Сидеть в тени в погожий день и любоваться зеленью — лучший способ освежиться. ~ Джейн Остин Идеальный день для меня — это немного солнечного света, немного романтики и немного надежды на хорошее. ~ Драко Малфой Ничто не лечит болезни лучше, чем свежий воздух, солнечный свет, физические упражнения и очищение души, будучи полностью и полностью правдивым с самим собой и другими. ~ Гермиона Грейнджер
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
Они прождали несколько часов, прежде чем отправиться на пикник. В конце концов, они только что позавтракали, а Алисе еще предстояло покататься на пони. В любом случае, Драко нужно было время, чтобы прийти в себя. Алиса называла его «папа». Даже не «отец», как он всегда называл своего собственного отца, предположительно, с колыбели. Маленькая девочка, которая всего два дня назад сказала, что не хочет другого папу, назвала его, своего настоящего отца, «папой», и это было самое душераздирающее, мучительное чувство, которое он когда-либо испытывал. Он пошел прогуляться, но когда вернулся, Алиса, Ингрид и Гермиона уже ждали его в саду за домом. В руке Ингрид держала большую корзину для пикника. В одной руке у Алисы была маленькая корзинка, а в другой — ее дракон. Гермиона перекинула через руку два пледа. Он планировал этот пикник, но предоставил его организацию другим, и они хорошо с этим справились. Он улыбнулся, подходя к Гермионе. Она протянула к нему свободную руку, готовая взять его в свою. Да, жизнь Драко была хороша. Наконец-то все было хорошо. Наконец-то он был счастлив. Он надеялся, что это продлится как можно дольше. Они двинулись в путь. Алиса и Ингрид шли сзади, и серьезность сложившейся ситуации обрушилась на него, как тонна кирпичей. Пришло время жениться. Время пришло и все встало на свои места. Драко женится на женщине, которую любит, у которой от него ребенок, и это было все, чего он когда-либо хотел, но он чувствовал себя усталым и настороженным. Он боялся, что еще что-то случится и все испортит. Драко держал Гермиону за руку, пожалуй, слишком крепко, пока они шли по тропинке, минуя кусты рододендронов, высокие клены и сосны. Он не собирался отпускать ее ни в прямом, ни в переносном смысле. Тропинка вела немного вверх, и Драко продолжал оглядываться, чтобы убедиться, что с Ингрид и Алисой все в порядке. Все еще держа Гермиону за руку, он пару раз предлагал нести Алису, но малышка была отчаянно независима. Он знал, что она унаследовала это от своей матери, которая, по крайней мере, все-таки позволила Драко держать ее за руку. Когда они достигли вершины холма, их личной вершины, Гермиона вырвалась из его объятий и побежала вперед. Она стояла на холме, где ветер беспощадно развевал ее волосы, раскинув руки, подняв лицо к небу, и улыбалась. Драко медленно подошел к ней, и она открыла глаза, посмотрела на него и сказала: — Я не могу поверить, какой счастливой я себя чувствую. Можно ли мне вообще чувствовать себя такой счастливой? Эта фраза застала его врасплох. Что она имела в виду под «можно ли»? Прежде чем он успел сформулировать ответ, Алиса подбежала к матери. Гермиона поймала девочку, подняла ее и указала на долину внизу. — Посмотри на этот вид, Алиса. Разве это не самое красивое место в мире? — Мы будем жить здесь всегда, мама? — спросила она. — Нет, не всегда, но мы будем приходить сюда часто, я уверена, — сказала Гермиона. — Я хочу жить здесь всегда, — решила Алиса. Она извивалась, пока Гермиона не опустила ее. Гермиона предупредила, чтобы она держалась подальше от края, а затем для отметки границы, Гермиона произнесла простое заклинание, чтобы удержать Алису от края холма. Ингрид взяла пледы с того места, где их оставила Гермиона, прежде чем добралась до верха, и начала раскладывать их вещи. Алиса начала собирать полевые цветы под пристальным взглядом няни. Гермиона продолжала стоять на вершине холма, с улыбкой глядя в небо. Драко Малфой был влюблен в Гермиону Грейнджер. Полностью, безумно, страстно влюбленный в нее, и, наконец, он хотел знать, как она забеременела, и почему это было с ним. — Гермиона? Она обернулась. — Ингрид и Алиса ушли собирать цветы, так что они не услышат. Ты поговоришь со мной? Скажи