Герой женского общества

Поглядев на пыльный туман за окном офиса, прилетевший с северо-западного Китая, Намджун подумал о том, что можно было бы взять, да уехать вдвоём с Соа на недельку, пока погода в Сеуле не наладится, пока солнце не станет литься сквозь прозрачные потоки ветерка, а не эту апокалипсическую пелену. Куда-нибудь в тепло, где нет ни этого загрязнённого воздуха из газов, песчинок и химических элементов всех мастей, ни последней весенней прохлады, не дающей до конца скинуть верхнюю одежду и прогуливаться в футболках. Там бы, в далёком жарком краю, он заодно и сделал ей предложение. Придя к подобным умозаключениям, он воспользовался передышкой в работе, чтобы забраться на сайты туристических компаний и начать изучать разнообразные предложения. Острова, бунгало, тропические коктейли на ротанговых столиках, пятизвёздочные гостиницы – прекрасно, вдохновляюще, изумительно. Отдых от дел ему тоже не помешает, сможет ли Соа выгадать несколько деньков? Она, в принципе, тоже сама себе хозяйка, может не брать заказы и клиентов на какое-то время, и махнуть с ним в экзотические дали Мальдив, Доминиканы, Филиппин. Куда же лучше? Намджуна оторвал от красочных фотографий с бирюзовой водой в бассейнах и белым песком на пляжах звонок, на который он ответил машинально, не глядя. - Алло? - Привет, трепло, - раздался голос Шуги, но не рассерженный, а умиротворенный, и даже удовлетворённый. - А ты скажи, что не доволен результатом? – пробормотал Намджун, зацепившись глазами на кадр с закатом, застывшим над сине-фиолетовым океаном, где чёрный контур пальмы создавал фантастическое ощущение. Он очень давно никуда не летал, нигде не бывал, погруженный в бизнес, а вот его золотые друзья всегда радуются, когда появляется возможность посидеть на месте и никуда не рваться. Кроме, пожалуй, Чонгука и Хоупа, у этих вечное шило. – Я что-то ни тебя, ни Джинни не видел уже пять вечеров, как ты вернулся. Наверное, это от досады на меня вы где-то шастаете? - Я всё равно не думал, что ты разболтаешь… - Ты не брал с меня обещания этого не делать. - Я надеялся на мужскую солидарность! - Иногда она входит в противоречие с братско-сестринской. Так что не серчай, старик, но, на мой взгляд, я поступил так, как следовало, и не скажи, что хочешь с этим спорить? - Нет, не хочу. На самом деле, спасибо, что сделал это, Рэпмон. У меня бы не хватило смелости продолжать всё, как есть. Я серьёзно напрягся от произошедшего. - Я знаю, не объясняй. Мне всё понятно, Сахар, так что не парься. Всегда можешь рассчитывать, что я растреплю ещё что-нибудь, - засмеялся он, и друг ему вторил. – Вы скоро опять в путь? - Да, через три дня. Приглядывай за Джинни, ладно? - А то бы без твоей просьбы не обошёлся, - с иронией поворчал Намджун, и они попрощались. Мысли были немного сбиты, и, отвернувшись от монитора в сторону окна, мужчина откинулся на спинку, невольно задумываясь о судьбах окружающих его людей, о сестре, товарищах, о том, кому что уготовано, и как лучше этим распорядиться? Постепенно стряхнув с себя отвлеченность, он вернулся к своему занятию – искать райский уголок для первого совместного рандеву, где предстоит встать на колено и протянуть кольцо. Или как-нибудь оригинальнее всё обставить? Может, стоит спросить Соа о том, как она видит идеальное предложение руки и сердца? Нет, тогда сюрприз будет испорчен. Когда-то подруга Джинни – Хёна, сказала ему, что лучше не спрашивать у девушек, а делать, именно такие, самостоятельно решающие парни им нравятся. А если он решит что-то, что ей не угодит? Как же сложно! У сестры совета спрашивать не хотелось, давить на больное, ведь наверняка с Шугой они никогда не поженятся, не положено документально золотым компрометировать связанных с ними возлюбленных. Буддийское венчание – может быть, но современной свадьбы с регистрацией, подружками, банкетным залом и белым платьем не будет. Тогда с кем поделиться неразрешимыми вопросами? С Юлл? Ехать в бордель, когда состоишь в отношениях? А если его там кто-нибудь из знакомых увидит? Будет скверно. Да и вообще, когда дружишь со свободными девушками