть чувства! Я почувствовала, как она пронзила мою голову! Вот она, под раковиной, её туда смыло. Мы дружно повернулись к раковинам. Под ней, плескаясь, словно страшный маленький плот, плавала вымокшая насквозь чёрная книжица. Гарри уже хотел её поднять, когда Рон схватил его за руку. — Ты что, спятил? Это может быть опасно! — С чего это? — Удивился Гарри. — Ещё спрашиваешь, — Рон смотрел на книгу так, словно она уже готова была в него вцепиться. — Папа такие страшные вещи о книгах рассказывал, которые конфисковало Министество… — Это объясняет, почему Рон за всю жизнь ни одну книгу до конца не прочёл, — фыркнула я и подняла книгу. — Это ложь, — обиделся Рональд, сморщив веснушчатый нос. — Да? Назови мне хотя бы семь книг, которые ты прочёл за последние два года. А я пока полистаю эту. Пока Рон пыхтел злобой, а Гарри шлёпал по воде ко мне, чтобы заглянуть через плечо, я повертела книжку в руках. Что-то было в ней знакомое. Манящие, притягивающее, но знакомое, а от того настораживающее. Казалось, что я раскрою все тайны разом, если открою её. Однако страницы были абсолютно белыми. Вымокшая бумага была девственно-чистой, будто новенькой. Я открыла форзац. В темноте едва угадывались буквы. Не забывая поддерживать мантию, я устремилась в коридор. Свет факелов высветил чёрные аккуратные слова: «Т.М. Реддл. 1943». Я присвистнула. От осознания того, ЧЕЙ дневник я держу в руке, мне стало не по себе. Я сжимала полувековую чистую книгу, и чувствовала, как от волнения трясутся пальцы, а сердце бьётся чаще. Дневник Тома Реддла. В Хогвартсе. Когда он нам так нужен. Сейчас могу сказать, что большего рояля в кустах Судьба нам предоставить не могла. — Ну что? — Нетерпеливо спросил Гарри. Я молча протянула ему дневник. Зелёные глазищи за очками расширились до невозможности. Пока Поттер листал дневник, я соображала, чувствуя, как мысли утекают из головы, словно кто-то вынул невидимую пробку. Того гляди на весь коридор раздастся звучное «вшшшш», означающее, что мыслей в голове не осталось вовсе. Пока я вцепилась в одну: как дневник Тома Реддла, единственного, кто знал о чудовище из Тайной Комнаты и был причастен к делу, оказался в школе именно сейчас? — Он в нём ничего не писал, — сказал Гарри разочарованно. — Но почему его кто-то выкинул? И как он оказался вообще в Хогвартсе? — Почесал затылок Рон. — Хотя… Может, из старой комиссионки притащили? Знаете, купил Реддл себе дневник, ничего в нём не писал, ну и сдал в магазин. А там его купили, чистенький, словно новенький. — И зачем выкидывать дневник, в котором нет записей? — Спросила я, чувствуя, что голова всё же опустела. Чтобы разродиться хоть какой-то мыслью, я взяла его в руки. — Посмотрим… нет, не вырвано ничего даже. Цел. Но это странно. На дневнике та же дата, когда была открыта Тайная Комната в первый раз. Это же не спроста, да? — Наверное, — произнёс Гарри, заботливо отбирая у меня дневник. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Нет, — честно ответила я. — Голова кружится. Идём в гостиную. Завтра Гермиона выйдет, подумаем с ней на свежую голову. Утром наш гений магической мысли, в лице Гермионы, попыталась показать нам всем, что мы — идиоты, и существуют маскировочные чары, невидимые чернила и прочее-прочее. Однако ни одна попытка нормально оживить дневник не увенчалась успехом. Рон просто заметил, что дневник, скорее всего, просто был подарен Тому Реддлу на Рождество, но тот поленился делать записи. Позднее меня вновь озарило, когда после очередного «тяжкого дня» вернулись в гостиную. За столом у стены сидела группка первокурсников, среди которых ярким маяком сияла шевелюра Джинни. Я прямо-таки почувствовала прихлынувшее вдохновение. Хлопнув себя по лбу, я отняла у Гарри дневник и, спрятав его за спину зачем-то, подлетела к первокурсницам, вызвав Джинни на разговор с глазу на глаз. — Что-то случилось? — Обеспокоенно спросила она. — У тебя всё хорошо? — Начала я с дежурной фразы, которая приобрела актуальность в последние недели. — Да, всё отлично, — ответила младшая Уизли. — Скажи, Джин, ты… — Я замялась, понимая, что собираюсь спросить подругу о личном, но выяснить обстоятельства было важнее всего. — Ты не теряла дневник в последние дни? Мысль о том, что кто-то мог выкрасть дневник Джинни и смыть его в унитаз шутки ради, была для меня словно спасательный канат. Я ожидала увидеть на лице девочки изумление, облегчение, радость или недоумение. Но вовсе не тот нечеловеческий ужас, который восковой маской застыл на её лице. Джинни отпрянула от меня. — Нет, — дрогнувшим голосом сказала она. — Не теряла. Вовсе не теряла. — Мы нашли этот в туалете Миртл, — я вытянула из-за спины книжку и протянула ей. — Может, кто-то из твоих одноклассниц… Я даже не успела договорить. С круглыми от ужаса глазами Джинни глухо вскрикнула и побежала в спальню. Я пыталась её окликнуть, но ответом мне был хлопок двери. Продолжая сжимать в руках дневник, я вернулась к мальчишкам. Почему она так отреагировала?.. С другой стороны, глупо было бы думать, что это её дневник. Я своими глазами видела, как она что-то писала в нём осенью. А этот чист. Но почему она так отреагировала?..***
