Актум

У меня оказалось не много времени на раздумье. Свернув к обочине, глушу машину, убирая ключи в нагрудный карман куртки. Тычу в кнопку аварийных огней. Сердце колотится, будто не выдержит напряжения, если промедлю хоть на секунду. Лицо Итана расслаблено, дыхание размеренное. Не уверена, что вообще видела его таким уязвимым и юным. Эль, не время умиляться симпатичным парням. Дернув за ручку бардачка, дотягиваюсь до бархатной обложки и прижимаю к груди. Рывком раскрыв водительскую дверь, высаживаюсь и распахиваю заднюю. С трясущимися руками помещаю дневник в сумку и нервничаю, когда собачка задевает ткань. — Давай же, — всхлипываю я, ведя борьбу с упрямой молнией. Когда мне поддаются, перекидываю лямку сумки через плечо. Заглядываю обратно в передний салон: охотник еще не очнулся. Включаю навигатор на приборной панели, добираясь до сохраненных маршрутов. Ардмор. Не исключено, что Инке с Эриком удалось сбежать, и они могут ждать в том месте. Я знаю, не стоит тешить себя надеждой, пока не окажусь там. Делаю долгий вздох, собирая по крупицам оставшееся мужество. — Я всегда буду выбирать свою кровь, — на выдохе произношу слова, не уверенная, кому именно говорю, правда раскаиваясь за то, что собираюсь сделать. Но что бы не совершила Инка, она заботилась обо мне, как о собственной дочери. Надеюсь, я еще смогу поговорить с ней об этом. И пока не передумала, наклоняюсь к охотнику, выхватывая с его бедра утонченное лезвие, с мерцающим рубином в рукоятке. Без понятия, зачем оно мне. Ведь, если на меня нападут, едва ли смогу воспользоваться оружием, как оно требует. Но возможно, кого-то это отпугнет. Выхожу на дорогу и вытягиваю большой палец в сторону, молясь найти человека, способного помочь выбраться отсюда. Несколько машин проезжает мимо, но одна из них, хоть и проехав чуть дальше, тормозит, протянув за собой неприятный скрип от шин. Скрещиваю пальцы в надежде, что не попаду в очередное рабство, если сяду к незнакомцам. — Вам нужна помощь? — выкрикивает женщина, кивком указывая на машину, которая до сих пор стоит на аварийках. Она выглядывает из пассажирского окна, рядом с ней сидит мужчина, и я не уверена, что он хотел останавливаться. Я улыбаюсь: — Вообще-то, да. Но не с машиной. Меня нужно подбросить до ближайшего города, — стараюсь выглядеть безобидной. И, надеюсь, она не будет спрашивать, что стало с Итаном, хоть с нашего расстояния тяжело его рассмотреть. — Запрыгивай, — подмигнув мне и пару раз шлепнув по двери, сказала Беби, как она представилась позже. Она молода и любит краситься слишком яркими тенями: отдает дань уважения моде 80-х. Ее молчаливого мужа зовут Рой. Они собрались на уикенд к его родственникам в Маршалл. Ко мне приклеивается улыбка на всю поездку, ведь мне очень не хочется расстраивать Беби тем, что ее коммуникабельность действует на нервы. Она каждые пять минут поворачивается ко мне, чтобы убедиться, что я ее слушаю. Не сказать, что из меня выходит хороший собеседник, но ей, кажется, достаточно просто посвятить хоть кого-то в свою разнообразную жизнь. Оказывается, мой актерский талант все это время дремал где-то внутри. Я смогла убедить своих попутчиков, что моему парню бесспорно не нужна помощь в вызове эвакуатора. Введу того, что мы поссорились, и каждый решил добираться своим ходом. Отчасти, так оно и есть. Мне пытались навязать мысль о сохранении отношений и что измену можно простить. Пришлось вступить в спор с Роем, который активно выступал за все мужское общество. Так что в целом, да, поездка прошла успешно. За весь путь, я успела перебрать вещи в сумке. Незаметно переложить кинжал на дно, ведь кто-то додумался спрятать его на самом видном месте. Еще найти внушительную сумму наличных в боковом кармане. Чуть не стукнула себя по лбу за беспечность, но вовремя отдернула руку, боясь привлечь лишнее внимания. Этих купюр должно хватить на время, пока не доберусь до Ардмора. Меня высадили на автостанции в пригороде Шривпорта. Они отказались