мне, почему ты зачала Алису таким образом? Я готов к ответам. Гермиона медленно моргнула, посмотрела на пейзаж перед собой, потом снова на его лицо. Она ему грустно улыбнулась, а затем кивнула. Она села на землю. Драко сел прямо перед ней. Для храбрости он взял ее за руку. Потом она начала. — Я вышла замуж сразу после университета. Кевин был чистокровным, но его мать была сквибом, вероятно, поэтому у него не было никаких чистокровных предрассудков. Он не возражал, что я магглорожденная. — Подожди, я не против этого, больше нет, — перебил он, сжимая ее руку. — Я знаю, дай мне закончить, — упрекнула она. — В любом случае, как я уже говорила, он жил, в основном, в мире магглов. Сначала я даже не знала, что он волшебник. Я училась в маггловском университете, и когда мы встретились, он решил, что я маггла, а я решила, что он маггл. — Да ладно, — сказал Драко, делая недоверчивое лицо, — все в волшебном мире знают, кто ты, из-за твоей связи с Поттером, и ты это знаешь. Гермиона покачала головой. — Нет, он действительно этого не знал. Драко ни на секунду в это не поверил, но, если она хочет быть наивной, нет, глупой, пусть будет. Он сделал движение рукой, чтобы она продолжила, а затем снова взял ее ладони в свои. — Как бы то ни было, мы встречались много месяцев, прежде чем я призналась, кто я такая, и он рассказал мне о себе. Он был из Северной Америки. Вообще-то канадец, но он приехал в Англию учиться. Мы немного поговорили о браке, и, честно говоря, я никогда не видела себя замужней, но мне хотелось чего-то другого. Я мечтала о ребенке. Я хотела ребенка больше всего на свете. Я даже не могу объяснить тебе свое желание. Я и сама этого не понимаю. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я думаю, что понимаю. — И Драко правда понимал. Он так долго чувствовал тот же голод, то же желание и тоску по своей таинственной женщине, по ней, и никогда не мог сформулировать почему. Он только знал, что это есть. Она продолжила свой рассказ. — Я сказала Кевину, что выйду замуж только для того, чтобы иметь детей. Он согласился. Сказал, что тоже хочет детей. Каждый месяц мы пытались завести ребенка. Я говорила ему, когда у меня была овуляция, и мы занимались сексом, но ничего не происходило. Я начала отчаиваться. И думала, что со мной что-то не так. — Может, с ним что-то не так, — нахмурившись, перебил Драко. Гермиона отпустила его руки и резко встала. — Да, было! Этому ублюдку сделали вазэктомию* прямо перед свадьбой! Он сделал это, хотя знал, что наличие детей было единственной причиной, по которой я хотела выйти замуж! Драко тоже встал, потрясенный и шокированный. — Зачем он это сделал? — О, в тот день, когда я столкнулась с ним, он все твердил и твердил, что боится, как бы его ребенок не стал сквибом, потому что его мать была сквибом, но я на это не купилась. Я до сих пор не знаю истинной причины. — Когда ты об этом узнала? — спросил Драко. У него кружилась голова. Она соблазнила его до или после того, как узнала о его бесплодии? — В ночь бала я позвонила ему и сказала, что у меня овуляция. Он мчался прямо домой. Я точно знала, что эта ночь будет той самой ночью. Я чувствовала это всем своим существом, — Гермиона начала расхаживать перед ним. Он смотрел на скалу, чтобы быть уверенным, что Гермиона не подойдет слишком близко. — Видишь ли, каждый месяц, когда у меня начинался менструальный цикл, и я знала, что не беременна, я испытывала такую боль, а он был таким милым и добрым, покупал мне подарки, проводил со мной целый день и обещал, что мы попробуем снова, зная все это время, что я никогда не забеременею! — Лживый ублюдок! — Драко практически кричал. — Вот именно! — согласилась Гермиона с легкой усмешкой. — Итак, я ждала в его кабинете, в нашем доме, когда он вернется домой, совершенно голая, заметь, и его телефон зазвонил… Драко ее перебил: — Ты была совершенно голая? — Да, и его мобильный телефон был в столе. — Совсем ничего не надето? — переспросил он. — Вообще ничего, — подтвердила Гермиона. — Потом я открыла ящик стола, чтобы ответить на звонок… — Как ты сидела? Или ты стояла? Можешь показать мне позу? У тебя была какая-нибудь опора? — Опора? — засмеялась Гермиона. — Драко