Всю жизнь я был эгоистом если не по образу мыслей, то, во всяком случае, в поступках… ~ Джейн Остин Я был эгоистом всю свою жизнь, как на практике, так и в принципе, но в одном я уверен: самым эгоистичным поступком в моей жизни было влюбиться в Гермиону Грейнджер. ~ Драко Малфой А я никогда не была эгоисткой, но в течение первых четырех лет жизни моей дочери я была чрезвычайно эгоистична, потому что не разделила эти годы с ее настоящим отцом, о чем я всегда буду сожалеть. ~ Гермиона Малфой Я очень эгоистична, потому что не хочу, чтобы эта история заканчивалась, но она должна скоро закончиться. ~ Аnnem (автор фанфика «Самый удобный брак»))
***
— Драко, ты спишь? — спросила Гермиона, стоя в дверях детской. Драко сидел в комнате, на третьем этаже, в старом кресле-качалке бабушки Гермионы. Он не двигался, и его глаза казались закрытыми, отсюда и вопрос. Он взял Гермиону за руку, потянул ее на себя, усадил к себе на колени и обвил свои руки вокруг ее талии, поцеловав. — Что ты здесь делаешь в три часа ночи? — спросила она. — Она ушла, — вот и весь ответ. — Кажется, только вчера она была маленькой девочкой, играла здесь на полу и читала мне, потому что я был слишком ленив, чтобы читать ей. Я помню, как в первый раз купал ее, и она сказала мне быть осторожнее, чтобы вода не попала ей в глаза, ведь она будет плакать. На самом деле, она сказала: «я обещаю, что буду плакать». Я имею в виду… — Драко замолк и засмеялся, — маленькая девочка говорит тебе, что будет плакать. Забавно, но она этого не сделала. — Я знаю, — ответила Гермиона. — Я сама только что пережила небольшой приступ плача. — Прости, любимая, — Драко крепче прижал ее к себе. — Меня не было рядом с тобой. — Я спряталась в туалете и наложила заглушающее заклинание, так что даже если бы ты был там, ты бы меня не услышал, — объяснила она. — Иногда мне кажется, что все это все еще нереально. — Что? — спросил он, сбитый с толку тем, что она имела в виду. — Вот это: быть здесь, быть замужем за тобой, быть счастливой все эти годы. Заслужила ли я это? Иногда мне кажется, что да, а иногда я сомневаюсь в этом, — объяснила Гермиона. — Почему ты не заслуживаешь счастья? — спросил Драко. Он начал раскачиваться в кресле, Гермиона положила голову ему на плечо. Одна его рука легла на ее бедро, прикрытое платьем, а другая осталась на спине. — Иногда мне кажется, что мое несчастье — это расплата за мои грехи. Ты знаешь, что жизнь с Кевином была моим наказанием за ту ночь, когда я воспользовалась тобой, забеременела и ничего тебе не сказала. — Ты не совсем использовала меня, любимая, — усмехнулся он. — Я добровольно в этом участвовал. — Ты знаешь, что я имею в виду, — печально ответила Гермиона. — Значит, в наказание ты осталась с Кевином? Я всегда удивлялся, почему ты осталась с ним. Гермиона-мученица, — сокрушался Драко. Она выпрямилась и хлопнула его по груди. — Не придавай этому значения. — Я правда искренне удивлялся, почему ты осталась с человеком, который воспользовался тобой, и которого ты не любила, и теперь я знаю, вот и все, — объяснил он. Гермиона в гневе попыталась слезть с его колен, но он не собирался ее отпускать. — Слушай, Гермиона, и слушай внимательно, — серьезно сказал Драко. — Ты никогда не делала ничего плохого. Ты жила своей жизнью и принимала решения так, как считала нужным, и это все, что любой из нас может сказать и сделать. Не жалей о том, что мы не можем изменить. Ты сделала мою жизнь самой замечательной за последние пятнадцать лет. Гермиона закрыла лицо руками и заплакала. — Ты не ненавидишь меня за то, что я не показала тебе Алису раньше? — Что? — Драко был искренне потрясен этим вопросом. Он отнял ее руки от лица, столкнул со своих колен, сжал ее запястья в своих руках и притянул ее к