от предложенных денег, а я не в том положении, чтобы предлагать дважды. На самом деле, Беби показалась мне довольно милой. Я успела привыкнуть к ее открытой манере и даже чуточку поняла Роя. — Кстати, забыла сказать, — выкрикивает девушка, когда их машина уже отъехала на несколько метров. — У тебя потрясные волосы! Машу рукой, удивлено провожая машину, пока та не скрывается за поворотом. У меня сейчас наступит перенасыщение эмоциями. Встряхнув головой, оглядываюсь по сторонам. Нужно попытаться составить план. Мне, как минимум, остается преодолеть еще 400 миль. И… без понятия, что будет дальше. Надеюсь, я не совершаю очередную ошибку. И пока самокопания не привели меня к еще большей апатии, иду к кассе узнать, есть ли ближайшие автобусы до Ардмора. — Добрый день! — приветствую лысеющую макушку за окном кассовой будки. — Меня зовут Эль Форингтон. Не подскажите, как можно добраться до Ардмора? Это в Оклахоме. Моя тетя всегда говорила, что нужно быть вежливой с незнакомыми людьми. Спросишь что-то с улыбкой и они подарят ее тебе в ответ. И если в случае с Беби это сработало, то сейчас мне с трудом удается не скопировать кислую мину мужчины, сидящего за прилавком. Я не надеюсь, что у всех начнут порхать бабочки в животе при виде меня. К тому же, вдруг от меня плохо пахнет? Перебиваться подмыванием на заправках определенно не лучше полноценного душа. Но мужчина не горит желанием элементарно поздороваться, клацая короткими пальчиками по клавиатуре и распечатывая талон, даже не предупредив о времени выезда. Забирая протянутый заветный билет на ночной рейс, решаю прикупить кепку в сувенирной лавке напротив. Разворачиваюсь в направлении центра. Я все еще человек. Слиться с людьми не должно стать проблемой. Главное перестать безумно коситься и дергаться от каждого проходящего в черной одежде. Стоит подумать о покупке телефона. Либо забить сумку путеводителями и окунуться в эпоху «до интернета». Кстати, не плохая идея скоротать время в библиотеке. Сомневаюсь, что там будет справочник стихийцев, но, возможно, есть хоть какое-то упоминание о необъяснимых природных явлениях. Не верю, что люди, у кого есть способность силой мысли повелевать стихией, остались незамеченными в нашем мире. И нужно продолжить изучать дневник. Мне нужна информация о Мерите. Итан упомянул о нем вчера, именно туда мы и направлялись. Конечно же, он не удостоил меня подробным объяснением, что это место из себя представляет. Сердце болезненно сжимается, вспоминая его. Я поступила бесчеловечно, оставив его без сознания, с незнанием, что с ним могло произойти дальше. И сценариев множество: его могли найти оставшиеся охотники, либо кто-то из водителей вызвался помочь. С учетом недавней аварии, спасатели должны быть не далеко. Прекрати, Эль! Ты уже ничем ему не поможешь. Но можешь помочь себе. Пробираюсь через заваленные грудой исторических хроник стеллажи центральной библиотеки, пытаюсь отыскать хоть что-то полезное. Здесь, единственное предназначение компьютеров — поиск авторов по базе данных. Другие функции доисторический интернет выполнить не в состоянии. Возможно, это и к лучшему. Ведь нет ничего лучше старых корешков с нотками сладкого аромата цветов ванили и миндаля. В моей карте желаний стоит пункт однажды посетить Британскую библиотеку. Говорят, в ней хранятся миллионы книг. Я даже не могу представить это в масштабах. В секции фантастической литературы успеха нет. Перебравшись в отдел медицины, беру в руки публикацию о свертываемости крови. Но как бы интересно не было узнать о тромбоцитах, мне это не поможет. В библиотеке очень мало народа, и это не удивляет. Сейчас нет особой потребности в бумажных носителях информации, когда все можно найти в телефоне. А попасть в ситуацию, в какой оказалась я, шанс один на миллион. Кивнув молодому человеку, встретившись с ним в одном проеме, вскоре исчезает и он, прихватив с собой огромную энциклопедию. Опускаю сумку на паркетный пол и смотрю по сторонам. Не