present

В самом начале у них есть номера, которые отличаются лишь одной цифрой в самом конце; когда какая-то Айрис начинает названивать Кейтлин на протяжении пяти часов кряду, крича что-то о страшно-опасной ситуации, которую может разрешить лишь он, Кейт лишь вскидывает бровь и пытается говорить даже с доброжелательностью в голосе, вот только Айрис все еще продолжает ошибаться, чем здорово раздражает, доказать ей, что Кейтлин — далеко не Барри, и не в ее власти разрешить супер-пупер проблемный вечер, находясь, к тому же, не в Централ Сити, а в Стар Сити, куда ее забросила командировка, абсолютно нереально. Айрис протяжно вопрошает — ну, когда же ты приедешь, Барри — и Кейтлин не выдерживает, бросает номер в черный список, надеясь навсегда забыть и этот голос, и эти странные имена; у нее в голове планы, таблицы и графики, ей перед мэром Куином скоро выступать, выпрашивая деньги на очередной эксперимент, иначе они с Хартли и Циско останутся без цели в жизни, ей некогда тратить свое время на незнакомку с завышенным чувством требовательности. Вот только в офис она приходит на час раньше, ее просят подождать, и ей приходится выслушивать веселый голосок какого-то ненормального, что упрашивает мэра Куина не пойми на что — Оливер, ну что ты, не будь букой, бери Фелисити и пригоняйте к нам с Айрис, где еще праздновать свою годовщину как не с самыми лучшими друзьями?; Кейтлин усмехается, когда аудиенция заканчивается с отрицательным результатом, и шагает было почти внутрь, как ее осеняет, и она, повинуясь малейшему порыву, придерживает парнишке дверь, чего он не замечает, выпрыгивая на своих длиннющих ногах наружу, на ходу стараясь достать телефон из рюкзака, висящего на плече. — Извини… Ты Барри, верно? И когда он вскидывает на нее свои глаза, Кейтлин понимает, что вляпалась по уши.

Когда я впервые увидела твое лицо То подумала, что в твоих глазах восходит солнце А луна и звезды — дары, что ты преподносишь

Домой Кейтлин едет в его машине, хохоча над глупыми шуточками и не обращая внимания на бушующую за окнами бурю — Барри не позволил ей ехать на попутках, так ведь можно и маньяка подцепить, а мне потом и смерть его расследовать, верно?; он оказывается судмедэкспертом, и ему до ее высшего химико-биологического образования не так уж и далеко, Кейтлин кажется даже, что эта ерунда с одинаковыми номерами вела их друг к другу с самого начала, а чем еще объяснить то, что она, вечно опаздывающая, пришла на час раньше? Кейтлин смотрела на него из-под полуопущенных ресниц и никак не могла понять, а как она не замечала его раньше? Они явно пересекались на каких-то форумах, вертелись в одних кругах, даже занимались схожими делами, только Барри работал на полицию, а она — на саму себя и собственное будущее, которое теперь, когда он был рядом с ней, травил не смешные анекдоты и смотрел такими пронзительными глазами, что сердце совершало пару кульбитов кряду, казалось идеальным. Кейтлин в его глаза и влюбилась — в веселые такие, озорные, с вечными смешинками; Барри никогда не был серьезным, он даже не пытался — зачем становиться тем, на кого ты не похож совсем?; Кейтлин тянулась к нему всей душой, притормаживая на поворотах — ну же, милая, куда ты так рвешься, у него девушка есть, чьи вечера холодные он обогревает, ты ведь из другой лиги, на тебе двое детей великовозрастных висят, не станешь же ты Барри во все это впутывать, ты ведь не могла за вечер влюбиться один, правда же?; и плевать, что он тебе грант на пару лет вперед выбил, плевать, что тебе с ним тепло и уютно.

