Актум

Через окно пробивается яркий свет утреннего солнца. Маленькие пылинки так красиво мерцают, кружась по комнате в своем медленном танце. Вытягиваю ладонь вперед, не спеша развиваю их. Я в состоянии полного покоя. Нет никаких мыслей, никаких забот. Глаза держу широко раскрытыми, чтобы не упустить ни одно мгновение от созерцания игры солнечных бликов на светлых обоях. Ты одна из тех, кого природа наделила магией крови. Сердце пропускает удар. Эти слова, — как клеймо выжигаются на груди, — и приносят дискомфорт. Это моя комната. Я сижу на полу, на мягком бежевом ковре. Сбоку у стены стоит стеллаж с книгами, от классической литературы до научной фантастики. Мне не запрещалось познавать мир, используя интернет или бумажный носитель. Мой стол завален конспектами, там я готовилась к промежуточным экзаменам. Сверху висят фонарики в форме белых цветов, ночью они служат мне ночником. — Эль! Я вздрагиваю, вспоминая, как последний раз с тем же возгласом ко мне ворвалась Инка, пытаясь заставить бежать из дома. Если бы дверь уже не была открыта, она снова бы громко ударилась о стену. Но сейчас не та ночь, незнакомцы не барабанят в дверь, пытаясь найти… меня. Тетя вбегает и садится передо мной, скрещивая ноги. Она держит в руке большой вскрытый конверт. Я успеваю подметить, что на нем изображен герб Бристоля. О, боги. Я помню этот день. — Эль, детка, пожалуйста, объясни мне, почему почтальон принес конверт о твоем зачислении в Бристольский университет? — Инку редко что-то выводило из себя, она и сейчас старается сохранить спокойный вид. Ключевое слово «старается». Ее ладони чуть потряхивает, глаза лихорадочно осматривают меня, но на лице сохраняется улыбка. Только со стороны можно заметить, в каком она действительно состоянии. Тогда же я была в неописуемом восторге. Вскакиваю на ноги и чуть ли не прыгаю от счастья, узнав о том, что меня приняли в один из университетов Англии. Я планировала перехватить почтальона раньше Инки. Ведь, обычно, это я забирала письма, а заодно и разговаривала со старым Фредом. Мне было интересно послушать байки о его молодости. Так что ей не обязательно было знать, что должны прийти ответы еще из четырех университетов. Шанс поступить был не велик, все же моя социальность немного хромала. Но я надеялась уговорить тётю с дядей, что мне можно доверять за пределами нашей улицы, даже за пределами штата. Я могу быть ответственной, самостоятельной и начать добиваться хоть чего-то в жизни сама. Таков был план, если бы я узнала, что меня приняли. Но увидев, как ее лицо ни на миг не дрогнуло, это уже не казалось столь гениальной идеей. — Я думала, ты обрадуешься, что меня приняли в один из ведущих университетов. И что мне не придется идти в местный, где обитают те, кто едва выпустился из школы, — бормочу в ответ, сложив руки перед грудью, до сих пор не веря, что моим собеседованием прониклись преподаватели факультета искусств. Я тянусь к Инке, забрать у нее конверт, чтобы узнать подробности, но она дергает его назад и сама встает на ноги. — Мы обсуждали, что твое дистанционное обучение продолжится. Ты не можешь взаимодействовать с людьми, пока не закончится этап лечения… — начинает она, но я резко обрываю ее, не веря своим ушам, что она вновь прикрывается моей недееспособностью в окружающем мире. — Я могу себя контролировать. И ты это знаешь. Ты не можешь навечно запереть меня здесь из-за того, что произошло много лет назад! — И из-за того, чего я даже не помню. Мне говорили, что я страдаю вспышками агрессии. Но передо мной будто пелена, когда пытаюсь вспомнить хоть одну ситуацию, где мои эмоции вышли из-под контроля. К тому же, все подростки рано или поздно показывают свой бунтарский дух. Мне же никак не доводилось разочаровать своих опекунов. — Эль, послушай… — Нет, это ты меня послушай! — ядовито выкрикиваю я, тут же спохватившись, заметив, как Инка дернулась от меня на шаг назад. Она… боится меня? — Закрой глаза и сделай глубокий вдох, — тараторит она, бросаясь ко мне, пытаясь дотянуться ладонями до моей головы. Но я пресекаю это, вытянув ладонь вперед. Так часто приходилось слышать эти слова, что хочется рвать на себе волосы, причинять боль, чтобы она заглушила их, стерла из