Глава 53
2 мая 2017 г. в 08:54
***
Рейна сразу усадила меня за свой стол и заварила какого-то чаю. Не представлю, сколько раз ей приходилось успокаивать учеников, но ее чай, действительно, помогал прийти в себя. Самовнушение, самообман, не важно. Важно то, что Рейна хорошо этим пользовалась. Когда она спросила меня, что произошло, я просто пододвинула к ней свой телефон. Женщина непонимающе смотрела на него, но, когда взяла, сразу застыла. — Это вы на фотографии, — коротко говорю я, не отрывая от нее изучающего взгляда. — Ваша брошь, я узнала ее. Она мне еще давно показалась знакомой. Я просто не могла вспомнить, где ее видела. Рейна не сразу отвечает мне. Более того, она словно не реагирует. Женщина продолжает разглядывать фотографию с таким тяжелым взглядом, что мне становится неуютно. Словно я не должна видеть этого. — А теперь я хочу знать все, — снова начинаю я, наклонившись к ней через стол. — Я хочу не только знать о том, что связывает вас и мою маму, но и почему я здесь, — и уже тише добавляю, — Из-за кого я здесь. Я жду от нее любой реакции, кроме той, которую получаю. Рейна грустно и как-то нежно улыбается, все еще не отрывая взгляд от фотографии. — Твоя мама была замечательной. Я многому у нее научилась. Рейна поднимает на меня свой тоскливый взгляд, не понимая, как у меня защемило сердце от ее слов. Упоминание матери всегда было болезненно, а теперь, когда все сопровождалось новыми тайнами, я и вовсе относилась к этому остро. Словно открывала ее заново. — Не думала, что когда-нибудь еще увижу эту фотографию. — Рейна касается пальцами экрана телефона, словно хочет прикоснуться к воспоминаниям, которые связывают ее с этой фотографией. — Стоило догадаться, что она у Минервы. Я не была сегодня настроена на сентиментальные речи. У меня нет на это сил. Мне просто нужны ответы. — Рейна, хватит говорить загадками. Я жду фактов. Женщина переводит на меня внимательный и при этом мягкий взгляд. — Ты очень на нее похожа, Аннабет. И не столько внешне, сколько внутренне. Твоя мама тоже всегда предпочитала руководствоваться фактами и аргументами. Рейна тепло улыбается, но я отвечаю на ее улыбку холодным взглядом. — Откуда вы знаете мою мать?! Директриса тяжело вздыхает и, поняв, что со мной разговаривать иначе просто бесполезно, принимает мои условия игры. Рейна откладывает телефон и, сложив руки на столе, наклоняется в мою сторону, вперев в меня тяжелый взгляд. — Мы с твоей мамой вместе росли. Я лишь широко округляю глаза. Что? Рейна просто кивает. — Твоя тетя, сестра Минервы, вышла замуж за моего отца двадцать лет назад. Я познакомилась с твоей мамой, когда мне было девять, и мы с ней сразу нашли общий язык. Минерва была моим лучшим другом и была мне старшей сестрой, несмотря на то, что мы были неродными. Твоя мама была потрясающей, и еще не прошло ни одного дня, чтобы я не вспомнила про нее. Рейна переводит на меня участливый взгляд. — А теперь, когда ты наконец-то находишься у меня на виду, я вспоминаю твою маму каждый раз, когда смотрю на тебя. Минерва гордилась бы тобой, Аннабет. Я опускаю глаза, попутно вытирая снова возникшие слезы. Рейна любила мою мать, это видно по ее голосу, по тоскливому взгляду, по тому, как она отводит глаза, погружаясь в свои воспоминания. По тому, как она отзывается о ней. — Значит вы … — Мы одна семья, Аннабет. Можно сказать, что я твоя тетя, — заканчивает за меня Рейна, с нежностью во взгляде осматривая мое лицо. — И не важно, что мы с твоей мамой неродные, мы всегда были сёстрами. И ты, Аннабет, такой же близкий мне человек, как она. Пару секунд мы просто смотрим друг на друга. Женщина явно думает о чем-то своём, наверняка, вспоминая те годы, которые прожила рядом с моей матерью. Я же просто тону в том трепете и в той теплоте, которые вызвали у меня ее слова. Рейна была мне …. она была членом моей семьи! — Мама училась здесь, в этой школе, да? Рейна кивает. — Мы с твоей мамой почти одногодки, поэтому мы учились в Миллонтии в одном классе. Я училась здесь с начальных классов, а твоя мама перевелась к нам лишь ближе к средним классам. Мой отец зачислил Минерву в мой класс, поэтому мы были с ней одноклассницами на протяжении восьми-девяти