и ведёшь с ними доверительные беседы – это выглядит подозрительно, Соа наверняка не будет рада, если узнает, что он обсуждает какие-то нюансы их личной жизни с другими женщинами. В этом плане лучше найти занятую. Но не маму же? Мама – человек иного поколения, она не знает, что нужно нынешним невестам. Остаётся Хана. Надо нагрянуть к Хосоку в гости и попытать его жёнушку. Юнги как-то сказал, что та помогла ему дельными советами и поддержкой в ситуации с Джинни, значит, она сведущая в такого рода трудностях. Повезло же, всё-таки, этому раздолбаю! Очередной звонок оторвал Намджуна от планирования будущего, но на этот раз он бросил взор на экран и увидел имя Богома. О, давненько не общались! С тех пор, как он позвонил как-то уточнить, не у него ли туфли Чжихё, и Намджун выдал, что уже отдал их той. - Привет, Рэпмон! Как дела? Как жизнь? Не отвлекаю? - Нет, я не сильно занят, - свернул он браузер с манящими фотографиями курортных пейзажей. – Жизнь ничего, потихоньку. Как сам? - Я верчусь, кручусь, собственно, и сейчас звоню по делу. Что делаешь в субботу? – Намджун подумал о том, что хотел улететь с Соа в уютное и тихое местечко, где они будут наслаждаться друг другом на круглой кровати под москитной сеткой, но ведь это ещё не точно, а потому он не занят. - Да пока ничего, а в чём дело? - Хотел пригласить вас с Соа к себе. Небольшая вечеринка на две пары, как ты на это смотришь? - Опять с целью совратить Чжихё? – хохотнул Намджун, но смех быстро стал искусственным, показалось пошлым и неприличным смеяться над подобным. – Или уже всё свершилось? - Нет, не свершилось, и в какой-то степени ты угадал. Просто хочу создать компанию, чтобы Чжихё было комфортнее, когда мы один на один – она слишком насторожена, а поить её, как ты видел, лучше не надо. Не хочу повторять грустный опыт, - засмеялся Богом. – Так что, вас ждать? Адрес ты знаешь, приезжайте на такси, чтобы всем немножко выпить. Заметь – немножко! – продолжал веселиться товарищ. – Впрочем, на тебя я не претендую, пей, сколько хочешь. - Я спрошу у Соа, если она согласна, то мы приедем, конечно. – Самому Намджуну было бы предпочтительнее всё-таки сорваться куда-то с ней вдвоём, подальше от суеты мегаполиса и навязчивых поползновений Богома к Чжихё, за которыми придётся наблюдать, но спросить он спросит. Вообще, ему почему-то не хотелось видеть вместе Богома и Чжихё, он это скорее чувствовал, чем понимал. И из-за этого сторонился самой Чжихё, толком не общаясь с ней по работе, проскакивая мельком через бухгалтерию. Но это же некрасиво? Он должен был хотя бы раз остановиться и поговорить с ней, не осталось ли у неё обид на него? Ему было неловко общаться с ней, и это было странно. Намджун всегда запросто договаривался с девушками обо всём, даже встреченную десять лет спустя Соа он сразу же попросил о номере телефона. Это позже он начал приструнивать себя, чтобы правильно выстроить отношения, не промахнуться, не забежать вперёд. «Правильно» построить отношения – существует ли такая форма, или это только формулировка? Намджуну иногда казалось, что он теснит себя, естественный ход событий и порывов, но он так же пытался напоминать себе, что в жизни и любви двух людей всегда идёт подстраивание, компромиссность, тут нет места только собственному «хочу», здесь следует оглядываться и присматриваться к происходящему, к желаниям второй половины. Поэтому нет ничего плохого в том, чтобы не сломя голову нагромождать всевозможные поступки и спешные действия, а размерено, продумано подступать к осуществлению мечты. Ни один скульптор или архитектор ведь не начинает творить без схемы и плана! Выбивать из камня формы под воздействием эмоций, до конца не выстроив представление о конечном результате в голове – это получить расколотый камень и нелепый огрызок сердцевины. Что уж говорить о здании, которое просто рухнет, если строить его как попало, не соотнося с особенностями ландшафта, грунта, строительного материала и геометрических пропорций. Уместно ли сравнивать любовь и все эти явления искусства? Разве любовь – не искусство? И если да, то какими инструментами