***ЭЙПРИЛ***
После первого матча по квиддичу, где Гарри едва не свернул себе шею из-за обезумевшей метлы, я, Гермиона и Рон с Хагридом практически волоком притащили героя дня в хижину лесничего. Минут десять Гарри сидел словно пришибленный и очнулся только тогда, когда Хагрид поставил перед ним огромную чашку с чаем. — У меня во рту металлический привкус, — озадаченно пробормотал Гарри. — Ещё бы, — хмыкнула я. — Ты почти проглотил снитч. Самый нестандартный способ поймать его за последние лет сто. — А какой был до этого? — Рассеянно поинтересовался ловец. — Даже представлять не хочу, — я передёрнула плечами. Гарри неуверенно усмехнулся и сделал глоток чая из кружки, способной объёмом посрамить ведро. — Я точно говорю, это был Снейп! — Втолковывал тем временем Рон Хагриду. — Он смотрел на Гарри, что-то бормотал и не мигал. — Может, что-то вроде: «Мерлин, пожалуйста, пусть он упадёт, я тогда до самого Рождества буду вести себя хорошо, только бы не моргнуть»? — С усмешкой предположила я. — Да нет же! Зуб даю, это было какое-то заклятие! — Взмахнул руками Уизли. — Снейп пытался убить Гарри! — Чепуха! — Воскликнул Хагрид. — Снейп преподаватель, зачем ему это делать? — Потому что он злой? — Пожала я плечами. — И Гарри он просто терпеть не может. Хотя да, для него убийство это немного перебор. Гарри переглянулся неуверенно с остальными. — Просто я кое-что о нём узнал, — протянул он. — В Хэллоуин он пытался пройти мимо трёхголового пса, за что тот его укусил. Мы думаем, что он хочет украсть то, что охраняет пёс. С громким звоном Хагрид уронил чайник. — Как вы про Пушка-то пронюхали? — Недоумённо спросил он, повернувшись к нам. — Пушок? — Оторопела я. — Ну да. Купил у одного парнишки, грека, познакомились с ним в баре год назад. — П-Пушок? — Повторила я. — Ты назвал Цербера, трёхглавого стража Преисподней, гончего Аида… Пушком?! — Но он же такой плюшевый, такой милый! Ну как же не назвать его Пушком? — Воскликнул Хагрид. — Да и не Цербера он мне подсунул, а… щенка, вот. Был размером с корову, это за год так вымахал, да. А потом его одожил у меня Дамблдор, чтобы охранять… — Что? — Быстро спросил Гарри, за что получил тычок от меня под столом. Хагрид же почти раскололся, зачем его сбивать? — Так, — осёкся Хагрид. — Хватит вопросы задавать. Секрет это. Самый секретный секрет! Ясно? — Но Снейп пытался украсть это! — Воскликнул Гарри, игнорируя тычки. — Чепуха! Он же преподаватель, он такого в жизни не сделает! — А зачем он тогда пытался убить Гарри? — Прищурилась Гермиона. — Да не пытался он, неправда это. Может… эта… то, что губами шевелил… так то, что Эйприл сказала. Да весь стадион не мигал, что тут говорить! Не знаю, что с метлой Гарри там стряслось, но это точно не Снейп! Он бы студента не убил никогда! И вообще, вы, четверо, забудьте про Пушка вовсе! Не ваше это дело! И не моё! Касается оно только Дамблдора и Николаса Фламеля… — Ага! — Воскликнул Гарри. — Значит, тут замешан некто Фламель? Хагрид несколько раз открыл и закрыл рот, после чего пробурчал: «Зря я это сказал». Гермиона и Гарри довольно переглянулись: зацепка! Я снова недовольно ткнула Гарри. Но сейчас больше из удовольствия. — Что ты меня тычешь? — Повернулся ко мне Поттер. — Потому что ты зачем-то невовремя свои ремарки вставлял, — прошипела я. — Хагрид бы раскололся ещё в первый раз. — Но он же в итоге нам и так рассказал, — тихо сказал Гарри, покосившись на великана. — Да, потому что его снова понесло. А если бы нет? Пресекая попытку Гарри что-то ответить, я показала ему язык и отправила в рот лежащую на столе ириску. До самого вечера я не могла потом раскрыть рта. Зубы слиплись...............................