себе. — Никогда не спрашивай об этом, глупая! Я люблю тебя больше жизни. Ты подарила мне Алису, я ни о чем не жалею и не позволю тебе сожалеть об этом! Я тоже виноват, слышишь? Она высвободила руки и отодвинулась, повернувшись к нему спиной. — Как я могла забеременеть твоим ребенком, будучи замужем за другим мужчиной, по твоей вине? — Ну ладно, это не моя вина, — сказал Драко беспечно. Гермиона повернулась и бросила на него злобный взгляд, а он рассмеялся и объяснил: — Ну, я имел в виду… — он снова притянул ее к себе, — что давным-давно говорил тебе, что подозревал, кто моя кудрявая соблазнительница. Она была не кем иным, как моим детским врагом Гермионой Грейнджер, и я никогда не пытался найти тебя. Я знал, что ты замужем, я даже слышал, что у тебя есть ребенок, и если ты обещаешь не ненавидеть меня, я даже однажды подумал, может ли этот ребенок быть моим, но я был трусом и отпустил тебя, потратив все свое время впустую, жалуясь на женщину в маске, которая была недостижима, вместо того, чтобы попытаться найти себе более доступную женщину. — О, Драко, — начала Гермиона. — Ты действительно не знал. — Разве не так? — спросил он. — Видишь ли, давай не будем показывать пальцем и не будем сожалеть, потому что я уверен, что мы оба могли бы построить гору, такую же высокую, как та, что за этим домом, полную сожалений, сомнений и печалей, но что это даст нам, кроме горы сомнений? — Что? — спросила Гермиона. — Какое-то мгновение ты был очень поэтичен и проницателен, потом дважды упомянул гору сомнений, и я потеряла мысль, — она рассмеялась. — Дай старику передохнуть, ведь сегодня вечером его единственная дочь вышла замуж. Уже очень поздно, к тому же, я в настроении заняться сексом, но, думаю, что моя жена все еще сердится на меня, — Драко притворно нахмурился. — Ты сердишься? — Нет, — смущенно ответила она. Гермиона подошла к нему и обняла за талию, а Драко крепко обнял ее в ответ и поцеловал в волосы. — Я рада, что Алиса вышла замуж по любви, а не по расчету, — призналась она. — Как мы? — поинтересовался он. — Нет, наш брак был задуман, Малфой, и полностью основан на любви, — ответила она, смеясь. — Я имею в виду, что это дурацкое завещание никогда не менялось, и оно гласило, что она должна выйти замуж к 25 годам, так что я просто счастлива, что она уже была влюблена в кого-то и ей не нужно было беспокоиться об этом. — Я действительно должен попытаться изменить завещание до того, как Сэму исполнится тридцать, потому что, если он не женится к этому возрасту, согласно завещанию, он никогда не унаследует поместье и все эти чудесные деньги в моем пра-пра-пра-пра-дедушкином сейфе. Гермиона в ужасе посмотрела на мужа. — Я забыла об этом! Алиса чиста и она унаследует Уайтхолл и свой трастовый фонд, но Сэму нужно беспокоиться уже сейчас, если мы не изменим это завещание… — Теперь уже поздно что-то менять, у нас не осталось книг, — ответил Драко, все еще крепко обнимая ее. — Тогда ему придется влюбиться и жениться до тридцати лет. Если ты это сделал, то любой сможет, кроме того, я думаю, что он женится юным, как Алиса, — предположила Гермиона. — Почему ты думаешь, что он женится молодым? — спросил он. — Потому что он уже влюблен в Лили Поттер, — призналась она. Драко открыл рот, но не издал ни звука. Он выглядел потрясенным. — Когда это случилось? — наконец спросил он. — О, Драко, не волнуйся, они еще молоды, и это может ни к чему не привести, — объявила она, снова обнимая его за талию. — Я, черт возьми, не позволю своему сыну жениться на ребёнке Поттера. Достаточно того, что моя дочь сделала это. Хотя маленькая Лили — красавица и, к счастью, у нее темные волосы, как у Джеймса. Не знаю, откуда у нее такая привлекательная внешность, но уж точно не от Уизлетты и шрамоголового. — Джинни