Герой женского общества

Дверь открыла Чонён, и Намджун, заехавший без предупреждения, поднял руку с маленькими туфлями, чтобы предоставить обоснование своему вторжению: - Чжихё забыла вчера у меня в машине. – Старшеклассница обернулась в глубину квартиры и крикнула: - Главная растеряшка нашей семьи, иди сюда, твоя обувка нашлась! – Чонён посторонилась и кивнула Намджуну: - Проходите, Чжихё напекла рисовых булочек с разной начинкой, сладкой и не очень, вам понравится. - Да я не хотел задерживаться, - уже разувался он, противореча действиями словам. Почему ему так приятно было оказываться в этом доме? Из комнаты показалась средняя сестра, всё в том же кигуруми единорога, в котором он предпочёл бы наблюдать её вчера. Удивлённая и обрадованная, она шагала навстречу, наспех скидывая капюшон, чтобы не выглядеть совсем глупо с набитым поролоном плюшевым рогом надо лбом. Её недлинные, но пропорциональные ноги шли так, что бёдра виляли из стороны в сторону, и белая, приятная на ощупь ткань, что было видно не трогая, на глаз, облепляла отрывочными моментами то левую, то правую ягодицу, превращая забавную единорожью жопку в манящую женскую попу. - Господин Намджун! Боже, как неудобно, что вам пришлось заезжать, чтобы отдать мне их. Я не могла вспомнить, где потеряла туфли, потому что вообще не могла вспомнить, как закончился вчерашний вечер. Звонила Богому, он предположил, что туфли могут быть у вас машине, но мне было неловко вас тревожить… А он сказал, что занят, и сможет позвонить вам только ближе к вечеру. - Никаких проблем, - отмахнулся Намджун, проходя дальше, на кухню, куда повела его Чонён, но вторая сестра не отставала и, прижав туфельки к груди, вошла следом, перетаптываясь и не зная, что ещё сказать. – Тебе опять плохо? – вспомнил мужчина причину, по которой девушка облачается в кигуруми. - Было с утра. – Чжихё покраснела, сунув свои туфли Чонён, поставившей на стол чашку для чая, и поспешив к тарелке с булочками, подставляя её поближе к гостю. Младшая сестра ушла с обувью, чтобы не толкаться в тесном помещении. – Угощайтесь, пожалуйста. Минут десять, как из духовки… Да, знаете, я многовато вчера выпила, поэтому, когда проснулась, голова раскалывалась, мне было плохо, и я забралась в это… - Но теперь уже лучше? - Да! Сынён дала мне выпить какую-то таблетку, прежде чем ушла. Я быстро взбодрилась, даже успела сготовить кое-что, прибраться, и всё-такое… - потёрла она неловко большим пальцем под ребром, отводя взгляд. Не накрашенное круглое личико выглядело столь юным, беззащитным и милым, что никак не вязалось с той подвыпившей Чжихё, у которой ресницы в туши достигали бровей, делая и без того большие глаза огромными. Чжихё при макияже была до того роковой красоткой, с распущенными волосами, что не допускала в мужских головах мыслей вот о таком своём обыденном образе. А Намджун засомневался, какой ему нравится больше? Эта бело-розовая единорожиха вызывала у него в душе визг восторга, хотелось потрепать девушку за щёчки и по голове погладить, обнять и потискать. Интересно, а под кигуруми носят что-нибудь ещё? Хотя бы нижнее бельё? Будда, он же ещё за кое-чем приехал! - Чжихё, я хотел сказать вчера, но не представилось возможности… – Средняя сестра внимательно сосредоточилась, слушая Намджуна совсем как раньше, когда он давал какие-нибудь распоряжения ей, как главному бухгалтеру. – Я разобрался со всем этим делом, с пропажей денег, в которой обвинял тебя… Я хочу извиниться, поскольку убедился, что ты была ни при чём. Найдя настоящую мошенницу, которую уволил, я хотел бы снова видеть тебя на рабочем месте. – Видя, как теряется и давит в себе эмоции Чжихё, Намджун убедительно повторил: - Ты вернёшься на нашу фирму? Я буду очень рад принять тебя обратно, если ты не держишь на меня зла за то, как я с тобой обошёлся. - Господин Намджун, вы… вы серьёзно? – едва проронила девушка. Он кивнул. Она издала писк, смешанный с вскриком и вздохом облегчения. Вряд ли именно такие звуки издают настоящие единороги, но молодые милые девочки под воздействием чувств пищат часто именно так. – Спасибо, господин Намджун! – подпрыгнула она и, метнувшись в его сторону, остановилась. – Можно я обниму вас в благодарность? – попросила она разрешения, натянув рукава до середины ладоней и сжав их кулаками за концы. - Можно, конечно, - поднялся Намджун, успевший сесть, чтобы испить чаю с рисовыми булочками. Чжихё смущено к нему подошла и несильно обняла под грудью. Стесняясь не меньше, чем она, молодой директор чуть не исполнил своего желания погладить её по голове, на которой в растрёпанный хвост были собраны волосы, но удержался. В кухню заглянула Чонён, тотчас объяснив, что её привлекло обратно: - А я-то думала, что за шум. Господин Намджун, это вы визжали от нападения моей сестры в порыве нежности? – Чжихё скорее оторвалась от него