памяти. Тетя выкрикивает имя дяди, а я лишь закатываю глаза, когда слышу его тяжелые шаги. Эрик никогда не заставлял себя ждать. Он вбежал в комнату, запыхавшийся и с молотком в руке, будто тут кого-то убивают. Наверное, опять что-нибудь мастерил в гараже. Я предчувствую головокружение и опускаюсь обратно на ковер. Не хочу никого пугать еще внезапным обмороком. Меня тут же окружают, забирая драгоценный кислород в моем пространстве. — Что случилось?! — спрашивает дядя, повысив голос, чтобы привлечь внимание Инки. Или только мне кажется его голос слишком резким. — Держи ее руки, — командует она, передавая меня в крепкую мужскую хватку. Молоток он отбрасывает куда-то в сторону. Я кошусь на дядю, не веря своим глазам, что он собирается скрутить меня, как какую-то свихнувшуюся. Я пытаюсь сопротивляться, не позволяя им сделать то, что делают уже много лет. Подавляют. — Она справится сама, не нужно подвергать ее забвению, — пыхтит Эрик, пока Инка что-то прощупывает на моей голове. — Нужно сообщить Эдде, что ее состояние ухудшается. Эрик замирает. — На границе вспыхивают бунты, мы не сможем ее вызвать. Не сейчас. — Объятия Эрика больше не кажутся дружественной поддержкой, мое тело напряженно, но не может почувствовать свободу. — Отпусти меня, — рычу я, брыкаясь в кольце его рук. Не знаю, что поспособствует ослабленной хватке, но я пользуюсь этим. Вырвавшись, поворачиваю к нему голову и встречаюсь с его расширенными глазами, готовые выскользнуть из орбит. Его шея покрывается красноватыми пятнами, а вены на лбу взбухают. Приоткрытый рот пытается вытянуть крупицу воздуха и что-то сказать мне. — Элеонора? От прикосновения к моей лихорадочной коже, начинаю брыкаться и бороться с невидимым врагом. Его напористость на моих руках усиливается, с силой вдавливая в шершавую ткань. — Что я сделала? Что я сделала? — шепотом повторяю я, снова и снова, пока наваждение сна не рассеивается. Мои лёгкие горят. Пытаюсь заглотнуть хоть немного воздуха, но будто невидимые путы крепко обвивают шею. — Все хорошо. Тише. Ты в безопасности. Этот голос мне знаком. Чьи-то руки убирают влажные волосы с лица и поворачивают голову так, чтобы я смотрела в одном направлении. Глаза фокусируются на встревоженном лице охотника. Хотя его очертания с трудом удается различить в этой безумной темноте. Я перестаю бороться. — Итан? Он испускает облегченный вздох: — Это первый раз, когда ты называешь меня по имени. — Виктима Верховного Консилиума, забыла добавить, — с придыханием отвечаю ему. Не хочу хвастаться тем, что могу произнести эти слова без запинки в любое время дня и ночи. А вот он еще не научился использовать мое сокращенное имя. Тени постепенно рассеиваются, когда зрение более или менее привыкает к темноте. Уголок его рта приподнимается, и мое сердце понемногу успокаивается. Итан не на долю не сдвигается с места. Его руки держат мои плечи, а колено пристроилось рядом с моим бедром, прогибая сидение. Спальник, видимо, скатился вниз, когда я извивалась подобно змее, в приступе паники от дурного сна. Не хочется портить пикантность момента, но… — Меня сейчас стошнит. И он отходит в сторону, позволяя выйти на свежий воздух, где прохлада в мгновение ока пронизывает до костей. Ноги трясутся, будто пробежала марафон без подготовки. Боюсь, что не смогу дойти и до ближайшего дерева, я готова согнуться прямо здесь. Итан аккуратно касается моего локтя, придерживая, и помогает отойти в сторону, пока не убеждаюсь сама и не убеждаю его, что могу справиться самостоятельно. Отхожу достаточно далеко, заранее подумав о том, чтобы не улавливать запах рвоты. И успеваю ухватиться за кору дерева прежде, чем желудок выворачивается наизнанку. Надеюсь, природа простит меня за такое осквернение. Я нахожу в себе силы приподняться, когда лихорадочная тряска понемногу стихает. — Выпей это. — Черт! — выкрикиваю я, машинально хватаясь за сердце. Скоро меня постигнет инфаркт. Итан подкрадывается так, словно его ноги не касаются земли. Надеюсь, он, со всей этой сверхъестественной хренью, хотя бы не видит в темноте. Не хочу, чтобы лицезрели, во что превратился недавний ужин и я в том числе. С трудом различаю в протянутой руке бутылку с прозрачной жидкостью. Не будь