Герой женского общества

Оставшиеся тринадцать бухгалтерш, после увольнения четырнадцатой Чжихё, представились Намджуну в виде участников Тайной вечери, шепчущихся и знающих что-то, рассевшихся вдоль длинного стола, чаши на котором были полны; молодые и в возрасте, разные, но единые в некой закулисной интриге, и один из них, само собой, был Иудой. Кто именно? Предстояло узнать из результатов сопоставления отпечатков пальцев, но это всё будет завтра, а сейчас мужчина возвращался с работы, мысленно делая ставки на ту или иную сотрудницу. Методика детектива перебивалась мечтами о романтическом вечере с Соа, пока на себя не перетянуло одеяло волнение за Чонён. Она отправилась на баскетбольную игру, где будут те засранцы из университета Джинни. Всё ли мирно кончится? Намджун знал, где проходят студенческие соревнования, потому что из-за сестры приходилось быть в курсе дела. Сделав неожиданный даже для себя поворот, он поехал посмотреть, разошлись ли уже зрители, и закончилась ли игра? Подъехав на машине к зданию, мужчина разглядел вдалеке тёмные окна спортивного зала и почти пустой тротуар. Только три-четыре человека брели в ту или иную сторону. Всё завершилось. Как узнать, что с Чонён всё в порядке? Никого уже нет, чтобы спросить. Но ведь элементарно – у него теперь есть её номер! Намджун посомневался, но, убедив себя, что это правильный поступок, и кто-то должен показывать девчонке, что за ней приглядывают, набрал школьницу. Та подняла с небольшой задержкой, но без удивления: - Алло? - Ты уже дома? - Да, а что? – Она не называла его имени и, судя по всему, потому, что рядом был кто-то из сестёр. - Ничего. Темно уже и поздно. Хотел узнать, добралась после игры, или заплутала куда-нибудь. - Нет, хотя звали, - раздался смешок. – СНУ, как обычно, выиграл, и ребята приглашали отмечать их победу. Я отказалась, и товарищ проводил меня домой. - Правильно сделала. - Конечно, я что, дурная, по-вашему? – Послышался тихий щелчок дверной ручки. Чонён ушла в свою комнату, чтобы разговаривать без стеснения. – Знаю я, чем эти вечеринки заканчиваются, и что на них творится. Это не для меня. Намджун удовлетворенно выдохнул. Зря он волновался, в самом деле, у этой старшеклассницы ума и предусмотрительности побольше, чем у многих и, к сожалению, даже больше, чем у его родной Джинни. - Я рад, что ты сама соображаешь, Чонён, правда. Те парни – плохая компания. - Я шарю, господин Намджун. Если кого-то привлекают бэд бои, то привлекают и вытекающие из этого проблемы, а мне их не надо, своих хватает. - Любишь хороших мальчиков? – улыбнулся мужчина. - Мне некогда их любить, других забот полно. Господин Намджун, ну взрослый человек, что вы всё к межполовым отношениям сводите? – Не ожидавший такой отповеди, бизнесмен пошевелил на шее галстук, поправил под собой пальто. - Извини, я думал… ну… в твоём возрасте… - Дело не в годах. У кого чего болит, тот о том и говорит, вы в курсе? – Намджун совсем погрустнел. - Я не отрицаю, что для меня это актуальная тема. - Если я заработаю столько же, сколько вы, лет через десять, я тоже заморочусь по отношениям, а сейчас для меня с сёстрами уместнее думать о том, как прокормиться и где подработать. - Ладно, прости. Я всего лишь хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. - Да всё отлично. И меня извините за резкость, если что. Я иногда говорю, не думая. - Главное, что ты ничего не думая не делаешь, - похвалил Намджун. – Доброй ночи, Чонён! - Доброй! Спасибо за беспокойство и заботу. Я благодарна. Правда, - услышал он улыбку на её губах. Вечно насупленное и озадаченное решением бытовых коллапсов личико представилось расслабленным. Она всё-таки симпатичная, привлекательная… «Не настолько, насколько попа её сестры, но…» - Намджун, попрощавшись, затряс головой. Что он сравнивает? Взрослый идиот. И вообще, откуда