На часах двенадцать дня, а у меня слипаются глаза. Помимо того, что давит нестерпимая духота, так я и не сплю уже вторую ночь.
Близится танцевальный батл, организацией которого занимается наш лейбл. Но, несмотря на то, что все идет как никогда гладко, даже сроки не поджимают, у меня плохое предчувствие.
Даша спит, откинувшись на спинку кресла, даже не спустившись в кафе в свой обеденный перерыв. На ее хрупкие плечи свалилось слишком много ответственности, я считаю, хоть девушка и делает вид, что чувствует себя прекрасно. Она ночует в офисе со мной.
Всю последнюю неделю мы, по возможности, проводим вместе как можно больше времени: вместе засиживаемся допоздна, вместе утром едем на работу, вместе обедаем. А других свободных минут у нас и не бывает.
Прокручиваю в голове разговор с Кариной. Да как она может попрекать меня Серябкиной? То, что я утаил связь с Олей, не означает, что рассказать об этом моей девушке должна подруга. А не я. В конце концов, это наше дело, точнее, мое, а еще точнее — сам заварил, сам и расхлебывать буду.
Снова улыбаюсь тому, как мило может выглядеть спящая девушка, пусть и закинувшая на стол ноги и с полуоткрытым ртом. Ее грудь медленно вздымается и опускается, и ровное дыхание говорит о том, что Даша спит спокойно и видит радужные сны. Интересно, о чем они: может, ей снится выигранное крупное соревнование или подаренный на Новый год щенок. Девушке уже давно не снились кошмары, а я перестал подскакивать, когда та начинает стонать или плакать, проснувшись. Не могу нарадоваться этому.
Когда я стал таким сентиментальным? Неужели от закоренелого бабника, для которого очередная девушка теряла свою изюминку уже через пару трахов, ничего не осталось? Хочется ущипнуть себя — вдруг сплю — но моя малышка все так же сопит в своем кожаном кресле. Даже не знаю, на каком моменте все вдруг пошло не так, я ведь собирался строить из себя бойфренда известной «папиной дочки», как минимум, год.
Мне нравится, как Даша, очень простая и открытая девушка, держится в «элитном» обществе. Это она так называет шоу-бизнес. До сих пор поражаюсь тому, как девушка с первого слова или взгляда умудрилась понравиться моим друзьям, превередам, и родителям. А меня манят ее движения, даже повседневные, протягивания по утрам или разминка перед репетицией. Как ей удается делать все по-особенному? Или просто я… влюблен?
Я очень долго задавался вопросом, настоящие ли это чувства, ведь, зная себя, — всякое могло произойти. И даже тогда, когда боялся открыть глаза утром и не обнаружить у себя под боком сопящую танцовщицу, я сомневался. Может, я просто привык врать себе самому?
С нетерпением жду нового тура, потому что тогда ни мне, ни Даше не придется отлучаться по делам, а возвращаться с плохим настроением и портить его другим — день коту под хвост. Один диван в самолете, один номер, одна кровать и много различных городов. Только порой мы настолько уматываемся, что в силах лишь доползти по кровати. Зато вместе.
Сегодня опять самолет, а завтра концерт. Может, разбудить Дашу и предложить быстро все доделать, чтобы отоспаться дома? Или лучше перекинуть малышку через плечо и без спроса заставить отдохнуть? Завтра будет феерично.
Выбираю второй вариант, и, к моему удивлению, танцовщица, когда я беру ее на руки, лишь обвивает мою шею. И все-таки, управление — не женское дело, особенно, когда мадам готова с ума сойти ради успеха собственного дела. Почему тогда эта пчелка оставила свои крылья в кладовке офиса и больше не использует их по назначению?
— Куда ты несешь меня? — Даша щурится, всматриваясь в мои глаза, и расплывается в сонной улыбке.
— Решил, что на сегодня рабочий день закончен и для меня, и для тебя, — девушка просит отпустить ее, и я, хоть и неохотно, делаю это. Она трет глаза кулачками, протяжно зевает и утыкается лбом мне в грудь. — Поехали домой.