уверена, что это удачное место проводить эксперименты и, если меня здесь застанут, боюсь представить, какие наступят последствия. Минимальные: просто пройдут мимо, сочтя за девушку с нехваткой острых ощущений. В противном случае, вызовут санитаров и полицию. Не хочу оказаться в обоих обстоятельствах, но мое любопытство нужно срочно утолить. Присаживаюсь на колени и вынимаю из свертка одежды кинжал. Осматриваю немного с опаской, но холодный свет от ламп заставляет наточенное железо красиво сверкать. Его балансировка идеальна. Тот, кто сотворил это произведение искусства заслуживает высшей похвалы. И пока решение не изменилось, втыкаю кончик лезвия в подушечку указательного пальца. Одного сантиметра будет достаточно. — Что ты делаешь? — доносится до меня и от испуга, чуть не роняю кинжал. Мурашки бегут вдоль позвоночника. Я не придумываю ничего лучше, чем присосаться к ранке и вопросительно промычать, повернув голову на голос, как понимаю, местного работника. С пальцем во рту, не разрывая зрительный контакт с приближающейся женщиной, прячу кинжал под сумку и встаю. Это просто уборщица, не санитар, как показалось в начале из-за ее голубого халата, похожего на тот, что носят медсестры. Ох, ее руки сложены у груди, признак настороженности. — О! Я порезалась о страницу книги с лоботомией, — вытягиваю палец перед ней на свет, чтобы она не прошла дальше положенного. Почему всем угодно вторгнуться в мое личное пространство? — Не ожидала таких подробностей. Пыталась найти пластырь, но не нашла. У вас, случайно, нет? Женщина, пропитанная настороженностью, наклоняется корпусом, пытаясь найти обзор на раскрытую сумку. Ты ничего там не найдешь, как бы не старайся. Убедившись, что сумка не трещит от кучи книг и я не воровка, она отвечает: — На стойке администрации есть. Мне придется тебя попросить освободить эту секцию, нужно протереть полы. — Конечно, — тихо соглашаюсь с ней, разворачиваясь к своим вещам. Схватив все в охапку, ухожу быстрее, чем требуется, но успеваю добавить «всего доброго». Мой язык за всю жизнь не произнес столько лжи, как сделал это сегодня. Выдыхаю, успокаивая сердцебиение, когда отхожу к большому дубовому столу, пристраивая на нем сумку. Тупой звук отразился о поверхность, и я спешу, наконец, убрать оружие, пока тем немногим посетителям не пришло в голову узнать, что это был за шум. Облокачиваюсь двумя руками, замечая коричневатые следы на футболке. Просто замечательно. Добравшись до туалета, опускаю палец под струю воды. Немного болезненно, но жить определенно буду. Посмотрев на палец, земля уходит из-под ног. — Глазам не верю, — шепчу я, рассматривая красноватый порез, где еще виднеются не соединившиеся края кожи. По щеке скатывается слеза. Поспешно вытираю ее, но за ней скатывается еще и еще. Улыбка расцветает на лице и в этот раз настоящая. — Я нормальная. И эти слова хочется прокричать всему миру, показать всем эту потрясающую ранку на пальце, которая не заживает неведанным образом. С моих плеч весомо сваливается груз. Я повторяю ту же манипуляцию, но чуть выше запястья, совсем чуть-чуть. И эта рана тоже не затягивается. Моей радости нет предела, как парадоксально это не выглядит. Остановив кровь, облепляюсь пластырями с миленькими бабочками. У библиотекаря была целая пачка для дочери, которая вечно попадает в неприятности. Она даже показала ее фотографию, где кудрявая девочка позировала с исписанным гипсом. Что ж, мы с ней разные. Несколько раз ополоснув лицо прохладной водой, смотрю на отражение в зеркале. Прошло не много времени, как жизнь перевернулась с ног на голову, но что-то изменилось в девушке напротив. И эти переменны не только внутренние. Кожа вокруг глаз немного воспаленная. И на контрасте с покраснением, их зеленоватый оттенок будто стал еще ярче. Снимаю кепку и распускаю волосы из заточения резинкой. Слова Беби о моих волосах всплывают в памяти, когда я касаюсь локона, одного из немногих, который отливает рыжеватой медью. Что? Из