Кошмары под снегом.

Джеку не нравилось в новом мире. Нет, само по себе путешествие в неизвестность было увлекательным. Возможность любоваться новыми пейзажами, спустя века рядом одними и теми же горами и городами, походила на подарок. Но в этом мире Кромешник начал воплощать в жизнь очередной зловещий – и это было единственное, что можно сказать наверняка – план. А Джек отправился по его следам совсем один. «С этим сможешь справиться только ты!» – сказал Большой Парень, и это было лестно. Всем нравилось, когда их хвалит лицо – и борода – самого важного из праздников. Но Джек понимал, что эти слова означали на самом деле. В отличие от остальных Хранителей, у Джека Фроста не было постоянной и очень важной работы, которую нельзя оставить. Он попрощался с Зубной феей, обнялся с Соней и шагнул в светящийся зеленый колодец под бодрые наставления Кролика, но теперь оказался наедине со своим врагом. Сражаться с Кромешником в одиночку было почти безумием. Повелитель кошмаров отлично умел использовать чужие одиночество и неуверенность как оружие. Джек никак не ожидал, что первым, кто увидит его в этом мире, будет та храбрая взрослая женщина. Она никак не могла его увидеть – никто здесь даже не знал о существовании Джека, а значит не мог в него верить. И всё равно Евангелина де Брассар видела Джека и светилась от крепкой, непоколебимой веры. Словно она сама была духом или одним из Хранителей. Джек начал помогать женщине потому, что жестянки, поросшие красными кристаллами, слишком походили на слуг Кромешника, и оставлять кого–то им на растерзание было мерзко. Но теперь, когда они поговорили, спасти Евангелину стало действительно важно. Зимний дух, Джек Фрост, никогда не позволил бы знакомому умереть от холода. Как там говорил Большой Парень? «Всегда есть время для чуда»? Подумать над планами Кромешника он мог и когда передаст весточку друзьям Евангелины. Как-нибудь. Стоило подойти к решению проблемы с фантазией.

* * *

Ближе к ночи поиски следов храмовников и Евангелины де Брассар пришлось завершить. Горы были опасным местом и при свете дня. В темноте даже умелые деревенские охотники старались не забредать на узкие тропы. Следов почти не было – лавина и прошедший снег сыграли на стороне Корифея, стерев всё подчистую. В часовню члены поискового отряда вернулись заметно подавленными. Коул, присоединившийся к ним, хоть Инквизитор и не сказал на его счет ни слова, пытался остаться и продолжить поиски, но его остановил Варрик. Гном не стал спорить с железным аргументом духа «Я не замерзну», в ответ он просто указал на то, что утром всем придется искать еще и самого Коула. Добавлять друзьям повода для беспокойства дух не стал. Чёрное зимнее небо было усыпано крошечными холодными звездами – словно кто–то приколол кусок лучшего бархата тысячей серебряных булавок. Синие столбы дыма поднимались из печных труб, а в окнах горели лучины и редкие жировые лампы. Когда усталые члены Инквизиции вошли в деревню, снова пошел мягкий снег. Он лениво падал большими хлопьями, скрывая под собой отпечатки ног и скрадывая звуки. Казалось, что единственная улица должна быть полна выбежавшими поиграть детьми, а в крошечном трактире, что держал кузнец, непременно соберутся любители пропустить кружку–другую… Но все деревенские укрылись дома за запертыми дверями. Даже дворовые собаки забились кто под крыльцо, кто в будку и не спешили приветствовать незнакомцев лаем. Инквизитор, Рис и пожилая, выглядевшая так, словно её высекли из камня вместе с часовней, сестра, поспешили помочь следопытам раздеться и раздали кружки с горячим питьем. – Надо же, филе нага! – прокомментировал предложенный ужин Варрик. – Наверное, я должен порадоваться, что зверушки забрались даже так высоко... Но я никогда не любил «настоящую подземную кухню». – Он кивнул в сторону Соласа, который даже за едой не отрывался от обрывков бумаги. Маг что–то остервенело вычерчивал, не давая чернилам просохнуть и запачкав рукав. – Почему мне кажется, что