После переезда, после апартаментов в Москва — Сити мы стали ближе друг к другу, и дело не в квадратных метрах. У нас все так же одна на двоих кровать, общая душевая кабинка, которую мы охотно делим перед работой, нет разделения обязанностей и чертовски схожие мысли.
— Закажем пиццу перед отъездом? — сиплым после сна голосом произносит танцовщица. Она обнимает меня за шею и трется носиком о шетину. Опять будет ворчать, что я как старик Хоттабыч. — «Гавайскую».
— Я только об этом подумал, клянусь, — отвечаю смехом и поднимаю Дашу, подхватив под ягодицы. Мягкие волосы касаются моего лба и стекают вниз по лицу. Может, ну этот тур и в Дубай?
Не замечаю, как пролетает время за рулем. Выжимаю педаль, чтобы девушка хоть на пятнадцать минут больше поспала в уютной кровати, а не на кожаном кресле моего нового авто. Она поджимает ноги, обнимая себя за колени, и снова проваливается в сон, выключается, как по щелчку пальцев.
Стараясь не разбудить «спящую красавицу», медленно въезжаю на парковку и шикаю на охранника, чтобы тот много не болтал. Забираю свой талон, помеченный очередной галочкой, ставлю авто в бокс и опять беру Дашу на руки. На этот раз она даже не реагирует.
Мне не хватит слов, чтобы правдиво выразить свое отношение к этому человеку. Но мне и не хочется делать это таким способом — многие сказанные мною фразы были пустыми, произнесенными для галочки. Делаю это иначе: будто глухонемой «говорю» заботливыми взглядами, поддерживающими объятиями и страстными поцелуями.
Захожу в квартиру и, прикрыв дверь ногой, укладываю девушку на кровать. Прежде, чем закрыть на замок и самому раздеться, избавляю от одежды Дашу: снимаю кроссовки, спортивный костюм вешаю на подлокотник дивана. Что-то неразборчивое пробормотав во сне, танцовщица переворачивается на другой бок и оборачивается покрывалом, которое мне с трудом удается достать, чтобы накрыть девушку легким пледом. Она сворачивается, поджав под себя ноги.
И только потом раздеваюсь я, убедившись, что Даша не проснулась. Меня уже особо не клонит, поэтому я, сполоснувшись под холодным душем, застреваю на кухне.
Как я уже говорил на многих интервью: если я захочу, смогу приготовить, что угодно. Вбиваю в Гугле «пицца» Гавайская» и, на удивление, нахожу в холодильнике все необходимые ингредиенты — когда в доме есть хозяйка.
Теперь это уж точно не холостяцкая квартирка, как минимум потому, что тут никогда ничего не заканчивается: ни еда, ни гель для душа, ни освежитель воздуха. Как можно успевать за всем следить, при этом еще и работая, не покладая рук? Девушки…
По квартире разносится приятный запах подпеченного теста. Проверяю пиццу, вытащив наполовину противень.
— Решил порадовать меня? — голосок Даши так неожиданно звучит за спиной, что я обжигаюсь, прислонившись тыльной стороной ладони к раскаленной стенке духовки. Шиплю, а девушка только смеется и велит скорее орустить руку под холодную воду. — Горе луковое. Взрослый мужчина, а до сих пор не запомнил, что нельзя касаться стенок.
— А ты чего умничаешь? — обрызгиваю танцовщицу и притягиваю к себе, пока та морщится. Она снова смеется, и ее смех эхом отражается в моей голове. Я будто стараюсь запомнить каждую нотку и отложить в памяти, чтобы в моменты одиночества прокручивать эту «мелодию». — Моя маленькая, — слова скрываются с губ самовольно, и Даша, прикрыв глаза, касается моих губ лбом.