Близилось Рождество. Помимо поиска Вентум на мои плечи опустился ещё и поиск информации о Фламеле. По началу я даже обрадовалась: о живом человеке наверняка есть что-то в библиотеке! Всяко больше вероятность найти хотя бы упоминание о нём, нежели о существующем только в мире снов призраке. Увы, мы не нашли ничего в хогвартской библиотеке. Хотя бы потому что никто не знал, кто этот Фламель и чем он прославился, а значит мы не знали, за какой конец проблемы хвататься. Ричард тоже понятия не имел ничего о Фламеле, хотя и теперь настаивал на том, чтобы спросить Ремуса. Я категорически отказывалась. Во время одного из споров я не выдержала: — Чёрт побери, Ричард! Как ты себе это представляешь? Ремус начнёт спрашивать, зачем нам Фламель, как мы о нём узнали, если упоминаний в Хогвартсе о нём нет! А если он и о Пушке прознает? Тогда помогать он нам не станет точно, зато устроит нагоняй за то, что мы пошколе ночью болтались! — Не мы, а ты! А вообще, можно сказать, что кто-то из преподавателей обмолвился! — Пожимал плечами Ричард. — Но это единственная возможность узнать хоть что-то! Ты и с Вентум не хочешь принимать его помощь! — С Вентум ещё сложнее! Нам придётся рассказать ему о Снохождении, о прорехах в мире, объяснить, откуда мы узнали о Вентум и зачем она нам нужна! Ремус попытается нас отговорить от участия в этой авантюре! И ты знаешь это лучше меня, Ричард! Ты с ним жил! Ответить на это брату было нечего. В глубине души он скорее уповал на то, что крёстный сумеет отговорить нас участвовать в этом всём. Как бы то ни было, мы не герои. Спасение мира можно и другим оставить. Взрослым, к примеру. Я же искренне надеялась, что на каникулах сумеет убедить Ремуса взять нас с собой в магазин Болка. Вот там-то я покопаюсь среди книг вдоволь. Однако карты легли иначе. На Сочельник и Рождество выпадало полнолуние, а после Ремус должен был отправиться на неделю в Суссекс вместе с самим Болком, который страстно желал познакомить лучшего своего работника с другими крупными книготорговцами Англии. Возражения хозяин лавки не принимал. — Нехорошо будет, если вы, ребята, все каникулы проведёте в одиночестве, — с грустной усмешкой говорил Ремус через зеркало. — Может, вы съездите к Уизли? — Молли и Артур уедут в Румынию к Чарли, — скривилась я. — Что ж… тогда придётся остаться в Хогвартсе, — вздохнул Ричард. — По крайней мере, будете не одни, — сказал Ремус. — Кто-то же из друзей остаётся, да? — Гарри, Рон и Хьюго останутся точно, — сообщила я. — Но Рем, мы рассчитывали тебя увидеть, — сказал Ричард. Чего греха таить, он скучал по крёстному. И вопреки моим словам, он был уверен, что Ремус понял бы проблему брешей в сновидениях. Вот только через зеркало такое не обсудишь. — Я тоже, Ричард, правда, — вздохнул Ремус. — Надеюсь, к пасхальным каникулам Болка никакая оса не ужалит под хвост. Настроения не прибавило и то, что многие студенты с нетерпением ждали возвращения домой, о чём ни минуты не замолкали. Хотя понять их можно было. За пределами Большого зала и гостиных в замке царил лютый холод. Особенно в подземельях, на уроках Снейпа. Щёлкая зубами и дрожа от холода, студенты едва-едва могли в руках ножи держать, а об ожогах, полученных от того, что ребята держались ближе к котлам, говорить нечего. — Чёрт возьми, мы же в-в-волшебники, — прогудела я сквозь зубы, заикаясь, как профессор Квиррелл. — П-п-почему нельзя б-б-было заколдо-о-овать помещение? Чтобы н-н-не так х-х-холодно было. — Н-н-не ворчи и не т-т-трать т-т-тепло, — посоветовала Люси. — Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские канинулы, потому что дома никто не ждёт, — услыхали мы за спиной. После матча по