Обрученная женщина всегда милее необрученной. Она довольна собою… ~ Джейн Остин. Обрученная женщина всегда милее, пока она удовлетворена. Если вы понимаете, о чем я, подмигните. ~ Драко Малфой Обрученная женщина никогда не может быть по-настоящему удовлетворена, потому что кольцо на пальце не означает безопасность. Это значит, что человек думает, что теперь владеет тобой. ~ Гермиона Грейнджер.
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~
Гермиона была невозможно счастлива. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой беззаботной. Она взглянула на Драко, и тот тоже улыбнулся. — О чем ты думаешь, Драко? — спросила она, когда они вышли из лифта и прошли в вестибюль. — Я думаю, что я самый счастливый человек в мире, и я также думаю, что я рад, что ты женщина своего слова, — сказал он. — Помни, ты обещала сказать «да», любовь моя. — Боже, на что я подписываюсь? Он сплел ее пальцы со своими и ответил: — На жизнь сексуального рабства, почему нет? — он засмеялся, чувствуя себя счастливым и довольным впервые за долгое время. А еще он чувствовал себя трусом. Драко Малфой знал, что он трус. Он никогда не пытался притворяться другим. Весь путь до бального зала, с Гермионой Грейнджер под руку, он пытался придумать способ озвучить ей свое предложение, но независимо от того, что он придумал в своей голове, ничего не звучало правильно. Должен ли он сказать: «Послушай, мне почти тридцать, тебе уже тридцать, так что давай состаримся вместе. Выходи за меня»? Должен ли он сказать: «Тебе нужны деньги, мне нужно сохранить свои, поэтому идеальным решением является то, что мы поженимся и у нас обоих будет много денег вместе»? Возможно, он должен сказать: «Ты мне нравишься и никто лучше не появлялся за все эти годы»… Нет, лучше не говорить этого. Дело в том, что она выглядела так чертовски красиво сегодня. Она продолжала улыбаться ему. На ней было платье, которое он ей купил. Она нравилась ему как человек, чего с ним давно не случалось. Все это вместе заставляло его чувствовать себя неуверенно, а Драко редко чувствовал себя неуверенно. Трус, конечно, неуверенный. Чушь собачья. Он решил просто промолчать. Он решил подождать и посмотреть, что будет дальше, хотя, конечно, так поступают только тру́сы. Они почти достигли дверей бального зала, когда он повернулся к ней и сказал: — Ты выглядишь прекрасно сегодня, Гермиона. Я говорю это искренне. Это искренне потому, что прекрасное равнялось счастью, и Гермиона впервые почувствовала себя счастливой за долгое время. Гермиона не была на свидании целую вечность, и вот она на свидании с Драко Малфоем, и она чувствовала себя, черт возьми, счастливой. Он был забавным и очаровательным, и он был таким красивым. Она думала, что у нее есть будущее с этим мужчиной? Конечно, нет. Сожалела ли она о том, что воспользовалась им почти пять лет назад? Не совсем, потому что она получила дочь от этой сделки, однако она раскаивалась в том, что он никогда не узнает, что Алиса была его ребенком. Гермиона никогда не думала, что она трусиха, и теперь ничто не удерживало ее от того, чтобы рассказать Драко о своей дочери. Она больше не была замужем, он не женат, так почему бы не сказать ему? Действительно, почему бы и нет… Но… Она не могла сказать ему, потому что он может не простить ее, или, что еще хуже, мстительный, ненавистный Драко Малфой из их прошлого появится и попытается забрать Алису у нее. В наказание, что она скрывала от него правду все эти годы. Поэтому сегодня вечером она просто будет танцевать с ним, веселиться, смеяться над его шутками, выпивать или целоваться с ним всю ночь, а затем, при свете дня, возвратится в реальный мир. И она ответит «да» на любой вопрос, который он задаст, потому что он попросил. Это было меньшее, что она могла сделать, благодаря за то, что он подарил ей красивую