На ум почему-то приходят все картинки прошлого, отвратительные моменты. Сильнее сжимаю в объятиях танцовщицу: хочется вернуться в прошлое и не дать пережить ей то, что вихрем вошло в ее жизнь и снесло все к херам. Защитить от всего. Защитить от собственного гнева, которому я позволил свалиться на эту девушку. От неудач и жестких падений. Увезти бы ее куда-нибудь…
«Я бы улетел с тобой, не брав парашют»
— Мадам, вы собрали чемодан? — с усмешкой спрашиваю я, и Даша, виновато поджав губы, отрицательно вертит головой. Но я и сам знаю ответ, просто хочется пару раз шлепнуть малышку как бы в наказание, и я наслаждаюсь звоном от соприкосновения ладони с упругой попкой.
Почему раньше подобное не приносило мне удовольствия? После Мелисон, я, наверное, окончательно превратился в черствого мудака. Моя танцовщица запрещает мне думать о ней — не из соображения собственной «безопасности», а лишь для моего спокойствия. И если по своей воле не произносить про себя имя модели, жить действительно проще. По крайней мере, я перестал искать в других девушках Ди. Даша спасла меня?
После перекуса сочной, горячей пиццей, мы все-таки добираемся до складывания вещей. Обычно, одного большого чемодана нам хватало на поездку, но из-за концертных вещей приходится наполнить еще один. Пока девушка сворачивает рубашки, я не могу удержаться и начинаю увлеченно рассказывать танцовщице о своем новом авто. Она хмурится.
— Дашуль? — хватаю ее за подбородок и смотрю в потускневшие глаза.
— Я же не сказала тебе, что, — запинается, — что я была в том черном джипе той самой ночью. Прости.
— Ну и что? — незаметно вздыхаю и улыбаюсь, наблюдая, как удивленно открывается род танцовщицы. — Ну и что? Мне плевать, я верю в то, что тебя просто подставили. А то, что стало с моим «Мерсом», уже в прошлом.
Абсолютно наплевать, что было. Машину мы нашли, как и ее хозяина, а то, что произошло с Кариной и Дашей, я стараюсь не поднимать, потому что ни та, ни другая не хотят разговаривать на эту тему. Но больше всего будоражит тот факт, что Кирилл Метрович — хозяин автомобиля, «поколечившего» мой, — охранник Смирнова. Неужели бизнесмен наврал своей дочери? Или просто Карина прикидывается невинной овцой и сама все сливает папе?
— Ну чего ты опять плачешь? — Даша откладывает в сторону сложенные рубашки и падает головой в ладони. — Ждала, что я буду на тебя кричать? — кивает.
Так боится навредить мне, что порой даже становится не по себе. Отдает всю себя. Она настолько сильно переживает за меня, и это однажды и стало толчком задуматься.
Тогда, когда впервые в голову пришла эта мысль, я мог себе позволить сомневаться. Сомневаться не только в себе и в собственной отдаче этому человеку, но и в нашем совместном будущем. Да что уж там — я не видел его. Даже в тот момент, когда не удержался от поцелуя, по-настоящему искреннего и желанного. «Девочка с провонции». Каким я был самовлюбленным индюком! Шоу-бизнес приучил меня к «хорошей» жизни, и отойти от намеченной, ограниченной красной дорожкой, жизни я не мог себе позволить — статус. Я ведь просто играл с Дашей первое время, делал это настолько умело, что у девушки в голове и мысли об обмане не возникло. Но когда она открылась мне, я почему-то для себя решил, что должен полностью прочесть этого человека. Самое интересное — я ждал книженцию в двадцать страниц с простыми, черно-белыми картирками и текстом, состоящим лишь из боли, через которую пришлось пройти танцовщице. Но, Боже мой, как я ошибался! До сих пор не могу дойти до конца, просто не вижу края, и все глубже и глубже погружаюсь в «историю о сильной танцовщице, которая не упала духом, даже, когда судьба ударила под дых».
— Даже если это ты сделала сама, хотя я и уверен, что это не так, мне все равно, — пальцами давлю на уголки ее губ и поднимаю их вверх, имитируя улыбку. — Машина — это материальное, а ты знаешь, что мы можем себе позволить купить новую. Хоть две. Самое главное, что мы наконец помирились.