опять в голове Чжихё с её аппетитной, мягкой, круглой… Оторвав руку от руля, Намджун поднёс костяшки пальцев ко рту и прикусил. Только недавно радовался, что он не баба, как впору огорчаться, что мужчина. Кто ещё может ни с того ни с сего думать о сексе там, где это неуместно? Какой-то мозговой анабиоз. Авитаминоз. Спермотоксикоз! «И это ещё не март» - завёл автомобиль Намджун, поехав дальше. Но куда ехать? Опять домой? Не хочется. С друзьями всё понятно, кидочки и женатики, пусть сидят и плесневеют по норам. Он тоже хочет плесневеть, но пока не плесневеет – оплюёт их на правах холостяка. Завтра, возможно, его статус тоже изменится, и они с Соа станут парой, но тепла и ласки хочется сейчас. У Намджуна возникло ощущение ночи накануне свадьбы, словно завтра окончательно потеряешь свободу, а сегодня ещё волен нагуляться. А что, изменять своей девушке или жене он никогда бы не стал, ниже его достоинства, потому и выбирает так тщательно, чтобы раз и навсегда и не приходилось блудить глазами и искать на стороне дополнительных ощущений, их в родной кровати должно хватать. Тогда выходит, что в эту ночь он последний раз имеет возможность оторваться? Когда он был в борделе последний раз? Три дня назад. Передохнул и хватит, пора его снова посетить! Взбодрившись, Намджун поехал в знакомое заведение. За администраторской стойкой вновь была смена Юлл. Но вечер понедельника и относительно ранний час позволяли без помех подойти и привалиться к этой стойке – посетителей в холле не было. - Опять к нам? – улыбнулась девушка. – Зачастил. - Ну, вот… настроение такое, - витиевато взмахнул рукой Намджун. На него смотрели так, словно ждали, не заведёт ли он прежнюю пластинку? Не начнёт флирт? Не к ней ли пришёл? Мужчина не мог угадать, предостережение или желание скользит во взоре подруги. Хочет она, чтобы он явился именно к ней, или это создаёт ей неудобства? Нет, он, всё-таки, не понимает женщин совершенно. А как попросить у Юлл какую-нибудь девочку и номер, если переспал с ней самой три дня назад? Так делать нельзя. А что говорить? Побеседовать о погоде и уезжать? - Какое? Легкомысленное? - Да нет, - подсобрался Намджун, стирая с лица признаки зова плоти. – Джинни уехала из дома на несколько дней, теперь там скучно и тихо, хотел выпить с кем-нибудь, а все вечно занятые. Подумал, вдруг кого тут встречу? - Серин у себя, хочешь подняться? - Может быть, дай согреться и оглядеться, - отболтался Намджун, скрасив первое впечатление о том, что он явился сюда за сексом. Так оно и было, но не хотел он обижать и унижать Юлл подобным поведением. Ну почему сегодня работает именно она? Сунув руки в карманы, мужчина посмотрел направо и налево, в зал ресторана и зал бара с танцполом. Дискотеки в понедельник не было, потому и люди туда не заходили, и на высоком стуле сидел один единственный женский силуэт. Слегка прищурившись и разглядывая его, Намджун невольно сделал шаг в ту сторону, продолжая изучать со спины фигуру, чья японская высокая причёска, украшенная кандзаси*, навела его на подозрения, и он уже не смог остановиться, шаг за шагом ступая ближе и ближе, пока медленно не достиг соседнего с девушкой стула. Не отрывая глаз от её профиля, он забрался на него, кивнув знакомому бармену. Шпильки в волосах были украшены цветами сливы, а на одной из них висел коралловый шарик. Намджун ничего толком не знал о японских традициях и нарядах, но выглядело всё до того утонченным и изящным, что не хватало глаз наглядеться. Вопреки его нескромному близкому взору, девушка не пошевелилась, не повела и носом, чтобы удовлетворить любопытство – кто сел рядом? Она держала маленькую чашечку с зелёным чаем, стоявшую на блюдце, и так увлеченно изучала её прозрачное, чуть оливково-жёлтого цвета содержимое, будто на дне кто-то нарисовал будущее до скончания веков. – Что