я в почти бессознательном состоянии, вряд ли покорно выпила это, не узнав подробнее о содержимом. Но мое горло нуждается в питье, поэтому блокирую панические атаки мозга и жадно выпиваю половину бутылки. На языке остается горьковатый привкус цитруса. Накатывает усталость. Сколько я проспала? Надо полагать немного, раз нет и намека на предрассветное утро. — И что теперь? — спрашиваю я, поворачиваясь в направлении нашего лагеря. Как мне кажется. Не отказываюсь от предложенного предплечья охотника, но отказываюсь от его предложения донести меня. Отшатнувшись от открытой двери автомобиля, я верчу головой. Там царит атмосфера ужаса и страха. Кажется, что стоит закрыть глаза, как вновь увижу Эрика, испытывающего нестерпимую боль. Поэтому позволяю уложить себя в еще теплый спальник, который остался на брезенте. — Спи, — шепчет Итан, надевая и закрепляя последний щиток на свое бедро и вкладывая в него кинжал. Совсем не тот, что порезал меня. Этот выглядит более… грациозно. Позже нужно спросить, зачем ему вообще оружие, если он прибыл из магического мира. Разве там предметы не могут летать сами по себе? — Ты не будешь спать? — Я разбужу тебя, если снова начнут тяготить кошмары. — Он игнорирует мой вопрос, но так не хочется сейчас об этом беспокоиться. Прежде, чем он уходит, я добавляю: — Это был не кошмар. Это воспоминание. О том, как сделала больно любимому человеку. Из последних сил стараюсь держать веки открытыми. Но эту битву приходится проиграть. Рассвет наступает с первым песнопением птицы, одиноко расположившись на свисающей ветке прямо надо мной. На удивление было тепло и уютно, перебраться сюда оказалось верным решением. Меня больше не тяготили страшные видения, готовые открыть правду на собственную жизнь. Эта тема волнует больше, чем я предполагала раньше. Не услышав ничего, кроме раздражающей птицы, я с трудом, но полностью размыкаю глаза. Немного поодаль, они находит за что зацепиться. В мерцании утреннего солнца, оголенные плечи — первое, что привлекает мое внимание. Мужчина, подобно статуе Микеланджело, твердо стоит на земле. Его стойка напоминает воина. Руки неспешно раскрываются и поднимаются, и открывают вид на сокращающиеся мышцы. Некоторые движения напоминают плавный танец. Он бесшумно передвигает ноги, продуманно меняя позы, всегда оставаясь в напряжении. Смуглая кожа блестит от пота, хоть температура едва успела достаточно прогреться. — А ты любопытна, — доносится до меня, и я держусь, чтобы не закутаться в спальник с головой. Но либо так, либо мои пылающие щеки все расскажут за меня. — Ты разбудил меня, — вранье. Но я никогда не признаюсь, что откровенно пялилась на незнакомого мужчину, пока он совершал какой-то прекрасный ритуал, понятный только ему. Охотник поспешно натягивает серую футболку, скрывая все изгибы подтянутого тела. Хочется сказать — это остужает мой пыл, но нет. Эта повседневная одежда настолько контрастирует с формой охотника, что просто не могу отвести взгляд. Боги, Эль, хватит вести себя, как извращенка. — Хочешь есть? — спрашивает Итан, готовый разводить новый костер из уже собранных веток. Я киваю, уходя в собственные размышления. И нет, не про его тело. Не могу представить, чтобы он на цыпочках притаскивал все эти бревна. Неужели, я подсознательно доверяю охотнику настолько, что ничего не помешало моему сну? Сюда спокойно могли забрести незваные гости или звери, и только одна мысль об этом должна держать тело всегда наготове. Что за беспечность с моей стороны? Он кидает спичку в сухие ветки. Ладонью делает плавное движение, словно хочет что-то поднять с земли. Шепотом произносит какое-то слово, но мне не удается расслышать. Ведь пламя вдруг поднимается вслед за рукой, обволакивая соседние бревна. — Ты можешь повелевать огнем?! — восторженно отзываюсь я, отодвигаясь от жара чуть подальше, но не спуская глаз с этого обманчивого видения. — Не хочу расстраивать, но ты следишь не внимательно, — со смешком отвечает он, заметив мою испарившуюся улыбку, вновь сооружая конструкцию из камней. Почему он не может прямо отвечать на вопросы? Я пытаюсь поверить в существование магического мира, а он лишь развлекается за мой счет. Может, стоит попросить его повторить