квиддичу Малфой, стремясь вернуть свою подмоченную репутацию, старательно насмехался над Поттером и его способом ловли снитча ртом. Не сумев снискать у одногруппников понимания, Драко решился идти ва-банк и бить по больному. — Дамблдор в этом году, я так посмотрю, благотворительностью занялся, — продолжал глумиться Малфой, обращаясь к Крэббу. — Решил пожалеть половину сироток и принял в школу. Смотри сам — сплошные бедные-несчастные. Лафнеглы и Поттер сироты, отец Блэка кукует за решеткой, у Грейнджер — маглы! Уж лучше быть сиротой, чем грязнокровкой. А Уизли просто с семьей не повезло. — Самую большую благотворительность Дамблдор оказывает твоим родителям, Драко, — оскалился Хьюго. — Забирает же он от них твою мерзкую рожу аж на год. Уверен, это самые лучшие дни в их жизни. — А за «грязнокровку» и отхватить можно, — прошипела я, медленно оборачиваясь. — Боюсь-боюсь, — сощурился Малфой, покосившись на кружащего по классу Снейпа. — Ничего, Драко. Хогвартс большой, учителя есть не везде, а тёмных пустых коридоров очень много, — пообещала я ласковым голосом. — Здорово будет встретить Рождество с бланшем под глазом, а? — Посмотрим, Лафнегл, кто кого ещё, — скривился Драко. Я фыркнула, чтобы не расхохотаться, и отвернулась. У меня как раз зелье поменяло цвет. В тот же день мы с Хьюго отловили Драко, оттащили его в туалет и вымыли ему рот с мылом. Чтобы больше не заикался о грязнокровках.***РИЧАРД***
Нежным белоснежным одеялом обернула зима Хогвартс. Высокие сугробы сияли в свете лучистого солнца. Яркое голубое небо распахнуло прозрачные морозные крылья над замком. Запретный лес зачарованно шептался с ветром, укрывшись снежными шапками. Мороз щипал за щёки и нос тех редких счастливчиков, что рисковали выходить на улицу. Громко и весело снег хрустел под подошвами ботинок. Хрустальный воздух будто бы звенел от холода. С упоением вдыхая ледяной обжигающий воздух и щурясь от яркого света, я брёл вместе с Хьюго по хогвартскому двору. Стуча зубами, кузен что-то пытался рассказывать, но вскоре бросил это неблагодарное дело. — Почему мы вышли из тёплой гостиной? — скулил Блэк. — Там мягкие кресла, камин и никакого Малфоя. — Здесь тоже никакого Малфоя, — выдохнув густое облачко пара, я усмехнулся. — Во всём замке никакого Малфоя. — Да. В замке. Тёплом замке, где нет ветра. Зато есть горячее какао. Ричард, на обед, может, будут подавать какао. Пошли в замок? — До обеда ещё дожить надо, — упрямился я. — Хью, хватит ныть. Такая чудная погода, в самом деле! Хоть поэмы пиши! — Вот ты и пиши. Погода такая хороша, когда с кружкой горячего чая сидишь дома. Вот тогда да. Готов восхвалять и в прозе, и в стихах. А так какая поэзия, когда кончик носа не чувствуешь? — Можно подумать, ты чувствуешь кончик носа, когда сидишь в тепле. — Я чувствую, когда я его не чувствую. И мне это доставляет дискомфорт, — пробурчал Хьюго, натягивая шарф до самых глаз. — Ты мне Уизли напоминаешь, всё гундишь и гундишь, — я скорчил кузену рожицу. — Давай дойдём до причала и вернёмся? — Чего? До причала? До туда идти целую вечность! — Если дойдёшь, я тебе своё какао отдам, — пообещал я. Хьюго мигом приободрился. С холма мы буквально скатились. Хохоча и швыряясь друг в друга гроздьями рыхлого снега, мы с Хьюго на мантиях проскользили несколько ярдов вниз. Наглотавшись снега до икоты, оба врезались в мягкий сугроб, затормозивший скольжение. Мне повезло — я увяз в снегу ногами. Хьюго по пояс ушёл с головой. — Чертоги у него ледяные, а двери — железные, поэтому у ветра чуть металлический привкус, — услышал я голос Луны. — А сам он высокий, большой, в синем длинном тулупе с морозными узорами, а глаза у него голубые, яркие, — вторил