очень хорошенькая, и Гарри очень красивый, а Альбус вообще прекрасно выглядит со своими рыжими волосами, — ответила Гермиона. — Не-е-ет, — протянул Драко. — Альбус довольно симпатичный парень, и у него прекрасные волосы, но я бы не пожелал такого своему внуку, и хотя миссис Поттер, как бы ее ни звали, выглядит сносно, Поттер все равно уродлив. — Ты знаешь «как бы ее ни звали» уже больше тридцати лет, так что, я думаю, ты помнишь, что ее зовут Джинни, — зарычала Гермиона, нахмурившись. — Прекрасно, Джи-и-нни, — протянул он, — это, как я уже сказал, сносно, даже как-то нормально, я имею в виду, что их дети получили всю красоту от кого-то другого, но, как я уже сказал, Поттер просто старый, уродливый и шрамоголовый. Гермиона ущипнула Драко за задницу. — Ой, Любовь моя! — Это неправильно, — пожаловалась она. Он протянул руку и ущипнул ее за задницу в ответ, сказав: — Нет, это правильно. Или, может быть, если ты все еще хочешь заняться любовью, мы могли бы рассмотреть это как прелюдию… — Прелюдия к моей заднице, — сказала Гермиона со смехом. — Ты хоть помнишь значение этого слова? — Теперь это замечание вызывает у меня настоящую любовь, — он оттолкнул ее от себя только для того, чтобы притянуть снова. — Давай пойдем и займемся любовью в каком-нибудь интересном месте? Мы должны были заново пережить наш первый раз, но сегодня Алиса осмелилась выйти замуж и все испортить. Давай тогда займемся чем-нибудь другим, не менее интересным, — Драко вышел из комнаты, потянув ее за руку. — Нет, пойдем спать, — заскулила Гермиона. — Сегодня был такой длинный день. Я устала и эмоционально истощена. — Но ты нужна мне, — тихо простонал он. Только они подошли к дверям детской, как Драко резко прижал Гермиону к стене у самого порога. Он поставил колено между ее ног, поднимая ночную рубашку вверх, и положил руки ей на бедра. Драко опустил голову ей на плечо и прошептал что-то нежное на ухо. Затем поднял на нее свои глаза, которые до сих пор завораживали ее. Он провел указательным пальцем по ее сочным губам, и ей пришлось улыбнуться ему. До сих пор Гермиона любила его и хотела его. — Ты знаешь, что сейчас я люблю тебя так же сильно, как в тот день, когда сказала, что выйду за тебя замуж? — спросила она. — А ты знаешь? — игриво спросил он. Гермиона приложила указательный палец к его губам, повторяя за ним. Провела пальчиком один раз, второй… Ее сердце бешено колотилось при мысли об удовольствии, которое могли доставить ей его губы. Драко засосал ее палец в рот, почти так же, как она сделала это с ним в первый раз, а потом глубоко втянул его. Гермиона закрыла глаза, опустив голову. Она открыла их только когда мягкие губы Драко стали ласкать ее грудь и плечи, прикрытые ночной рубашкой. Целуя ее, он мягко опустил руки ей на грудь, и ее соски затвердели от этих прикосновений. Жар распространился по всему ее телу и прошел через его. Ее сердцебиение стало его, ее желание затмило его желание. — Ты все еще хочешь меня так же сильно, как двадцать лет назад? Ты говоришь, что все еще любишь меня, но желание — это совсем другое, с другим смыслом, — Драко не стал дожидаться ее ответа. Гермиона все еще стояла спиной к стене, а он опустился перед ней на колени, приподнял платье до бедер и просунул под него руки. Глядя на нее снизу вверх, почти уткнувшись подбородком в ее плоский живот, он не сводил с нее взгляда. — Например, мне нравится трогать твои шелковые трусики, — кончики пальцев Драко коснулись резинки ее трусиков. — Но, — продолжал он, — я хочу коснуться твоей обнаженной кожи. Он медленно стянул их. Ладонями Драко прошелся по ее ягодицам, вверх по талии, по спине, к груди. — Например, — сказал он, продолжая объяснять разницу «хочу» и «люблю», — мне нравится твоя грудь, — он все еще стоял