Малфой, немедленно выбрось из головы образ обнаженной Гермионы Грейнджер и дай мне закончить мой рассказ! Он улыбнулся, закрыл глаза и, не открывая их, сказал: — Извини, она все еще там, и в моей голове она сидит на столе, ее грудь выпячена, ноги слегка согнуты, и у нее есть банка взбитых сливок в одной руке и пара наручников в другой. О, подожди, теперь она начинает танцевать. Гермиона толкнула его, и он открыл глаза. — Ты больной придурок, ты же знаешь это? — гаркнула она. — Это ты лежала голая на столе своего мужа со взбитыми сливками и наручниками, и ты называешь меня больным? — спросил Драко, и толкнул ее в обратную. Гермиона чуть не упала, и он слегка оттащил ее от края. На этот раз он удержал ее за руку. — Там не было ни взбитых сливок, ни наручников, и я сидела на столе в нормальной позе. — Покажи мне, — улыбнулся он. — Могу я закончить эту историю? Это очень важно, и я нахожусь в решающей части, а ты ведешь себя как псих, — она вырвала свою руку из его и подошла к пледу, который лежал на земле. Он последовал за ней, но когда Гермиона села, остался стоять. — Ладно, ты наготове голая на столе, звонит телефон, ты открываешь ящик стола, и что дальше? — Драко повторил. Она посмотрела на него на мгновение, удивленно, прежде чем продолжила. — В верхнем ящике, где лежал телефон, лежал счет от маггловского врача за вазэктомию. Вот как я узнала, и я была в ярости. Я начала взрывать вещи вокруг своей палочкой. Я уничтожила большую часть его кабинета. — Ты все это делала голышом? — спросил он с усмешкой. — Ты использовала палочку или банку взбитых сливок? Гермиона проигнорировала его глупый вопрос и добавила: — Я позвонила своей подруге Келли, сказала ей, что ухожу от него, но она велела мне успокоиться и сначала все обдумать. Она сказала, что не может долго говорить со мной, потому что собирается на какой-то бал-маскарад чистокровных. Она спросила, не хочу ли и я прийти. — И ты пошла, — отрезал он. — Да. Мне было плохо. Я нашла уединенную комнату, чтобы как-то спрятаться, а потом вошел ты, во всей своей красе, — заявила Гермиона. — Красе? Ха! — Драко обошел ее кругом. Она оперлась руками на плед, чтобы посмотреть на него, ее голова повернулась, когда Драко продолжил обходить ее с другой стороны. — Ты была прекрасна. Я так и подумал, когда увидел тебя на балу. Когда я обнаружил тебя в бильярдной со мной, то не мог поверить в свою удачу. Она поднялась на ноги и встала перед ним. — Правда, Драко, неужели ты никогда не догадывался, что это я? — Спроси меня об этом позже, — попросил он. — Я пока не хочу раскрывать свою историю. Это твое время, твоя история, твоя исповедь. — Нужно ли мне говорить: «Благослови меня, отец, ибо я согрешила»? Потому что, Драко, я не чувствую себя виноватой. Это был просчитанный риск. Я знала, что у меня овуляция. Я знала, что ты красивый и умный мужчина. Мне было больно в тот момент, и я нуждалась в утешении и компании больше всего на свете, — объяснила она, — но если ребенок появился в результате моего обольщения, тем лучше. — Ты использовала меня. Я чувствую себя использованным, — ответил Драко, хотя сказал это легко. Самое смешное, что он правда чувствовал себя немного использованным. — Я действительно использовала тебя, ты прав. Я так нервничала. Я никогда в жизни не вела себя так нагло, и вот я здесь, веду себя так с тобой из всех людей. Кто-то, кого я знала всегда, но кто-то, кого я никогда по-настоящему не любила, кто никогда не любил меня. Я не думала дальше этого момента. Прости, Драко. — Ладно, извинения приняты, — искренне сказал он. Драко потянулся к ее руке. Его рука медленно двинулась от ее плеча вниз по локтю, к запястью. Он положил ее руку себе на шею и притянул к себе. — На сегодня хватит этой истории. Позже ты сможешь рассказать мне больше, например, как ты рассказала все придурку Кевину и так далее. Я не могу принять все это прямо сейчас. — Но ты уверен, что простил меня? — спросила Гермиона. — Да, я уверен в этом, — Драко прижал ее ближе к себе. От нее пахло солнцем, яблоками и травой после дождя. Ее тело было мягким и податливым, как будто принадлежало ему. Просто держа ее в своих объятиях, он чувствовал напряжение в паху. Это заставило его