и отступила. - Не говори ерунды! Господин Намджун только что вернул мне работу, ты представляешь? - Круто! – Чонён протянула по-пацански ладонь для пожатия, и мужчина инстинктивно пожал её, прежде чем подумать. Если бы успел осмыслить, может и не среагировал бы рефлекторно, а тоже по-свойски приобнял Чонён, с которой так подружился. – Спасибо, я знала, что вы душевный. Вы убедились, что Чжихё не воровка, и что я вам не врала? - Да, жаль, что я не сразу провёл расследование, не углубился в суть, это преступная халатность с моей стороны, простите меня ещё раз за недоразумение, но, я надеюсь, что всё это забудется и никогда больше не повторится. - Я так счастлива, господин Намджун! – искренне и с придыханием прошептала Чжихё, сложив ладошки перед губами и во все глаза, с восхищением и уважением глядя на того, кто снова становился её начальником. Ему было приятно, что он смог настолько порадовать её возвращением в бухгалтерию. Ему нравились её неприкрытые и наивные эмоции и порывы, такие прямые, непредумышленные и внезапные, как всё настоящее и честное. - Что ж, - Намджун сел обратно, наблюдая, как Чжихё наливает ему зелёный чай в чашку. Взял в руку тёплую мягкую булочку, промявшуюся под пальцами. Удовольствие, а не еда, не откусывая понятно. – Тогда, в понедельник буду ждать тебя, как обычно, к началу рабочего дня. Зайдёшь в отдел кадров, поставишь подпись под восстановлением, я оставлю там соответствующие распоряжения. - Буду без опозданий, - улыбаясь широко-широко, так что Намджуну показалось, что на зимнем дворе ярче засветило солнце, Чжихё закивала, переглядываясь с сестрой. Чонён одобрительно покосилась на своего взрослого знакомого и, успокоено выдохнув, показала ему большой палец вверх.

***

Предупреждённые о том, что в загородном особняке в честь дня рождения Чон Хосока придётся задержаться на ночь, Соа с Намджуном ехали туда оживлённые и предвкушающие отличный отдых и веселье. Девушка собрала с собой большую сумку-мешок, куда закинула и ночную рубашку, и средства для снятия макияжа, и косметику – всё, что требуется для того, чтобы выглядеть хорошо и иметь необходимое под рукой. У мужчин таких незаменимых инструментариев по организации быта почти не было, но Намджун ехал на своей машине, а в ней, в бардачке, всегда имелась и зубная щётка, и туалетная вода, и пена для бритья. Он многолетний холостяк, который не страдал соблюдением обета безбрачия в физическом смысле, поэтому предметы личной гигиены, способные пригодиться, если заночевал не дома, всегда были с ним. Но в том коттедже, который снял Хосок для отмечания тридцатилетия, явно всё было, и ничего подобного тащить не стоило. Как и подозревал Намджун, скромная вечеринка для узкого круга обозначала несколько сотен людей из элиты: преподаватели университетов, политики, бизнесмены, артисты, олимпийские чемпионы, телеведущие, модели, промышленники – Хоуп позвал представителей всех сфер, чтобы ни один богач, по возможности, не остался неохваченным. Дело было не только в том, что контакты, связи и знакомства пригождались, и их стоило поддерживать. В этой тесной и шумной толчее проще было затеряться своим, которых Хосок действительно хотел бы видеть. Найдя именинника на первом этаже, уже смеющегося с бокалом шампанского в руке рядом с какими-то холеными типами, Намджун поздравил его, сунув подарочную коробку в свободную руку. - Дай-ка угадаю… - прищурился Хосок, приподняв упаковку и поднеся её к уху. – Запас презервативов до конца жизни? Хотя нет, такое мне уже дарили на двадцать пять, и они кончились за неделю… - Кто-то легонько стукнул Хоупа по плечу, и Намджун только тогда заметил его жену, Хану, скромно напомнившую тому, чтобы прекратил похваляться своими постельными прошлыми подвигами хотя бы при ней. Она продолжала оставаться всё той же неприметной и серенькой девчонкой, хорошенькой, но совершенно не соответствующей высшему свету, к которому относился её супруг. Хане до сих пор было неуютно среди толстосумов, и она предпочитала не отходить от Хосока ни на шаг, пока вокруг было столько людей в дорогих костюмах, ювелирных украшениях, вышедших из модных салонов красоты. На Хане тоже было дизайнерское платье, видно было качество материи и пошива, но цвет она выбрала неброский, жемчужно-серый, покрой без изысков. Из драгоценностей – серёжки и обручальное кольцо, хотя жена наследника ювелирной компании могла бы увешаться бриллиантами бесплатно, взяв поносить из семейных магазинов. Но нет, это было не про Хану. - Привет, - поздоровался Намджун с ней и представил Соа, в первую очередь тоже ей, а потом уже другу. Рэпмону Хана была симпатична до жути, он видел в ней эталон второй половины, и из всех его товарищей, как ему казалось, Хоупу повезло больше других. – Какие презервативы, конь педальный, папа ждёт от тебя внуков! Это вуду-талисман для зачатия