в ней совершенствоваться? Половыми органами? Нет, смешно. Художественная мастерская в виде спальни – это низменно, любовь рождается, растёт и крепнет более возвышенно, но где, как? Слова для поэзии, изображение для живописи, объём для скульптуры, а что же для любви? Немые чувства? Нет, поступки. Судят по делам, да, именно, только в проявлении и в своей активной деятельности можно создать шедевр любви. Нет любви бездеятельной – это влюблённость. Любовь толкает, подталкивает и вдохновляет, она – источник движения, поэтому, может, Соа права, и держать в себе ту же ревность, то есть, оставлять чувства в себе и ничего не делать – это в некоторой степени безразличие? Да, не может любящий человек не хотеть ничего делать, но как же трудно понять, что следует сделать из всего того, что хочется! Намджун до того накрутил сам себя, что предпочёл на время забыть о кольце и отпуске. Недовес и перевес – что хуже? Убежденный, что запросто разрушит появившиеся отношения, каких у него почти никогда не было, Намджун потерял тот путь, по которому двигался без понукания и без включения тормозов. Каким было его поведение без рисовки и попыток понравиться и не разочаровать? В тот момент, когда он солгал Соа о том, что вспоминал о ней, кажется, он свернул чуть не туда. После обеда он вернулся к тому, что надо бы возобновить адекватное поведение при Чжихё, как было раньше, когда он начальник, она – бухгалтер, но мешало тому многое и, в первую очередь, странное, чуждое ему, неприятное смущение. Смесь возможного панибратства из-за наблюдения друг друга в неформальной обстановке и ужесточенной натянутости, вызванной жёстким принуждением не вспоминать о чёрном обтягивающем платье. Как же разрядить внутри себя это неподвластное отторжение? Намджун вспомнил о той, с которой ему было легко и просто общаться, и которая могла выступить посредником, а потому скорее набрал Чонён, убедившись по часам, что занятия в школе уже кончились. - Валар моргулис! – подняла она, и у молодого директора на губах расплылась улыбка. Но рядом секретарша забирала чашку из-под кофе, поэтому он не мог ответить условленной между ними любезностью. - Привет! Давно не созванивались, вот, решил поинтересоваться, как поживаешь? – Секретарша вышла, и он почувствовал себя свободнее. - Как обычно, всё в норме и тонусе. - Что нового? Поклонник из СНУ в окно больше не лезет? - Не, пытался меня ещё раз пригласить на свидание, подкараулив после школы, но я его отправила восвояси. - Осторожнее ты там. Не ходи одна. - Я и не одна была, со своими друзьями. Я почти всегда с ними хожу, то на секцию, то они до дома меня провожают. - Хорошие ребята? - Отличные. – Чонён чем-то похлюпала возле трубки, видимо, пила что-то, и вернулась к разговору. – А из нового… Чжихё со своим ухажёром рассталась. – Намджун хотел кивнуть, но замер. Стоп, ухажёром? Это же Богом? У неё же не было других? Но он же… ни словом об этом не обмолвился, более того, пригласил на вечеринку для «двух пар». - Рассталась? С Богомом? – уточнил Рэпмон. - Да, с ним. - А что случилось? - Да ничего, просто расстались. - Просто так не расстаются, что-то же послужило причиной? – Чонён была не из тех, кто долго решался на признания или заявления, поэтому всё, что думала по этому поводу, смело выдала по требованию: - Я же вам рассказывала вроде, или нет? А, вы сами тогда слышали! Чжихё не очень сначала хотела с ним встречаться, её больше Сынён толкала на эти отношения, потому что Богом – богатый, и пока у нас были средства, она его держала на расстоянии, а потом вы её уволили, и Сынён настояла на том, чтобы она ответила ему взаимностью. Но для Чжихё всё равно было важно, чтобы её материально если кто-то и поддерживал, то жених или муж, а не любовник. Ей не хотелось перенимать манеру и образ жизни нашей Сынён, которой проще встречаться с разными мужчинами, чем с одним. Чжихё так не хотела, а Богом, я думаю, не собирался жениться… Какая бы наивная Чжихё ни была, в этом плане её не обмануть, она видела, что от неё нужно. В общем, когда вы вернули ей работу, и она снова смогла обеспечить наше хозяйство, она