— Да, — согласно кивает Даша. В ее глазах снова загораются огонечки. — Но я не могла больше молчать.
— Понимаю, — закрываюсь носом в мягкие, еще пахнущие шампунем, волосы и прикрываю глаза. Гадко. «Болван». После таких признаний тоже хочется быть откровенным, но это все испортит, возможно, даже бесповоротно. Готов ли я пожертвовать человеком ради правды? — Нам нужно собираться, а то бросили дело на полпути, — отстраняюсь от Даши и беру сложенные джинсы. — Может, сделаешь кофе, пока я все складываю?
***
— Город готов заплатить за Алика восемьсот тысяч, но этот засранец, видите ли, не хочет в Краснодар, — Марвин откидывается на спинку кресла и подносит ближе к лицу исписанные листы. — Для его уровня это более, чем нормально.
— Ну и какого хера он тогда выпендривается? — отвечаю я. Как в школе грызу колпачок от ручки. Привычный мне Parker потерялся, а может, дежит в рабочей папке, а у Даши на столе я нашел только обычные ручки. Это увлекательное занятие, даже успокаивающее, именно поэтому я так адекватно воспринимаю эту «новость». — Включи этот город ему в тур, пусть меньше выебывается.
— Я тоже так подумал, — Миша смеется и сминает написанную объяснительную Алика по поводу отказа от города. — Распоясался. Артист-то он хороший, но характер — просто пиздец. — Согласно киваю другу и показываю взглядом на часы. — Я-то домой успею, а тебя Даша внизу ждет. Так, кстати, почему ты продал апартаменты в Москва-Сити?
— Замок взломали, пока Даша с Кариной были в клубе. Кто влез, не знаю, зато есть запись с камер наблюдения. По виду паренек молодой, со светлыми кучерявыми волосами. Но полиция пока ничего толкового не говорит. Короче, на днях я позвоню хорошему знакомому.
— Считаешь, Смирнов так вас не найдет?
— Ничего я не считаю. Да и надоела мне уже эта квартира и то, что там постоянно тусуются журналисты, — достаю из кармана ключ от машины, а скомканным листом кидаю в полуспящего друга. — Давай пиздуй домой, — и, остановившись в дверях, добавляю: — И кстати, наш план еще в силе?
***
Секретарша влетает в мой кабинет, когда я собираюсь надкусить еще горячий пончик. Кофе в кружке дымится, и приятно пахнущая струйка дыма тянется с поверхности. Медленно поднимаю глаза от тетради, в которой я черкаю, пытаясь что-то написать, уже больше часа.
— Егор Николаевич, звонила Анна из «Холла». Она просила передать, что площадку на баттл предоставить не сможет.
Мы переглядываемся. Девушка растерялась не меньше, чем я, пораженный такой новостью. Какое у черту «не может предоставить»? Договор был заключен с большим желанием с их стороны, так почему сейчас «Холл» дает заднюю? Кусаю щеки, стараясь сдержаться и не ударить по столу кулаком. Маша переминается с ноги на ногу, будто ожидая от меня поручений, и я киваю на дверь.
Как только девушка покидает мой кабинет, я подрываюсь. На меня вдруг накатывает такой сильный гнев, что еле борюсь с желанием что-нибудь сломать. Хватаю телефон и набираю Марвина.
***
Я на взводе и не в силах скрыть это. Все настолько хуево, что осталось только вздернуться, но нет, я же не сдаюсь — привык рвать жопу по любому делу. А мог бы, по наставлению Михи, отсыпаться дома, а завтра, с новыми силами и чистой головой, поехать разбираться. Но после такой нехилой встряски я точно не засну. Собираю руки в замок и разминаю их, будто перед важным боем.
— Я готова, Егор.
Голова моей танцовщицы показывается из-за двери. Даша переодевалась после мини мастер-класса, который она вместе с Андреем устроила в своей студии. Девушка постукивает ноготками по двери.
— Иду.
Пока Даша пристегивается, вбиваю в навигатор адрес «Холла». Пожалуй, она не должна знать, что все пошло по пизде. Придется соврать.