с первого раза. - Хана покраснела, пока оба молодых мужчины смеялись над шуткой. Намджун повернулся к Соа: - Не обращай внимания, это мой лучший друг-придурок, мы с ним всегда так общаемся. - Рад познакомиться, леди, - отставив шампанское, взял её руку галантно Хоуп и поцеловал с лёгким поклоном, изучая элегантную особу с головы до ног. Соа, несомненно, была на подобном мероприятии в своей тарелке. Она умела держаться, и даже заметила кого-то знакомого в зале. – В свою очередь хочу заметить, что мой друг совсем не дурак, раз очаровал такую прелестную девушку, - выпрямившись, Хосок стукнул того тыльной стороной ладони, в которой держал ещё коробку, по животу. – Понял, как надо друзей перед женщинами преподносить, одноклеточное? - Да ты сам больше рисуешься, проказник! – Намджун кивнул Хане: - Слушай, ты своего жеребца держи в загоне, чего он тут флюиды источает? - Это же его день рождения, ему хочется быть в центре внимания… - пробормотала бывшая официантка, опустив глаза. Хосок обнял её за талию, отложив подарок и, наклонившись, что-то горячо зашептал в самое ухо. Разулыбавшись, она закивала, пунцовая, но довольная. Намджун полюбовался на эту идиллию и, приобняв Соа, продолжил с ней путь по коттеджу, тоже встречая кого-то из знакомых, пожимая руки и приветствуя. Хозяйская рука на талии спутницы позволяла не сообщать вслух, что это его пассия – всё и так было ясно. Ему не хотелось её от себя отпускать ни на шаг, чтобы она и со знакомыми беседовала при нём, но когда его взгляд нарвался на Дэхёна, он понял, что сам ещё не готов показывать всех своих дружеских связей. Секс, свадьба, знакомство с родителями – это одно, личное, вопрос, где доверие отмеривается самостоятельно, но круг золотых, в который стоит или не стоит пока запускать свою девушку – совсем другое, это не только его дело, не его тайна, и к банде приближать нужно лишь ту, которая уже окончательно и бесповоротно будет проверена и определена, как пара навеки, и Намджун притормозил, вовремя подумав о том, что подобной проверки временем и обстоятельствами Соа ещё не проходила. Он подошёл вместе с ней к её знакомой с мужем и, постояв с минуту, извинился, попросив его подождать, якобы собираясь найти полный фужер шампанского, или уборную – он не уточнил. Дэхён попивал что-то из бокала, погружёно разговаривая с каким-то продюсером или директором звукозаписывающей компании, или ещё кем-то, связанным с шоу-бизнесом – с кем Дэхёну якшаться помимо них? - Здорово! – Намджун пожал руку и, прежде чем продолжить общение, подождал, пока певец оставит собеседника и отойдёт с ним в сторону. – Чего это ты тут один? Где Рэй? - Ну, мы же не светимся из-за моего контракта, - пожал он плечами, всем видом показывая, как его это не радует, и что он с удовольствием бы топтался тут с возлюбленной. – Ей и так пришлось устроиться в мою охрану, чтобы не бросалось в глаза, как часто мы рядом друг с другом. К тому же, мой менеджер изображает для прессы и фанатов, что это у него с ней роман, и иногда мне хочется дать ему в ухо. - Погоди, твой менеджер – это такой шустрый малый с залысиной и пузком? И ты ревнуешь? - Я не ревную, я просто хочу иногда выбить ему зубы или сломать руки. Рэпмон, ты бы знал, как я задалбываюсь от всего этого! С каждым годом я всё больше хочу помахать музыкальной карьере рукой, только ничем другим не смогу зарабатывать такие деньги, и приходится забывать о своих эгоистичных желаниях. - Рэй не подначивает забить на всё? Ей тоже, наверное, от количества поклонниц неспокойно. - Ну, бывает, что мне выговаривают за какую-нибудь мелькнувшую мимо девицу, - Дэхён хмыкнул, - но в остальном Рэй наоборот очень меня поддерживает и относится с пониманием. Она не из тех девушек, которые тащат под венец и непременно хотят поскорее стать мамочками, ты же знаешь. - О да, Рэй вообще уникум, - хохотнул Намджун, вспоминая захватывающую юность, когда познакомился с подругой, намного раньше, чем сам Дэхён, который теперь с ней встречался. Отчаянная девчонка, проникшая в мужской монастырь под видом мальчишки, от такой точно не станешь ожидать стереотипного поведения. Он, Намджун, ошалев от её разоблачения, поцеловал Рэй больше десяти лет назад, за что ему было неудобно, стоило вспомнить, и он предпочитал не рассказывать об этом другу. Теперь он не такой, сдержанный и рассудительный, не то что тогда, животное под властью гормонов, выброшенный на обочину жизни, в смысле, закинутый на вершину Каясан парень с пробелом в воспитании. Не пробелом, а целой пропастью! – И она тебя спокойно отпускает? - Ну, не совсем спокойно, но без скандалов. – Дэхён указал пальцем в следующее помещение, куда Намджун не дошёл. – Тут, кстати, Ёндже, не здоровался? - Будда, Хосок устроил золотой симпозиум? Сколько тут наших? - Это всё: ты, я и Ёндже. У Джей-Хоупа всегда сбор элиты, что