Всё сводится к тебе и ко мне В этой холодной и пустой комнате
В лаборатории пусто, холодно и как-то отчаянно грустно; Спенсер ощущает, как по коже бегут мурашки, но упрямо остается сидеть на стуле, пока сквозняки продувают ей спину — Барри обещал примчаться к семи, но опаздывает уже на час минимум. Спенсер зябко ведет плечами, утыкаясь в телефон и энный раз ставя на повтор Ширана; Барри вбегает в начале десятого, когда Спенсер, укутанная в плащ и теплый шарф, уже не может даже злиться — замерзла полностью, чувства спрятала куда подальше; Барри подмигивает и бросает на стол ворох чертежей, и Спенсер медленно оттаивает. Они занимаются до раннего утра, а затем с веселыми криками убегают от ночного уборщика, так и не сумевшего поймать их; когда от хохота трудно дышать, когда воздух в легких полностью исчезает, Спенсер цепляется Барри в плечо и требует остановиться, дать ей пару минут. Барри разводит руками — я самый быстрый на планете Земля, забыла? — Спенсер лишь дышит через рот, пуская опиумную дозу o2 резко по венам; перед глазами круги черные, и слабости хочется поддаться сильно — Спенсер засыпает у Барри на плече, укрывшись его теплой курткой. Барри на Спенсер смотрит, чувствует, как в сердце что-то просыпается, и закрывает глаза; этого ему еще не хватало.Почему мы так несовершенны? Когда всё, что есть у меня, это пыль… Просто пыль и золото
Спенсер сквозь стекло смотрит на то, как Кейтлин целует Барри — осторожно, касаясь губами нежно, почти невесомо — и земля из-под ног у нее не уходит; сердце щемит — едва-едва — но не более того, только вот кисть в золотистой краске падает из ослабевшей руки в миг. Спенсер всегда знала, что слишком неидеальна для Барри — ей бы оценки подтянуть, скинуть пару килограмм, научиться ходить на высоченных каблуках; стать Айрис Уэст, на которую Барри часто загадывался, или хотя бы Кейтлин Сноу, что могла позвонить в разгар их занятий и, особо даже не стесняясь, позвать Барри к себе ради какой-то ерунды. И Барри, будь он неладен, ни разу ей не отказал. Спенсер рассматривает пальцы, окрашенные в золотистый, ведет по волосам нарочисто медленно, а затем и просто рисует крест на запыленном стекле — Барри не сможет знак не узнать, он сам притащил эти банки вчера, сам попросил выкрасить стены их любимого закутка в нечто радостное. Спенсер смотрит на то, как Барри целует Кейтлин в ответ, и земля рушится в миг.(Почему мы так несовершенны?) Спаси меня Спаси же меня! (Почему мы…)
Барри лишь разводит руками — кажется, я всегда любил ее — а Спенсер кистью по стене ведет упрямо; у них никогда не было прав друг на друга, они всегда ходили где-то рядом — девочка-ботанка и мальчик-флеш — иногда даже ужинали вместе, но никогда не переходили грань. Спенсер задыхается — не зная, физически или морально — но от знания этого проще не станет, болеть так и не перестанет; Спенсер улыбается Барри как всегда солнечно и ярко, сверкая зубами-жемчужинами. То, что у нее на душе кошки скребут, это точно не его вина. Спенсер улыбается, не зная, с каким трепетом Барри хранит ее фото в кошельке.