ей голос Люси. — И с бородой. Длинной и пушистой, как снег. — Тогда это не Хранитель Зимы, а Дамблдор получится, — расхохоталась девочка. — Ну, а какой Хранитель Зимы без бороды? Ой. Ноги. — Ребята, вы чего здесь? — Подняла брови Люси, увидев меня и Хьюго. — Прокатились с холма, — улыбнулся я, махнув рукой в сторону пропаханной нами борозды в сугробе. — Весело, наверное, — протянула Луна, проследив взглядом за жестом. — Нифига не весело! — Вскричал, икая, выползший из сугроба Хьюго. — Холодно! Мокро! У меня снег за пазухой, за шиворотом, в шапке… А где моя шапка?! — То-то ты так грустно хохотал, когда мы скатывались, — прищурился я. — Хьюго просто зиму не очень любит. Всё больше лето или позднюю весну. — Лафнегл, потом рассуждать будем о моих предпочтениях! Я шапку потерял! — Вскричал Хьюго, подскакивая. — Боишься, что тётя Меда по ушам за такое надаёт? — Усмехнулся я. — Нельзя на морозе шапку терять, — важно сказала Луна. — В холодном ветре могут скрываться глассимы. Они невидимые и безвредные, но если голова замёрзнет, то они могут уцепиться за уши и заморозить их. А потом оторвать и съесть. — Звучит серьёзно, — хмыкнула Люси. — Значит, дружно ищем шапку Хьюго. Боюсь, без ушей он будет выглядеть неважно. — Да, ещё и столько поводов Малфою дашь для насмешек, — покачал я головой. — Ужас, такого я, пожалуй, не переживу. — Луна, стесняюсь спросить, а ты откуда про этих… глассимов знаешь? — Пролепетал Хьюго, растирая уши. — Папа рассказал, — флегматично сказала Луна. — Он всегда мне рассказывал это, когда я на мороз без шапки выбегала из дома. — Прелесть какая, — пробурчал Блэк. — Пойду пошарю на холме. Наверняка там потерял. — Хочешь, я пойду с тобой? Расскажу ещё про глассимов. Или про термигалей, они не такие гадкие, — сказала Луна, устремляясь за Блэком. — А о чём вы разговаривали? — Спросил я Люси, разгребая сугроб в поисках шапки Хью. — Мы рассуждали, каким мог бы быть Хранитель Зимы, — улыбнулась Люси. — Или Северный Ветер. Ну, тот, с кем приходит зима. — Думаю, Северный Ветер у него был бы в упряжке, — усмехнулся я. — Упряжке? — Непонимающе моргнула Люси. — Ну да. Не своим же ходом он добирается из чертогов к нам. Наверняка у него есть какая-нибудь упряжка коней, где Северный Ветер — главный. Как Рудольф — у Санты. Только представь: Хранитель Зимы скользит над миром в санях, запряжённых призрачными конями. — И от их копыт разлетаются искры, от которых замерзают озёра и реки, — мечтательно протянула Люси. — А следом тянутся облака. Целые мили облаков! — Воскликнул я, войдя во вкус. — И из них сыпется снег. Развеселившись, я зачерпнул охапку снега и подбросил над головой Люси. Девочка расхохоталась и швырнула в меня снегом в ответ. Подхваченный весельем, я подскочил и вывернул с мантии на неё весь снег, что налип за время копошения в сугробах. Люси воскликнула, вскочила, вывернула шапку и зачерпнула снега туда. Хохоча, я попытался от неё убежать, но нога провалилась в сугроб по колено так, что я упал. Разогнавшаяся Люси споткнулась об выянутую ногу и рухнула рядом. Оба захлёбывались неподдельным счастьем. Я вяло пытался засыпать девочку, но та мигом вскочила и всё ж вывернула на меня маленький сугробец, который зачерпнула шапкой. Раскинув руки в стороны, я лежал в снегу, глядя в хрустальное чистое небо и счастливо смеясь. Я мог бы провести так вечность, если бы не рисковал заболеть или замёрзнуть. Лицо Люси возникло надо мной, заслонив половину неба. Щёки девочки раскраснелись от мороза и возни. Карие лучистые глаза сияли радостным огоньком. Льняные короткие локоны свешивались прямо над моим носом. Сбившееся частое дыхание вырывалось короткими белыми