перед Гермионой на коленях, буквально преклоняясь перед ней. Его руки теперь были на кружевах ночной рубашки, покрывающих ее грудь. Он обхватил обе груди, двигая большими пальцами по соскам. — Они были моими дорогими друзьями все эти годы. — Это почти строчка из «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, когда мистер Беннет говорил миссис Беннет, что любит ее нервы, потому что они были его близким другом все эти годы, — улыбнувшись, сказала Гермиона. Он вздохнул, на мгновение прислонившись щекой к ее животу. — Ради Джеймса Поттера я надеюсь, что наша дочь не подхватила твою отвратительную привычку говорить глупости в самые романтические моменты соблазнения, — Драко поднял взгляд: — Могу я продолжить? — Пожалуйста, — улыбнулась Гермиона. Драко встал, потянув за собой ее ночную рубашку, снимая и ее. — Я уже столько всего сказал, но меня так грубо прервали, — он протянул руку и обхватил ее обнаженную грудь. — Мне нравится твоя грудь. Это значит для меня больше, чем я когда-либо мог выразить, однако, я хочу сделать это, — Драко наклонился и провел щеками по ее набухшим соскам. Его грубая щетина вызвала возбуждение у Гермионы. Затем он коснулся одного соска языком, втягивая его в рот, прежде чем томно облизать его, а затем нежно прикусить. Гермиона сжала его плечи и застонала. Драко поцеловал ее в грудь, ключицу, а потом нашел ее губы, готовые и жаждущие его. Он целовал ее долго и жадно, как будто никогда раньше не целовал. Он нуждался в ней, был голоден, эгоистичен, с желанием и любовью. Гермиона была поражена его настойчивостью. Он внезапно отступил назад, оставив ее всего на мгновение, чтобы стянуть с себя футболку и спальные штаны. — И последнее, любимая, — начал Драко. Он потянул ее к узкой двуспальной кровати, занимавшей бывшую детскую комнату. — Я люблю тебя всем своим существом, всей своей силой, всей своей кровью, всем своим дыханием и всей своей волей, но хочу я тебя еще больше. Тебя это устраивает? Он притянул Гермиону к себе, поглаживая по спине. — Никто никогда не полюбит и не захочет меня больше, чем ты, Малфой, — ответила Гермиона с неистовым желанием. — И лучше бы им этого не делать, — согласился он. — А как ты любишь любишь меня? — Давай так, — она начала говорить, но тут же сильно толкнула Драко одной рукой, что он упал спиной на узкую кровать. Это удивило его.— Я лучше покажу тебе, чем буду говорить. Он рассмеялся. — Подожди минутку, — он положил руку ей на грудь. — Гермиона Грейнджер-Малфой скорее покажет кому-нибудь что-нибудь, чем замучает рассказами об этом? Это надо вписать в учебники по истории… — Заткнись и займись со мной любовью, Малфой, — взмолилась Гермиона. Все еще лежа на нем, она оттолкнула его руки и наклонилась, чтобы поцеловать его. Добралась до груди, до самых сосков. Облизала один, а затем спустилась к пупку, а потом все ниже и ниже, к его тазу, исследуя и целуя его, как будто это был их первый раз. Она с нежностью вспоминала то время… Его большой палец всё ещё был на её губах, и она подняла руку, удерживая его. После, повернув его руку, мягко поцеловала кончик пальца, а затем, втянув его, начала нежно посасывать. Всё это было настоящим безумием, на которое она никогда в жизни не решилась бы, не будь на ней маски. Он закрыл глаза. — Я хочу заняться с тобой любовью! — наконец прошептала она, отпуская его большой палец. Гермиона потянулась и расстегнула молнию платья: тонкая шёлковая ткань вмиг соскользнула с груди и легла на пол у её ног. На ней остались только трусики. Желание прикрыть свою грудь возникло неожиданно, словно разум останавливал её, не давая совершить глупость. Гермиона на мгновение испугалась так, что была готова закричать. Но страх прошёл так же быстро, как появился… Драко снял галстук, бросая