Танцуй со мной

      Егор расхаживает по комнате туда-сюда, сложив руки на груди и иногда поглядывая на меня. В другом углу комнаты, напротив, сидит, подперев голову кулаком, Карина.       Поверить не могу, что ее отец, уважающий себя человек, опустился до такого. Блондинка и Крид в один голос утверждают, что это месть, и другого быть не может. В голове не укладывается: как можно было догадаться купить все здание, в котором находится и моя студия, чтобы потом пустить его под новую гостиницу.       Это моё помещение! Моя студия! Она давно является моей законной собственностью, и даже такой влиятельный человек, как отец Карины, вряд ли, не подключив свои «темные» связи, сможет что-то сделать против.       Дрожащими от волнения и усталости руками, ведь так и не удалось поспать из-за волнения от ночного звонка, тянусь за стаканчиком с кофе. Голова тяжелая, а перед глазами все плывет. Я немного отклоняюсь назад и окончательно расплываюсь по креслу.       — Мы обязательно что-нибудь придумаем, Дашуль, — встревоженный взгляд Егора проходится по мне с головы до ног и снова возвращается к моим глазам. — Ты только не переживай, у вас ведь скоро большой конкурс. Вы так давно готовитесь.       — Думаешь, стоит сказать ребятам? — тру пальцами виски, но боль не уходит, с каждой минутой, наоборот, становится все хуже.       — Разве что Антону, ну и близнецам, новички могут упасть духом, — вздохнув, Булаткин-таки остановился и присел на подлокотник моего кресла. Он стал перебирать пряди моих волос. — Я уже позвонил юристу лейбла, он начал работу. А вам обоим, дамочки, надо бы поспать. Не думаю, что пресса оценит ваши круги под глазами.       Покопавшись в сумке и достав ключи от машины, Карина вышла из кабинета, наполняя длинный коридор цоканьем каблуков. Подтолкнув меня, Егор кивнул на дверь.       — А ты? Ты ведь тоже совсем не спал, малыш, — провожу ладонью по его щеке, и тот морщится, когда пальцы касаются отросшей щетины. — Ты ведь можешь отдохнуть хотя бы день, ничего плохого не произойдет. Просто позвони Марвину и предупреди.       Певец отрицательно вертит головой.       — Ой, не надо мне тут, Булаткин. Пожалуйста, хотя бы со мной перестань строить из себя большого босса, без присутствия которого не сможет ни один человек в этом лейбле. Ты слишком много на себя берешь, особенно в последние пару месяцев, а дела идут лучше некуда, — я поднимаюсь на ноги и, пошатнувшись на наспех обутых шпильках, тяну блондина за руку. — До-мой. Немедленно!       Егор тоже встает. Он перебирает бумаги на столе, перекладывает какие-то папки, и явно никуда не собирается уходить. Я обнимаю его со спины, уткнувшись носом парню в шею. Тот слишком напряжен и будто отталкивает меня своим состоянием.       — Егор, — более настойчиво произношу я, сжимая его руки.       — Даша, пожалуйста, я должен работать, — раздраженно отвечает певец, держа в руках синюю папку с досье нового паренька в лейбле.       — Не сегодня, — в моем голосе противоположные нотки: тревога и давящая на веки усталость. — Тебе будет легче, если ты поспишь. Хватит строить из себя взрослого мальчика.       Развернув к себе, блондин обнимает меня за плечи, но отводит взгляд, когда я пытаюсь его поймать.       — Ты что-то от меня скрываешь?       Егор поднял на меня глаза и усмехнулся.       — Даш, не задавай глупых вопросов. Ты же все обо мне знаешь. Просто позволь мне поработать, а сама езжай домой, пока не заснула прямо тут. Ты меня поняла? — на последней фразе его голос сменился приказным тоном, а выражение лица окончательно приняло озлобленный вид.       — С каких это пор ты отдаешь мне приказы? — меня это начинает раздражать. Я складываю руки на груди, отпихнув от себя блондина, и кусаю щеки изнутри, не в силах побороть накатывающую неприязнь.       — Успокойся, Даш, я просто забочусь о тебе, — Егор пытается снова обнять меня, но я делаю шаг назад. А в глазах обида: неужели сейчас, когда мое эмоциональное состояние балансирует между «хочу прыгнуть с обрыва» и «упасть в объятия», этот человек просто не может побыть со мной. — Когда мы в последний раз ссорились? При выборе вкуса конфет для моей мамы? Или… — он улыбается, пытаясь сгладить возникшее между нами напряжение. Но на меня это уже не действует, ведь я оглушена собственными мыслями. Я не хочу ничего вспоминать! А Крид снова обнимает, да только получает по рукам и хмурится. — Да что с тобой?       — Сейчас, когда я на грани, ты говоришь, что останешься здесь? На этом чертовом лейбле, где ты проводишь большую часть дня? Господи, Егор, что с тобой стало? — зарываюсь пальцам в волосы и поджимаю губы. — Говоришь, когда мы ссорились в последний раз? Вот именно, что давно, ведь ты постоянно пропадал здесь! А в свободное время, которое, прошу заметить, появлялось у тебя очень редко, нам просто было не до ссор: мы старались наслаждать моментом и друг другом, — блондин открыл рот, чтобы что-то сказать, но я перебила его, одарив гневным взглядом. — Думаешь, я сейчас обвиняю тебя? Нет! Именно, что нет! Я просто пытаюсь донести, что ты совсем забыл про меня! И даже когда дела пошли в гору, когда у тебя появилось свободное время, ты торчишь здесь. А когда я зависаю на работе, потому что у нас на студии сейчас действительно все очень хреново, ты требуешь от меня внимания!       — Даша, Даша, Даша, — парень хватает меня за руки, чтобы я перестала ими махать, погруженный в эмоциональный порыв, и тяжело вздыхает. — Я понял тебя. Услышал.       Склоняю голову набок, всматриваясь в светлые глаза певца. Тот заметно помрачнел, а в его глазах появились искорки печали. В такие моменты я всегда стараюсь его поддержать, но сегодня мне не хочется. Тело окутала усталость, а ноги колет от узкого носа туфель.       — Я отвезу тебя домой и… постараюсь вернуться пораньше, обещаю, — Егор склоняется ко мне, прикрыв глаза, чтобы поцеловать. Я чувствую его ровное дыхание у себя на щеке, но отворачиваюсь. Истощена.       — Доберусь сама, — фыркаю.       — Но мелочи в кармане твоего пиджака не хватит на такси, а карты… ты не брала сумку, — с надеждой произносит Булаткин, до последнего удерживая моя руку в своей, но я прерываю нашу тактильную связь и открываю дверь. Он лишь вздыхает.       — Метро. Мне не впервой.

***

      Я просыпаюсь ближе к вечеру. За окном уже давно стемнело, город наполнился миллионами разноцветных огней. А за окном неспешно, шныряя туда-сюда от порывов ветра, огромными хлопьями падает снег. И даже несмотря на то, что он порядком надоел за зиму, а уже на носу май, сегодня он только в радость. Я завороженно провожаю взглядом снежинки, усевшись на краю огромной кровати и засунув ноги в теплые тапочки.       Проспав больше десяти часов, я все еще чувствую давящую усталость. Возможно, это потому, что изнеможение копилось уже на протяжении нескольких месяцев, или же навязчивые мысли о поступке отца Карины и моего выплеска на Егора сопровождали все мои сны.       Зеваю. В голове, как и на голове, бардак. Стоило бы собраться с мыслями и начать что-то делать, но я снова падаю на кровать, раскинув руки, и бездумно пялюсь в потолок. Хватит уже на сегодня черных выдумок о плохом будущем и не менее приятных моментах прошлого.       На тумбочке вибрирует телефон. Я не сразу это замечаю, ведь недавно наши новые соседи решили устроить ремонт, но бьющий в глаза яркий свет диода отвлекает меня. Перекатившись с боку на бок, как ленивая колбаска, я беру смартфон в руки и смахиваю пришедшее сообщение. Карина: Можем сегодня встретиться? Есть важный разговор.       