вновь выстроила дистанцию между собой и Богомом. Скажем, поставила ультиматум: либо это серьёзные отношения и он заявляет о каких-то намерениях, либо они расстаются. Ну, я не была свидетельницей этого, мне Чжихё рассказывала, что Богом психанул, сказал, что не любит, когда ему ставят условия и на него давят. В итоге они вроде как порвали отношения, но, наверное, пожалев о своей вспыльчивости, Богом вчера звонил опять, приглашал Чжихё на свидание. - А она? – полюбопытствовал Намджун. - Я не успела вникнуть в подробности, я уже засыпала, а с утра поговорить было некогда. Но я не думаю, что Чжихё уступит. Если Богому нужен от неё только секс, то он пойдёт лесом. И вы, господин Намджун, пожалуйста, не увольняйте её больше, чтобы сестре не пришлось прогибаться морально под экономический кризис семейного кошелька. - Да вроде не собирался, - заметил Намджун, но уже без улыбки. Можно ли было обвинить Богома в обмане? Если Чжихё ответила ему отказом на свидание, то да, он солгал, а если согласилась, то он просто подумал, что их ссора закончилась и они снова вместе? Понять трудно, но поведение давнего товарища снова показалось не то чтобы неприемлемым, но не вызывающим положительной оценки. Ясное дело, такую девушку, как Чжихё, трудно не возжелать, но зачем же домогаться так рьяно, если не собираешься в ответ дать ей то, чего хочет она? А она хочет не сверхъестественного и невозможного, а справедливого и нравственного – принадлежать одному, и по зову совести и сердца, а не похоти и денег. И что ему теперь делать? Отказаться от приглашения в гости в субботу? Судя по всему, у Богома осталось много привычек юности, и он способен на всякое, поэтому заманит Чжихё куда-нибудь если не присутствием других людей, то ещё чем-либо, он изворотливый. Нет, оставлять её в таком случае без присмотра не дело, лучше согласиться. Но не позвонить ли Богому и не высказать накипающее? А как он объяснит, откуда взял эти сведения? Ещё заподозрят его в близких связях с Чжихё! А о разновозрастной дружбе с Чонён как-то неловко и упоминать. – Чонён, а ты не против, если я загляну к вам вечерком? - Я? Нет, приезжайте, буду рада. - Хорошо, тогда, заодно, подвезу Чжихё с работы. Ожидай часам к восьми. Молодому человеку показалось это наилучшим решением. Стоит напрямую поговорить обо всём с бухгалтершей и выяснить, чего хочет она сама, давала ли согласие на свидание в субботу? Он же видел, что её глаза горели в тот вечер, когда Богом стремился её напоить, в ней был какой-то огонёк, желание, отклик тела на позывы мужчины, с которым она пришла в клуб. Намджун вновь погружался в роль опекуна, о которой его не просили, но которую он не мог отбросить, как ненужную. Кто позаботится бескорыстно о трёх одиноких и юных девицах? Без мужчины в любое время женщинам приходится туго и, несмотря на всю эмансипацию и отмирание патриархальности, общество как-то коряво и кособоко воспринимает женщин без мужской поддержки. Хоть лоб расшибите, а мужчина без женщины – самодостаточный холостяк, а женщина без мужчины – несчастная неудачница. И пусть она хоть слетает в космос, получит Нобелевскую премию и займёт первое место в списке Forbes, нет мужчины – нет счастья (по мнению сторонних наблюдателей). А общество столь досуже и многоголосо, что даже ошибаясь и не имея представления о реальности, способно своей массой убедить правых и чувствующих совсем иное в том, что надо этому обществу. Страшная сила толпы, влияющая абсолютно на всё. Не эта ли толпа навязала и ему, подползшему к трём десяткам лет, что без семьи – плохо? Разве плохо он живёт, по сути? Денег полно, друзья – замечательные, родители и сестра живы - здоровы, секс по желанию всегда находится. Но нет, смотришь вокруг, и видишь: эти целуются-милуются, эти за ручки держатся и не надышатся друг на друга, эти ждут первенца, те и дня друг без друга не могут, и всё, рождается зависть, неудовлетворенность. А если бы не было перед глазами этих примеров? Захотел бы он сам чего-то подобного? Неизвестно, но Намджун знал, что говорить об этом поздно, ведь внутреннее стремление найти