облачками. — Я победила, — довольно выдохнула она. — Победила-победила, — хмыкнул я. — Только не забудь надеть шапку. А то прилетят глассимы и откусят уши. Люси рассмеялась, натянула на голову шапку и снова рухнула в снег рядом. — А что ещё делает Хозяин Зимы? — Спросила она. — Ты так хорошо рассказывал, наверняка у тебя есть ещё идеи. — Ну, — задумчиво протянул я, мечтательно глядя в небо. — Когда он укроет всё небо облаками, он проверит, чтобы было достаточно снега. А потом спускает своих коней. — Да… И эти Призрачные Кони скачут по небу с ветром. Или они и есть ветер. — Гривы — ветер. — Точно. А сами они поддерживают мороз. Чтобы лёд не таял. А иней на окнах? Такие красивые узоры получаются. — Это узоры на тулупе Хозяина Зимы, ты же сама сказала. Как отпечатки пальцев, знаешь. Промчится мимо окна и оставит на стекле случайно узор. — Да? А я думала, что у него есть подручные, которые это всё разрисовывают. А ещё эти маленькие труженики щипают за нос и щёки, когда мороз особенно сильный. — В таком случае, это самая неблагодарная работа на свете, — снова рассмеялся я. — Только если это делают пресловутые глассимы. — А почему нет? Если Ксенофелиус говорит, что они есть, может, они существуют? — Только если во сне, — хмыкнул я. — Или в стране Никогда. — Страна Никогда? Как у Питера Пена? — Кто такой Питер Пен? — Ах да, ты не знаешь. Да нет, глупости. Была такая сказка, там мальчик жил в Неверлэнде — стране Никогда. — Нет, у нас должно быть своё Никогда, — я поморщился. — С глассимами, Хозяином Зимы, Призрачными конями… — Судя по всему, в Никогда очень холодно. — Ничего, мы что-нибудь придумаем ещё, — улыбнулся я. Тут мне в лицо прилетел, казалось, целый сугроб. Поперхнувшись снегом, я вскочил на ноги, откашливаясь и отфыркиваясь. Надо мной нависал злой до чёртиков Хьюго. — Вижу я, как вы ищете мою шапку, мистер! — Прорычал он, пиная снег. — Смотри, нашёл, — улыбнулся я, указав на голову кузена, который уже успел найти и надеть указанный предмет одежды. — Мы немного увлеклись. С меня какао, я обещал. — И шоколад! — Буркнул Хьюго. — Я знаю, что Ремус тебе прислал на Рождество почти коробку шоколада. — Можно подумать, мне нужен повод поделиться, — фыркнул я. — Может, пойдём в замок? Холодно, мороз кусается, — сказала Луна. — Это всё глассимы, — дружно засмеялись мы с Люси. Я помог девочке подняться из сугроба. Все четверо побрели в замок. — Я уже говорил, что Луна странная? — Тихо сказал Хьюго, стуча зубами. — Всего пять раз за последний месяц, — фыркнул я. — Но согласись, что что-то есть в этой странности. В смысле, она могла быть по-плохому странной. Как Грейнджер, к примеру. Представляешь, если бы Хогвартсе была вторая Грейнджер? Кошмар! — Вы не в меру говорливы, мистер, — поморщился Хьюго. — У меня просто хорошее настроение, — продолжая безмятежно улыбаться, произнёс я. — А впереди — вечер в гостиной, порция какао и никакого Малфоя. Красота! Всегда бы так. Всегда бы так. А потом ещё и посиделки с Эйприл. — Точно, сегодня, я и забыл, — хлопнул себя по лбу Хьюго. — Может, девчонок позовём? Вряд ли Прил обидится, если Люси и Луна присоединятся. — Ну… не знаю, — с сомнением протянул я. — Я думал, что будет в узком кругу друзей. Почти семейном. — Тем интереснее получится. А если посиделки будут только у нас троих, мы снова начнём обсуждать родителей, тогда снова затоскуем и загрустим. Не то, что нужно в Рождество. — Поступай как знаешь. — Отлично. Люси, Луна! Какие планы на вечер? — Если у меня нарглы не украдут обувь, то никаких, — промурлыкала Луна. — У меня тоже, — пожала плечами Люси. — Разве что хотела закончить ловца снов. — Уже седьмого за последний месяц. Куда ты их