поделать, если мы к ней относимся? – шутливо повертел рукой Дэхён, якобы красуясь. – Ёндже, между прочим, пришёл не один, в отличие от нас. - Эй-эй, я тоже не один пришёл! – гордо поправил Намджун, выискивая глазами Соа, но не сумев этого сделать, потому что отошёл от неё специально подальше, чтобы не светиться с друзьями. – Я с девушкой, но не могу пока вас познакомить. Мы только начали встречаться, сам понимаешь, не тот уровень крепости уз, чтобы ручаться… - Я понимаю. Но, будем надеяться, что это новое начало большого и бесконечного чувства, которое приведёт к серьёзным результатам. Ты же серьёзно настроен? - Более чем! И она тоже, так что, может быть, я даже обгоню тебя со свадьбой, - повыпендривался Намджун тем, чем не свойственно обычно бравировать мужчинам – потерей свободы. - Поглядим, - иронично погрозил ему Дэхён, - у нас, сам знаешь, всё непредсказуемо, и от кого меньше ждёшь – не будем называть по именам всяких виновников данного торжества, - те обязательно удивят. Намджун протиснулся в очередной зал, оглядываясь и, просмотрев всех присутствующих, увидел лестницу на второй этаж, по которой поднялся в гостиную, отделанную и обставленную в кремово-кофейных тонах. На диване у окна сидели Ёндже и Айли, заговорщически рассматривая публику и тихо переговариваясь, словно лазутчики из вражеского стана. Намджун подошёл к ним, поздоровавшись с другом и кивнув его жене, до сих пор не знавшей, что её муж – золотой. Неизвестно, как бы она к этому отнеслась, но, в связи с тем, что она была журналисткой и женщиной-блондинкой, миф о ветрености которой развеян пока не был, секретная информация ей тоже не полагалась. А может, кто его знает, Ёндже всего лишь, как когда-то Ёнгук, не хотел волновать и тревожить свою дражайшую половину. Впрочем, о чём разговор? Хана же тоже ещё не имеет представления о «хобби» Хосока. Из всех спутниц золотых меньше половины знают все секреты. Многие ли любящие девушки могут спокойно спать, зная, что её возлюбленный где-то рискует жизнью или занимается незаконной деятельностью? Многие ли не потребуют прекратить или не бросят парня, которого будут считать бандитом? А прецеденты были, и не всякий золотой решался приобщать к истине. Ёндже нечасто участвовал в откровенно опасных делах, но всё-таки иногда становился активным деятелем в вылазках, как больше года назад в Нью-Йорке. - Добрый вечер, господин Ю! – официально обратился к нему Намджун, поблёскивая озорством в глазах. Половина жизни каждого золотого – маскарад, и тем эти спектакли с кривляньями смешнее, что иногда они играют друг перед другом, то одни и те же роли, то разные, то даже в разных спектаклях одновременно, однако играть надо было, как бы ни хотелось упростить себе всё правдой. – Хотел поблагодарить вас за оказанную недавно помощь, очень выручили. - О, господин Ким, ну что вы, не стоит! – Ёндже, искрясь в зрачках юмором из-за этой забавы, указал на Айли: - Моя супруга, госпожа Ю. Айли, это… один клиент моей лаборатории, иногда наши инновации помогают развивать бизнес-проекты, и вот, господин Ким воспользовался одной из услуг нашей биохимической команды. - Очень приятно, - улыбнулась ему Айли. – А что за проект? – Намджун растерялся, но выручил сам Ёндже: - Пищевая промышленность, тепличная терморегуляция для повышения урожайности некоторых сортов соевых бобов. Заменяем различные удобрения, содержащие химию, чтобы повышать экологичность товара. - Как интересно… может, мне стоило бы написать об этом статью? - Не стоит, она будет нудной для обывателей, к тому же, не очень подходящей для темы твоей криминальной колонки, - напомнил Ёндже. – Разве что ты хочешь подкинуть труп на те самые грядки с бобами? - Э, нет, - подыграл Намджун, - вот как раз от инородных тел в процессе проращивания мы и стараемся избавиться. Айли засмеялась, прекращая допытываться, и принимая за чистую монету всё сказанное. Намджун отошёл, возвращаясь к Соа. Сможет ли он с таким же хладнокровием врать и обманывать? Как долго это придётся делать? Ёндже – гений, не в смысле, как комплимент, а в реальности, его мозги – чудо и находка, он изобретает и открывает в науке такие вещи, которые спасают жизни и смахивают на магию, к тому же, он ещё и говорит примерно на шести различных языках в совершенстве, если седьмой за последние пару месяцев не выучил. Куда до него Намджуну, человеку посредственных талантов (или с отсутствием оных?). У него нет изворотливости Хосока, наглости Ёнгука, непроницаемости Химчана. Не потому ли он никак не мог найти себе идеальную девушку, что у самого от идеального вообще ничего нет? А если небо послало ему Соа, может, в нём хоть что-то такое появилось? Намджун пытался найти в себе достоинства. «Ну… я добрый» - подытожил он, вспомнив, как Чонён показала ему большой палец, одобрив и поблагодарив одновременно директора своей сестры за