означают украшения в твоих волосах? – Спросил вдруг Намджун, не зная, что ещё можно было спросить у девушки, которая продавала своё тело на ночь, но выглядела при этом до того царственно, что ни о каких низменных материях не могло идти и речи. Минатозаки Сана улыбнулась. Вернее не так. Её губы расцвели таким незаметным и непонятным до конца выражением, что лишь из нежелания причинять себе боль невыразимой тоской этих розовых уст хотелось принять видение за улыбку, но была ли это именно она – утверждать невозможно. Там было далёкое путешествие, заморская даль, разлука, одиночество отчуждения, печаль и счастье, оставшиеся на перламутровом берегу, по другую сторону от пустого смеха и мимолётного наслаждения; там было всё: обещание, обман, правда и смерть. Такой улыбкой можно заставлять страдать и убивать, но без такой улыбки в своей судьбе, хоть раз обращенной к твоим словам, нет смысла жить. - Там слишком много различных смыслов, господин, - не отвлекаясь от чая, негромко сказала Сана, и Намджун впервые услышал её голос. Именно негромкий, ещё не шёпот, но уже не тот уровень, когда услышишь на другом конце комнаты. Она не говорила высоко, как японки, но в каждом слоге её корейского дрожала музыкальность её родного языка с придыханием, идущим из глубины груди. Корейские девушки произносили быстро фразы, наполненные шипяще-жужжащими и носовыми звуками, которые на конце были звонкими и чёткими. Сана говорила так, будто перебирала все согласные, подчеркивая их разнообразие, а на конце предложения повисала двусмысленная интонация, где нельзя было разобрать, утверждает она, спрашивает или повествует без какого-либо подтекста. – Для каждого – свой собственный. Какой нужен вам? - Твой. Что для тебя эти цветы и этот камень? - Дань обычаю, - лукаво отпила Сана чай, до сих пор не удостоив собеседника и взглядом. Ему уже хотелось попросить её повернуться, но это было бы невежливо, некрасиво. И слишком просто. Хотелось дойти до того, чтобы она сама пожелала поднять на него глаза. – Слива символизирует конец зимы и приход весны, а, значит, победу жизни над смертью. Обычно она служила символом самураев. Коралл – оберегает в странствиях и унимает боль. - Физическую или душевную? - Ту, которую требуется унять, - спокойно ответила она. Намджун помолчал и опомнился, что надо бы и себя представить. А то подсел и разглагольствует, неэтично. - Меня зовут Намджун. Я друг Серина и… Занимаюсь тем же самым, примерно. То есть, участвую в тех же делах… Ну, в смысле… - Ему было главное донести, что он золотой, и его не надо смущаться или скрывать от него что-то, поэтому он подытожил располагающей к доверию информацией: - Слышал, тебя привёз Сольджун? - Да, этот удивительный ба́ку. - Бака**? – подумав, что ослышался, переспросил Намджун. Сана прикрыла ладонью рот, беззвучно посмеявшись. - Нет же, ба́ку – это дух, который пожирает ночные кошмары и плохие сны. Думаю, вы Сольджуна неплохо знаете, поэтому поймёте, почему я так его называю. - Да, он у нас мастер сожрать из головы любую информацию… Тебя преследовали ужасы? – робко спросил Намджун, и сам заговорив тише. Лицо Саны стало совсем непроницаемым. - Я видела, как убили мою семью. Знаю, что видела. И долго не могла спать из-за этого. Сольджун предложил забыть мне эти сцены, пока я не примирюсь с тем, что случилось. И он избавил меня от кровавых воспоминаний. Это странно, точно что-то знать, но не понимать, откуда знаешь, и почему не помнишь, ведь знаешь же… - Я бы не решился экспериментировать со своим разумом, хоть и доверяю Сольджуну. А вот на месте красивой молодой девушки, я бы ему точно не доверял. - У меня не было выбора. Мне следовало прийти в себя, чтобы свершить то, что я хочу свершить. – Сана снова неуловимо изменилась, расслабившись. – Вы ничего не заказываете. Разве не выпить вам хотелось