свои манипуляции с огнем, раз я смотрю недостаточно внимательно? — Во мне течет магия Аира, — добавляет он, избавив меня от еще более неловкой ситуации. Пока он разбивает яйца на каменную плиту, я достаю из недр своей памяти упоминание об Аире. Он мог повелевать воздухом. — Твоя стихия воздух, — с утверждением произношу я, принимая из его рук маленькую помидору. Я смотрела «Повелитель стихий» и человек, стоящий передо мной, никак не вяжется с образом воздушных кочевников из фильма. Перед моим носом поднимаются листья, что сухо валяются на земле, и в секунду зависают в пространстве. Медленно лавируют, словно им чужда гравитация. У меня появляется внезапная потребность сесть, но я уже сижу. И у меня куча вопросов. Боги, я тоже смогу делать что-то подобное? Теперь понятно, почему я чувствовала ветер там, где его не может быть в принципе, и как он приложил меня к стене всего лишь взмахом руки. Если в конце нашего путешествия меня не убьют, нужно вытащить из него извинения за это. — Это невероятно, — шепчу я, не зная, как еще описать эту противоестественную силу. Листья дрожат и превращаются в пыль, оседают в разные стороны, но не касаются меня. Остатки исчезают в горячем потоке воздуха от углей. Это нарушает все естественные законы физики. Ньютон сейчас в гробу перевернулся. — Если бы знал, что тебя поразит этот маленький фокус, то не стал бы прибегать к насилию. Это такой новый вид извинений? — Признаться, я до сих пор думаю, что сплю, — обнимаю колени, задумываясь, как стремительно меняется жизнь. В подобное тяжело поверить, даже если сталкиваешься лицом к лицу. Облизываю пересохшие губы. Слишком долго держу рот открытым, пора бы уже закрыть. — И спишь во сне? — со смешком спрашивает Итан, перекладывая глазунью в контейнеры. Его расслабленная улыбка заставляет повременить с ответом. Она что-то задевает внутри меня. Просыпается ощущение, будто мы друзья, которые просто выбрались в совместный поход. Самый обычный парень готовит завтрак на свежем воздухе, а я с нетерпением жду, когда уже можно попробовать. — Именно, — добавляю я, не обнажая свои непутевые мысли и перевожу тему. — Как вы себя называете? Волшебники? Маги? Не проси называть тебя повелителем воздуха, это уже черезчур. — Можешь называть меня просто повелителем, я не против, — он пожимает плечами, словно не сказал ничего серьезного. — О! Так мы умеем шутить, — восклицаю в надежде, что он действительно шутит. Меня же не собираются отдать в рабство? — Все называют себя просто стихийцами. — Легко запомнить. Нас окружает комфортная тишина. Разбавляет ее только щебетание птиц и потрескивание углей. Думаю, с вопросами, — которых куча в моей голове, — можно повременить. Хочу запечатлеть каждый миг этого волшебного утра. Ведь, когда мы покинем этот лес — все закончится. А пока, я просто Эль Форингтон. Девушка, рядом с которой сидит мечта всех девушек-подростков. Ем жаренные яйца, приготовленные стихийцем из другого мира. И которая не смела и мечтать о чем-то подобном. Позже, когда мы укомплектовали все вещи, выезжаем обратно на обводную дорогу маленького городка Реймонд. Заехав на заправку, мне удается почистить зубы и немного смыть все негативные последствия ночевки в лесу. Увидев себя в зеркале, появилось мимолетное желание разбить его вдребезги из-за созерцания пугала в отражении. Удивительно, как люди, встретившись мне на пути, никак не проявили ко мне интерес. Мы не торопимся. От этого появляется напряжение, будто время, отведенное нам — стремительно ускользает. Но Итан заверяет, что все под контролем и у нас в запасе несколько часов. Не то, что не хочу ему доверять… Но давайте будем честны: одной ночи с парнем недостаточно, чтобы всецело вручить ему свою жизнь. — Актумы наделены способностью ограничивать силу стихийных людей, воздействуя на их кровный поток, тем самым, блокируя ген, который отвечает за связь с силой природы, — перевернув страницу, вновь хмурюсь, встречая столько незнакомых терминов. — Обязательно читать в слух? — доносится рядом со мной. — Да, обязательно, чтобы ты мог поправить меня, если вдруг услышишь что-то неправдивое. Все-таки, я не знаю, кто это написал. Так что ручаться за достоверность информации явно не