то, что он сохранил человечность и отозвался на её просьбу не оставлять дело с опороченной Чжихё лежать мёртвым грузом. Накинув на плечи Соа свой пиджак, он вывел её на балкон, где они уединились от суеты светского раута. Держа по бокалу красного вина, они чокнулись, смотря друг другу в глаза. - Хорошая вечеринка, - оценила девушка. - Хосок умеет организовывать праздники. Как он тебе? - Ну… симпатичный, - пожала плечами она. – Что ещё скажешь, после пяти минут знакомства? Но, думаю, если ты с ним много лет дружишь, то это порядочный человек. - Я плохая лакмусовая бумажка, когда-то я вертелся среди одних наркоманов и бездельников, многие из которых, наверняка, уже где-нибудь на дне. Богом, кстати, был из таких, и мне приятно, что он не покатился по наклонной. – Соа посмотрела с балкона на территорию коттеджа, выпуская пар изо рта. Её длинные ажурные серьги поблескивали, как снежинки, кожа казалась бледнее и ровнее при разнородных отсветах ночной зимней улицы. Намджун приблизился и обнял её, прижав к себе крепче. Подмораживало снаружи, но изнутри грело вино и желание, появляющееся по мере приближения стрелок часов к полуночи. Соа прильнула к нему, подняв лицо для поцелуя, который поспешил осуществиться. Сегодня они останутся ночевать здесь… Намджун не строил никаких особых планов, не надеясь, что с ним уже захотят переспать, но мало ли? – Соа, как ты думаешь, во мне самом много хорошего? – Она приподняла брови в кокетливом изумлении. - В тебе? Мы с тобой познакомились, когда ты спас меня от напавших агрессивных девчонок из школы, ты был настоящим героем, а героизм – это отличное для мужчины качество. - Но это было тогда, а есть ли во мне что-нибудь героическое сейчас? - Ты предлагаешь найти улицу потемнее и нарваться на неприятности, чтобы проверить? – хохотнула она. - Нет, сам я тебя никогда не поведу в тёмные закоулки. С тех пор я стараюсь поменьше ввязываться во всё. Мой героизм не то иссяк, не то сменился рационализмом. - Ты просто повзрослел. - Стал скучным? - Что сразу скучным? Правильным и надёжным. Да, тогда ты надёжным совсем не был и, как показала практика, не зря таким не казался. Переспал и пропал, - без обиды припомнила Соа. - Прости, мне нет прощения, но отец не дал мне выбора… - Ничего страшного не случилось, да, прошло много лет, мы пожили вдалеке друг от друга, приобрели опыт, выросли, встали на ноги. К тому же, если ты тогда был такой непостоянный, даже останься со мной, долго бы мы провстречались? – Намджун подумал, что не побывай он в Тигрином логе, то вовсе бы не изменился, не стал бы самим собой, добрым и остепенившимся Намджуном, любящим сыном и заботливым братом. Он бы зависал на последние деньги в сомнительных клубах, покупая марихуану, не помог бы отцу развернуть бизнес. Всё было бы не так. И Соа он бы упустил повторно, если бы дожил до того столкновения во дворе, не спившись и не откинувшись от передозировки чего-нибудь покрепче травы. - Мне кажется, ты мой талисман, который появляется, чтобы направить мою судьбу в правильное русло. После знакомства с тобой я начал исправляться и приходить к здравомыслию, теперь я не хочу больше быть холостяком и бегать по разным женщинам. Мне так хочется быть с тобой, и больше уже ничего не искать. – Они хотели поцеловаться снова, но на балкон вышел Хосок с Ханой. - Ага, вот вы где! Уединились? - Ты что-то имеешь против? - Я всегда за любовь, во всех её видах, о чём ты? – Хоуп остановился, поднял взгляд к небу, что-то представил, поморщился, гадливо высунул язык, словно сбрасывая с него горькую пилюлю, и, отряхнувшись, добавил: - Нет, не во всех, к ебеням толерантность. Но конкретно против вашего вида единения ничего не имею. - Хосок, что ты им мешаешь, пошли в дом? – слабо потянула его Хана назад. - Я хотел пообщаться с другом, мы с ним не часто видимся. – Хоуп подошёл к парапету и прислонился к нему. – Девчонки, может, дадите потрещать по-мужски? Хана, котёнок, покажи Соа особняк, а? Поболтайте, пообщайтесь. - Ладно-ладно, - сдалась Соа, возвращая пиджак Намджуну. – Мы прогуляемся. Болтайте, мальчики. Девушки ушли, прикрыв за собой. Хосок, только что заметно выпивший и раскрасневшийся, собрался и протрезвел, будто у него была волшебная кнопка, выводящая из организма алкоголь. - Ничего так даму урвал, одобряю, - постучал он по плечу Намджуна. – Конечно, не Хана, но… - Таких покладистых и домовитых, как Хана, я вообще не знаю, где ещё искать! На тебя вечно везение сыплется от рождения, то богатство, то бабы, то такие бесценные друзья, как я. - Ты забыл о моей умопомрачительной внешности. Хотя, конечно, главный бонус моей жизни – это ты. - И Ёндже с Ёнгуком, ты с ними вроде в одном дворе вырос? - Да, и с Дэхёном. А ты прав, я фартовый парень! - Слушай, фартовый, я хотел спросить… У тебя бывает, хотя бы иногда, что хочется какую-нибудь другую, не