одну-единственную, свою, родную, уже никуда не денется. То есть, он её уже нашёл. Осталось только превратить их отношения с Соа в те лёгкие, беспечные, беззаботные и окрыленные, в которых можно утонуть с головой и не всплывать до старости, не замечая, как в любимом присутствии проходит жизнь, счастливая и радостная. Почему же пока ещё нет этого ощущения? Намджун подозревал, что чего-то не хватает, а чего – понять не мог. Что следует добавить для полного удовлетворения? Директор подъехал к торговому центру сзади, чтобы не парковаться на подземке и не тратить много времени. Соа бы нормально отнеслась к тому, что он вмешивается в жизнь трёх сестёр-сирот? Поняла бы его добрые намерения? Ему, почему-то, не хотелось ей рассказывать об этом, словно он мог быть застигнутым за эротическими фантазиями о Чжихё в этом всём, но он же старается не для неё, не из-за каких-то изменнических чувств, а по человечной своей природе, потому что переживает и за неё, и за Чонён, которая была ему по-братски симпатична. Поднимаясь вверх по лестнице, он встречался с уходящими по одной бухгалтершами. Приехав под закрытие, он не хотел долго ждать и толкаться без дела по кабинетам и коридорам, поэтому был рад, что угадал с окончанием рабочего дня. Когда он вошёл в бухгалтерию, кроме Чжихё там оставалось ещё две женщины, укладывающиеся и проверяющие сумки – ничего ли не забыли? После странного увольнения и обратного возвращения, сопровожденного увольнением другой, одной из самых опытных сотрудниц, женщины немного посерьёзнели и пока ещё были не готовы к прежнему тону, шуточкам и кокетству с молодым шефом. Их никто не ставил в известность о происходящем, и они обо всём могли только догадываться. Чжихё, разумеется, отбалтывалась и ничего не говорила, уволенная разведенная ветеранка счетов сочиняла жуткие байки о бывшем начальнике, повествуя их тем, кто продолжал поддерживать с ней связь, отдел кадров уверял, что все разошлись мирно и ничего не произошло. Однако в половине штата утвердилось подозрение, что Чжихё – любовница Ким Намджуна, и если с ней недобро поговорить, или без уважения на неё посмотреть – вылетишь только так. Сама девушка об этих слухах не знала, как и Намджун, поэтому они не обратили внимания на заговорщические взгляды двух дам, поспешивших оставить их вдвоём в помещении. - Привет, заканчиваешь? – приблизился мужчина, рассматривая стены и дешевые картиночки в рамках на них. Чжихё несколько удивилась, поправив очки. - Да, осталась пара минут… вы что-то хотели? – Покрасневшая, она обвела глазами пустой зал, где больше никого не было. С тех пор, как она вернулась на работу, у неё хранилось впечатление, что у директора осталась на неё какая-то обида, или что ему неприятно сталкиваться с ней из-за инцидента, или что он жалеет о том, что взял её обратно. Мнительных мыслей было много, поэтому Чжихё работалось не так комфортно, как прежде, но она старалась изо всех сил, став ещё собраннее и ответственнее, проверяя каждый отчёт за каждой бухгалтершей. И что же теперь нужно было директору здесь? Он инспектирует её? Всё ещё не доверяет? - Подвезти тебя до дома, - улыбнулся Намджун, умиляясь на реакцию Чжихё, которая от неожиданности раскрыла глаза шире. – Я набился к вам на ужин в разговоре с Чонён, не против? - Нет-нет, что вы, пожалуйста, только рады… - Девушка суетливо схватила со стола папку и направилась с ней к шкафу. Закрыв её в нём, она показала ключ Намджуну и, стыдливо улыбаясь, продемонстрировала, как убирает его в свою сумочку. – Вот, видите, теперь всегда с собой его беру. Дураки учатся на своих ошибках, очень неудобно, что я так подвела вас, что так всё получилось… - Забыли уже, забыли, Чжихё! – потряс головой Намджун, отводя взгляд к погаснувшему экрану компьютера, потому что пока бухгалтерша стояла задом, у шкафа, он нагло пялился на обтягивающую синюю юбку, понимая, что в ней ничуть не хуже, чем в чёрном платье. Маленький надрез для удобства ходьбы внизу манил взяться за две половинки и разорвать в стороны. И этот рабочий стол, и стопки белоснежных бумаг, которые полетят в беспорядке, и волосы, которые распадутся