меня вырывается истерический смешок, когда дверь в санузел открывается и снова заходит уборщица. Мы смотрим друг на друга: я с прядью в руке на пороге припадка, она со шваброй, явно не надеясь снова на меня наткнуться. Но сегодня, видимо, никому не суждено иметь то, что хочется. В моих руках нарастает покалывание. Хочется расчесать их в кровь, и эта маниакальная мысль начинает затмевать разум. Меня потряхивает, когда в спешке хватаю вещи, мечтая поскорее вырваться на свежий воздух. Здесь ничего не произойдет. Эль Форингтон, возьми себя в руки. Немного ударяюсь о плечо женщины, но я не специально. Не моя вина, что она стоит столбом, заслонив проход. И только оказавшись на лестнице перед центральным входом библиотеки, прекращаю повторять слова, что поддерживали на плаву. Я это ощущаю. Некую потребность вылить из себя что-то, подстрекаемое негативными эмоциями. И без понятия, что могло произойти, если бы задержалась в туалете на минуту дольше. Такое уже случалось раньше. С Эриком. Я вышла из себя и сделала что-то ужасное. Мне не хватает фрагментов памяти, а пытаясь что-то выудить от туда, голова начинает раскалываться. Это безумие. Совершенно ненормальное. Сажусь на ступень и прячу лицо в ладонях. Итак, что мы имеем: я определенно точно эмоционально нестабильна. Связано ли это с тем, что не принимаю психотропные препараты уже два дня? Все галлюцинации можно списать на это. Черт, да я порезала себя ножом… Таинственного парня не существует, я его выдумала. Почему направляюсь в Ардмор? Поток мыслей не прекращается, дыхание не успокаивается. Что со мной происходит? — Девушка? С вами все в порядке? Натянутая струна обрывается, композиция сумбурных мыслей исчезает, возвращая в реальный мир. Поднимаю голову, встречаясь взглядом с парнем, смутно припоминая, что видела его в библиотеке. Не сразу отвечаю, всматриваясь в беспокойные голубые глаза незнакомца. Ох, наверное, я выгляжу не лучшем образом. — Все хорошо. — Уверены? Может, вызвать врачей? — Я в порядке, не беспокойтесь, — настойчиво говорю ему, хоть и не хочу вести себя стервозно. Это получается само собой. У меня нет потребности заводить новые знакомства на фоне припадка, поэтому надеюсь, что не придется спасаться бегством. Парень стоит передо мной еще минуту, словно решает, как поступить. Я не завожу беседу, вопросительно поднимаю бровь и парень уходит. Спускается вниз по лестнице, взъерошивая блондинистую шевелюру. Делаю глубокий вдох. Стоит держаться подальше от людей. И как я переживу поездку в тесном пространстве? Я морально истощена, а тело обессилено. Нужно выдвигаться к автобусной станции. Солнце уже зашло. Надеваю кепку, старательно пряча волосы под ней. Всему есть логическое объяснение. И мои ответы в Ардморе. Я успокаиваюсь, когда пробираюсь по салону автобуса к своему месту. Пассажиров не много и некоторые уже пытаются уснуть. Собираясь сделать тоже самое, натягиваю капюшон толстовки. Надеюсь проспать весь остаток пути. Все равно не светит понаблюдать за горными хребтами, когда за окном сплошная темень. Шум дороги и неспешная езда быстро сморили меня. Не знаю, сколько проходит времени, когда понимаю, что рядом со мной кто-то сидит. И сквозь дрему это кажется странным, ведь я выкупила соседнее место как раз для того, чтобы удобнее лечь, в случае чего. — Какого черта?! — ошеломленно шепчу я, рефлекторно дергаясь в сторону. Браво, Эль. Именно это нужно сказать, когда видишь перед собой воплощение твоих пошатнувших моральных устоев. — Пришел связать тебя и силой доставить на границу Мерита. Подозреваю, ты забыла упомянуть о своих извращенных наклонностях, — излагает охотник, потягиваясь, насколько позволяет узкое пространство. Тычу пальцем в его упругий бок, но не знаю, поможет ли это выявить галлюцинацию. Хоть он и позволяет прощупывать себя, взгляд все равно становится вопросительным. Он спал рядом, мои руки не связаны, а автобус все так же гонит по ночной трассе. Как меня вообще нашли? Не может