Строго на Юг.

Вскоре девушка сидела за столом с своем отделе, сложив руки на столешнице, как приличная школьница и разглядывала два зеркальца, упакованные в прозрачные пакетики для улик. Рядом покоились снимки, сделанные под многократным увеличением, а на них красовались цифры и числа, значение которых Сирин предстояло раскрыть в самые ближайшие сроки, потому что суд назначен на завтра, федералы, против воли, стали марионетками в руках загадочного злодея, а потому владеют только артефактами, доказывающими вину канадского офицера. Более того, улики у обоих команд оказались разные, будто нарочно подкинутые в нужное время в нужное место, но ни одна пока не привела никого из блюстителей закона к истине, какой она должна была бы восторжествовать. «4 26; 17 (с горизонтальной раздвоенной стрелочкой над ней) 24; 26 (с такой же стрелочкой)16; 11 25; 5 (снова со стрелочкой и цифрой два над ней) 23; 2 24» — эти значения девушка уже выучила наизусть и теперь должна была перебрать множество комбинаций, чтобы выяснить смысл послания. Первым, что пришло на ум, были знаменательные даты мировой истории: 1. «4. 26»* — 1986 год — авария на Чернобыльской атомной станции, унесшая жизни четырех тысяч человек; 2. «1724» — год рождения Иммануила Канта — немецкого философа. 4. «11. 25» — 1783 год — последние британские войска покинули Нью-Йорк после окончания Войны за независимость; 5. «5. 23» — в этот день, согласно древним верованиям, земля поглощает клятвопреступников и клеветников; 6. «2. 24» — 1991 год — начало войны в Персидском заливе. А вот третье число не вызывало никаких ассоциации, хотя и все остальные даты были просто датами, не принесшими ничего положительного, кроме, конечно появления на свет родоначальника немецкой классической философии. Только если субъект не возомнил себя философом, несущим в мир разрушение, а именно одной определенной жизни, и заставляющий держаться в напряжении все окружение ее обладателя. И, судя по всему, именно третий набор цифр должен оказаться разгадкой этой довлеющей над всеми тайны. И что означают эти стрелочки и двойка?! — Зайдем с другой стороны, — сказала сама себе Сирин, отложила уже исписанный датами листок и принялась заполнять новый. На этот раз она подставляла под цифры буквенные символы английского алфавита: «4 — е; 26 — z; 17 — q; 24 — x; 26 — z; 16 — p; 11 — k; 25 — y; 5 — e; 23 — w; 2 — b; 24 — х», над буквами девушка тоже поставила стрелки. — Снова бессмыслица, даже анаграмма не выйдет… За раздумьями и тоннами исписанной макулатуры пролетело несколько дней. У Сирин уже вываливались глаза, но выручал энергетик, банки которого Рэй исправно присылал ей через коллег, выходивших на обед, и пластиковые контейнеры с едой от него же. Только раз за все это время она видела детектива за окном в коридоре. Рэй отрицательно помотал головой, давая понять, что суд был безжалостен, и приговор вступит в силу очень скоро. Она шумно вдохнула воздух и с силой выдохнула его. Попружинила на ногах, размяла пальцы рук и снова села за стол. Ее отвлекло монотонное бурчание Фрэнка Фабиана: — Эй-эй би эй-эй, — повторял он, в состоянии стимминга* и уставившись в пространство невидящим взором. Девушка привыкла к такому поведению особенного коллеги, но его бормотание казалось весьма настойчивым, заставив Сирин забеспокоиться. — Френк! — окликнула она. Парень повернулся на ее призыв, продолжая повторять одно и тоже. — Френк, с той все в порядке?! — Эй-эй би эй-эй, — уже громче затараторил он, тыкая ручкой в капу своих бумаг сначала более спокойно, потом остервенело. Девушка вскочила с места и подбежав к нему, попыталась остановить. Все остальные тоже всполошились, а Фабиан так и продолжал тыкать к бумагу, но уже не так яро. Сирин переключила внимание на его записи. В центре всегда аккуратно сложенной стопки зияла дыра, а с двух сторон от нее стояли по две заглавные буквы «А». — Эй-эй би эй-эй, — повторила девушка. — Ты гений, Френк! Цены тебе нет! — она схватила парня за лицо и чмокнула в лоб. Тот удовлетворенно закивал. — Ну здравствуйте, лорд Бэкон! — победоносно воздела руки к потолку