по спине из распущенного пучка… «Хочу! – подумал Намджун, чуть не нависнув над Чжихё, присевшей, чтобы переобуться под столом в уличную обувь, но в какой-то миг протрезвел с неким потерянным криком в голове вроде: - Где я? Что происходит?». Было жарковато, и он немного оттянул воротник рубашки, ослабив галстук. Вот и поэтому тоже ему стоило продолжать избегать столкновений с этой средней сестрицей Пак. Чжихё вынырнула из-под стола, снимая круглые очки и убирая их в чехол. - Так неловко, что вы меня ждёте. – Белая блузка бодро выпирала вперёд и вверх там, где ей и было положено. «Ну почему она настолько сочная и вкусная на вид? Я чувствую себя на продуктовом рынке, где предлагают что-то очень свежее и аппетитное». - Ничего затруднительного. Кстати, ты не думаешь ничего лишнего, что я дружу с твоей сестрой? – Намджун скорее снял с вешалки бежевенький плащ Чжихё и помог ей его надеть. «Скройся, спрячь вот эту всю себя, запахнись поплотнее!». Девушка затянула поясок и мужчине полегчало. - Нет, всё нормально, у Чонён всегда в друзьях одни ребята, такая уж она у нас. Не скажу, что пацанка, но ей неинтересны девичьи забавы, даже в детстве в кукол не играла, всё больше машинки да игрушечные пулемёты. - Ох, а моя Джинни до сих пор, наверное, в барби бы играть стала! Это я о своей младшей сестре. Ну, такая вся девочка до мозга костей! - Иногда и не знаешь, что хуже, - улыбнулась Чжихё. Они вышли из здания, и он подвёл её к своему автомобилю, открыв перед ней дверцу. – Раньше я с подозрительностью относилась к мальчишеским компаниям Чонён, думала, что добром это не кончится, но когда поняла, что она умеет выбирать хороших парней, то успокоилась. Сестрёнка не по годам умудрённая, наверное из-за того, что не успела повзрослеть, прежде чем лишиться родителей. Мы с Сынён в этом плане в небольшом выигрыше. – Девушка с грустью замолчала. Даже в двадцать четыре года остаться без мамы и папы – это рано. - Ну, а как дела у вас с Богомом? – решил и сменить тему, и заодно получить разрешение мучавшей его задачи Намджун. Но Чжихё не спешила заговорить снова. Было неясно, не в силах она так долго забыть о потере родителей, или уже не торопится с рассказом о Богоме. Однако, слишком вежливая, чтобы игнорировать и оставлять людей без ответа, девушка всё-таки слабо улыбнулась, качнув утвердительно головой и усаживаясь поудобнее. - Всё хорошо. Только я не знаю пока, будем ли мы дальше встречаться. - То есть как это? – подскочили брови Намджуна. – Так хорошо, что вы можете расстаться? - Да мы и почти расстались… Дело не в этом, - смутилась она, замолчав. - Пожалуйста, продолжай, мне любопытно. Богом не самый мой близкий друг, я не побегу ему передавать. – Они ехали по потемневшей столице плавно, с положенной скоростью. - Он… он мне нравится. Когда подобающе себя ведёт. - Подобающе – это как? - Когда я понимаю, что он надёжный, и могу на него положиться. Когда он ведёт себя как разумный человек, а не… Ну, знаете, как многие мужчины, которым важно только одно. - Так-так, и часто он подобающим становится? - В том-то и дело, что не очень. У меня нет в нём уверенности. Знаете, мне кажется, что каждой девушке нужно спокойствие и уверенность. Уверенность в том, что её не покинут и не бросят. - Это и мужчинам нужно, - вздохнул Намджун. - Тогда вы меня поймёте! Богом не делает ничего, чтобы я поверила, что мы вместе надолго. Да, он уже полгода за мной ухаживает. Иногда приглашает в рестораны, в кино, прогуляться, но всё это как-то… несерьёзно, как досуг, как развлечение, я не вижу, чтобы он хотел строить со мной что-то серьёзное, а я не хочу быть девушкой для развлечений. Я, может, и бедная, но у меня есть чувство собственного достоинства. – Чжихё опять притихла, уставившись на дорогу, но робко добавила: - Кроме этого ведь больше и нет у меня ничего. - Я тебя понимаю. Твои требования и желания законны. Ну, так и что же? Ты ему сказала об этом? - Сказала, но он умеет отвечать так, что ничего не понять. На прошлой неделе сказал, что я ему навязываю что-то, не считаясь совершенно с его мнением, и после этого не звонил. Я