быть совпадением, что он сел именно в мой автобус, именно в Гринвуде. Скорее всего, он материализовался здесь по моему желанию. Я не знаю, во что верить. Ох, да к черту! — Ты лгал мне! Как ты это сделал? Как ты одурманил мою голову, заставив поверить в несуществующие вещи? Некоторые люди начинают недовольно ворчать, но меня это не останавливает, а только больше раскрепощает вылить все эмоции, что пришлось подавлять. Если рядом со мной никого нет, то по окончанию поездки меня встретят санитары, которых вызовут другие пассажиры. Отличный способ проверить мою дееспособность. Итан не перебивает, ладонью показывая, чтобы я изъяснилась точнее. И это его лицо без грамма раскаяния побуждает наклониться к нему ближе. Сквозь зубы цежу следующие слова: — Я порезала палец твоим кинжалом… — …который украла, — напоминают мне, и не похоже, что хоть кто-то сильно расстроен. — Это не важно. Важно то, что рана не зажила. Так что мне чертовски интересно узнать, как ты провернул это в прошлый раз! Тычу ему в грудь тем самым пальцем, который теперь обернут пластырем. Это безэмоциональное лицо мастерски делает вид, что проблемы попросту нет. — Твое любопытство не знает границ, маленькая Элеонора. — Прекрати меня так называть! — с шипением произношу я, вновь слыша недовольное ворчание с передних сидений. Нам срочно нужно больше пространства. — Почему бы тебе не пересесть на другое место, вместо того, чтобы выводить меня на эмоции? Какая я неопределенная личность. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни, одновременно желая, чтобы остался и ответил на все вопросы. Но покалывание в руках вновь возвращается. Хочется что-то разбить. Например, его нос. Интересно, для других, я замахнусь на воздух? — Извините, — шепчу я, наклоняясь ближе к проходу, обращаясь к пассажирке напротив. Она довольно долго смотрит в нашу сторону, пора ей сделать что-то полезное. — Вы сейчас видите парня рядом со мной? — Определенно, — томно отвечает она и заправляет волосы за ухо, начиная пожирать взглядом место рядом со мной и не понятно, чему так внезапно обрадовавшись. Итан даже не сморит на нее. Сейчас он явно не заинтересован ни в ком, кроме меня. О, Боги. Меня сейчас стошнит. И не только от ее откровенного разглядывания, но и от очередного осознания, что все-таки моя жизнь в полной заднице. Сдаюсь. Придется принять все, что произошло за последние дни. Хорошо, с этим разобрались, я хотя бы не психопатка. Относительно. — Тц, — цокает парень в ответ на мою мимику с полным осознанием сокрушительного поражения. Нервно погружает ладони в волосы, взлохмачивая черную копну еще больше, словно его действительно волнует мое самочувствие. — Ты понятия и не имеешь, что делаешь. И какие последствия могут быть. — Так объясни, — сквозь зубы выговариваю я, не решаясь посмотреть в его сторону. Ему придется все рассказать, ведь деться некуда. Раньше тоже было некуда, но сейчас я точно не буду довольствоваться размытыми ответами. — Кинжал, что ты украла… — Одолжила, — перебиваю его, не обращая внимание, как он закатывает глаза. Иссиня-черные. Бездонные. Черт. Я же не собиралась смотреть. — Называй, как хочешь, сути это не меняет. Важно то, что Актумы не бессмертны. Если для стихийцев криптонитом являешься ты, то для тебя кровь другого Актума смертельна. Во всем должен быть баланс. И кинжал, который старательно хранишь в сумке, был охлажден и вымочен в крови твоих предшественников. Его слова произносятся ровным тоном, но меня они будто полощут в водовороте ужаса. Интересно, о чем думает соседка, не прекращая пялиться на нас, — на Итана, — и слыша все, о чем мы говорим? Но важнее то, что вообще творится в мире? Кто-то забирал кровь Актумов для создания орудия против них же. Не уверена, что это было добровольно. И сколько крови для этого потребовалось? Сколько на свете клинков? У каждого охотника, что побывал в нашем доме, был, как минимум, один. Объясняя простым языком, этот особенный кинжал, способен нанести мне