маленькую девочку. Нет, она не была тру́сом. Никто никогда не назовет Гермиону Грейнджер тру́сом. Неуверенная, возможно, но не трусиха. Вместе они вошли в бальный зал, и, казалось, они пришли последними. Гермиона чувствовала, что все наблюдают за ней. Это могло быть ее воображение, но когда она вошла в зал под руку с Драко Малфоем, каждый человек повернул голову и посмотрел на них. Она стиснула челюсти и впилась кончиками пальцев в его руку. — Ай, ай, ай, любимая, — прошипел Драко себе под нос. — Я не возражаю против следов когтей, когда они сделаны в акте любви, но следи за ними, мы сейчас не сексом занимаемся. Она повернулась и посмотрела на него с ненавистью. — Драко, — прошептала она, — почему все на нас уставились? — Потому что этот маленький бал в мою честь, — ответил он. Он улыбнулся нескольким людям, кивнул головой, поздоровался с несколькими другими. Он убрал ее руку со своей (главным образом потому, что ее ногти все еще впивались в его кожу) и крепко сжал ее пальцы. — Почему этот бал в твою честь? — спросила она, когда они пробирались сквозь толпу. — Я думала, это бал Маркуса Флинта. Он слегка повернулся к ней, засмеялся и сказал: — Верно, Маркус Флинт принимает гостей, но это в мою честь. Здравствуйте… Мозг мисс Грейнджер, вы там? Я уже говорил вам, что сегодня вечером я объявляю о своей помолвке. Гермиона вырвала свою руку из его хватки. — С кем? Почему я здесь? Драко, это какой-то замысловатый заговор, чтобы опозорить меня, да? Прежде чем он успел ответить, Маркус Флинт подошел к Драко и пожал ему руку. — Твой глупый кузен здесь, Малфой, со своей пресной матерью. Жду не дождусь увидеть их лица, когда ты объявишь, что наконец-то женишься. Гермиона повернулась к выходу из зала. Маркус посмотрел на нее и сказал: — Ну, здравствуй, Грейнджер. Ты просто великолепна, загляденье. Я слышал, ты вернулась в Англию. Ты разведена, не так ли? — Ненадолго, — пробормотал Драко себе под нос. Гермиона посмотрела на Драко, потом на Маркуса, потом снова на Драко. — Драко Малфой, что здесь происходит? — Кхм, — он откашлялся. — Флинт, старик, познакомься с моей невестой Гермионой Грейнджер. Драко взял руку Гермионы и вложил ее в руку Маркуса. Затем он взял бокал шампанского у проходящего мимо официанта и выпил его одним залпом. — Что? — сказали они в унисон, все еще держась за руки. — Это идеальное решение моей проблемы, — небрежно пояснил Драко. Затем он схватил Гермиону за руку и вытащил ее обратно из бального зала. Оказавшись в коридоре, он понял, что ничего из этого не работает правильно. Пришло время для серьезных отношений. Пришло время сделать то, что он делал лучше всего… Солгать. — Послушай, Гермиона, помнишь, ты обещала, что скажешь «да» на все, что я должен был спросить сегодня вечером? — начал он. — Да, но… — попыталась ответить она, но он приложил палец ей ко рту. Ей хотелось откусить его, но она сжала губы, положила руки на бедра и посмотрела на него. — Ты не могла бы притвориться, просто притвориться моей невестой на вечер? Или, может быть, на неделю или две? Помнишь, ты обещала сказать «да», так что у тебя определенно нет выбора, — он одарил ее своей лучшей, ехидной улыбкой, но она продолжала смотреть на него почти ненавистно. — Притвориться? — переспросила она. Он ненавидел врать ей, правда, но если бы ему пришлось притворяться, он бы это сделал. У него были все намерения действительно жениться на Гермионе Грейнджер, но на сегодняшний день, и, возможно, пока он не сможет хотя бы заставить ее влюбиться в него (или полюбить и захотеть. Это пока все варианты на данный момент), он заставит ее поверить, что все это притворство. Он оттащил ее подальше от двери и сказал: — Вот мое предложение: есть неприятное требование в моем наследии, в котором говорится, что я теряю все — свои права на компанию отца, свою