в баре? - Я? Да, естественно, но… - Намджун поражался, насколько теряется рядом с этой японкой. Он был настолько тёртым в этих делах, что не отличался косноязычием лет с пятнадцати, что же делает с ним эта гейша? – А ты пьёшь что-нибудь покрепче чая? Составишь компанию? - Сегодня не хочется. От малого количества вина плохо засыпается, от большого – плохо просыпается, - изрекла мудро Сана. Намджун готов был взять её за подбородок и дёрнуть к себе. Сколько можно разговаривать профилем? У него бы выдержки не хватило, а эта Минатозаки сидит, как ни в чём не бывало. - А ты… ну… Слышал, что… - Мужчина не должен испытывать неловкость, говоря о любви, особенно физической, - вмешалась Сана. – А если испытывает неловкость – пусть лучше о ней не говорит. - Запомню, - принял к сведению Намджун, который и сам был не рад своей растерянности. – Твоё мидзуагэ состоялось? - Как и должно было. - И… как дальше будут обстоять дела? Ещё какие-то церемонии? Срок ожидания, прежде чем продолжать? Я ничего не знаю о гейшах, расскажи. – Намджуну очень бы хотелось, чтобы она поняла его намёки и сказала: когда и сколько стоит. Очень хотелось. Но он, осознавая, что беседует с девушкой, вставшей на путь путаны, не может осквернить её подобным предложением, язык не слушается. Она какая-то не такая, всё равно она не стала проституткой, не может ею быть, таких манер и такого волшебства не бывает у раздвигающих за деньги ноги. Что не так в ней? - Увы, мой путь – путь ойран***, а не гейши. - Ясно, - мало понимая разницу и не желая углубляться в культуру Японии на неудовлетворённую голову, кивнул Намджун. Может, перебороть себя, да спросить прямо? – Сегодня отдыхаешь? - Да, здесь тихо и уютно без посетителей. - И клиентов, - уточнил Намджун. - И клиентов, - качнула согласно головой Сана. Мужчина не выдержал: - Ты же понимаешь, что я хочу спросить, да? Честно, я когда увидел тебя в субботу утром, выходящей из лифта, я обалдел! Ты очень красивая, Сана. - Красота несорванного цветка и цветка в вазе – не одна и та же красота. - Ты не изменилась за эти три дня. - Но стала намного ближе к увяданию. - Ты специально отвечаешь так, словно вынуждая меня спросить кое-что в лоб? И чем ближе к интересующей меня теме я подхожу, тем отстранённее ты отвечаешь. Это истинная непостижимость японской дипломатии! - А вы знаете её главное правило? – задала вопрос Сана. - Нет, - растерялся Намджун. – Откроешь секрет? - Не могу, вы обидитесь. - Не обижусь, обещаю! – заверил мужчина, готовый буквально на всё, лишь бы ему сказали: когда и сколько? - Тогда ещё одно условие. - Давай. - Скажите, что вас сейчас больше всего раздражает? – Намджун заметил, что подёргивал ногой, якобы в ритм приглушенной музыке из колонок. Но это были именно нервы. Прекратив рыпаться, он исповедался: - Что ты не смотришь на меня с самого начала разговора. – Озарившись теперь уже ярко выраженной улыбкой победительницы, Сана повернулась к Намджуну и позволила заглянуть в её глаза. Заглянуть и утонуть. От ожидания и предвкушения Намджун перегрелся, а от черноты и бездны глаз наследницы уничтоженного клана якудзы его охватил жар. - Зато вы вежливо всё это время смотрели на моё лицо, и даже представления не имеете, во что я одета, правда? – Сана спрыгнула со стула и плавно, не торопясь пошла на выход. Золотой округлил глаза, поняв, что она права. Только сейчас он опустил взор, чтобы оценить одежду, до этого вовсе его не волновавшую. На Сане были обычные светлые брюки и шёлковая блузка, но не привлеки она его внимания к наряду и уйди он раньше, чем она встала, он бы чётко вообразил, что она сидела в кимоно. И гипнотизёр не нужен, красивая и хитрая женщина делает с мужчиной всё, что хочет. - Сана! – окликнул её Намджун и поспешил следом. Она остановилась. – Так, какое главное правило японской дипломатии? Ты