Актум

Странник

— Прошу, прости меня, Эдда. Это целиком и полностью моя вина. Я не ожидала, что парнишка взбаламутит ей голову. Мы каждый день проводим сеансы, они уберегают ее… — Прекрати. Чувствую мягкие руки на своих плечах, но иногда, пальцы немного больно надавливают. Кажется, я всех чем-то ужасно разозлила. Иначе, не стояла бы сейчас с поникшей головой. Хоть меня и не ругают напрямую, но их разговор явно касается меня. Последствия недавнего дня, до сих пор дают о себе знать, но мне тяжело вспомнить, что именно тогда произошло. Меня иногда пробирает озноб, последствия простуды, как сказала Инка, которая сейчас и держит подле себя, не позволяя кинуться к маме, что, наконец, решила навестить меня. Я больше не пытаюсь уловить суть их разговора, тон которого, меня немного пугает. Поднимаю свою головку вверх и снова вижу серьезное лицо матери. Почему она больше не обнимает меня, как прежде? Я самая первая увидела, как она выходит из машины, ступает на нашу подъездную дорожку, и понеслась к ней со всех ног. Но Инка остановила на полпути, до сих пор не подпуская к ней. Но, это же моя мама! Так мы и остались стоять с ней перед верандой, и мама подошла к нам сама. А после начался этот разговор. И еще не увидела на их лицах ни намека на улыбку или, что кто-то рад этой встречи. — Привет, маленькая Элеонора. Улыбка расцветает на лице, когда понимаю, что она, наконец, меня заметила. Голос ее потеплел, а мягкая ладонь аккуратно тормошит мою макушку. От этого волосы падают мне на глаза, выбиваясь из хвоста. Угрюмо приглаживаю их обратно. — Иди, поиграй пока во дворе, — велят мне, явно не собираясь узнать, как у меня дела. Я, наконец, свободна от оков Инки и бегу к маленькому деревянному домику, где уже приходится немного нагибаться, чтобы пролезть внутрь. Это место стало для меня особенным. Только здесь могу дать волю своим эмоциям и представить, какова может быть жизнь за пределами нашей живой изгороди. И вот, я смотрю, как маленькая версия меня лезет в эту деревянную постройку, что так заботливо соорудил Эрик, и закрывает проход шторкой. В маленьком окошке появляются отблески ночных фонариков. Замечаю темную макушку. Она наблюдает за женщинами, что остались стоять на том же месте. Идеальное укрытие, оно позволит улавливать обрывки фраз. Я этого совсем не помню. Думала, мама не навещала меня с тех пор, как передала на попечительство Инки и Эрика. Но вот я смотрю на женщину, на ее волосы, что чуть темнее моих по оттенку. Да я просто ее копия. Она не выглядит встревоженно, но ее слова, будто бьют меня хлыстом, хоть все напасти и не относятся напрямую ко мне. Это просто удивительно. Мне не запоминаются сны столько, сколько себя помню. И не уверена, что запомню и этот. — Ты уладила вопрос с тем мальчиком? А Элеонора? Прошу, не совершай больше ошибок. На кону стоит куда больше, а находясь здесь, я подвергаю всех опасности, и ты это знаешь. Деймон уладит вопросы в мое отсутствие, но с каждым разом отлучаться становится все труднее. Вот, держи, — сдержанно говорит мама, но видно, как она нервничает, несколько раз пытаясь вытянуть цепочку, что упрямо цепляется за карманный замок пальто. Передает его тёте. Машинально тянусь к своей шее, определенно узнавая аметрин, что всегда был при мне. На секунду впадаю в замешательство, не ощущая его. Но это ведь сон, пусть он течет так, как ему нужно. — Я усилила его мощь. Признаюсь, не ожидала, что в столь юном возрасте, даже под действием чар, она сможет воспользоваться силой. Но теперь, ты будешь к этому готова. — Ты уверена в этом? — спрашивает тётя, принимая кулон. Я помню, как позже она передаст его мне. — Нет. Но, пока, у нас нет другого выхода. Это был чарующий сон, который позволил мне вспомнить, как выглядит моя мама. Надеюсь, он точно передал все ее мельчайшие детали и не исказил действительность. Я улыбаюсь. Как же хочется поделиться с Инкой этой игрой воображения. Я чувствую, как конечности затекли, поэтому стараюсь медленно поменять позу. Удается с трудом, меня все время что-то ограничивает. Глаза совсем не хочется открывать. Но приложив немного усилий, один глаз все-таки приоткрываю. Обзор застилают несколько прядей волос. На меня светит солнце, от этого они красиво переливаются древесным цветом. Замечаю, как быстро пейзаж сменяется между собой. Я вздрагиваю. Нет, нет, нет. Пожалуйста, пусть это все будет сном, а рядом со мной окажется Эрик. — Твою мать! — кричу я, замечая черноволосого парня на водительском сиденье нашего Форда. Он продолжает смотреть перед собой на дорогу. Даже не вздрогнул. Меня будто окатывает холодной водой, и все прошедшие события проносятся картинками в голове. Я отодвигаюсь от него подальше, насколько это возможно сделать в тесном пространстве. Пытаюсь придумать хоть какой-нибудь план, чтобы