Девушка как обычно кладет мне руку на колено. Она прикрывает глаза, застонав от свалившегося расслабления, и растекается по креслу.
— Надеюсь, тебя хватит на совместный душ, — подмигиваю, чтобы хоть как-то подбодрить, а Даша хитро улыбается. Моя лиса. Оставляю легкий поцелуй на ее щеке и, взявшись за руль одной рукой, отъездаю от лейбла.
Но чем ближе мы становимся к «Холлу», тем больше у меня сомнений над правильностью поступков. Соврать Даше? Снова, блять, соврать? Или вообще промолчать — еще лучше. Я и так слишком много не договаривал, хоть и из благих целей, но снежный ком уже начал скатываться со склона.
По счастливой случайности на пути попадается «Ашан», буквально в трех шагах от места назначения. За несколько минут вместе с девушкой составляем список продуктов, которые надо купить, я отдаю ей свою кредитку. И, дождавшись, когда Даша скроется за дверьми гипермаркета, трогаюсь с места.
Пост охраны «Холла» пустует. Пройдя мимо него сразу поднимаюсь на второй этаж, в дирекцию клуба, но в дверях приемной директора сталкиваюсь с секретаршей, которая в первый мой визит сюда сделала, наверное, миллион фото, пока я стоял к ней спиной.
— Где Анна? — кидаю резко, напугав девчонку, застывшую с открытым ртом. Она еле выдавливает «в своем кабинете», и я в два шага миную приемную.
Директор «Холла» сидит за своим столом, уткнувшись в ноутбук. В крайний раз, когда я сюда забегал, она раскладывала «Косынку» и, держу пари, сейчас занимается тем же. Как только она замечает меня, ее довольный взгляд сменяется легким испугом, а после скукой, и женщина отводит глаза.
Падаю на стул перед нет и закидываю ногу на ногу, подперев голову кулаком. Кажется, Анна не очень рада моему присутствию и, тем более, такой близости к ней, но она старается это всячески скрыть. Директор захлопывает ноутбук.
— Егор Николаевич, здравствуйте. Чем могу помочь? — вежливо, через силу вежливо, произносит Анна.
— Какого черта вы отказываетесь за две недели до мероприятия? — таким же тоном, но со злобой в глазах, говорю я.
— Договор еще не был подписан, так что мы в праве… — усмехаюсь, и это выбивает женщину из колеи. Она замолкает и пристально в меня взглядывается, а я не могу удержать расползающиеся в улыбке губы.
— Все было подписано еще на прошлой неделе, когда вы сели на рейс «Москва — Адлер» и уехали в отпуск, оставив своего зама, Анна Петровна, — через чур спокойно отвечаю ей, и женщина бледнеет, а ее губы сжимаются до тонкой полоски.
— Я не видела никаких документов, — пытается выкрутиться та, начиная шарить руками по стопке бумаг и шептать что-то несуразное.
— Если вы не видели, это не значит, что ничего не было, — пожимаю плечами, довольно наблюдая за испуганной женщиной. — И если вы расторгли договор, еще и без нашего согласия, ваша компания выплатит лейблу огромный штраф. Наши юристы позаботятся об этом.
— Может, как-то это решим мирным путем? — Анна моментально «добреет». А это значит, что я могу ставить любые условия даже на будущее. — Другая дата? Или?
В приемной раздается хлопок, будто лопнули пустую картонную пачку из-под сока, а потом цоканье каблуков и шебуршение. Мужской голос грубым тоном обращается к секретарю, что-то снова хлопает. Мы с Анной переглядываемся. Кажется, она тоже не особо понимает, что происходит. Поворачиваюсь в полоборота, лицом к двери, и так распахивается, с треском ударившись о стену.
Я сразу узнаю этого человека: он был на видео, которое мне прислал аноним. Щурюсь, чтобы понять, не ошибаюсь ли я, но чем ближе тот становится ко мне, тем больше я уверен в своей правоте. Когда наши взгляды встречаются, Кирилл замирает. Неужели узнал меня, блять?