вред. И больше чертовски не хочется проверять на себе теорию заживления ран. Пока все обдумываю, он продолжает: — Внутри каждого стихийца находится источник его сил, а Актумы способны этот источник подавлять. В этом изначально и заключалась первородная сила, пока она не начала мутировать, посчитав, что вам очень срочно нужно начать обескровливать стихийцев, ведь они стали переходить черту. Но вернёмся к источнику: самые сильные Актумы могли даже его уничтожить и лишить всех смыслов жизни, превратив чистейшего в простого и ничтожного для них человека. А они помешаны на своих способностях, поэтому устроили гонения и провели черту между мирами. Создали оружие, способное истребить целую кровную линию. Все просто запутались в клубке, еще туже затянув его после эволюции. Или деградации. Каждый называет это по своему. — Зачем нужно нас истреблять? Разве нельзя просто прийти к компромиссу? Даже я понимаю наивность моих слов. Но наше поколение выросло на пути решения проблем без применения физического насилия. — Они остановили истребление, но спустя много веков холодной войны, когда поняли, что их поступки не прошли бесследно. Как я уже сказал — во всем должен быть баланс. И без потомков Рубэра, поток стихийцев начал ослабевать. А те, кто может повелевать чистым элементом стали рождаться все реже. Магии нельзя научиться, если нет хотя бы искры истока. И даже в таком случаи, способности весьма ограничены. Ты не едешь в Ардмор. Завтра мы высадимся в Далласе. Я забуду о твоем побеге и вместе направимся в поселение Колмен. А теперь давай немного поспим. У меня был тяжелый день, — неожиданно распоряжается Итан, закрывая глаза. Его «завтра», уже сегодня. И остается совсем немного времени до приезда в Даллас. — Я никуда с тобой не поеду, — констатирую, хоть еще и не придумала, как именно буду избавляться от него на этот раз. Замечая, что меня не слушают, ударяю в его плечо один раз. И собиралась ударить еще раз, но он перехватывает мой кулак. Его раздражение просачивается сквозь маску отчужденности, но эмоции быстро берутся под контроль. У меня с недавних пор так не выходит. — И почему с тобой так сложно? Раньше ты не была такой упрямой. Может, стоит вновь надеть на тебя кулон? И мы всегда можем вернуться к связыванию и насилию. Смотрю на него обомлевшими глазами. Его манера переворачивать все вверх тормашками бесит до безумия. — Ты очень мило краснеешь, маленькая Элеонора. Да, мои щеки горят. Но здесь довольно темно, а приглушенного света в салоне автобуса и мелькавших за окном фонарей явно не хватит, чтобы уличить меня в пагубных мыслях. Он же не может видеть в темноте? Или может? На его губах опять появляется усмешка, скоро она начнет преследовать меня во снах. — Кинжал все еще у меня. И уверена, на тебя он подействует ничуть не хуже, — огрызаюсь я, вырывая руку, хоть он и не держит крепко, и стараюсь отодвинуться ближе к окну. Он посмеивается и не отводит взгляд. Мы до сих пор касаемся друг друга бедрами. И щеки горят от ненависти, а не от близости мужчины, который допускает мысль связать и похитить. Почему это все происходит со мной? Неужели, больше нет никакого варианта, чтобы остаться на этой стороне? Моя импровизированная возведенная крепость трескается и разрушается еще сильнее от периодичных приступов. Не готова представить, что произойдет, когда эти стены окончательно рухнут. — Почему ты так поступил со своими…, — товарищами? Сослуживцами? Не знаю, как правильно их описать. — С теми, кто пришел с тобой в самом начале. Ты предал их? Только его один приоткрытый глаз дает понять, что он еще не спит. Но то, как он долго обдумывает ответ, проявляет во мне желание снова тыкнуть ему куда-нибудь в ребра. Терпение, Эль. Терпение — залог достижения цели. — Я лишь действую в соответствии с приказом моего генерала, — тихо рассуждает он, словно не только это кроется в истинном мотиве его поступков. Хорошо. Приму этот ответ. По крайне мере, пока генералу не выгодна моя смерть.