его в сторону, сделал ещё один шаг к ней, потянулся к маске. Гермиона покачала головой. — Ты никогда не узнаешь ни моего имени, ни как я выгляжу. Это мои условия. — Я вижу, как ты выглядишь, милая, но мне кажется, у тебя ещё припрятаны козыри, хотя сейчас тебе негде прятать карты. Сделаем по-твоему. Я в игре, только если и ты тоже, — сказал он, осмотрев её с ног до головы. Он достал палочку и запер дверь. Положив палочку на стол, он медленно разделся. Это похоже на какой-то чувственный эротический сон, где на них нет никакой одежды, кроме нижнего белья, а моменты, когда они смотрели друг на друга, казались вечностью. Наконец он снова потянулся к ней, но она отстранилась. — Я хочу только поцеловать тебя. Ты можешь оставить маску, — сказал он. Она кивнула. Он положил ей руку на голову и медленно потянул к себе. Её грудь неспешно вздымалась при каждом глубоком вдохе. Он жаждал слиться с её губами… жаждал владеть ими. Поцеловав их, он понял, что её губы слаще, чем предполагалось. А этот поцелуй, ни нежный и ни грубый, заставлял забыть обо всём на свете. Розовые кончики её небольшой груди коснулись его груди, его рука поднялась, чтобы сжать одну из них. Мгновение — и сосок оказался в плену его тонких пальцев. Правая рука Драко зарылась в длинные и пышные кудряшки, сжимая их, он оттянул её голову назад. Прежде чем Гермиона поняла, что происходит, они оказались полностью обнажены, и Драко опустил её на плюшевый бархат бильярдного стола. Он провел руками вниз по её телу, начиная от шеи, двигаясь к груди, к животу, ещё ниже. Она сжала ноги и чуть не сказала ему остановиться. Когда Гермиона почувствовала, как его пальцы гладят её между бёдер, а горячие губы обжигают грудь, она решила, что уже поздно поворачивать назад, поэтому потянулась вниз, мягко касаясь его горячей упругой плоти. Она сомкнула вокруг неё пальцы, провела вниз, вырывая сдавленный стон из груди Драко. Она была длинной, горячей. Гермиона водила вверх-вниз, а Драко стонал… это было не чертово свидание, не ночь с любовником. Зачем нужны прелюдии, когда два «предполагаемых» незнакомца занимаются любовью на бильярдном столе? Она зарылась пальцами в его словно шёлковые волосы, оттянула его голову назад и снова поцеловала. С новой страстью, с диким голодом. Драко яростно ответил на поцелуй, одной рукой держа её затылок, другой блуждая по её телу. Она была такой вкусной, такой сладкой, как шоколад и мята. Он разорвал поцелуй, позволяя своим губам снова вернуться к её груди. Он захватил её грудь, глубоко втягивая сосок. Гермиона выгнула спину и застонала. Драко умоляюще посмотрел на неё. — Скажи мне своё имя. Гермиона смогла только покачать головой. Коленом он раздвинул её ноги… Она обняла его, поцеловала мужскую мускулистую грудь, забросив одну ногу на его бедро, и оседлала, полностью поглотив его тело. Она прижала руки к его плечам и начала подниматься и опускаться на него сверху. Всё было под контролем. Он прогнулся под ней и действительно застонал от удовольствия. Гермиона откинулась назад, а затем двинулась вперед. Руки Драко гладили её бёдра, медленно двигаясь к груди. Ей казалось, что она умрёт от удовольствия. Она продолжала двигаться, набирая темп, изворачиваясь, выгибаясь. Она подалась вперёд, чтобы лечь на него, её грудь ударилась об его грудь. Его руки скользили вверх-вниз по её спине к бедрам, к ногам. Она снова поднялась и выпрямилась, на этот раз откинув голову назад. Руками он проследил путь вплоть до плоского живота. Комната была такой темной, что он едва мог разглядеть её тело, но это было замечательно. Это было прекрасно. Гермиона едва слышно стонала, пока он издавал громкие гортанные звуки под ней… Драко открыл глаза. Её же были закрыты, и она продолжала двигаться вверх-вниз на нём, одной