мне, — отвечаю ему, пытаясь разложить по полкам все, что узнаю из дневника. Помимо этого, еще предстоит узнать, что случилось за последние двадцать лет, после написания этого справочника по сверхъестественному миру. И здесь нет ничего конкретного или ужасного, что поможет понять, почему от меня скрыли правду и блокировали воспоминания. Мы едем все дальше на запад. Охотник перестает быть многословным: никаких шуток, что уж говорить про истории из детства. Его скучающий вид начинает немного раздражать. То, что произошло ночью, не делает нас закадычными друзьями, я это понимаю. Но все равно тешу себя надеждой хоть на какую-то открытость. — Как ты себя чувствуешь? — внезапно спрашивает охотник. Ого. Только подумаешь о нелюдимости загадочного угрюмого парня, как он начинает преображаться на твоих глазах. Может Боги все-таки слышат нас? — Не надо драматизировать. А драматизировать есть куда, и мой удивленный взгляд в его сторону прозрачно на это намекает. Со всей театральной трагичностью делаю вдох и говорю: — Отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой. — Кто бы сомневался, — бурчит охотник и развивает сомнения, что передо мной не робот из будущего, а действительно человек. Сейчас уже готова поверить и в путешествия во времени. Итан знает, что я на него смотрю, да и сама это не скрываю. Поэтому, когда он медленно кивает и издает утвердительное мычание, я готова прыгать от счастья, что эта партия остается за мной. — Чувствую себя паршиво. Ты не представляешь, какого это, когда буквально две личности сливаются воедино. Прошлое и настоящее в одном теле — это тот еще отстой. Но голова больше не хочет разорваться на куски, радость существует. — Я протяжно вздыхаю, облокачиваясь подбородком на ладонь, примостив локоть на выемку возле окна. Не уверена, что он спрашивает об этом, но пусть знает. Нужно хорошенько подумать о вопросе. Это шанс узнать, зачем я ему нужна. — Остальные охотники хотели меня убить? Продолжаю смотреть на проносящейся мимо пейзаж. Мне часто доводилось бывать в разъездах с одного континента на другой, с одного города в другой. Но в таких путешествиях посыл ко мне всегда был один: не привлекать к себе внимание. Не понимаю, почему тогда у меня не закралось хоть одно подозрение об истинных значениях всех переездов и моего поведения в них. Из-за этих воспоминаний, какое бы умиротворение не было снаружи, напряжение в теле не хочет уходить. — Не совсем. — Считаешь это развернутым ответом? Ты точно умеешь играть в эту игру? — выпаливаю я, поворачиваясь обратно к нему. Его темные брови слегка нахмурены, а челюсть сжата. Он напряжен с тех пор, как сели в машину, но это больше можно отнести к долгой поездке за рулем, чем к моей потребности к знаниям. — Когда ты зашел к нам в дом и увидев тебя, я готова была потерять сознание. И это не в том контексте, а котором ты думаешь, — добавляю я, когда на его лице появляется намек на улыбку. — Почувствовала нечто странное. Словно по моему телу пустили ток. Конечно, не знаю, какого это получить электрический разряд, но тогда все мои мышцы дошли до пика напряженности. Боги, рассказчик из меня тот еще. Я устало тру лицо, откидывая ненавистные пряди волос. — Я тоже это чувствовал, — неожиданно отвечают мне, снова возвращая в русло предыдущего разговора. — Тоже? — спрашиваю я, подбивая его продолжить. — Да. Твоя тетя — потомок Марэ. Причем очень сильный. Водная стихия дала последующим поколениям способность управлять восприятием, сознанием, эмоциями. Она не только меняла твои воспоминания, но и удерживала этот эффект на протяжении многих лет. Твой кулон так же этому способствовал, я не могу понять, что из этого повлияло на тебя сильнее. В ту ночь она наложила иллюзию, чтобы скрыть тебя от нас. — Но ты видел меня. — Видел, — выдыхает он, и мне все равно, что я перебиваю. Это болезненное заявление и не только из-за слов о тете. Мой сон не был похож на сон. Я словно была там. И это действительно когда-то произошло: я помню, как пришли документы из университета. Но еще помню, что сама порвала то письмо и отказалась от поступления. Мне просто… захотелось остаться с семьей. Трудно сопоставить Инку с образом какой-то чародейки, которая может по щелчку