Еще долго смотрю в телефон, не в силах переварить увиденное. Нет, дело не в том, что я ошарашена вниманием Карины — Егор всегда сам решал с ней дела, а разговоры по работе никогда не касались ни меня, ни ребят с моей студии. Возможно, блондинка делает обсудить действия своего отца или против него. Не знаю, почему, но именно сейчас у меня есть желание поговорить с девушкой. Столько всего накопилось, особенно чисто женских переживаний, а поделиться — то было и не с кем. Все люди, к которым я начинала проникаться хоть малым доверием, довольно быстро уходили из моей жизни. Вот только Андрей остался, но он… Это не то.       В назначенное время, даже не опоздав, я появляюсь на пороге кафе. Зал практически полный, очень много замерзших под капризами погоды людей, и я сажусь за ближайший столик. Официант быстро ставит передо мной кружку, полную ароматным кофе, и на край стола кладет меню. Грею озябшие руки.       Карина появляется практически сразу: снег лежит на плечах ее короткой куртки и на волосах. Девушка выглядит очень взволнованно, и, пыхтя, опускается на стул рядом со мной.       — Привет, — я пихаю под ее посиневшие руки свою чашку и кратко улыбаюсь. — Погода прекрасная.       — Да уж, — она фыркает и смеется. Заливисто и немного противно. Как раньше. А я ведь привыкла к ее смеху, и он мне уже не кажется невыносимым, как при первой встрече. Замечаю одно, что до меня раньше не доходило: голос блондинки стал более грубым и хриплым, а от девушки все чаще пахнет сигаретами. — А я уже понадеялась снять с себя кучу одежды.       Мой телефон вибрирует, и я достаю его из кармана и кладу на стол. Булаткин: Выспалась? :) Быстро печатаю ответ: —:  Я сейчас немного занята, Егор, мне не до переписок.       — Ой, что тебе стоит выйти из дома и прыгнуть в такси, — пока Карина стряхивает уже практически растаявший снег с волос, я листаю меню. — Что будешь? — просматриваю еще пару строк. — Клубничный чизкейк и латте? Ой, — замолкаю, опустив глаза, и быстро перелистываю остальные страницы.       А я думала, что выкинула из головы все, что связывало меня и эту девушку раньше: все, что касается дружбы. Но некоторые моменты, особенно значительные или просто запомнившиеся в силу привычки, просто не могут забыться. Как и с тем, что любит Карина: она слишком часто заказывала одно и тоже, когда мы собирались просто поболтать.       Мы встречаемся взглядами, и блондинка тяжело вздыхает. Она теребит в руках салфетку, рвет ее на мелкие кусочки. Девушка тоже все помнит.       — Нет, — смущенно улыбается она и наконец отводит взгляд в сторону, на барную стойку, у которой столпились замерзшие гуляки. — Диета и… в общем, мне нельзя такое. Да и кофе… я пью его в силу привычки.       — Почему? Ты же никогда не любила зал, бегала туда, как на работу, — я вопросительно поднимаю брови, когда та поджимает губы.       — У меня диабет, — отвечает Карина. А я теряюсь. На лице девушки нет никакой печали, быть может, она уже свыклась с мыслью. Но я не могу подавить в себе эмоций: как бы я не сторонилась блондинки, эта новость и для меня тяжела. — Это обнаружилось не так давно, и мои врачи были в шоке. Болезнь не лечится, постоянные таблетки и строгая диета. Но это и к лучшему, — она расплывается в широкой улыбке и делает несколько больших глотков кофе, опустошая чашку. — Хотя бы перестала есть всякую ерунду. Девушка! — она подзывает официантку, — мне вот этот салат и зеленый чай без сахара. А тебе?       — Латте с корицей и… «Брауни», — захлопываю меню и убираю его в сторону.       — А ты-то чего уминаешь сладкое? Крид говорил, что у его танцоров тоже диета.       — А у меня привилегии, — мы смеемся.       Мой смартфон снова подает признаки жизни. Кому я еще нужна? В мою голову начинают закрадываться мысли, что Андрей уже прознал про то, что может случиться с нашей студией, и отправил мне гневное сообщение с требованиями объясниться. Но это лишь Егор. Булаткин: Ты дома? —: Нет, я же написала, что занята.       Поглядывая на подругу, пытающуюся спрятаться от навязчивости каких-то парней, проходивших мимо, и посмеиваясь, я отвечаю на сообщение. Булаткин: Даш, всё хорошо? — Да, Егор, отстань. Мне некогда. Как и тебе.       Пусть знает, что я все еще на него в обиде.       