выбраться отсюда. Интересно, сломаю ли я что-нибудь, если вывалиться из машины прямо сейчас? Скорость на панели показывает всего 40 миль в час. Насколько это будет критично? — Не надо повторять недавний выпад из машины. В этот раз не отделаешься так легко. — И не собираюсь, — огрызаюсь ему, немного разочаровываясь, что мои намерения так легко просчитать. А вот по его голосу и расслабленной позе невозможно прочитать, беспокоится ли он хоть о чем-то. Судя по всему, нет, раз он даже не считает нужным посмотреть на меня. Не могу понять, в какой местности я оказалась, но по расположению солнца, что уже близится к горизонту, меня везут на запад. Прошел почти, как минимум, день. Удивительно быстро безмятежная жизнь может перевернуться с ног на голову. Он молчит. Эта тишина нагнетает. Нет никакого завывания радиостанций. Хорошо, он не сможет везти машину вечно. Рано или поздно мы остановимся, и тогда я постараюсь избавиться от него. Мои руки и ноги не связаны. Вещи, сумка, с тем же красным блокнотом на ней, все еще лежат на заднем сиденье. Если не удастся каким-то образом взять под контроль машину, придется спасаться бегством и оставить все. Он не отвечает, куда мы направляемся. Хороший ход, я бы тоже не раскрывала всех планов заложникам. Мне всего лишь нужно как-то добраться до телефона, чтобы предупредить о моем похищении. — Расскажи, что тебе приснилось, — внезапно произносит он. Его утомила тишина или моя насупившаяся поза? Руки, которые специально скрещены под грудью, должны явно ему намекнуть, что разговоров по душам не будет. — С какой радости?! — разъярённо набрасываюсь на него в ответ. Наверное, зря пытаюсь вывести его из себя. Не хватает еще, чтобы он засунул кляп мне в рот. Виски начинают болеть. Не могу вспомнить в какой момент меня вырубили. На почве всех переживаний еще и посещают очень реалистичные сны. Ощущение невесомости, бесконтрольность собственного тела… это пугает больше, чем я готова признать. — Для той, кто обучался контролировать свои эмоции, — он мельком переводит взгляд на меня, — ты слишком эмоциональна. — Откуда тебе это известно? — потерянно задаю вопрос в никуда и, если честно, не хочется услышать ответ. — Ты сама мне рассказала. Чушь. Если, будучи спящей, я не изрекаю цельные предложения, то это точно звучит безумно. Это невозможно. Они следили за нами. Определенно, прежде чем проникнуть в дом, они наблюдали, составляли план по захвату и подслушивали разговоры. Но ради чего? Я ни какая-то дочь президента, чтобы похищать, ведь даже достойного выкупа не получится получить, мы не настолько богатая семья. Есть еще один вариант, от которого кровь стынет в жилах. Меня могут сдать на органы. Я физически абсолютно здорова, не имеющая вредных привычек и даже сексом не разу не занималась. Боги, я не хочу умирать молодой. Так. Первое, чему меня научила Инка — это не поддаваться панике. Нужно взять себя в руки и больше узнать о нем и какие цели преследует его организация. Здесь я жертва и мне задавать вопросы. И для начала можно узнать его имя. Не знаю, насколько охотно похитители раскрывают свои настоящие имена. Если только он не безоговорочно уверен, что мне никак не добраться до полицейского участка. — Как твое имя? — Итан, — быстро отвечает он, — Виктима Верховного… — …Консилиума стихийных людей, — на выдохе заканчиваю вместе с ним. Эти слова почему-то отпечатались в моем подсознании слишком ярко. Невозможно, чтобы сон становился реальностью. Все, что я видела: разгромленный дом, мое тело в невесомости… Я не готова облачить все это в реальность. И... та книга. В ней рассказывается что-то о людях со способностью контролировать природу. С трудом проглатываю тяжесть в горле. Даже, если предположить, и только предположить, что существование каких-то сверхспособных людей реально...: — Кто такой Виктима? Другие люди, что были с тобой, они такие же? Что вы сделали с моими родственниками и куда, черт возьми, мы направляемся? Пытаюсь выглядеть жесткой и требовательной, но кажется, его это только забавляет. — Как много вопросов, — вновь усмехается он, но веселье не передается во взгляде. Во взгляде слишком черных глаз. У него хоть зрачки есть? — Стихийные люди действительно существуют. Можешь и дальше верить в свой радужный мир, где обычные люди — высшая ступень эволюции. Но от этого другая сторона никуда не денется. Существуют те, кто может повелевать чистым элементом, как огонь, вода, ветер и земля. Но их рождается все реже и называем мы их Чистейшими. Что логично. Но природа эволюционирует. И от каждого элемента появляются разветвления. Например, сила огня может превратиться в возможность управлять энергией или светом. Однако со временем, ген стихийных людей начал проявляться не у всех. И таких людей называют Простыми. Он на минуту замолкает, и я