она. Теперь предстояло каждую букву перевести в шифр другого знаменитого мыслителя — английского философа, историка и политика Френсиса Бэкона. В дешифровке появились новые строки: «e — ААВАА; z — ВАВВВ; q — АВВВВ (со стрелкой); x — ВАВАВ; z — ВАВВВ (снова стрелка); p — АВВВА; k — АВААВ; y — ВАВВА; e — ААВАА (и опять стрелка с двойкой над ней); w — ВАВВА; b — ААААВ; x — ВАВАВ». Позже оказалось, что стрелки указывали на необходимость поменять буквы местам, где один раз, а где «два». Еще уйма времени ушла на то, чтобы разделить последовательности так, чтобы… Снова получилась сумятица. «АА ВАА ВАВВВВ ВВВАВ АВА ВВВВАВА ВВ ВАА ВААВВАВВАВ ВАВВВАВ ВАА АААВ ВА ВАВ» «Lq wkh pluuru zrphq duh orrnlqj wr vhh wkhpvhoyhv wkurxjk wkh hbhv ri phq» — Прямо день исторических личностей, — Сирин обратила внимание, что уже начала рьяно беседовать сама с собой. На этот раз все было гораздо проще, что называется «Авэ, Цезарь!» Нужно было просто отмотать эту буквенную пленку на три хода назад и вуаля! «In the mirror women are looking to see themselves through the eyes of men».* И снова загадка… — Хэй, Аддерли! Ты уже в стул вросла! — голос Уильяма Бишопа прозвучал как гром среди ясного неба. Сирин встрепенулась, отгоняя уже настойчиво овладевающий ее мозгом сон. — Не хочешь кости размять?! — У меня работы много, — удрученно вздохнула девушка. — Что-то важное? — посерьезнел парень. — Вопрос жизни и смерти, как и все, над чем мы тут трудимся. — А я хотел тебя в парк аттракционов пригласить. — Каких аттракционов? — спросила девушка просто из тактичности. — Не знаю, вот идем с ребятами проверять. Что-то передвижное. Сегодня открытие на Нортон-Милуока-Авеню 2616. — Боюсь, я… Погоди! Где? — Нортон-Милуоки-Авеню. — Нет-нет, номер! — 2616, а что? — Я вас догоню, — помолчав пару секунд, проговорила Сирин. — Ну ладно, — Бишоп подозрительно повел бровью. «Бэкон, Цезарь, зеркала, цифры, войны… Господи!» — девушка схватила все свои заключения и выбежала из отдела, сразу же, как и ожидала, столкнувшись с Рэем. — Ну что там? — нетерпеливо поинтересовался детектив. — Вот! — напарница постаралась сделать как можно более сдержанный вид. — Там все. Я больше не могу, мне нужно поспать. Попробуй подумать, что это все может означать. — Н-ну хорошо, — оторопело отозвался Ковальски и проводив Сирин взглядом, поволок кипу бумаг на свое рабочее место. — Фу, чуть не снесла! — из коридора, ведущего в основное помещение участка, где располагались рабочие места детективов и второстепенного персонала, вышла Франческа Веккио. — Спасибо, хоть извинилась. — А ты чего здесь делаешь? — завидев Рэя, поинтересовалась она. — Наперегонки работаете? — С кем? — не отвлекаясь от материала, спросил детектив. — С Сирин! — пояснила девушка. — Видимо, она первой сдалась. — Домой поехала. Передохнуть немного. — Она же, вроде, в южной части голода живет?! — Да… Ты что-то хотела, Френни? У меня нет времени обсуждать место жительства своих коллег! — Просто поехала она на Север! Конечно, ваши отношения — не мое дело, но вдруг тебе понадобится эта информация?! В голове Рэя что-то щелкнуло, он перестал перечитывать фразу, до которой докопалась Сирин и задумался, проигнорировав замечание Франчески о каких-то там отношениях. К месту оказался и вернувшийся за забытыми ключами Бишоп. — Аддерли уже уехала, не видели?! — с присущим его характеру энтузиазмом уточнил он. — Да-а-а-а, — протянул Ковальски. — Домой… — Как домой?! Мы же договорились встретиться в парке аттракционов. — А. Где. Этот. Парк? — детектив поморщил лоб. — Норт-Милуоки-Авеню 2616. — На Север, говоришь? — глядя на обведенную в записях напарницы цифру, переспросил у Френни Рэй. — С Бишопом? — лукаво сощурилась девушка. — Лучше б с Бишопом, — детектив сгреб листы бумаги, пытаясь соорудить аккуратную стопку, но в итоге просто скинул их в верхний ящик стола и закрыл его на ключ. — А при чем тут я?! — удивился Уил. — Наше счастье, что ты вернулся, — Ковальски по-дружески хлопнул его по плечу, ничего не объясняя, и двинулся на выход. — Странный… — растерянно бросил Бишоп. — Более чем, — согласилась Франческа.