сердце разорваться от неизвестного чувства, а мозг взорваться миллионом маленьких звездочек. Он, вероятно, не был достоин ее, но он все равно хотел ее, и будучи избалованным, он всегда получал то, что хотел. Что тут было прощать? В конце концов, он получил то, что хотел, и это все, что имело значение. Он посмотрел Гермионе в глаза и понял, что она не уверена. — Любимая, я прощаю тебе все, — Драко крепко прижал ее к груди, положив подбородок ей на макушку, и не мог видеть выражения ее лица, но мог сказать, что она расслабилась в его объятиях. Он посмотрел на пейзаж, куда она смотрела несколько мгновений назад, и воскликнул: — Здесь действительно прекрасно! На дальнем лугу Алиса собирала желтые и белые маргаритки. Некоторые были совсем маленькими, ведь еще не сезон, но ей было все равно. Ей больше всего нравились те, что поменьше. Ингрид не спускала с нее глаз, пока та бродила по открытому полю неподалеку от родителей. Няня подошла к девочке и спросила: — Для кого эти цветы, Алиса? Алиса села на землю и стала разбирать цветы на кучки. Затем она указала на них и сказала: — Большие желтые — для дедушки. Большие белые — для бабушки. Маленький букетик из желтых и белых — это для мамы. Другой — для папы. Ингрид нахмурилась. — Папы? — она имела в виду Кевина? — Я решила называть мистера Драко папой, — сказала Алиса, не теряя ни секунды и даже не отрываясь от своего тяжелого труда. — Я не думаю, что мой притворный папа будет возражать, правда? — Она посмотрела на Ингрид и улыбнулась. Ингрид попыталась улыбнуться в ответ. — Я думаю, это хорошо, что ты называешь мистера Драко папой, но, милая, помни, ты никому не должна рассказывать о том, что я тебе поведала о Кевине. Не сейчас. Не называй его больше притворным папой, ладно? — О, я называю его своим притворным папой не из-за того, что ты мне сказала, — объяснила Алиса. Она встала на колени, выправила рубашку и положила в нее все цветы, чтобы унести их. — Я слышала, как мама и ненастоящий папа ссорились перед отъездом из Канады, и мама сказала ему, что он не мой настоящий папа, так что это должно означать, что он мой притворный папа. Но Ингрид этого не знала. Она наклонилась, похлопала ребенка по плечу и сказала: — Я знаю, что это очень запутанно, милая, но ты скоро поймешь. Если Кевин пришлет тебе что-нибудь, например письмо, открытку или подарок, ты обязательно сначала дай это мне, хорошо? Я все обязательно верну тебе. — Хорошо, — согласилась Алиса. Она протянула руку, и Ингрид взяла ее. Они направились обратно к месту пикника. — Может быть, Драко больше понравится розовый цветок, чем белые маргаритки, которые я сорвала. Помнишь тот первый день в парке, когда ты сказала мне подойти к нему и подарить тот розовый цветок? Ему он очень понравился, — начала Алиса. — Неужели? — спросила Ингрид. — Я очень рада. Рада, что у нас все получилось. — Я тоже, — согласилась Алиса. — Это было в тот день, когда ты сказала, что папа Кевин не мой настоящий папа, и что человек с волосами того же цвета, что и у меня, который сидел на скамейке, был моим настоящим папой, а я должна была пойти поговорить с ним и, может быть, подарить ему цветок, но я не должна была говорить об этом ни одной живой душе, — она снова посмотрела на Ингрид. — И я не сказала, няня. Я никому не говорила, что мистер Драко — мой настоящий папа. Он уже знает об этом? Пара была достаточно близко, чтобы увидеть, как Гермиона и Драко обнимаются. — Да, Алиса, я верю, что он знает, но помни, никому не говори, что ты уже знаешь, хорошо? Все идет отлично, и скоро ты станешь семьей с мистером Драко, как и должно быть. Алиса улыбнулась Ингрид. Та наклонилась, обняла ее за плечи, а потом сказала: — Иди и отдай им цветы, милая. Я хочу немного прогуляться одна. Алиса кивнула и побежала к родителям. Она позволила цветам упасть на плед, затем обхватила руками их ноги, пока они стояли, обнявшись. Ингрид наблюдала за ними лишь мгновение, улыбнулась, а затем развернулась и пошла прочь. Она всего лишь хотела делать свою работу. Если бы все было так просто. Теперь ей нужно было придумать, как заставить Кевина уехать подальше и навсегда. А на вокзале неизвестный волшебник спрашивал дорогу до Уайтхолла.