Ты не его, а он — не твой. Когда я впервые коснулась твоих губ Я почувствовала, как земля вздрогнула в моей ладони Словно дрожащее сердце пойманной птицы

Когда Барри зовет Кейтлин украшать собственную елку, ведь ему нужен женский взгляд, без этого никак, она пожимает плечами, целует Хартли и Циско, желаем им счастливого вечера и выходит в ночь, вскидывая воротник пальто выше; вопрос — где же Айрис — ее не беспокоит, хотя и царапает сердце где-то по краю, Барри позвал ее, значит, ему больше и не нужен никто. И пусть даже он делает подарок для той единственной, кто живет с ним под одной крышей, провести лишние часы с ним рядом лишним не будет; Кейт себя за мысли эти ненавидит, но поделать не может ничего — она же не отбивает никого, совесть ты жестокая, это все не ее вина. Барри встречает ее в переднике, просит помочь с тестом и убегает куда-то в глубину лофта, таща за собой след из муки, что с кроссовок сыплется на пол; Кейтлин закатывает глаза, но пальто сбрасывает, поправляет платье, пальцами взъерошивая волосы, и бежит на помочь — эй, Чип и Дейл, вы где, когда так сильно нужны? — Это просто пирог, Барри, он не обязан быть идеальным. Она улыбается мягко, замечая на дне его зрачком плещущуюся панику; он кажется сейчас таким милым и несчастным, что она не может удержаться, подходит ближе, не в силах оторвать взгляда от взволнованного лица; она делает последний шаг, оказываясь с ним непозволительно рядом, едва ли носом не тычется в щеку, Барри дышит еле заметно, будто задержка дыхания поможет не оступиться. Кейтлин целует его под омелой, нерешительно и осторожно, боясь, что он ее оттолкнет, выгонит прочь, но Барри лишь кладет руки на ее спину, притягивает еще ближе — их сердца в унисон друг друга бьются — и поцелуй углубляет, перехватывая инициативу. Кейтлин кажется, у нее из груди вырывается птица, что в клетке золотой сидела долгое время; ей это все таким правильным кажется, таким необходимым и нужным, что ей хочется кричать от счастья, кружиться на месте, разбрасывая яркие конфетти в воздух — эй, мир, посмотри, я счастлива, я исцелена, мне больше не больно. Когда Барри отходит на шаг назад, Кейт кажется, что земля уходит из-под ног; что они наделали?

Когда я впервые лежала рядом с тобой Я чувствовала такую близость наших сердец Я знала, что наша радость заполнит собой мир И будет вечна, любовь моя

Когда Барри признается, не забывая целовать ее пальцы, сцеловывать слезы, бегущие по щекам, что Айрис — его сводная сестра, и она для него мира всего ценней, но совсем по другим причинам, Кейтлин не знает, смеяться ей или бросаться подушками; он обманул ее, видел, что она к нему чувствует, не мог не видеть, только не самый молодой судмедэксперт, о гениальности коего кричали все вокруг; видел, и не сказал ничего, позволил с ума сходить, ощущая себя и другом ужасным, и человеком отвратительным. Арийс входит в лофт, сбрасывая кучу подарков на стол, и хмурится, разглядывая два пирога — идеальный и такой, на троечку — взгляд на Барри и Кейтлин она бросает далеко не сразу; Кейт хочет ей наперерез броситься, встряхнуть за плечи хрупкие и в лицо прокричать: почему я? почему ты так и не сказала ничего? я ведь думала, что мы друзья с тобой, а ты душу мою переламывала каждый день, едва ли в лицо не смеялась; Айрис плечами пожимает, ей говорить нечего — у нее Эдди в женихах уже который месяц ходит, и если бы Кейт была внимательнее слегка, давно бы все сама поняла. Хартли и Циско по видео-чату пугают ее свою внезапностью и огромной блестяшкой на безымянном, Кейт губы растягивает в полу-улыбке, кое-кто из сбежавших сотрудников ей пару десяток должен теперь; Барри в плечо целует импульсивно, со своей новой семьей знакомясь через разбитый экран — ему на Рождество нужно было Кейт не признание дарить, а телефон новый, Кейтлин довольно жмурится и обещает быть примерной подружкой жениха, причем, обоих одновременно. Ей, знающей, что друзья рядом, что Айрис счастлива с другим, что Барри любит только ее, жить становится в миг гораздо проще; Кейтлин на диване вытягивается, не в силах взгляда от лица Барри отвести — вид з а в о р а ж и в а е т — и большего ей не надо.

(твое лицо)