подумала именно о том, о чём переживала и до этого, что вот оно доказательство – он берёт и исчезает, он не будет со мной всегда. Но вчера он позвонил, опять хочет встретиться. - Ты согласилась? - Да, я готова его выслушать, - Чжихё повернулась, посмотрев на Намджуна. – Он же не стал бы возвращаться, если бы не был согласен на мои условия, как думаете? Он, наверное, понял, что я не хочу быть девочкой для прогулок и тогда, может, мы дальше будем вместе. Он звонил сегодня и сказал, что вы с вашей невестой тоже придёте. Правда? – «Вот шустрый, уже успел и ей перезвонить, и сообщить всё. Но как теперь быть? Чжихё в любом случае пойдёт на эту встречу, надо бы за ней приглядеть. Вернее, за Богомом. С его напором и наглостью он дожмёт любую». - Да, если Соа не откажется и будет свободна, мы приедем. Намджун подъехал к подъезду Чжихё и, понимая, что остался последний шанс для разговора и прямоты, пока она отстёгивала ремень безопасности, скоро спросил: - А ты хочешь быть с Богомом? Ты его любишь? – Девушка с румянцем стеснения на щеках замерла. Между её пальцев ремень плавно выскользнул сам, примостившись на своё место, как змея в кувшин факира. - Я не могу сказать, что люблю его до безумия, но я… временами я очень хочу быть с ним. – Не выпрыгивая из машины, она задумалась, собираясь выйти тогда, когда исчерпывающе ответит начальнику. – Он мне сильно нравится, и когда мы вместе – бывают по-настоящему замечательные моменты, но потом что-то такое… что-то эфемерное, неудержимое, что-то временное в этом всём проскакивает, и я понимаю, что Богом – как вода, он окатывает собой, но потом стекает и испаряется. Он не даёт того последнего, закрепляющего ощущения, за которое я бы его полюбила. Я могла бы его полюбить, но когда он вновь демонстрирует свой перелётный нрав, свою эгоцентричность, своё поверхностное отношение ко многому и шутит на серьёзные для меня темы, я испытываю и гнев, и разочарование, и печаль, и всё это внутри меня клокочет, не давая чувствам разрастись во что-то бескрайнее и потерять голову. Вы понимаете меня? – поискала в глазах Намджуна сочувствия Чжихё. - Думаю, что да. - Вместо того чтобы просто ответить сопереживанием и отвернуться, мужчина засмотрелся в эти большие и искренние глаза, глаза девственной бесхитростности, готовые отдавать, но не желающие быть вычерпанными и опустошенными. «Да, я видел, как она была готова поддаться эмоциям и чувствам, как она хотела довериться и принадлежать Богому, но вместо того, чтобы ответить на её нетайный зов, он предпочитал опутывать её своей паутиной, не даря твёрдой почвы под ногами. И ей приходилось срываться с тех вершин, на которые карабкалось её сердце за любовью. Это то, чего я хотел бы от Соа, чтобы она расслабилась, раскрепостилась, чтобы поняла, что я надёжен и сделаю всё для нас, я не брошу, не предам и не отрекусь, пусть только снимет с себя возложенную вечную ношу самостоятельности и эмоциональной скупости. Да, я сказал ей, что мне в ней нравится умение владеть собой, но помимо владения собой в ней слишком твёрдый стержень, и недостаточно женской мягкости. Интересно, а я бы мог дать Чжихё то ощущение надёжности и уверенности, какие ей нужны?». Поняв, что проскочила предательская, неприличная мысль, Намджун про себя выругался и, опустив взгляд с глаз на губы, велел себе выходить из машины. Ему не только захотелось узнать ответ на свой неуместный вопрос, но и поцеловать эти девичьи уста. Какого чёрта? Он же в отношениях! Он должен остепениться, должен! Почему он заглядывается на чужую девушку? Почему он не может, как Дэхён или Ёндже, не видеть других, кроме своей? Что с ним не так? Он больной жёлтый попугайчик, и Ёндже его не убедит в том, что нормы бывают разные. «И Хосок больной – с этим вообще не поспоришь, он по жизни придурок! – рассыпал ярость на всё вокруг Намджун, но потом остыл. – Я любя, конечно. Хосок отличный человек и друг. Но что в нас с ним не так?». Выпустив Чжихё из авто, мужчина уставился себе под ноги, чтобы больше никуда не смотреть, и пошёл в гости к сёстрам. Может, хотя бы Чонён отвлечет его от ненужных мыслей.