Хану? Ну, вот идёшь по улице, а навстречу девчонка в короткой юбке. Ты обернёшься, или даже не заметишь? - Я женатый, а не кастрированный, чего это я не обернусь? - Значит, обернёшься? - Нет, ну для кого они короткие юбки надевают с каблуками, для себя что ли? Я человек благодарный, мне показали – я посмотрел. - А если они будут манить сильнее? Если подвернётся возможность переспать? - Ты хочешь спросить, мог бы я изменить Хане? – Хосок свёл брови к переносице, мотнув подбородком. – Даже не знаю, зарекаться ли, вдруг жизнь заставит? Вдруг задание какое-то будет, в котором потребуется достичь чего-то через постель? - Чего? Оргазма? Хоуп, давай без лукавства и увиливаний – у тебя бывают эротические фантазии на других женщин? - Что у тебя за тема-то такая сегодня в топе? Март только через десять дней… - Ну, ответь, по-братски. - Ну, бывало пару раз… Просмотр порнографии считается? - А ты смотришь порно? Зачем? Чего тебе не хватает? - Секса, когда я на месяц уезжал на задание, прикинь? А один раз Хане нездоровилось… лучше же подрочить, чем бежать к шлюхам, логично же. - А ты при этом дрочишь на жену или на порно-модель? - Доктор Ум ЕбатьХва, ты чего докопался? У меня нет проблем с интимной жизнью, спасибо, сексолога я не вызывал. - У тебя, может, и нет, а у меня есть! Я неделю встречаюсь с Соа, а поглядываю на другую девушку… Ну, как поглядываю, я не собираюсь с ней встречаться, но когда её вижу, мне очень хочется с ней покувыркаться, она мне даже приснилась один раз. Это же ненормально? - Так, раз лечим тебя, а не меня, то продолжим, - вздохнул успокоенный Хосок. – Я думаю, что это нормально. Любить можно одну женщину, но видеть других же не перестанешь. И возбуждаться на них тоже. Возбуждение – это же не волевое решение, это физиология. Если стояк поутру вообще без эротических снов и женщин рядом появляется, что мы, бедные рабы своей потенции, можем поделать со своим организмом? - Ты, гляжу, на будущее для Ханы уже отговорочку отрепетировал. - Я пытаюсь помочь тебе разобраться, а ты нагло сарказмируешь тут передо мной. - Извини, продолжай. - Да что продолжать? Я возбуждаюсь на кого-то помимо Ханы, ты возбуждаешься на кого-то помимо Соа. Это норма! - Два озабоченных придурка – не показатель нормы. - Хорошо, давай я позову Дэхёна. Давай? Его спросим. – Намджун не успел согласиться или отказаться, как Хосок выскочил через дверь с балкона и, не прошло и минуты, затолкал друга детства к ним третьим. – Дэхён, у нас тут конференция на очень сложную и серьёзную, жизненноважную тему. Нам нужно твоё мнение. - Я только в музыке и мотоциклах разбираюсь, если речь не о них, то я не советчик… - В бабах ты разбираешься? – скрестил руки на груди Хоуп, прищурившись. - В бабах? – удивился Дэхён. – В бабах, пожалуй что тоже, немного. - Ты хочешь кого-нибудь, кроме Рэй? - Нет, - не думая, ответил Дэхён. – С чего бы? - Мы тебе не предлагаем сейчас накрыть постель с Мисс Корея две тысячи двадцать два, расслабься. Просто, вот бывает так что глядишь на девицу, на её буфера там, попку, и хочешь её… - Я не смотрю на буфера чужих девиц, Хоуп. - С ним бесполезно, - вставил Намджун. – Рэй его пиздит за косые взгляды в сторону, - Дэхён несильно врезал ему в сплетение, пугая, а не применяя силу, но все трое засмеялись. - Я тебе устрою сейчас, шутник! - Дэ, ну чего ты нас обманываешь, ну как это не смотришь? Ну, сидишь ты на встрече с фанатками, подходят они, одна за другой, у них декольте, они наклоняются, чтобы ты расписался в их блокнотах, ты что, дуб деревянный, тебя не заводит вид приоткрытых сисек? – не выдерживал Хосок, проникнувшись темой уже сильнее самого Намджуна, поднявшего её. - Нет, ну… заводит, конечно, это красиво… - Вот! - Но я сразу думаю о Рэй, и стараюсь скорее поехать домой. - Да бля. - Говорю тебе, на нём прослушка, за другие ответы его дома побьют. - Я вас сам сейчас отхерачу, чего вы привязались? - Рэпмон, статистика остаётся в силе, - обратился к другу Хосок. – Нас двое – мы большинство, он один – он ненормальный. Все нормальные мужики возбуждаются на всех красивых женщин. - Это я ненормальный? – наигранно оскорбился Дэхён. – Ладно, давай позову Ёндже, спросим его, заглядывается он на других женщин, кроме Айли, или не заглядывается. Вы же не думаете, что и его дома кто-то принуждает к правильным ответам? – настойчиво уставился на них певец. Намджун с Хосоком переглянулись. - Веди его сюда. Через пару минут они стояли на балконе вчетвером, и Хоуп, как на шоу, где можно было остаться только при голосовании большинства из членов жюри за тебя, с волнением ждал ответа Ёндже. Они обрисовали проблему в целом и, имея в виду то, что научно подкованный друг, кроме прочего, может заткнуть их за пояс каким-нибудь логическим объяснением, или неопровержимым фактом, попросили его сказать исключительно своё мнение. - Заглядываюсь