ваши дела окажутся ничуть не лучше наших? – Мы не представляем, что дает этому Ужасу такую силу, – процедил эльф, не отрываясь от записей. – Чародей Рис выдвинул несколько интересных теорий, но они не подтвердились. Остается только заснуть самим и постараться разобраться, в чем дело. Инквизитор украдкой оглянулся, пытаясь понять, где же затаился Коул, но дух старался держаться подальше, чтоб не попасться Рису на глаза. Даже если Коулу не нужно было есть, Инквизитор все равно чувствовал себя неловко, оставляя мальчика без еды после целого дня в холодных горах. – Если вы не возражаете, я лягу отдельно, – ночи, полные ужасных видений, заставили орлесианского чародея выглядеть намного старше своих лет. – И я рекомендовал бы вам спать по очереди. Дориан первым понял, что другой маг опасается вовсе не внезапного нападения на деревню. – Неужели всё настолько серьезно? – не поверил он. Страх заграничных магов перед одержимостью всегда казался тевинтерцу несколько чрезмерным, но Рис ведь посвятил жизнь изучению духов. – Вы даже представить себе не можете, – Рис тяжело вздохнул, отодвинул миску и поднялся из–за стола. – Обычно, чтобы справиться с кошмаром, спящему достаточно понять, что он застрял в иллюзии или выйти за её границы. Но этот демон слишком силен… Лично я постараюсь провести грядущую ночь за чтением. Проходя мимо окна, маг задержался, вглядываясь в черную громаду гор. Но ни костра, ни какого–то другого знака, что Евангелина всё еще жива, ему увидеть так и не удалось. Инквизитор проследил за Рисом взглядом. Он знал, что Коул переживает за своего первого друга и тоже за ним наблюдает, а значит, должен быть где–то поблизости. Но когда дух не хотел, увидеть его не удавалось никому. Приблизиться к Рису Коул не решался до самого утра. Первые несколько часов он помогал Железному Быку не заснуть. Огромный воин хорошо умел справляться с сонливостью, настоящим испытанием для него была скука. Поэтому он принялся учить Коула игре в карты. Коул же изо всех сил старался не озвучивать терзающие кунари страхи. В последнее время слушать молча ему удавалось всё лучше. Инквизитор и его спутники – кроме Варрика – ворочались во сне, вздрагивали, но не просыпались. Кошмары держали их крепко. Коул ловил отблески ужасных видений и всё время старался подобрать под себя ноги – ему казалось, что боль и отчаянье вытекают из его друзей и растекаются по полу густой вязкой жижей. Но Инквизитор очень просил никого не будить, и дух терпел. Время от времени он вставал из–за стола и подкрадывался к двери, из–под которой пробивалась слабая полоска света, но тут же возвращался, услышав шелест страниц или скрип мебели. Наконец, за пару часов до рассвета, когда Железный Бык отправился на поиски еды, Коул услышал из–за двери только медленное дыхание. Он проскользнул в комнату и замер, всматриваясь в уснувшего положив согнутую руку под голову человека. Коул очень боялся, что, узнав о себе правду, начнет воспринимать друга как–то иначе. Так «как духи должны видеть магов» – даже если он слабо представлял, что имеется в виду. Но чувства, которые Коул испытывал, глядя на Риса, совершенно не изменились. Вернулось даже тепло, каждый раз разливавшееся внутри, когда оказывалось, что маг его не забыл. Коул был почти уверен, что это тот самое согревающее и дающее силы чувство, которое люди испытывают при виде своей семьи. Свеча, освещавшая книгу, потухла, и Коул, зная, что Рису снова зажечь её в темноте будет сложно, потянулся к огниву. Спать с горящим огнем было опасно, но сейчас он мог присмотреть за другом… Нынешнему Коулу свет был почти не нужен, но воспоминания настоящего Коула, помогавшие управлять телом, заставили мильчика повернуться к окну, чтобы рассмотреть тлеющий фитиль. За окном стоял бледный, светловолосый мальчик и рисовал инеем узор на мутном стекле. Взгляд его был устремлен на спящего за столом Риса. Любой другой, на месте Коула, заморгал бы, решив, что глаза его обманывают. Или убедил бы себя, что мальчик