Путешествие Авроры в другие миры: Врата Алисы

      Джону было не привыкать, когда все вокруг идет наперекосяк. Внезапные нападения испанцев на море, бунты на корабле, дикари-туземцы, жаждущие его крови, ядовитые змеи, притаившиеся в высокой траве и многое, бесконечно многое другое за столько лет научило его, во-первых, не удивляться, когда приходит беда, а, во-вторых, встречать неприятности быстрой реакцией и трезвым рассудком.       Гадости жизни в виде недовольного начальства и не внушающих доверия членов команды эти принципы успешно сводили на нет. Можно сказать, они обратили это в обыденность, разве что порой немного раздражающую. Если уж вынужденные собратья по оружию совсем выводили Джона из себя, он всегда мог отправиться в разведку миль так на пять-десять от лагеря и выпустить пар. По возвращению многие удивлялись, как этот-безумный-Смит умудрялся не умереть по пути, и англичанин часто был готов поклясться, что большинство из них не особенно тайно желали этого.       Азарт, кровь, стучащая в висках, страстное желание открыть для себя что-то новое — все это раз за разом гнало его на самоубийственные вылазки. Джон не был солдатом — войны никогда не интересовали его; он был самым настоящим исследователем, который мог костьми лечь, но узнать, что скрывается за следующим поворотом реки. Он не умел жить простой, размеренной, тихой жизнью — ему физически хотелось испытывать на себе все более и более серьезные опасности, даже если порой они граничили с безумством.       Больше всего в жизни он боялся скуки.       Аврора со своими волшебными часами и мирами, в которых ее раз за разом тянуло утонуть, избавляла его от этого проклятия. Обычно. Порой ее тянуло хандрить, и в этот раз она занималась этим как никогда старательно.       Джон мог лишь смотреть, как у ног его спутницы, внезапно где-то раздобывшей пальто, теплые сапоги и шапку точно по размеру — причем не позаботившись о том же для него — из вспышек возникают то собаки, то кошки всех размеров, то паршиво поющие аисты и весьма знакомый олень. Создавалось ощущение, что все они пытаются что-то сказать девушке, но, как мужчина ни старался, он слышал лишь лай, фырчанье и гнусавые трели. Удивляло ли это его? Первые три раза — несомненно. Беспокоило ли что-нибудь? Конечно. Разумеется. Эта тошнотворная хандра.       Аврора была слишком слаба, чтобы оставить ее здесь, в снегу у развилки на рыбную фабрику и Санкт-Петербург, если он правильно прочел указатели. Идти исследовать вместе с ней тоже не представлялось возможным — девушка словно приросла к месту, не желая реагировать на происходящее вокруг нее. Крупные снежинки терялись в ее золотых волосах, но она даже не смахивала их.       Такого Джон уже не мог терпеть.       Присев перед ней на корточки под настороженный взгляд то ли волка, то ли пса, англичанин поджал губы и потряс спутницу за колено. Девушка даже не дернулась, печально распуская нитки рукава пальто. Мужчина потряс сильнее — вновь никакой реакции. Джон повторил все в третий раз. Помесь собаки с диким зверем внимательно посмотрела на него своими странными желтыми глазами и вдруг поддела его руку мокрым носом, поднимая ее к самоцвету на переносице хозяйки. Что-то грустно тявкнув, она кивнула на него — мол, попробуй, может, поможет. Пришлось послушаться — другого выхода все равно не было.       На прикосновение к камню девушка отреагировала моментально. Встрепенувшись, она вскинула голову и испуганно захлопала ресницами, от чего волкопес радостно навострил уши и лизнул ей ладонь. Аврора робко приподняла уголки губ в улыбке.       — Балто… — тихо сказала она, потрепав собаку между ушей, после чего перевела взгляд на спутника. — Прости, я… Слишком задумалась над тем, как себя веду, — обняв Балто и притянув его к себе, она потерлась носом о его пушистую морду. Подышав в его серую шерсть, она продолжила: — То, что случилось в прошлом мире… Я не должна была… Это неправильно. Нечестно по отношению к тебе и Протею, — она подняла голову и посмотрела на мужчину блестящими от слез глазами. — Я ужасна, да?       Смит вздохнул и потрепал ее по волосам.       — Я не могу предложить тебе перестать быть такой влюбчивой. Ты должна решить это для себя сама.       Он добродушно улыбнулся ей, показывая, что совсем не злится на ее случайный романтический порыв. Она зажмурилась и попыталась улыбнуться в ответ, но от этого слезы потекли по ее раскрасневшимся от мороза щекам. Шмыгнув носом, она сжала руки сильнее, и Балто в яркой вспышке исчез в одном из лиловых самоцветов.       — Ты слишком хороший, Джон Смит, — сказала девушка, ловя ладонью снежинки; казалось, холод совсем не трогал ее. — Ты показываешь мне, что нужно учиться на своих ошибках, всегда поддерживаешь и спасаешь меня. Не будь тебя, я бы, наверное, давно утонула в одном из миров. Благодаря тебе я впервые чувствую себя такой живой. Знаешь, — внезапно заметила она, кладя ладонь на его руку, — кажется, ты первый друг за всю мою жизнь.       Джон усмехнулся.       — Тебе всего шестнадцать, Улисса, — ответил он. — Еще успеешь найти кого-то получше сумасбродного и не сильно галантного алкоголика.       Аврора неловко улыбнулась, не поняв последнее слово, но сделав вид, оценила шутку — по крайней мере, она надеялась, что это так и было. Мужчина подал ей руку, помогая подняться и отряхнуться от налипшего на пальто снега.       Где-то вдалеке забил колокол, и девушка, чувствуя, что уже скоро их здесь не будет, обернулась и посмотрела на заснеженную лесную дорогу. Этот мир, такой тихий, спокойный, в котором люди явно жили, но где-то далеко-далеко, не посягая на владения природы, запал ей в душу своей холодной красотой. Тут Аврора не чувствовала себя, как дома, но это не мешало ей любоваться сверкающими и сияющими на свету ледяными шапками, скрывшими под собой кроны странных белых, но исполосованных чем-то черным деревьев. Когда-нибудь, подумала она, когда-нибудь я обязательно вернусь в эту страну снегов и узнаю все ее секреты.       И исчезла.