ли я на других женщин? – переспросил Ёндже. – Нет, не приходилось. - Да ну как? Как?! – возвёл руки к голове Хосок. – Как ты избегаешь этих окружающих нас соблазнов и вездесущей оголёнки, этих кружащих вокруг сексапильных девиц? Очки не носишь? - Я и без них достаточно вижу, особенно вдаль. - У тебя нет сотрудниц женского пола? - Есть. - Ты медитируешь? - Мне нравится только Айли. - Да пошли вы нахрен, всю статистику испортили, – развернулся к ним спиной, наклонившись к перилам и опершись на них, Хосок. Намджун печально вздохнул рядом: - Я же говорил, мы не норма. - С точки зрения биологических процессов и предрасположенностей, - заговорил Ёндже, поправляя галстук, - у всех людей разный темперамент, разная выработка гормонов и разная степень концентрации и зацикливания. Люди не могут быть одинаковыми, иначе это походило бы на роботов, но, к счастью, все мы разные. Нейромедиаторы работают с разной скоростью у разных людей, передавая или не донося какую-либо информацию: у кого-то лучше контачат медиаторы между сетчаткой глаза и мозгом, у кого-то между слуховым каналом и мозгом. У кого-то гиперактивный эпифиз или гипофиз, у кого-то пониженный их тонус, исходя из этого есть люди энергичные или утомляющиеся без внешних причин. Так же с чувствами и эмоциями, у кого-то их выработка, основанная на тех же гормонах, стабильна, у кого-то скачкообразна, у кого-то её вовсе нет. Грубо назовём аддикцией привязанность к определённому человеку – это зацикленность, сосредоточенность, которую почему-то невозможно сдвинуть с мёртвой точки, как зависимость человека от спиртного, компьютерных игр или ещё чего-то без медицинского вмешательства. Иногда можно запустить определённое вещество в организм – и всё проходит, но сохранится ли эффект надолго, навсегда? Иногда можно наоборот возбудить интерес к чему-то химией, но стоит ли? Человек может пытаться бороться с собой или культивировать в себе что-то, чего в нём не было, но это уже будет другой человек, пошедший против своей естественной природы. Считать нормой наши или ваши темпераменты, постоянства или непостоянства, так же нелепо, как принимать зелёных попугайчиков за здоровых, а жёлтых – за больных. Возможно, для некоторых женщин притягательнее мужчина, который и помыслить не может о другой, а для некоторых женщин такой мужчина будет неинтересен, и ей захочется такого, который заметит всё вокруг и будет бабником. – Намджун, выслушав полу-научную проповедь и, хоть и поняв, но уложив с трудом в голове, покачал ею, словно помогая сведениям утрястись: - Бедная Айли, кажется, это первая пара, в которой я не уверен, что мозги трахает жена мужу, а не наоборот. Войдя в выделенную им спальню, Намджун с Соа сразу же заметили, что кровать одна, широкая, двухместная, но одна. Гости в большинстве своём разъехались. Ёндже сказал, что Айли рано утром надо будет ехать в редакцию, поэтому она уехала в квартиру, оставив мужа догулять без неё. Какое доверие! Дэхён тоже остался на ночь, пока выдалась возможность провести время с друзьями. Такое удавалось нечасто. Они старались не светиться вчетвером перед Соа и Ханой, конспирируясь и шифруясь по разным комнатам. Это напоминало Намджуну о подростковом возрасте, когда прятались от родителей, собираясь совершать проказы. Хосок тоже привык с отрочества скрывать свои связи, потому что его отцу никогда не нравилась «эта ужасная уличная компания, под предводительством прокурорского оболтуса», в смысле, Бан Ёнгука. Однако, вопреки всему, их тесный кружок был неразрывен, добавив к себе после Тигриного лога ещё щепотку отличных ребят, таких как сам Намджун, Шуга, Тэхён и другие золотые. - Надо было напомнить Хосоку, что мы ещё мало встречаемся, - заметил Рэпмон, намекая на постель. Соа тронула его плечо и пошла обходить кровать, по ту сторону которой была дверь в ванную комнату: - Всё в порядке. Ты же не будешь ко мне приставать? - Я? Нет, конечно, я ж приличный, - заверил мужчина, скинув пиджак на стул и развязывая галстук. – Если ты не будешь меня совращать. - А если буду? – засмеялась Соа. – Сдержишься? - Нет, и за развязывание битвы вина полностью будет лежать на провокаторе. – Играя в переглядки, расслабленные и довольные удавшимся вечером, они замолчали, говоря глазами больше, чем могли бы сказать языками. Девушка отступила спиной в уборную, захватив с собой сумку, чтобы переодеться в ночную рубашку. На несколько минут включилась вода. Намджун почувствовал лёгкое нервное покалывание по телу. Как ему не терпелось испытать подобный момент, как ему хотелось оказаться в спальне со своей – своей, одной-единственной! – девушкой. Рассуждения Ёндже несколько успокоили его. Да, возбуждаться и желать других – не преступление, это всего лишь показатель темперамента, но что с ним поделать? Если его погасить, то Намджун не будет самим собой. Он