деваешь? — Спросил Хьюго. — Отправляю домой, — улыбнулась девочка. — Или дарю друзьям. Сейчас тебе плету, к примеру. — Да? Спасибо, — порозовел Хью. — Вы не хотели бы присоединиться к нашей сегодняшней вечеринке? — Ну, «вечеринка» это громко сказано, — пробормотал я. — Что за вечеринка? — С интересом спросила Люси. — Просто хотим посидеть вечером все вместе, я, Прил и Хью, — пожал я плечами. — Найдём запертый класс, поболтаем, поедим шоколад. Да просто проведём время в компании. — А разве можно? — Спросила Луна. — Разве классы не запирают для того, чтобы в них никто не вламывался? — Ну, мы вообще хотели на Астрономической башне, но там холодно. А так, в правилах про классы ничего не говорится. Ну, как, девчонки? Присоединитесь? — С радостью, — улыбнулась Люси. — Конечно, — кивнула Луна. — Отлично! Договорились! А если вы ещё достанете сэндвичи… — Не наглей, — осадил я кузена. — Тогда около библиотеки часов в шесть встретимся? — Договорились, — кивнула Луна. — А я, пожалуй, пойду в башню. Очень хочется переодеться в сухое. Вопреки опасениям, Эйприл даже порадовалась, что мы привели компанию. — Отлично! — Воскликнула она. — В большой компании веселее и интереснее. — Что ж ты тогда Поттера с Уизли не пригласила? — Спросил Хьюго. — Я пригласила, но у них появилось какое-то дело, — чуть обиженно фыркнула Эйприл. — Ну, все собрались? Идём тогда. Тут недалеко. Свернув в крохотный, почти незаметный коридорчик, Эйприл привела нас к невзрачной двери класса, которым уже явно давно не пользовались. Шепнув «Алохомора», мы открыли дверь и тихонько скользнули внутрь помещения. Класс был пустым, тёмным и очень пыльным. — То, что нужно! — Радостно воскликнула Эйприл. Сестра положила сумку на пол и принялась доставать оттуда баночки с огнём. — Гермиона научила этому заклинанию перед отъездом. Здорово, да? — Восторженно шептала она. — Ну, помогайте расставлять. Через несколько минут класс озарял мягкий жёлтый свет, льющийся из дюжины небольших баночек. Самую большую мы поставили прямо на пол и расселись вокруг неё. — Как-то среди нас слишком много слизеринцев, — хмыкнула Эйприл, обводя взглядом результат недолгих стараний. — Очень странная претензия, не находишь? — Фыркнул я. — Или предлагаешь сейчас по-быстренькому подружиться с хаффлпаффцем и привести его сюда? Для баланса, чтоб представители всех факультетов тут сидели. — Это долго. Можно представить, что среди нас есть хаффлпаффец, — предложила внезапно Луна, вертя в пальцах одну из пробок ожерелья. — Хорошая мысль! — Радостно воскликнула Эйприл. — Представьте, что он сидит тут, да, между Хью и Луной. И звать его будут… м-м-м… пусть будет… Нейт. Я снова фыркнул, скрывая смешок. Эйприл посмотрела на меня и подмигнула. Рано или поздно эта шутка должна была проскочить. — Рада познакомиться, Нейт, меня зовут Луна, — рассмеялась Лавгуд, повернувшись к пустому месту между ней и Хью. — Хочешь орешков? — Думаю, у него на них аллергия, — ввернула Прил. — Нам же больше достанется, — беспечно махнула рукой девочка. — А почему вы решили вот так собраться? — Спросила Люси. — Вечером, почти ночью, утайкой, вдали от гостиных? — Мы давно хотели посидеть все вместе, да как-то руки не доходили, — пожала плечами Эйприл. — С самого лета такого не было. А то, что утайкой, так просто так гораздо интереснее. — Оу. А я-то подумала, что решили стать продолжателями дела Мародёров, — хихикнула девочка. — Ты знаешь о Мародёрах? — В голос воскликнули мы с Эйприл. — А кто о них не знает? — Удивилась Люси. — Я не знаю, — подняла руку Луна. — Кто такие Мародёры? Мы все недоумённо переглянулись. — Должно быть, Ксенофелиус уже выпустился, когда учились наши