водит пальцами по уже бывшему на окне рисунку. Коула часто ставили в тупик слова, поступки и даже мысли людей, но глаза его всегда видели именно то, что происходило на самом деле. Незнакомый маг играл со льдом у окна Риса. Дух потянулся к незнакомцу через стену, пытаясь разгадать намеренья – но ничего не услышал. Только хруст снега, звон ломающихся сосулек и далеко, далеко за ними смех. Это было ненормально. Коул ухватился за рукоять ножа и поспешил прочь из комнаты. Чего бы ни хотел от Риса маг с зимой в голове, Коул не собирался позволить причинить его другу вред. Железный Бык еще не вернулся, но дух не решился ждать его или будить кого–то из спящих. Скрипнувшая дверь часовни и порыв холодного воздуха заставили Варрика поморщиться и что–то пробормотать, но гном не проснулся. Остальные же слишком глубоко ушли в свои кошмары, чтобы такие мелочи могли их побеспокоить. Коул, таясь, как во время сражения, обогнул часовню – даже скрип снега не мог бы выдать его приближения. И всё же незнакомец развернулся к нему, едва дух вышел из–за угла. Странный маг нахмурился, покачал головой… и вернулся к работе. Но Коул знал, что тот его заметил. Дух хорошо знал разницу между «не виденьем» и «игнорированием». Лучше, чем кто бы то ни было. Если бы он был Варриком. Он мог бы написать об этом книгу. – Чего ты хочешь от Риса? – Коул подошел к магу вплотную. Угрожать людям было непривычно, но Железный Бык и Инквизитор с этим как–то справлялись. Дух еще раз потянулся к чужому разуму, но ответов не увидел. В голове у мага всё еще была зима, и это заставило Коула нервничать еще больше. Люди, эльфы, гномы и косситы не думали так. Никто живой так не думал и не чувствовал. – Что ты такое? – потребовал ответа Коул. Мальчик моргнул, чуть не уронил свой посох и… с облегчением вздохнул: – Ты тоже меня видишь, да?! – он широко улыбнулся, а потом щелкнул пальцами. – О, я знаю – ты Коул! Она говорила о тебе. Как хорошо, что ты здесь! Пойдем со мной – ты сможешь всё увидеть и рассказать потом другим! Глубоко, за звоном сосулек и метелью, Коул расслышал радость. Он снова всмотрелся в мальчика – тот совершенно не мерз, стоя босиком в сугробе, снег не ложился на его плечи… И зима, зима застилала чувства и мысли незнакомца, словно тот был невообразимо далеко. – Ты такой же как я, но другой, – понял Коул, убрал нож и протянул незнакомцу руку. – Ты просто хочешь помочь. "Она" - это Евангелина? Другой дух кивнул, улыбнулся, и крикнул: – Держись крепче! Помчимся с ветерком! Их обоих оторвало от земли порывом ветра и швырнуло в снежное крошево. Коул едва не задохнулся – так неожиданно это произошло, – хотя прежде даже не задумывался, дышит ли. Потоки воздуха, словно вода, влекли его за собой. Коул вытянул руку и повернул ладонь, потом попытался поймать несколько снежинок, удивляясь тому, как меняются ощущения в ладони и на кончиках пальцев. Деревня растворилась в темноте, внизу мелькали согнутые под тяжестью снежных шапок макушки сосен. – Ты не боишься высоты? – снова подал голос незнакомый дух. Ему не терпелось завязать беседу. – Разве я могу сделать больно высоте? – растерялся Коул. Когда–то он боялся храмовников, но это прошло, когда он осознал сою природу. С тех пор дух боялся только того, что может натворить сам. – Проехали, – другой дух тряхнул головой. – Кстати, меня зовут Джек Фрост. Может хоть ты мне объяснишь, что это за дырявая стена между вашим миром и миром снов? Я пришёл издалека и не знаю, как у вас тут всё устроено. Долго искал, с кем поговорить, но в горах никого не нашел. Кажется, Кромешник запер в своей крепости всех, кто не успел сбежать… – Кто такой Кромешник? – Коул почувствовал беспокойство нового знакомого даже через зимнюю пелену в его мыслях. Это была первая эмоция Джека, которую он почувствовал совершенно отчетливо. Коул, с некоторым сожалением, отвлекся от ощущений полета, крепче сжал руку Джека и заглянул тому в глаза. – Что значит «издалека»? И почему тебя увидела Евангелина, если ты дух?