В начале не было ничего. Только темнота окружила меня непроницаемым полотном. Странное, очень настораживающее чувство. Ничего вокруг. Только темнота. Почему-то она вовсе не пугала. Напротив. Мне радостно её видеть. Она почему-то успокаивает. После появилось первое ощущение. Ощущение полёта. Даже скорее падения. Я чувствую, как воздух скользит по моим рукам, как ветер треплет волосы. Мне холодно. Воздух кажется чужим, хрустальным, ледяным и… осязаемым. Я открываю глаза. Словно впервые за целую вечность. Во тьме появились звёзды. Серебряные, белые, далёкие, прекрасные звёзды. И снег. Снег летит куда-то вверх. Или вниз, просто я падаю слишком быстро? Я падаю. Не привыкшие видеть глаза улавливают чёрную трещину на небосводе. Лишь на долю секунды я её вижу. Но она удаляется. Всё быстрее-быстрее. Всё меньше… Всё дальше… Снег коснулся пальцев. Я поворачиваю голову. Крохотная снежинка долю секунды покоится на моей ладони, после чего ветер уносит её. Я продолжаю смотреть на свою руку. Словно впервые я её вижу. Пальцы чуть дрогнули. Сжались в кулак. Разжались. Я чувствую, как внутри меня разливается невероятное счастье. Чему я так радуюсь? Кажется, причины уже давно утратили значение. Я просто радуюсь. Я чувствую жизнь. Она играет на губах улыбкой. А на вкус она словно прозрачный снег. Я делаю первый вдох. Разреженный воздух пьянит, кружит голову, переполняет ликованием. Я смеюсь. И исчезаю.***
— Эйприл? Эйприл! Проснись, пожалуйста. Глухо ахнув, я проснулась. Ощущение падения не проходило, казалось, что кровать подо мной кружится. Открыв глаза, я увидела нависшую надо мной Джинни. Часы на тумбочке тихо щёлкнули дважды. Два ночи. Джинни избегала меня три дня с момента разговора о дневнике. На время мы отдали его Поттеру, ибо тот проявлял к книжке наибольший интерес. Мы, собственно, и не возражали. — Что такое, Джин? — Промямлила я, пытаясь стряхнуть остатки сна. — Можно с тобой поговорить? Пожалуйста? — В два часа ночи? Да-да-да, идём, Джинни, идём. Конечно. Спускайся пока вниз. Пока я искала тапки и халат, потягивалась, зевала и пыталась настроить себя на серьёзный разговор, Джинни уже оккупировала огромное кресло, в котором обычно сидел кто-то из близнецов, у окошка и смотрела на меня огромными глазами испуганного котёнка. Я плюхнулась на холодный подоконник, ещё раз потёрла глаза и спросила: — Что случилось? Кошмары? Джинни помотала головой. Губы девочки дрогнули. Чёрт, она же сейчас разревётся. Сонливость сняло как рукой, в голове щёлкнул лёгкий испуг. — Это был мой дневник, — прошептала девочка, глядя на меня сверкающими в темноте глазами, на которые уже наворачивались слёзы. — Это я его выкинула в унитаз. Зачем вы его принесли назад? — Зачем ты выкинула его? — Вопросом на вопрос ответила я, поглаживая Уизли по плечу. — Потому что он меня пугал, — всхлипнула она. — Я писала ему… а он… он отвечал. Раз за разом он отвечал… Я рассказывала ему всё-всё-всё… — Голос её сорвался, Джинни зарыдала, спрятав лицо в ладонях. — Постой, Джинни, — я заморгала. — Отвечал? И как ты писала? Я же видела, что он пустой. — Чернила исчезали, — прошептала она. — А потом появлялся ответ. Я же не знала… Он меня понимал, он меня поддерживал… ты вечно с Гарри, Роном… Фред и Джордж заняты… Я думала, что мы стали друзьями… Я гладила её по голове, прижимая к себе и пытаясь понять хоть что-то из её сбивчивого рассказа. — Я писала и писала… Всё было хорошо… А потом… потом… Эйприл, я не помню, что я делала на Хэллоуин… Я не помнила, где я была, что делала… Я просыпалась, а я… а я… а у меня все руки в крови… или в перьях… Прил… — Она подняла на меня глаза. — Мне страшно. — Почему ты сразу нам не сказала? — Тихо спросила я. — Я боялась. Там же… там столько всего, что я писала… Вы бы не поняли. Папа так много рассказывал о проклятых книгах… — Было дело, — рассеянно пробормотала я. — Но что случилось? Почему ты решила его выкинуть? — Я начала слышать голос, — снова прижавшись ко мне, всхлипнула Джинни. — Он был злой, очень-очень злой. Она предлагала мне облить кого-нибудь кипятком. Или столкнуть с лестницы. Или ударить по голове. Я испугалась, подумала, что это из-за дневника… И выкинула его. Она снова зашлась в рыданиях. А я ощущала, как разрастается паника. Кларисса. Кларисса добралась до Джинни. Нашла уязвимую маленькую девочку, попыталась ею манипулировать… Хорошо, что она вовремя очнулась, как знать, что сделал бы полтергейст, пока Джинни общалась бы со своим дневником… чёрт, как это дико звучит. — Вы ведь уничтожите его? — Спросила Джинни. — Уничтожите дневник? — Конечно, — тихо ответила я. — Поверь, он больше не причинит тебе вреда. Я обещаю. — Спасибо. Мы немного посидели. Джинни пыталась, кажется, выплакать весь запас слёз за год. Я смотрела в окно, поглаживая её по рыжим волосам, и думала о том, в какую серьёзную беду мы вляпались на сей раз.