рукой держась за его ногу, другую положив на живот. Она была самой красивой девушкой из тех, кого он когда-либо видел, даже с маской на лице. Её губы раскрылись, дыхание больше напоминало маленькие рваные всплески; наконец и она издала свой первый громкий звук. Драко услышал всего лишь одно слово: «Да!». Она насела на него бёдрами, двигаясь круговыми движениями, и когда её руки легли на его грудь, он вздрогнул, полностью теряя контроль. Драко чувствовал: его финал так близко! Он положил одну руку на неё, чтобы помочь ей. Но в этом не было необходимости, ведь как только он закончил, она тоже достигла кульминации. Страсть его разрядки была настолько сильной, что он оторвался бёдрами от стола, подняв и её. Гермиона упала вперёд, на его грудь. Когда всё было кончено, никто не мог двигаться. Драко остался внутри неё, а она была на нём. Это казалось настолько невыносимо сладким, что он поднял руки и прошёлся ладонями по её волосам, затем скользнул на спину, вернулся, обхватив её лицо, заставляя встретиться взглядом со своими глазами, сладко поцеловал её в губы… Драко перевернул ее так, что она оказалась рядом с ним, и обнял. Это удивило её. Она не знала, что сказать или сделать… — Позволь мне увидеть твоё лицо. Руки Драко легко подняли ее за бедра, притягивая к себе. Гермиона откинулась назад и резко наклонилась вперед. Волосы закрыли ее лицо. Он бережно убрал пряди и сказал: — Я хочу видеть твое лицо. Эта фраза была такой знакомой… Драко целовал ее, пока она продолжала двигаться на нем. После он подмял ее под себя, продолжая целовать, и двигаться, и целовать… пока они оба не достигли пика удовольствия. Это все еще было удивительно приятно, даже после стольких лет. Головами они улеглись в «ногах» кровати. Драко приподнялся, чтобы достать подушку и накрыть их горячие тела холодным покрывалом. Они долго смотрели друг на друга, улыбаясь, целуясь, прикасаясь друг к другу. — Пойдем в нашу постель. Я серьезно. Не могу спать на этой мелочи, — наконец сказала Гермиона, взяла Драко за руку и вытащила его из постели. Они молча оделись, вернулись в свою спальню, забрались под одеяло и снова посмотрели друг на друга. — Спасибо за секс, Гермиона, — игриво сказал Драко. Она восхитительно улыбнулась. — И тебе спасибо, Драко. Это было очень мило, и прелюдия была не так уж плоха. Игра слов «хочу и люблю» была довольно интересной. — И тебе спасибо, — поддразнил Драко. — Если ты будешь хорошей девочкой, мы можем сделать это снова, прежде чем ты заснешь. Я в состоянии выдержать еще один раунд. Что насчет тебя? Гермиона только рассмеялась. — Я очень устала. Возможно, тебе придется делать это одному. Или подожди, пока я усну, а потом делай со мной, что захочешь. Драко проигнорировал ее неуклюжую попытку пошутить. — Кроме того, спасибо тебе за Алису, Гермиона. Я знаю, что по традиции, ты должна сказать это первой, и мы уже говорили это несколько раз сегодня вечером, а еще вчера, но это стоит повторить, — он поцеловал ее в губы. — Спасибо и за Алису, — улыбнулась она, — и за то, что женился на мне. — Нет, спасибо, что ты вышла за меня. Мы ведь поженились по любви, верно? Это был не просто брак по расчету, не так ли? — Нет, если уж на то пошло, это был самый удобный брак, как мы уже говорили, потому что так было задумано, и так было лучше для всех, — ответила Гермиона, зевая. — Не зевай! — предупредил он, садясь в постели. — Я тебя знаю. Если ты зеваешь, значит скоро начнешь жаловаться, что устала и больше не захочешь заниматься со мной любовью. — Я все равно не хотела больше заниматься ей, и я действительно устала, Драко, так что мы можем перенести второй раунд. Мы уже не так молоды, как раньше, — заметила она. — Спокойной ночи, Малфой, я действительно люблю тебя. — Вот дерьмо, — пожаловался