* * *

Утро в часовне выдалось тяжелым. Железный Бык добросовестно растолкал всех с первыми, едва заметными лучами солнца, и густые тени не улучшили членам Инквизиции настроение. За завтраком все, кроме Варрика, выглядели осунувшимися. Гном в который раз порадовался, что не видит снов. Какое–то время все молча ковыряли деревянными ложками разложенную по мискам кашу. Потом белесый солнечный свет стал ярче, разогнав почти видимые щупальца ночных кошмаров. В горах светало быстро. Железный Бык вывалил на свою миску остатки каши из горшка и преувеличенно бодро хлопнул ладонями по столу: – Думаю, стоит обсудить всё, что успели понять наши маги, прежде чем возвращаться к поискам. Не знаю, что за дрянь здесь завелась, но я уже хочу расплющить этого демона в лепешку. – Да, обсудить впечатления этой ночи будет не лишним, – Инквизитор тоже заставил себя отстраниться от мрачных видений и кивнул Соласу. Эльф отодвинул миску – к еде он так и не притронулся – и сцепил пальцы перед грудью. – Я могу с уверенностью заявить, что на эту деревню обрушился не один демон, а, по крайней мере, несколько десятков, – он поднял ладонь, не дав вскочившему кунари произнести ни слова. – Это мелкие, лишенные всякой индивидуальности Кошмары. Обычно такие демоны собираются вокруг действительно могущественного Ужаса, как пчелы вокруг королевы. Но их хозяина мы с Дорианом так и не обнаружили. И это интересно само по себе – ведь чародей Рис, в ночь после своего прибытия сюда, сумел подобраться к Ужасу достаточно близко, чтобы его рассмотреть. Если это действительно был Ужас. – Вы считаете, что Кошмарами управляет какой–то маг? – Инквизитор всегда считал, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужое. Но теперь он почувствовал, что его поверхностных знаний о Тени может оказаться недостаточно для решения загадки. Возможно следовало между боями подтянуть теорию магии. – Не совсем так, – присоединился к обсуждению Дориан. – Кошмары достаточно малы, чтобы просачиваться через Завесу. Но для их появления в таком количестве потребовался бы Разрыв… Которого нет. И всё же демоны остаются рядом с деревней – словно армия, которая готовится к вторжению. – Тевинтерец поежился и схватился за грубый кубок. – Ни один малефикар не смог бы контролировать такое количество Кошмаров, сколько бы крови ни пролил. Управлять ими может только другой мощный демон. Это не вопрос могущества – скорее того, как духи и демоны мыслят. Пытаться удержать под контролем больше полудюжины духов – верный способ сойти с ума. Мы с Соласом сумели проникнуть в область Тени, которую посчитали логовом этого демона – но его самого там не было. То же, что мы увидели, заставило нас усомниться, верно ли мы определили природу твари. Это, безусловно, дух… Но обители Ужасов никогда не бывают настолько аккуратными. Обычно это или места из чьих–то воспоминаний, или фантазии людей о пыточных застенках, или беспорядочное скопление страхов разных людей. Дориан замялся, мучительно подбирая слова. Тем, кто никогда не видел Тени, сложно было просто представить, насколько найденные ими залы отличались от пространств, обычно создаваемых духами. – Обитель этого демона была не собрана из обрывков видений, чтобы быть пугающей, – Солас же, куда лучше понимавший, как духи думают, решил донести главное. – Место, которое видели мы, было создано для определенных задач, а не чтобы ужасать сновидцев. Оно всё еще было весьма мрачным, но при этом продуманным. Я бы не удивился, найди мы на одной из стен точный план залов и переходов. Там были пустые клетки над провалами – просто пустые клетки, даже не в следах запекшейся крови. Там были бесконечные пещеры, заполненные Кошмарами… но демоны просто ползали там, как запертые в загоне животные. Солас обернулся к Рису. Духовный целитель задумчиво пригладил бороду и прикрыл ввалившиеся глаза. – Ваше описание совершенно верно, – подтвердил он, как следует припомнив виденное. – Я был больше сосредоточен на том, чтобы подобраться к демону и остаться незамеченным, но пространство, которое он сотворил, было удивительно похоже на крепость. Я никогда не видел прежде такой архитектуры, а для природных образований пещеры были слишком правильной. Этой ночью я размышлял над уже упомянутыми клетками. Мне никак не удавалось понять, отчего они меня так сильно встревожили. Теперь же, после вашего замечания о продуманности этого места… у меня возникло весьма неприятное предположение. Чародей поджал губы, погружаясь в раздумья, но Инквизитор окликнул его. Сейчас было не подходящее время, чтобы перепроверять