родители, — предположил Хью. — Ну, слушай, Луна. Была такая компания друзей. — Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, — подхватила Эйприл. — И учились они в этой школе лет пятнадцать назад, — продолжила Люси. — Они были знамениты на всю школу. Друзья не разлей вода. Очень способные и одарённые волшебники. — И каждый с очень-очень большим шилом в одном месте, — хмыкнул я. — Они постоянно устраивали какие-то проделки. Как Фред и Джордж. — И при этом были гордостью школы. — А после — и гордостью Аврората, — улыбнулась Люси. — Один из них был отцом Гарри — Джеймс Поттер. Самый заметный из них. И шило у него было, видимо, самое большое. — Второй — Сириус Блэк, мой отец. Лучший друг Поттера. Кажется, порознь их видели только тогда, когда оба ходили на свидания. — Третий — мой крёстный, Ремус Люпин. Рем говорил, что был самым серьёзным из них. Он всегда был голосом разума в их компании, порой даже вытаскивал их из передряг. — И четвёртый — Питер Петтигрю. Самый незаметный, пожалуй. — И самый сомнительный, — буркнул Хьюго. Я на миг задержал дыхание, ибо знал, что кузен не верил в то, что его отец виновен в смерти Петтигрю, и с жаром отстаивал эту позицию. К счастью, никто поспорить не рискнул. — А ваши родители? — Спросила Луна, посмотрев на нас. — Мама, папа и тётя Лина всегда были частью их компании, но Мародёрами они не были, — грустно улыбнулась Эйприл. — У них всегда были свои приключения. У мамы с папой так точно. — Мама говорила, что они частенько влипали в истории, которые потом Мародёры разгребали, — рассмеялась Люси. — А откуда ей известно? — Спросил я настороженно. — Мама говорит, что общалась с ними какое-то время, — пояснила девочка. — Ещё до моего рождения. Рассказывала, что познакомились в Аврорате. — Странно, Ремус мне ничего не говорил, — протянул я. — Мама тоже не особо в подробности вдавалась, — развела руками Люси. Она потянулась к сумке и достала оттуда небольшое кольцо и маленькую коробочку. В свете огней я увидел блеск серебристой нити внутри кольца. Очередной ловец снов. — Вы не против, если я его тут с вами доплету? Мне только украсить осталось, а закончить хочется сегодня. — Ну разумеется, Люси, — рассмеялась Эйприл. — Можно только спросить, зачем тебе эти ловцы? — Меня их научили плести тётя Мириам и дедушка Гарольд. Они говорят, что сны бывают очень опасны, так что их следует отлавливать. Дедушка в шутку говорит, что если сны выходят на охоту, стоит охотиться на них самих. Мы с Эйприл изумлённо переглянулись. Любопытная у Люси семейка, получается. Неужели, тоже Сноходцы? Или Сновидцы? В любом случае, интересно выходит. Тем более, что сама Люси живёт недалеко от дома моего дома. Я завязал мысленно узелок на память, что надо бы навестить Люси в Свонбруке. Взрослых Сновидцев наяву мне встречать не доводилось. — Думаешь, они помогают? — Усмехнулся Хьюго. — В смысле, сны это просто сны. Картинки, которые рисует наш мозг. Ничего эдакого, что могло бы запутаться в переплетении ниточек. — Значит ты ловца не получишь, — хитро усмехнулась Люси. — А даже если и просто картинки, то почему нет? — Проронила Луна. — Фантазия может создавать целые миры, было бы здорово, если бы в них можно было возвращаться. У меня, к примеру, есть любимый сон, но он мне снится очень редко. — Я вот сны никогда не запоминаю, — фыркнул Хьюго. — Так что какая разница? — Какая разница? — Переспросила Эйприл с нарочитой угрозой. — Какая разница?! Ну знаете ли! Эйприл говорила следующие четверть часа. Она говорила и говорила, не сбиваясь и не останавливаясь ни на миг. Описывала невероятные приключения. Рассказывала о пурпурных морях под оранжевыми небесами, о горах, которые