мысленно его благодарю. Мне нужна передышка, чтобы как следует разложить все по полочкам. Для похитителя, он слишком разговорчив. И за кого меня принимает, если думает, что я поверю хоть одному слову? Мне требуется все терпение мира, чтобы демонстративно не закатить перед ним глаза. Но уже второе упоминание о природных стихиях всего лишь за два дня немного беспокоит. Хотя нет, глупости. — Чтобы контролировать появление стихийных людей и не подвергать обычный мир хаосу, был создан Консилиум. Верхушка Чистейших, которая возомнила, будто имеет власть над каждым живым существом. Его костяшки пальцев белеют, так сильно он сжимает руль. А ведь мне уже начало казаться, что его нельзя вывести из себя. Не могу понять, на что или кого направлена такая реакция. Боги, молю, чтобы не на меня. — Но, как со всей этой историей связана я? Он не отвечает. По крайней мере, не сразу. Я уже и не надеюсь, что он заговорит вновь. Уже почти становится неловко от того, что мой вопрос летает где-то в воздухе, как он продолжает: — Природа не так глупа. Наделив людей силой, она так же создала и противодействие. Многие заблуждаются, думая, что начало всех стихийных людей состоит всего лишь из четырех элементов. Мы называем их Актум. Они способны контролировать саму человеческую сущность, — он снова переводит взгляд на меня. Задерживает его дольше, чем требуется. От этого моя кожа успевает покрыться мурашками. Посильнее натягиваю рукава куртки, я не дам ему заметить, как обычные слова и взгляд влияют на меня. Сама кровь стынет в жилах. По теме трагичности, возможно, ему нет равных. Передо мной сидит поистине потрясающий актер. Он объясняет дальше: — Виктима — переводится, как охотник. — Он охотится за Актумом, — перебиваю я, просто чтобы убедиться, что верно сопоставляю его слова. — Вы пришли к нам в дом, думая, что мы скрываем Актума. Он утвердительно кивает: — Мы не думали. Знали. Ведь мы искали тебя. Ты одна из тех, кого природа наделила магией крови. Смешок вырывается из меня раньше, чем я успеваю подумать, что, наверное, не стоит обесценивать его попытки убедить меня в существование сказочных монстров. Он закатывает глаза, но хотя бы не начинает с пеной у рта доказывать свою правоту. Хватит, Эль, возьми себя в руки. Этот сумасшедший определенно верит в свои слова. Нужно убедить его, что я на его стороне. — Прости. Еще можно признать, что вы наделены какой-то магией, но, что я одна из вас? Ты посмотри на меня. Я всю жизнь росла пай-девочкой. Передо мной не плескается вода сама по себе, а ветер не пытается со мной говорить… Он резко выворачивает вправо, на что меня немного откидывает в его сторону. Ремень безопасности не позволяет полностью примкнуть к нему. И я вздыхаю с облегчением. Как предусмотрительно с его стороны позаботиться о моей безопасности. Машина паркуется на обочине, парень включает аварийные огни. Неужели я как-то не так среагировала на его рассказ? Я смотрю на поле, что раскинулось вдаль, до самого горизонта и на солнце, которое вот-вот покинет нас. Он же не станет убивать меня прямо здесь? Или же…? Боюсь вновь посмотреть на него. Нужно бежать при первой возможности. На другой стороне дороги густой лес. Может, мне удастся оторваться от него и затеряться где-то среди деревьев. Неважно, как долго мне придется идти сквозь чащу до ближайшего города и что скоро начнет темнеть. План так себе, но буду решать проблемы по мере их поступления. Лучше пусть меня загрызут дикие звери, чем прирежут в поле. Боги. Не нужно вообще допускать мысли о любом кровопролитии. — Вытяни ладонь, — в приказном тоне обращаются ко мне. И видят, что я колеблюсь, даже больше прижимаю руку к себе. Этот сумасшедший решает все сделать сам, хватая меня за запястье. Его ладонь крепко окольцовывает. Концентрируясь на этом, я не сразу замечаю, как вытаскивают нож из кармана на голенище. А когда понимаю, что может произойти, лезвие полощет мою ладонь прежде, чем успеваю что-то предпринять. Тупая боль мгновенно доходит до мозга, слезы застилают глаза, а тело сжимается, но меня так и не отпускают. Немой крик застывает в горле, а кровь начинает капать на коробку передач. — Смотри внимательно, — шепчет парень, мимолетно поглаживая мое запястье своим большим пальцем. Но я слишком сосредоточена на этом зверстве, чем на маньячном проявлении нежности. Он достает салфетку из кармана боковой двери и прикладывает к ране. Боль начинает отступать, я дышу ровнее. Неужели, он ограничится лишь этим? Даже не знаю, стоит ли благодарить Богов, за сохранение еще одной непутевой жизни. — И это, лишь часть того, на что ты способна. Он убирает полностью окрашенную в красный салфетку и смотрит на меня бездонным взглядом, не отрываясь. А я пытаюсь логически объяснить то, как на месте глубокого пореза, остаётся лишь безобразный шрам.