теории: – Вы говорите мне, что демон не только собрал армию мелких тварей способных проникать в сны обычных людей, но и выстроил себе крепость, в которой что–то планирует. И что этой ночью он был занят, покинув сердце своей территории. И, возможно, что его сходство с Корифеем не случайно… Для чего же демону могло понадобиться устраивать подобное? Он насылает кошмары, но ни один демон не пытался воплотиться по эту сторону Завесы. – Если демон построил крепость и собрал армию, – Железный Бык, как раз, очень хорошо понимал, на что походит происходящее, – то армию необходимо тренировать и чем–то кормить. Возможно он «пасет» Кошмаров на жителях Грейстоуна и соседней деревни именно по этим причинам. Варрик нахмурился и покачал головой: – Знаю, что не мне это говорить, но не слишком ли надумано? – Вовсе нет, – Солас сжал кулаки, и лицо его исказила пугающая гримаса. Инквизитор вздрогнул – прежде ему не доводилось видеть, чтобы отступник так открыто и сильно проявлял эмоции. – Всё совершенно… разумно, хоть мне и сложно представить себе настолько холодный и извращенный разум! Рис опустил руку ему на плечо. Его глаза тоже метали молнии, но бывший старший чародей уже успел взять себя в руки. – Мы действительно столкнулись с вражеским планом, – Рис готов был дорого отдать, чтобы ошибиться. Когда все детали головоломки встали на свои места, ему открылась ужасающая по своей мерзости картина. Ни один специалист по духам не смог бы остаться равнодушным. – Всякий раз, напитавшись страха, Кошмары делаются сильнее. Обычно мелкому демону приходится тратить почти все силы на проникновение в сон и манипулирование им, потому Кошмары и охотятся стаями. Теперь же они питаются каждую ночь – и не на одном человеке… Я почти уверен, что этим мелким демонам проще проникнуть в сон человека, который боится, заснув, увидеть что–то дурное. Или же того, в чьем сне они недавно побывали. Это значит, что, мучая местных жителей, Кошмары получают куда больше сил, чем тратят, и до их перерождения в демонов Ужаса осталось не так много времени. Дориан выругался и схватился за голову, едва не перевернув уже пустой кубок себе на колени. – Завеса, – прошептал тевинтерец севшим голосом. – Если десятки Кошмаров каждую ночь снуют через нее в одним месте туда–сюда… Если при этом они растут и им всё сложнее возвращаться обратно... Я не могу даже представить, насколько Завеса должна истончиться! Рис кивнул ему и продолжил. Самое худшее еще только предстояло озвучить. – Завеса истончается, но мы с коллегами этого почти не чувствуем, – маг вложил в свои слова столько беспокойства, что Инквизитор понял – происходит нечто из ряда вон выходящее. – Неизвестный нам демон контролирует Кошмаров, но все прочие духи и демоны сейчас должны бы были легко просачиваться в мир. Но этого не происходит. В Тени нет никого, кроме демона и его прихвостней. Нет даже простейших духов, которые есть повсюду… Но есть клетки в крепости. Я всё больше сомневаюсь, что они созданы ради случайных сновидцев. Не думаю, что–то пространство создал обычный демон, которому есть дело до смертных… Я уверен – наш противник захватил всех духов, обитавших в окрестностях двух деревень, и обратил их в часть своей армии. Именно для духов он создал те клетки – а ужас, который они навевают, направлен вовсе не на смертных. Только так я могу объяснить всё происходящее. Солас, наконец, справившись с гневом, пробормотал пару слов в поддержку предположение Риса. Дориан же впервые искренне пожалел, что ничего не знает о магии крови и том, каких жертв могло потребовать подобное превращение. В том, что за демоном стоит чародей, он не сомневался, а масштабный ритуал требовал подготовки и множества пленников, которых должны были где–то держать. Если бы он знал хотя бы о каком порядке жертв идет речь – о десятках, или о сотнях – то мог бы что–то подсказать. Железный Бык и Инквизитор обменялись одинаково хмурыми взглядами, думая примерно о том же. Наконец, Инквизитор объявил: – Кто бы ни стоял за происходящим, красные храмовники могут знать об этом. Боюсь, поиски сэры Евангелины придется отложить. Я попрошу всех охотников деревни отправиться с нами. Даже если мы не найдем следов врага, они могут подсказать пещеру или другое место, где мог укрыться отряд. Варрик же, всё это время задумчиво крутивший в руках корку хлеба, отбросил её и дотронулся до плеча Инквизитора. – Я с утра не видел Малыша. Смеюн тоже его не замечал… Надеюсь, эта тварь не попыталась до него добраться. Инквизитор вздрогнул. Такая возможность прежде не приходила ему в голову.