рассыпались на ветру, как листья, о гигантских орлах и зачарованных аллеях, о семирогих оленях, о заброшенном парке аттракционов и призрачной деревне, о кипящих реках, о пустынях, над которыми восходят сразу два солнца, о крохотных городках в горах, куда ведёт только крохотный фуникулёр, о мирах, где чёрные стволы деревьев настолько высоки, что солнце, луна и звёзды сияют под переплетением ветвей. О загадочных глубинах океана и прекрасных звёздах вселенной. О прекрасном дредноуте, что скользит по чернильно-синему пространству космоса мимо плоского мира, с краёв которого срывается невероятной красоты водопад. Сестра ни разу не запнулась и ни разу не повторилась. Все остальные зачарованно слушали её, не решаясь даже шевельнуться, чтобы не развеять чудесные наваждения. Я не без восхищения смотрел на сестру. Что-то из того, что описывала Эйприл, я и сам видел во снах, но сколь малую часть. И либо всё это она посетила сама, либо придумывала на ходу. В первом случае следовало восхищаться порывистости и любознательности девочки. Во втором — глубине и силе её фантазии. И какой-то частью души я ни на миг не сомневался, что каждое из этих чудесных наваждений существует в Мире Снов. Когда Эйприл, переводя дыхание, села на место, ребята ей аплодировали. Люси подалась ко мне: — Только представь, какое чудесное вышло бы Никогда из всего этого. — Даже вообразить боюсь, — прошептал я. — С ума сойти, — потрясённо произнёс Хьюго. — И ты все эти сны запомнила? Прямо все-все? — Для меня сны много значат, вот и всё, — улыбнулась Эйприл. Девочка была бледна, она потратила слишком много сил на эти истории. — Держи, — я протянул сестре плитку шоколада. — Ты заслужила. Потрясающе вышло. — Спасибо, — обрадовалась Прил. — Так-то, Хью. Сны — самое чудесное, что с нами происходит, нельзя их недооценивать. — В реальной жизни тоже много чего хорошего, — сказала Луна. — Хорошие друзья, Хогвартс, забияки-нарглы. Я вот рада, что я здесь с вами, даже пару-тройку снов обменяла бы за возможность ещё разок так посидеть. — Я тоже, — улыбнулась Люси. — Но, думаю, менять ничего не придётся, да, Эйприл? — Конечно, нет, — с усмешкой покачала головой Эйприл. — Если захотим, можем хоть каждый день так собираться. — Если каждый день, то ценности в таких встречах будет не больше, чем в простых походах в библиотеку, — поморщилась Люси. — А если так спонтанно, то почему бы и нет? Мы просидели ещё пару часов, уписывая шоколад и болтая ни о чём. Разойтись решили ближе к одиннадцати, чтобы не нарваться на Филча. В гостиной, потягиваясь и позёвывая, Хьюго мигом ушёл в спальню. Я намеревался идти за ним, но хрупкая ладошка Люси остановила меня. — Я хотела сделать тебе подарок, — смущённо улыбнулась девочка. — Просто так, даже не на Рождество. Но раз уж так совпало, пусть будет дополнением к тому, что я подарила. Она протянула мне ловца, которого доплетала минувшим вечером. — Хью говорил, что тебе часто снятся плохие сны, — покраснев, сказала девочка. — Я и подумала, что тебе он нужен. — Спасибо, — улыбнулся я, принимая подарок. — Очень красиво вышло, правда. Мне тебе додарить даже нечего. Разве что пару плиток шоколада. — Я люблю шоколад, — просияла девочка. — Я как будто племянник Вилли Вонки, — рассмеялся я, извлекая из сумки оставшиеся две шоколадки. — С Рождеством, Люси. — Гаудете! С Рождеством. — Гаудете? — Переспросил я. — Так говорит мой папа, когда мы обмениваемся подарками, — окончательно смутилась Люси. — Что-то вроде «возрадуемся». Просто привычка, извини. — Ничего. Хорошая привычка. Гаудете. Люси улыбнулась. В тот же миг сияющая в углу гостиной ёлка погасла, оставив нас в кромешной тьме. Часы пробили двенадцать.