Тряхнув головой, Кирилл переводит растерянный взгляд на Анну, но тут же смелеет и кидает на ее стол собранные в файле листы.
— Что это такое? Почему вы опаздываете по срокам? Через две недели выставка, а у вас ничего не готово! — командует тот, и женщина подскакивает на месте.
В голове то и дело крутится «через две недели выставка», и я вспоминаю, есть ли в клубе еще помещения, где можно было ее провести. Как нельзя кстати на двери кабинета Анны весит план эвакуации, где все подробно указано: внизу все полностью отдано под клуб, танцзал и випки, а на втором этаже — администрация, кухня, подсобка и комната отдыха персонала.
Анна теряется и поглядывает то на меня, то на Кирилла, кажется, понимающего, что сейчас будет пиздец. Напряжение, повисщее в воздухе, кажется осязаемым. Медленно встаю со стула и наклоняюсь над столом директора.
— Ну и какого хрена, скажите мне, тут происходит? — спокойно говорю я, но бледная женщина будто язык проглотила. — Этот клуб арендовал я именно на эти числа, — в документах, которые Кирилл кинул на стол, я нашел даты исполнения договора. — И сейчас я вижу, что вы продали даты другому человеку, хотя уже все давно оговорено. Как это называется? — Анна закрывает лицо руками. — Значит так, я подаю в суд.
В последний раз глянув на договора, выхожу из кабинета. Но все, что меня сейчас беспокоит — не чертова площадка, которую, пока еще, реально найти, а Кирилл. Помимо того, что этот сукин сын посмел использовать Карину и Дашу, напоить их, так еще и ведет себя по-барски.
«Да чего я медлю».
Развернувшись на пятках, возвращаюсь в здание, но прямо на пороге сталкиваюсь с Кириллом. Какая удача.
Хватает и секунды, чтобы сообразить, что медлить нельзя, и я со всего маху бью его в челюсть. От неожиданности тот пятится назад и хватается за щеку, но не теряется и летит на меня. Снова удар. «Я-то готов, а ты просто попал под горячую руку». Хватаю Кирилла за воротник рубашки и встряхиваю.
Если бы не женский голос, разлетевшийся испуганным криком за моей спиной, я бы не остановился. Отпускаю его.
— Еще раз тебя увижу рядом с Дашей, этим не ограничусь, — шиплю. Удар коленом по ноге, а потом под дых заставляют меня согнуться пополам. Я замечаю исподлобья, что Кирилл снова замахивается, но женский голос снова режет руки.
Даша. Я узнаю ее звонкие нотки всегда. Но сейчас — не самое время, чтобы девушке быть здесь.
Разгибаюсь, прижав к себе танцовщицу и пытаясь отдышаться.
— Егор, Кирилл? Что происходит? — испуганно спрашивает Даша, потирая большим пальцем мои разбитые костяшки.
— Этот ублюдок продолжает портить нам жизнь, — отвечаю я, а тот лишь усмехается. Он подмигивает девушке и выходит из зданиян, что-то крикнув напоследок. — Постой, ты помнишь его?
— Да, Карина вообще с ним «встречалась» какое-то время, -кивает.
В голове начинают складываться картинки: Кирилл сработает на Смирнова, встречался с Кариной, а наш «обидчик» точно знает, куда правильнее ударить. То площадки, то Даша. Кусаю щеки, чтобы не показать свой гнев танцовщице.
— Пойдем домой, — как можно ласковее произношу я и касаюсь губами ее волос. — И пока ничего не спрашивай. Будет время, все узнаешь, — приходится сознаться в своих «тайнах», и Даша лишь вздыхает. — Давай завтра поедем в офис попозже и отоспимся?
Я:
— Я заеду завтра с утра. Готово то, что я просил?
Незаметно убираю телефон в карман и помогаю девушке сесть, а машину. Завтра будет новый день, и, надеюсь, Даша забудет, что Кирилл сегодня получил от меня пизды. Хотя что-то мне все-таки подсказывает, что она точно будет спрашивать. Так палиться больше нельзя.