* * *

Пещера надежно защищала от ветра, но крошечному костру не хватало тепла, чтобы согреть стены и пол. Плащ Евангелины наконец высох, и она всё чаще ловила себя на мысли снять отсыревший от пота и снега поддоспешник и закутаться в теплую ткань. Вместо этого она продолжала сидеть в доспехах, готовая в любой момент схватиться за оружие – как бы ни было велико сходство «Джека» с Коулом, до конца довериться ему не получалось. Духи были опасны в первую очередь не злонамеренностью, а своим непониманием человеческого мира, Коул тоже искренне желал «помочь» убитым магам. Но время шло, а враги так и не появлялись, и храмовнице ничего не оставалось, кроме как погрузиться в размышления. Джек считал себя «духом зимы», но кем он мог быть на самом деле? При мысли о том, что он мог появиться на свет при обстоятельствах, сходных с теми, что привели в мир Коула, Евангелине едва не сделалось дурно. Мальчик, облик которого принял дух, не мог быть старше двенадцати. Два года назад, когда волнения улеглись, и воспоминания перестали вызывать боль, они с Рисом обсудили, кем мог быть знакомый им призрак в действительности – чародей полагал, что духом Сострадания. Но кто ответил на последний призыв этого ребенка? И что за звери могли быть повинны в его смерти? Евангелина хотела верить, что её бывшие братья по ордену здесь не причём… Но тогда это значило бы, что маленького мага убили соседи или кто–то еще – и в этом тоже была вина Храмовников, не успевших прийти ему на помощь. Тут она вернулась к более насущным размышлениям о пораженных красным лириумом предателях, рыщущих совсем рядом. Что такой большой отряд делал в горах? Здесь не было ровным счетом ничего, что могло бы привлечь врагов. Ни сотен людей, на которых можно выращивать кристаллы, ни залежей руды… Ничего, о чем Инквизиции было бы известно, а ведь Храм Священного праха когда–то стоял всего в полутора днях пути. Возможно ли, что Корифей планировал взрыв именно отсюда? И что в таком случае, он планировал теперь? Снаружи взвыла вьюга, и женщина обхватила себя руками. Волной накатило отчаянье – у нее всё еще было оружие, но она не могла встать, чтобы сражаться. Дух обещал привести помощь, но Рис – умный, надежный, уравновешенный Рис – мог попасть в раки красных храмовников по пути в деревню. Последний кусок вяленого мяса, который она не решалась трогать, не смотря на голод, казался ужасно маленьким. От резкого движения лодыжка взорвалась болью. Евангелине де Брассар на миг показалось, что она никогда не спустится с этих гор… А потом её грудь, живот и руки наполнились теплом, которое не имело ничего общего с чадящим жаром костра. Это было похоже на дружеские объятья, напоминающие, что она не одинока и еще рано сдаваться. Евангелина никогда не слышала голоса духа, что поддерживал в ней жизнь. Он напоминал о себе редко, только в такие моменты отчаянья и страха, как сейчас. На второй или третий раз храмовница поняла, что дух не просто защищает её от безнадежности и обреченности, но борется с ними и призывает бороться её саму… Но как и с чем она должна была бороться сейчас? «Борись со страхом, – пришел ответ. Евангелина не могла с уверенностью сказать, были это её собственные мысли или шепот духа Веры. – Неужели так страшно довериться незнакомцу? В мире много зла, но хороших людей и духов в нем от этого не меньше. На одного убийцу с большой дороги всегда найдутся десять человек, которые укажут путь или помогут. Что сделалось с твоей верой в мир, если ты об этом забыла? Под твоим небом никогда не будет добра, если та не позволишь себе поверить, что оно возможно». Снег у выхода в пещеру заскрипел. Евангелина едва успела притянуть к себе меч, когда услышала голос Джека: – Почему ты не хочешь зайти? Она же твой друг! – Я должен быстрее привести помощь, – ответил голос, который Евангелина узнала бы из тысячи. – Евангелина испугается, если увидит меня. Евангелина, забыв о растянутой лодыжке, попыталась встать, упала, сжала кулаки, сгребая в ладони пожухлую траву и листья, устилающие дно пещеры, и крикнула: – Коул! Она могла поклясться, что Джек подтолкнул другого духа внутрь пещеры. Со времени их расставания Коул немного изменился. Потрепанные рубашка и штаны уступили место охотничьим поножам и кожаному нагруднику со знаком Инквизиции напротив сердца. Он где–то раздобыл огромную шляпу, сделавшую его похожим на большой и очень смущенный гриб… Но взгляд его светлых глаз почти не изменился, разве что из него пропала затравленная неуверенность. Этот Коул точно знал, кто он такой, и был на своём месте. Он отстегнул от оружейного пояса мешочек, и, казалось, даже не замечая, что делает, протянул его Евангелине. Губы Коула сжались в линию, потом приоткрылись, словно он хотел что–то сказать, но разучился говорить. Наконец дух с удивлением уставился на собственную руку с подношением и забормотал: – Я не хотел обманывать тебя или Риса! Я не знал, что я вас обманываю и не хотел причинить вред! Никогда! Воспоминания… воспоминания часть жизни, часть души. И они стали моими. Я действительно не знал, что я не человек. Это было настолько похоже на Коула, которого она помнила, что Евангелина чуть не расплакалась. Слишком невероятно было встретить этого духа снова, да еще при таких обстоятельствах. Она быстро взяла себя в руки, но Коул всё равно заметил её волнение и принялся бормотать оправдания еще быстрее. Он даже начал пятиться к выходу – будто вспомнил о страхе перед храмовниками. – Ты ни в чем не виноват, Коул, – Евангелина вложила в голос всю уверенность и протянула руку, предлагая явившемуся из небытия другу сесть у костра. Коул моргнул, силясь расшифровать её жест. И вспомнил о мешочке, который всё это время сжимал. – Ты голодна? У меня есть немного сухарей и орехов. Когда поешь, всегда становится теплее! Джек Фрост, о котором все забыли, вышел из пещеры и поманил к себе ветер. Ему так и не удалось понять отношения людей этого мира и духов, но друзьям нужно было время, чтобы побыть наедине. Совсем немного времени – больше он им дать не мог. Кромешник пробыл под этим раненным небом слишком долго, и следующая ночь могла стать решающей.