***

В это время Сирин уже находилась на полпути к парку, стараясь не вдумываться в свои догадки и размышляя над тем, есть ли вероятность появления новых жертв, хотя и надеялась, что несмотря на то, что этот человек пошел по наклонной, дальше Крейна, Логана и Фрейзера он не двинется, потому что они повязаны. Осталось выяснить, чем и постараться не потерять голову во всех смыслах. В грозившую ей опасность она верила меньше всего, несмотря на его беспокойную натуру. Он мог развязать драку, закатить скандал, но чтобы УБИТЬ?! В голове не укладывалось… Так или иначе, теперь это был ее бой, и вообще всё: действия, улики, шифры — было разыграно именно для нее, поэтому она должна была разобраться сама, не впутывая Рэя или кого-либо другого, заинтересованного в этом деле. Девушка прижала предплечьем пистолет, скрытый под курткой в наплечной кобуре, и отключила телефон. Яркая неоновая вывеска «Зеркальный лабиринт» бросалась в глаза с самого въезда на парковку парка. Цель Сирин находилась именно там, оставалось не попасться на глаза своей компании и надеяться на то, что полученные в Академии знания помогут в самый ответственный момент. Народу в лабиринте было достаточно много. Освещался он лишь люминесценцией, встроенной в боковины зеркал. Согласно заученной инструкции, Сирин тихо и незаметно наблюдала за посетителями аттракциона, не замечая ничего подозрительного и никого знакомого. За весь вечер, показавшийся девушке бесконечно долгим, сменилось дюжины четыре людей. Время близилось к закрытию, а субъект так себя и не проявил. Наконец, голос из спрятанного где-то динамика сообщил, что парк завершает работу, но его персонал будет ожидать посетителей на следующий день, и довольные магией зеркал люди нехотя стали покидать неопределенных размеров зал. Включилось верхнее освещение. Сирин осталась одна, уповая на не скорое появление охраны, хотя, в такой ситуации ее служебное положение оказалось бы очень на руку, но субъект мог уйти… — Я тобой горжусь! — до боли знакомый голос эхом отразился от сотен отполированных поверхностей, а затем и многократные копии его обладателя окружили девушку со всех сторон. Сирин оставалась неподвижной в своих отражениях, поочередно глядя на клонов, находящихся только перед ней. — Зачем, Вилле? — спросила она. — Ты знаешь, — субъект принялся расхаживать из одного зеркала в другое, — каждому человеку необходимо двигаться и развиваться, чтобы не стать тупым отбросом общества, жертвой деградации и дегенерации. У каждого разума своя точка невозврата, за ее пределами рождается гениальность. Гениальность — это наказание, она никогда не приводит к «жили долго и счастливо», это крест страдающих людей. Одни больны душевно, другие физически, третьи слишком быстро отрабатывают высшим силам свой земной век. Блаженны неведающие… Существуют гении чистоты, которые заставляют своих демонов служить на благо общества: ученые, философы, художники, музыканты. Люди с аурой цвета индиго… Подают их в облике ангельских муз… А есть гении злодейства, которые правят миром, завладевая умами и душами простых обывателей. И кто ты, может решить один единственный шаг. И те и другие заканчивают плохо, но сладость апофеоза бесценна! Ты скучала? — он остановился. — Я думала о тебе, каждый раз, когда приходилось сталкиваться с загадками… — Сирин угнетало все сказанное ее давним очень близким другом, который имел в ее прошлом наверное более значимое место, чем Томас Сильван, и о котором она предпочитала не говорить вообще ни с кем и никогда, хотела оставить его только для себя. Она понимала, что этот умный талантливый мужчина повернул совсем не в ту сторону на своем пути. Не он представил своих демонов в естественном обличии, просто в какой-то момент они завладели его естеством и показали себя сами, забрав две жизни и подставив