же с самого начала полового созревания мучился повышенной потребностью в спаривании. И какое счастье быть взрослым и самостоятельным мужчиной, чтобы организовывать себе секс без проблем. Намджун разделся, оставшись в одних трусах и, посомневавшись, забрался под одеяло. Соа появилась в шёлковой, с кружевом по низу, сорочке золотисто-персикового цвета. Стройные ноги, как гладкие изваяния из алебастра, манили их погладить. Распустившая волосы, девушка поправила лямку на плече, наблюдая за реакцией Намджуна. Он даже подтянулся на подушку, чтобы разглядеть Соа до самых ступней. Выглядело это всё шикарно, пусть даже вспомнились мысли о том, как неуютно иметь дело с шёлком. - Я погашу свет? - Да, разумеется, - безвольно кивнул он. Кто тут назвался приличным? Он? У него стала приливать кровь к члену, и назвать свой половой орган в мыслях членом, а не тремя буквами – это единственное приличное, на что хватило выдержки фантазии Намджуна. Он пообещал не приставать? Соа красива, и всегда была таковой, о чём он думал, соглашаясь не приставать к ней? В строгом платье и с высокой причёской она излучала неприступность и будто говорила – нет, но в этом эротическом наряде? В темноте ещё лучше ощущалось, как близко они лежат друг к другу. Намджун закрыл глаза и попытался вспомнить какие-нибудь считалочки. Соа вблизи перевернулась на левый бок. Если он её тронет – она влепит пощёчину или закричит? С чего бы, если они договорились, что теперь встречаются? Зачем она его спросила, будет ли он приставать? Предупреждала, чтобы он этого не делал? Или напоминала, что есть такой вариант? Пойми этих женщин! Намджун чуть подполз к ней и, занеся руку и посомневавшись, убрал волосы с пути своих губ, стремившихся к шее девушки. Соа вздрогнула, но, не сказав ни слова, продолжила лежать. Мужчина опустил руку ниже, по её плечу, положил ладонь на бок. Ткань струилась под пальцами, ему не сразу удалось её задрать, чтобы коснуться голой кожи. Соа повернулась к нему, и их губы встретились. Она тоже его хотела, они поймали неосязаемый сигнал желания, и Намджун, опрокидывая девушку на спину и забираясь на неё, забыл о своих глупых вопросах друзьям, потому что не вспомнил никакую другую, снимая с Соа последние покровы. Могло ли следующее после такой ночи утро не быть счастливым? В коттедже не осталось ни одного постороннего, только свои, и Намджун, выйдя из спальни, в которой пообещал Соа принести кофе в постель, направился на поиски кухни. Навстречу ему встретилась Хана в хлопковой пижаме. Мужчина невольно улыбнулся, снова замечая то, что ему нравилось, что манило к повторению в своей жизни. Он тоже хочет жену в такой вот домашней пижамке. - Доброе утро, не знаешь, где тут кухня? - Вон там, - обернулась она назад, указывая пальцем за поворот. – Хосок выгнал меня, сказав, что принесёт завтрак. Правда, я его сама приготовила, иначе бы мы вряд ли вкусно поели. Намджун недолго плутал и, на шум и запах, набрёл на обитель еды, где в тёмно-зелёном халате, позёвывая, ждал перед кофеваркой двух порций капучино из маленьких краников Хоуп. Жалюзи были повернуты, пропуская со двора лучи морозного утра, но в помещении было тепло, пахло чем-то очень аппетитным под крышкой маленькой кастрюльки, на подносе уже лежали намазанные джемом тосты, и политые растопленным шоколадом пирожные. С другой стороны – кухня была сквозная, - вошли одетые Ёндже и Дэхён. - Чудесное утро, не правда ли? – потянулся Рэпмон, ощущая, как растут крылья за спиной. - Как минимум солнечное, - взглянул за окно Ёндже. - И деловое, мне нужно возвращаться на репетицию, Хоуп, можно я возьму кофе вне очереди? – подрезал его Дэхён у кофеварки. Удовлетворенный и никуда не торопящийся товарищ милостиво подвинулся, уступая одну из чашек, в которую полился горячий напиток. - Тогда я возьму второй, тебе же всё равно нужно два, - присвоил оставшийся кофе Ёндже, тоже поднявшись. Хосок плюхнулся на оставленный им стул. - Да пожалуйста! Намджун, ты тоже меня отстранишь от источника живительного нектара? - Я могу и подождать. К тому же, сам я пью чай, ты же знаешь, кофе вредно для сердца. – Хоуп кивнул, доставая из кармана мобильный телефон, чью вибрацию все услышали. Звук был отключён, но совсем отключать сотовые золотые никогда не могли, всякие бывали ситуации. - Алло? Да? – Хосок остановил очередной зевок, глаза открылись, он весь подобрался на стуле. – Да? – голос его отдал сталью, и все три присутствующих товарища услышали это, повернувшись. – Да, я понял… когда? Да. Да… - становясь всё тише и бледнее, кивнул Хоуп, пока рука его с телефоном не сползла на колено. Видимо, разговор закончился. Трое мужчин замерли, видя что-то неладное. Они переглянулись, решится ли кто-то спросить, что случилось? Но Хосок сам поднял к ним глаза, сказав: - На перевале, переходя хребет Тоба-Какар*… погиб… мастер Хан.