не сказала. - Отказывать так, чтобы отверженные были уверены, будто их попросили зайти в следующий раз. – Обиду он всё-таки почувствовал, сразу же, но раз обещал не испытывать её… - А могу я узнать, почему ты мне отказываешь? Я тебе не нравлюсь? Слишком неловкий? Или навязчивый? - Добрый господин, вы здесь ни при чём. Я встала на этот путь с одной целью – отомстить. Я сплю не для обогащения, а для того, чтобы подкрасться к врагу и уничтожить его. Я беру деньги с врага для вида. Я делала бы это бесплатно, если бы то не вызывало подозрений. - А твой первый клиент? Разве он не обычный чеболь? - Он из драконов, - чёрным мраком заиндевели глаза Саны. – Драконы – союзники Ямашита, без них бы Томохиса никогда не преуспел в борьбе за власть, и не справился бы с Минатозаки. Я вытяну из этого чеболя всю возможную информацию, а потом… избавлюсь. - Сана, если ты убьёшь его в этом клубе, будут большие неприятности с драконами, ты хочешь развязать войну в Сеуле? - Я не очень глупа, господин Намджун, - опустила ресницы к полу девушка. – Вы знаете о действии диметилртути? - Нет, что это? - Один из самых медленных ядов, которые не нужно даже пить. Капля попадает на кожу – и уже внутри человека. Никаких ожогов и следов, никаких признаков отравления. Интоксикация начинается спустя пять-шесть месяцев. Симптомы проступают, когда спасти уже нельзя. Жертва слепнет, или глохнет, или начинает терять рассудок, а потом кома и - смерть. Анализы, конечно, покажут отравление тяжёлым металлом, но когда он попал в организм – узнать невозможно. Отравление совершается в феврале, а гибель случается в июле, августе или даже сентябре. Удобно, верно? - Ужасность твоих замыслов прямо пропорциональна твоей красоте, - изумился и немного испугался Намджун. Страх перед подобным коварством девушки, перед её жестокостью и смелостью несколько поубавил пыл. Он видел кокетливую и соблазнительную Сану, которая игриво отказывалась смотреть ему в глаза, но вот спустя несколько минут она уже хладнокровная оябун****, не сулящая никакой чувственности и любви. - Не бойтесь, друг Серина – мой друг, я не строю против друзей подобных планов. - Но и не спишь с ними. - Но и не сплю, - подтвердила она. - Просто-таки чёрная вдова, - вздохнул Намджун. – Вот теперь стою и думаю, бывает ли такой секс, ради которого и умереть не жалко? - А вы не думайте. Об этом должны думать мои враги. – Сана улыбнулась и поклонилась. – Извините, я пойду к себе. - Конечно-конечно, - проводил её взглядом Намджун. Ушедшая в сторону лифта, японка осталась неуловимой, непознанной, недоступной для него, а сам он вернулся к Юлл. – Ладно, тут тоже скучно, поеду-ка я домой. - Как знаешь, - пожала плечами подруга. – Не самое плохое решение. Выйдя и сев за руль, Намджун завел машину. Прогревать её ещё было не нужно – не успела остыть. Да и морозы слабели, весна-то в самом деле близко, скоро победит зиму. Жаль было Сану, потерять всех близких и превратиться в орудие мести… А впрочем, вряд ли она была пай-девочка и вышивала крестиком, живя в клане Минатозаки. Все эти умения – разговаривать, соблазнять, заманивать, убивать, она же этому не за месяц в публичном доме обучилась? Да и у кого? У Сольджуна? Тот только мечом может научить махать. Ну и ещё чему-нибудь, но это Сана делает только с недругами, чтобы убить их позже. Опасная девушка, непреклонная и знающая, чего хочет. На такой никогда не захочется жениться, но с такой постоянно будет хотеться переспать. Так! С завтрашнего дня, если с Соа всё получится, он не должен больше ни приезжать сюда, ни думать о ком-либо, кроме своей второй половины. Но уезжая из кибана*****, Намджун не сомневался в одном: если ему представится возможность, то он зайдёт сюда ещё раз, чтобы попытаться снова, и попросить у Саны хотя бы ночь. Да, всё-таки, она умеет отказывать по-японски.