* * *

Сборы заняли от силы полчаса, но Инквизитору не сразу удалось найти охотников. Убедить их помочь оказалось еще сложнее – мужчины с самого утра собрались у кузнеца и заливали кошмары пивом, так что на ногах устояли уже с трудом. Дориан идти в деревенский кабак побрезговал и предпочел вместо этого изучить часовню. Энтузиазма хватило ненадолго – уже во второй комнате он обнаружил корзины с овощами, гору брюквы и полдюжины мышей. После этого Дориан предпочел выйти и подождать Инквизитора под открытым небом. Сперва тевинтерец любовался деревней и горами, именуя их про себя не иначе как «унылым видом». Но спустившись с крыльца и пройдясь по свежепротоптанной дорожке, почувствовал, как его настроение улучшается. «Под свежим снегом даже эта дыра не так печальна, как могла бы быть», – нехотя признал он. Но ценителем деревянных, вросших в сугробы домов Дориан никогда не был, потому предпочел обойти часовню, чтобы наконец рассмотреть каменную громадину как следует. За основу здания, как это часто бывало в Ферелдене, был взят квадрат, но в целом часовня походила скорее на своих тевинтерских сестер, чем на часовни Орлея. Архитектор явно вдохновлялся классическими имперскими шедеврами. Возможно даже побывал на родине Дориана и попытался привезти с собой в глушь щепотку древнего величия. Тяжело было смотреть, как прекрасное когда–то здание превращается в руины – магу удалось увидеть всего одно витражное стекло. Прикинув, что это должно быть окно комнаты за алтарем, где провел ночь Рис, Дориан подошел поближе. Но узор не был составлен из множества цветных стеклышек, как ему показалось издали. Сперва мага удивило искусство, с которым мастер изобразил картину на поверхности стекла, и он задумался, как это должно было быть проделано. Потом Дориан присмотрелся к картине внимательнее и со всех ног бросился прочь. Первым ему встретился Железный Бык, тащивший на своём широком плече мешок корма для лошадей. Ничего не объясняя, Дориан ухватил кунари за локоть и потащил за собой. Немало удивленный такой настойчивостью Железный Бык подчинился. Наконец остановившись у задней стены часовни, маг коротко бросил: «Посмотри!», и указал пальцем на покрытое инеем стекло. Железный Бык покорно всмотрелся в изломанные линии и ледяную крупу, примерзшую к стеклу, потом поднял бровь и протяжно хмыкнул. – Ты видишь то же, что и я? – потребовал ответа Дориан. – Картину? – Скорее карту, – кунари нагнулся ближе к окну, едва не упираясь рогами в стену, и задумчиво нахмурился. – Нарисованную инеем, но довольно точную, я бы сказал. Вот мимо этой расщелины мы вчера спускались, а вот раздвоенный пик – его ни с чем не перепутаешь. – Вы нашли карту? – переспросил Инквизитор, когда Дориан и Бык встретили его у таверны. Главу Инквизиции все еще преследовал запах дешевого пива и гул нетрезвых голосов. – Там показаны тропа в горах и человек в пещере, – сообщил о главном Железный Бык. – Солас и Рис сейчас спорят, кто мог это нарисовать и зачем. Но меня больше беспокоит, что какой–то маг нарисовал карту этой ночью, скорей всего уже под утро, – а я ничего не заметил. Малыш пропал примерно в это же время. Картина не закончена… Возможно, Коул спугнул этого мага или тот заставил его уйти вместе с ним. – Железный Бык тяжело вздохнул, выдохнув облачко пара. – Босс, мне это совсем не нравится. – Меня больше интересует, кто тот человек в пещере, – Дориан постарался спрятать озябшие пальцы поглубже в рукава. – Этот художник почти также незаметен, как Коул. Если бы он просто хотел нас убить – мог бы перерезать во сне. А он нарисовал карту, да еще и такую точную, чтобы мы точно смогли добраться до изображенного места. Это предложение о встрече… – Тут он покосился на нахмурившегося кунари и всплеснул руками. – Да, это всё еще может быть