пальцев изменить воспоминание. Но…. Каждый раз, когда я подавала признаки агрессии, на меня воздействовала какая-то чужеродная сила. Каждый раз, когда что-то происходило не так, словно включался какой-то ограничитель и стягивал невидимыми цепями. Делал из меня безвольную марионетку. — Значит, моя тетя оказалась не такой способной. Я выдыхаю. Мои ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Замечая это, расслабляю руки, но розоватые следы от ногтей уже видны на коже. Меня вновь привлекает боковое зеркало. — Когда я вышла из дома, на подъездной дорожке стояла пара черных внедорожников. Боялась, что в любой момент меня скрутят и посадят в один из них. Страх был таким сильным, что хорошо запомнила, как они выглядят, даже номера. Поэтому с уверенностью могу сказать, что уже несколько миль нас преследует та же машина. Итан резко переводит взгляд в зеркало заднего вида, из его уст вырывается ругань. Я правда хочу верить, что он просто их не заметил, а не специально дает возможность следовать за нами. — Ты планируешь от них оторваться? — Естественно. Просто дай подумать, как это сделать, — цедит он, каждую минуту поглядывая в боковые зеркала. — Разве ты не можешь своей магией призвать ветер или что-то еще и просто скинуть их с дороги? Как бы не хотелось сейчас помолчать, но в стрессовых ситуациях весь мой словарный запас явно хочет вырваться наружу. Его взгляд в мою сторону очень многозначен: — Это не так работает. Отлично. Теперь еще придется разбираться и с этим. Итан шипит, словно от боли, немного вильнув машиной, но удерживая управление. Хотя мои руки уже метнулись к его. Он потряхивает головой. Его ладони цепляются в руль мертвой хваткой. — Что случилось? — спрашиваю его, стараясь подавить в себе панику. — Дана пытается добраться до меня, — с рычанием отвечает Итан, прибавляя газ. Радует лишь то, что ему спокойно удается маневрировать в потоке машин. Но, если он и дальше будет подвергаться непонятным манипуляциям из вне, нам не нужны будут другие охотники, чтобы встретить конечную точку. — Тебе нужно сесть за руль. — Что? — в смятении переспрашиваю его, хоть и прекрасно расслышала, на что он надеется. — Ты сказала, что умеешь водить. Садись, — чуть громче произносит он, отстегиваясь от ремня безопасности и передавая мне руль. О, Боги! Эрик явно такому не учил! Итан поддерживает меня за талию, когда я, явно без грации, перебираюсь на его место, стараясь не задеть коробку передач. Мы лишь немного снизили скорость, но этого оказывается достаточно, чтобы преследователи подобрались к нам ближе. — Чтобы дальше не произошло, не останавливайся. Поезжай дальше, в сторону Далласа, — говорит Итан, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Я пытаюсь смотреть только на дорогу, моргая впереди едящим водителям, чтобы те немного прижались к обочине. — Это первый раз, когда я веду машину по трассе со скоростью, обозначенной в трех цифрах, — в панике говорю я, сомневаясь, что сейчас самое время это обсудить. — Ты чертовски вовремя об этом говоришь, — замечает Итан, слишком спокойным тоном для подобной обстановки. Волоски на моих предплечьях встают дыбом. Я чувствую… некое покалывание в руках и сомневаюсь, что дело во мне. Как бы не хотелось сейчас взглянуть на соседнее сидение, но я пересиливаю себя. Сейчас важно все, что находится впереди. С тем, что сзади, пусть разбирается охотник. Я смотрю в боковое зеркало. И вижу все, что происходит дальше: машина, что едет за нами сначала просто вильнула в сторону. Может показаться, что она хочет пойти на обгон, но я ошибаюсь. Она выезжает на встречную полосу и не случилось ничего, чтобы смогло помешать столкновению с фурой, движущейся ей навстречу. У меня перехватывает дыхание. — Боги, — шепчу я, вздрогнув от ужасного звука столкновения позади нас. Я пересиливаю себя мгновенно не нажать по тормозам. Те люди… Для меня они не были плохими, чтобы с ними произошло нечто подобное. — Нас больше не преследуют, — с напряжением в голосе произношу я, немного сбавив скорость. У меня даже нет мобильника, чтобы вызвать спасателей. — Итан? Голова охотника наклонена на бок, а глаза все так же закрыты. Я касаюсь его предплечья, но он никак не реагирует. Он без сознания.