под удар еще две — канадского полицейского Бентона Фрейзера и его самого. — Зачем ты убил Лесли Крейна? — настало время раскрыть карты. — Он сунулся не в свое дело. Тебе об этом знать необязательно, — усмехнулся субъект и снова зашагал по зазеркалью. — А Бен? — А-а-а, этот бравый констебль?! — тут Вилле уже улыбнулся, и в улыбке этой не осталось совершенно ничего человеческого. — От свидетелей нужно избавляться… Но убрать такого свидетеля было бы слишком опасно. А вот повесить на него всю вину… Да-а-а-а. Сначала я расправился с мистером толстосумом, потом вырубил твоего дружка. Когда тот пришел в себя, и связанный по рукам и ногам наблюдал, как я закапываю тушу этого хряка, я промыл ему мозги, оставив в памяти только то, что посчитал нужным, и отвез на заброшенный завод, где велел еще поспать, для закрепления помещенного мною в его светлую голову материала. С копами шутки плохи, как известно, поэтому мне пришлось потрудиться, чтобы выяснить всю его подноготную. Вот тут-то и обнаружилась профессиональная связь канадца с тобой. Не представляешь, как я был рад! — Тогда решил поиграть… — закончила за него девушка. — Почему бы нет? — Вилле вновь остановился, и заложив руку в задний карман идеально выглаженные черных брюк, указательным пальцем второй руки несколько раз размеренно провел от ноздри к кончику носа. — Я подкинул улики вам с нервным блондином Ковальски и федералам. Все должны были прийти к выводу, что констебль виновен, а ты, следуя тому, чему я учил вас с Томасом — оказаться здесь. — Ты следил за каждым нашим шагом?! — негодуя, вопросила Сирин. — Более того, детка! — воскликнул мужчина. — Я видел, как вы сматывались из морга, из дока, и сокрушались по поводу найденного орудия убийства в сторожке Северо-Западных Территорий. Я видел, как твой напарник разглядывал зеркальце в полутьме леса, как Логан отбыл в царство Аида, и как паниковала сопровождавшая его инспектрисса, ведь его уход поставил точку на памяти отважного офицера, а значит и на его пребывании в этом мире. — Логан — тоже твоих рук дело?! — Конечно! Эпинефрин — убойная вещь! Во всех смыслах! — А я ведь могла прийти не одна. — Не могла. Ты же не знала, в какое чудовище я превратился с момента нашей последней встречи. А вдруг бы я прихлопнул кого-нибудь еще?! — Я могу тебя арестовать! — не выдержала девушка. — У тебя нет полномочий, но есть мое откровение, которое ты не додумалась записать, потому что не прихватила с собой диктофон, — остудил ее пыл Вилле. — Тебе теперь с этим жить. Мир страшен, Сирин, и всегда есть кто-то, кто на шаг впереди тебя, зло — это молния, а добро всегда будет громом. Свет и звук никогда не окажутся равносильны, помни об этом. Мне искренне жаль твоего друга… Правда. Он слишком умен, а я конкуренции не терплю. Я должен остаться для тебя единственным. Не придавай меня забвению и учись! — Вилле поцеловал пальцы и прикоснулся одновременно ко всем зеркалам. — Прощай! — Прощай! — победоносно повторил еще один персонаж последней в постановке сцены. Он крепко захватил горло убийцы сзади и приставил дуло пистолета к его виску. — Я запомню тебя хорошим, Вилле… — облегченной проговорила Сирин, несказанно обрадовавшись появлению Рэя, который умудрился остаться незамеченным и найти злодея в лабиринте. Что будет дальше, она видеть не хотела, да, в общем-то, ничего особенного уже не произойдет. Уходя, девушка слышала звук смыкавшихся наручников и слова зачитываемых прав. Вилле явно не был готов к такому повороту событий, но оправдываться не собирался, он лишь кричал что-то вслед, и единственное, что смогла расслышать Сирин было: — Мы еще встретимся, душа моя! Покинув аттракцион, она достала телефон, включила его и набрала номер. — Мы взяли его, шеф, — изнеможденно проговорила девушка, и взглянув на часы, добавила, — Остановите казнь…