ловушка! Но мы ничего не узнаем, если не отправим туда кого–нибудь. Художник же не требовал прислать лично Инквизитора. Добравшись до часовни, Инквизитор изучил рисунок как следует. Изморозь подтаяла от горячего дыхания других любопытных, но Варрик заверил, что перерисовал карту со всеми ориентирами в блокнот. – Может, это нарисовал сам Коул, перед тем, как куда–то уйти? – Инквизитор и сам не верил в такое развитие событий. Он просто обязан был рассмотреть все варианты. – Возможно, это послание о человеке, к которому он отправился на помощь? – Коул не умеет так хорошо рисовать, – покачал головой Рис. Его тоже привлек ажиотаж вокруг окна. – Кроме того не думаю, что он умеет так тонко работать со льдом… Тут рука мага, приглаживавшая бороду, замерла. Он с подозрением, быстро переросшим в восхищение, обвел взглядом маленький отряд. – Вы знаете Коула, – сказал он. – И я почему–то даже не удивлен. Инквизитор и его товарищи переглянулись. – Коул просил нас не говорить вам, – Варрик вышел вперед и скрестил руки на груди. Духовный целитель ему нравился, но, если опасения Коула были верны, и Рис затаил на духа обиду… Варрик нашел бы что ему высказать. – Малыш думал, что вы можете на него сердиться и не хотел скандала. Но спорить с магом не пришлось. – Это на него похоже, – Рис печально улыбнулся и несколько раз моргнул, пытаясь удержать слезу. – Мы с Евангелиной беспокоились о нем, но думали, что Коул просто вернулся в Тень. Я рад, что он нашел себе место… – тут чародей снова нахмурился. О том, что привело его необычного друга в Инквизицию, он мог расспросить и в другой раз. Сейчас необходимо было разобраться в происходящем. – Когда я знал Коула, тот практически не умел ни рисовать, ни писать. Мне едва удалось научить его видеть связь между звуками и буквами, но рисовать проще, чем составлять слова. Коул мог этому научиться. Вся деревня страдала от кошмаров – этой ночью он мог отправиться в любой дом. Если же Коул отправился за её пределы, чтобы кому–то помочь, то… – То это или место проведения обряда, где наш враг кого–то особенно сильно истязал, – понял его мысль Инквизитор. – Или он нашел сэру Евангелину. – Но зачем было рисовать? – не согласился Железный Бык. – Почему было просто не… Договорить кунари не позволила внезапно налетевшая метель. Ветер швырнул снежное крошево в стену часовни, едва не сбил с ног Соласа и успокоился также внезапно, как начался. Железный Бык нащупал рукоять своего молота, сплюнул набившийся в рот снег, украдкой огляделся и продолжил: – Почему бы Малыш стал рисовать это, вместо того чтобы поговорить со мной? – Это нарисовал Джек. Он думал, что по–другому вы не поймете, – произнес Коул, выходя из–за спины гиганта. Дух бросил быстрый взгляд в лицо Рису и тут же склонил голову, пряча глаза под полями шляпы. Если не считать тонкого слоя снега на этой самой шляпе, выглядел он совершенно нормально. Дориан и Инквизитор, на всякий случай, тоже потянулись к оружию, но Рис остался спокоен. Он хорошо знал, что если бы призрак Белого Шпиля хотел кого–то убить, то жертвы не заметили бы его, пока не начали истекать кровью. Варрик же хлопнул себя по бокам и ворчливо сказал: – Ну и заставил же ты нас поволноваться, парень. Я уже волновался, не добрался ли до тебя местный демон. – Кромешник не демон, – дух покачал головой, от чего с полей посыпался снег. – И он про меня даже не знает. Но о нем можно поговорить потом, сейчас надо быстрее помочь Евангелине, – он указал на фигурку в углу ледяной картины. – Она подвернула ногу, и Джек помог ей спрятаться от красных храмовников. Но там холодно и у Евангелины закончилась еда. Я дал ей сухари, которые собрал для птиц и белок... Хотя Евангелина больше, чем белка, и надолго ей сухарей не хватит. Надо скорее забрать её в деревню, в тепло.