часть денег Малфоев, даже поместье Малфоев когда-нибудь потеряю, если не женюсь до тридцати лет. Если я не отвечаю этим требованиям, изложенным в завещании, чего я пока не делаю, если не женюсь к тридцати годам, то я не только потеряю все, но и вся часть моего наследства достанется следующему наследнику, моему младшему двоюродному брату, которого я ненавижу. Его зовут Талберт, и он придурок и идиот. Можешь себе представить? У меня нет перспектив на настоящую невесту, так что только на сегодня, и, может быть, на следующие несколько дней, чтобы снять с меня давление, и пока я не найду настоящую жену, можешь притвориться, что мы помолвлены? — Просто притвориться? — снова спросила Гермиона. — Да, ты знаешь, чтобы снять с меня давление, я же уже сказал. Мои родители будут здесь сегодня вечером, и прошло много времени с тех пор, как они были в одной комнате вместе, но они прибудут сегодня вечером, чтобы попытаться убедить меня объявить о моей помолвке. Все это не дает мне покоя, — вот сейчас говорил ей правду. Он сел на пухлое кресло в холле. Она подошла к нему, посмотрела сверху вниз и подумала, что должна ему. Это же будет только на одну ночь, или, может быть, на выходные, максимум на неделю, поэтому она положила руку ему на щеку, заставив его поднять взгляд на нее. — Твои родители развелись? — спросила она. Ее рука была такой мягкой и теплой. Это было более чем правильно, лучше, чем правильно, что бы это ни значило. Он кивнул головой. — Они развелись, когда мой отец попал в тюрьму, много лет назад. — Мои родители тоже разведены. Моя мать вышла замуж три года назад. Мой отец встречается с женщиной вдвое моложе, чем он сам, — она скривилась, как будто попробовала на вкус что-то плохое. Он захотел крепко ее обнять. Почему она заставляла его захотеть быть романтичным, милым и лучшим мужчиной, чем он был? — В наши дни все разведены, поэтому я не хочу жениться, за исключением того, что я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Гермиона, на воображаемых основаниях, естественно, — ее рука не сдвинулась с его лица, и никто, казалось, не собирался двигаться в ближайшее время. Она помолчала, а потом сказала: — Да, Драко, я буду счастлива заключить с тобой воображаемую помолвку. Это может быть весело. Я всегда хотела увидеть, как у твоего отца случится сердечный приступ. — А я всегда хотел увидеть Гарри Поттера мертвым, поэтому ни один из нас не должен быть разочарован, если мы пойдем туда и расскажем всем поддельные счастливые новости, — ответил он. Гермиона засмеялась. Драко рассмеялся в ответ. Он взял ее руку, которая все еще была у него на щеке, поднес к губам, и в очередной раз поцеловал ее пальцы. — Ты не пожалеешь об этом. — Одно условие, — возразила она, — я сделаю это на вечер или даже на несколько дней, если нужно, но Алиса ничего не должна знать. Я не хочу расстраивать ее, хорошо? Он кивнул головой. Он вспомнил, как маленькая девочка сказала, что не хочет другого отца, и не хотел причинять ей боль. Ему придется быть с ней поосторожнее. Он бы и не подумал об этом сегодня снова. Он уже столкнулся на свою голову и с ложью, и с тем, как он действительно начинал чувствовать Гермиону. Для нее это было бы притворством. Для него это было бы реально. У него все еще было три месяца, чтобы сделать это реальным для нее. Времени было предостаточно. Этого времени должно хватить, чтобы завоевать и маленькую девочку. Насколько трудно заинтересовать четырехлетнего ребенка? Он поднялся и сказал: — Может, мы вернемся туда и объявим о нашей помолвке? — Конечно, но, Драко, — сказала она, положив руку ему на грудь. Он взглянул на ее руку, а затем в ее прекрасные глаза. — Что ты будешь делать, когда тебе исполнится тридцать, а ты еще не будешь женат? — Позволь мне самому позаботиться об этом, дорогая. Он ни капельки не волновался.