Драко. — Спать она собирается. — Он слегка ткнул Гермиону в спину рукой и даже уперся коленями в ее зад. — Проснись, Гермиона. Или, если хочешь, хотя бы перевернитесь на спину. Я действительно могу продолжать, пока ты спишь. Гермиона повернулась к нему лицом, но не для того, чтобы продолжить игры, а чтобы бросить на него убийственный взгляд. — Сейчас я действительно не в настроении, Малфой, — и она снова повернулась на бок. Драко решил, что раз уж он не спит и, честно говоря, немного возбужден, то нет никаких причин позволять ей спать. Иногда он был таким эгоистом. Поэтому он решил говорить, говорить и говорить, пока она не даст ему пощечину или не согласится снова заняться с ним сексом. — Помнишь, как мы занимались любовью у озера, когда вы с Алисой приехали в Уайтхолл? — он перегнулся через ее руку и посмотрел на нее сверху вниз, почти всем своим весом давя на ее тело. — Хорошее было время. Правда? Мы могли бы воспроизвести это, раз уж ты не хочешь повторять момент с бильярдным столом. У тебя же остались приятные воспоминания о том дне, верно? Я знаю, что остались. — Это было в ту ночь, когда умерла Ингрид. — Ах да, извини, я забыл. Ну, секс все равно был здоровский, — сказал Драко серьезно. Он нахмурился и в темноте провел рукой вверх и вниз по руке Гермионы. Он прижался к ее спине и обнял за талию. Он поцеловал ее в щеку, а потом вспомнил: — А помнишь, как мы занимались любовью в старом лодочном домике? Это было чертовски блестяще. — Перед отъездом наша дочь сказала мне, что они с Джеймсом почти занялись там этим же, прежде чем решили пожениться, — ответила Гермиона, все еще не открывая глаз. Она почти улыбнулась. — Черт, теперь я никогда не смогу смотреть на это место с любовью, думая о моей маленькой девочке и… я даже не могу теперь думать об этом, — он снова толкнул Гермиону, повернулся на спину и накрыл лицо подушкой. — Ладно, не занимайся со мной сексом, глупая корова. Драко почувствовал, как она прыгнула на него и несколько раз стукнула его по груди, прежде чем убрать подушку с его лица, только чтобы положить ее обратно, надавливая сильнее. На мгновение он действительно испугался, что она задушит его. Он не сопротивлялся, но в конце концов выдернул подушку из ее рук и почти закричал: — Ты пыталась задушить меня, женщина! — Ты назвал меня глупой коровой! Ты никогда раньше меня так не обзывал! — она все еще обнимала его за талию, почти так же, как раньше, когда они занимались любовью, и смотрела на него сверху вниз, положив руки ему на грудь. Драко не смог сдержать ухмылки. — Да, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, и это вернуло тебя ко мне. Зато теперь я знаю, что ты не спишь. — Ты воплощение зла! — выплюнула Гермиона. — Нет, — сказал Драко, скользя руками вверх и вниз по ее бокам, — это не совсем так. Я предпочитаю выражение «олицетворение зла». Говори правильно, любимая. Она сильно ударила его в грудь, дважды, каждой рукой, и слезла с него. Затем стукнула кулаком по подушке и отвернулась от него. — Спокойной ночи, Драко Малфой, ты сексуальный дьявол, злобное чудовище… — Почему ты обзываешь меня, а я тебя не могу? — пробормотал он. Он подождал немного и, убедившись, что она больше не ударит его, предложил: — Я всегда могу пойти к своему старому омуту, чтобы пережить тот первый раз на балу-маскараде, раз ты не хочешь помогать мне физически. Он у меня там, в кабинете. Хочешь посмотреть? Ну же, Грейнджер, давай переживем это вместе, — Драко ткнул ее в спину указательным пальцем… — Пойдем, посмотрим, и может быть, это поднимет тебе настроение. Он не дал ей времени ответить. Спрыгнул с кровати, потянул ее за руку и повел к двери своего кабинета. Омут все еще стоял на столе. — Пойдем посмотрим, — предложил он. Так они и поступили.