Пока официант несет заказ, мы с блондинкой перекидываемся еще парой фразочек. Ее очень веселит поведение молодых людей, сидящих позади нас и явно желающих с нами познакомиться. Девушка посылает им кокетливые взгляды, а когда те отвечают, заливисто смеется, заражая своим игривым настроением и меня. Давно ли такое было?       А мы ведь часто так делали просто для своего развлечения. Особенно, когда в Москве были недельные дожди, и уже ничего не спасало от уныния. И этот настрой… он появился и сейчас.       — Ты куда-нибудь летала? Я знаю, что ты хотела. А сейчас, думаю, капитала тебе хватает, чтобы обколесить пол мира, — когда Карине надоедают «поклонники», а у меня от смеха начинает болеть живот, мы все же возвращаемся к еде.       — Нет. Нет времени… Егор обещал, но так и не удалось, — я пожимаю плечами, делая глоток подостывшего напитка. — Лос-Анджелес все еще остается моей мечтой.       — Ты так состаришься и не сможешь поднять свое дряхлое тельце на борт лайнера, — Карина усмехается, но она чертовски права, и я даже чувствую некоторую досаду. — Если хочешь, я могу посоветовать лучшие места для отдыха, ты же знаешь.       Карина отлучается, а мне ничего не остается, как залезть в телефон. Булаткин: Ладно, ты когда вернешься? —: Когда освобожусь. Булаткин: Что с тобой случилось? Сон плохо на тебя влияет? —: Когда ты жил на своей студии, я так не раздражалась. Булаткин: Это моя работа, ты же знаешь. —: Считай, что я тоже на работе.       Раздраженно убираю телефон на глубину сумки: пусть там лежит и не раздражает меня идиотскими сообщениями от Егора.       Мы болтаем о всякой ерунде, а кафе понемногу пустеет. На часах уже глубокий вечер, за столиками остаются лишь загулявшиеся парочки. Но остановиться тяжело: весь поток мыслей, собирающийся в один большой клубок все это время, вылился именно сейчас.       — Когда ты зашла сюда сегодня… — вдруг, неожиданно даже для самой себя, произношу я.       — Я хотела тебе ответить, что не собираюсь возобновлять наши отношения, ведь была уверена, что ты позвала меня именно за этим. Думала, что это будет резкое «нет», и мы наконец расставим все точки над «i», что не удалось сделать по-нормальному тогда… Но передумала.       — Я очень надеялась на это, Даша, — Карина взяла меня за руки и тепло улыбнулась, а я не могла не ответить ей тем же. — Ты не представляешь, как долго я этого ждала. Я ведь никому не нужна была так, как тебе. И не доверяла… Порой не договаривала и использовала, признаюсь. Мне очень стыдно. Ты… Ты веришь мне?       — Вера — это все, что нам остается, — сильнее снимаю ее руки, мягкие от вечных кремов и с прекрасным маникюром. Все такая же Карина: с виду властная, но в то же время элегантная и… нуждающаяся в друзьях.       Воодушевленная таким поворотом событий, я проводила девушку до такси и поглубже вдохнула морозный воздух. Булаткин: Делай, что хочешь. Я дома. И ждать тебя не буду.

***

      Я не появлялась в квартире, купленной мне Егором, уже больше месяца: в последний раз я заходила туда, когда Крид был в Пензе, а в нашей башне в Москва-сити пропало электричество.       Как только я оказываюсь на пороге, меня охватывает невыносимая духота и одиночество.       Первым делом я открываю окно и падаю на кровать. Квартира кажется такой уютной, а может, я просто ищу себе пристанище, и сама создаю атмосферу лишь мысленно.       Егор разозлился, но почему-то именно сейчас меня это не особо беспокоит. Он очень уж пытается казаться взрослым, хотя ему и ничего не надо для этого делать. Только он этого не понимает. У парней уже есть свой лейбл и достаточно сил и внимания, и этого достаточно, все и так видят, какие ребята крутые.       И это обидно: я стараюсь быть заботливой девушкой и помогать во всем. Стараюсь на протяжении долгого времени. И постоянно выходит не так, как хочется.        За окном все так же идет снег. Я просто отключаюсь.