лет. Рейна тяжело вздыхает и незаметно пытается убрать возникшие на глазах слезы. Увы, я все равно это вижу. Женщина снова ласково улыбается, опустив глаза в стол. — Минерва была очень умной девушкой. Она была золотой медалисткой и призером почти всех олимпиад. И она была самодостаточной, самостоятельной и всегда отстаивала свои интересы и свою точку зрения, отчего часто была втянута в конфликты. Ты мягче, чем Минерва, и, думаю, это большая заслуга генов твоего отца. Дыра внутри меня становится шире, и боль от того, как она разъедает душу, становится все острее. — Твой отец в молодости был очень тактичным, неконфликтным и при этом таким же умным и самодостаточным. Сейчас у него характер, конечно, подпортился, но в целом, твой отец очень мягкий человек. Хорошо, что ты переняла эти черты от него. Они смягчили в тебе гены Минервы. Я встречаюсь с ее участливым взглядом. — Вы все еще общаетесь с ним? — Конечно, Аннабет. Когда я качаю головой, Рейна виновато опускает взгляд. — Я знала только лишь, что моя мать училась в университете и была аспиранткой. Погибла в 25 лет в авиакатастрофе. Несчастный случай. И никто никогда не говорил мне о том, что она училась здесь. — Я невесело усмехаюсь, опустив глаза на свои руки, чтобы не смотреть на бледное и виноватое лицо Рейны, — Судя по всему, все, что я знаю о своей матери со слов отца — ложь. Я ничего не знаю о ней. Рейна сочувственно склоняет голову, с тоской осматривая мое поникшее осунувшееся лицо. — Милая, это все ради того, чтобы защитить тебя и Джейсона. Это был выбор твоей матери, умолчать о той жизни, которая у нее была до вашего рождения. Тогда я поднимаю на нее глаза и, вперив в нее требовательный взгляд, эмоционально прошу: — Расскажите мне все, Рейна! Расскажите мне правду! Директриса проводит рукой по своим волосам, явно теряя самообладание, когда пытается успокоить меня и настроить на более дружественный тон. Но я непреклонна. Тогда ей приходится уступить мне. — Чья она дочь?! Рейна отводит глаза. — Я не скажу тебе, Аннабет. Что?! Я резко срываюсь с места и поднимаюсь на ноги. — Но почему?! — я зло ударяю ладонями по столешнице, — Почему, Рейна?! Она же моя мать! Я имею право знать!!! Рейна даже не пытается меня успокоить. Женщина опускает лицо в свои ладони. — Все, что ты хочешь знать о родителях твоей матери, позволительно только с разрешения твоего отца, Аннабет. Ты можешь ненавидеть меня за мой отказ, но я не могу рассказать тебе об этом. Мы можем говорить с тобой обо всем, кроме этого. Сиплый голос Рейны дает понять, что женщина на грани. В прямом смысле. Поэтому, мне становится ее жаль. Злость и слепая ярость уступают место сочувствию. Похоже, моя мать значила для нее так же много, как значил для меня Джейсон. Рейна все еще переживала эту потерю. Как и я. Мне приходится выдохнуть и взять себя в руки. Я обхожу стол и сажусь рядом с Рейной. Женщина поднимает свое лицо, быстро утирая свои слезы. — Рейна, расскажите мне то, что можете, — уже смягчаюсь я, понимая, что разговор с отцом не за горами. — Расскажите мне о моей матери. Как она жила до того, как родилась я и Джейсон. Директриса кладет свою руку поверх моей, ласково коснувшись моих волос. — Твоя мать ненавидела этот мир. Мир политики, бизнеса и власти. Твоя мать слишком выделялась в нем. Она не умела быть в стороне, она всегда яро отстаивала правду, которую в этом мире стараются избегать. А Минерва была слишком умна и честна, чтобы играть по правилам этого мира. Рейна отводит взгляд, тоскливо уперевшись им в сторону окна. — Твоя мама познакомилась с твоим отцом сразу, как закончила Миллонтию. Вопреки всем стандартам, твоя мать поступила в Лигу плюща, где и познакомилась с Фредериком. Он был простым парнем, без золотых мешков за плечами и без короны на голове. Но он покорил сердце твоей матери с первой секунды знакомства. Сложно обьяснить с каким трепетом и с какой жаждой я впитывала сейчас эту информацию. — Минерва задыхалась здесь. А как только вырвалась на свободу, она полностью отдала себя науке и отношениям с твоим отцом. Их роман был ярким и о нем не говорил только ленивый. Никто не мог поверить, что твоя потрясающая мать предпочла твоего отца какому-нибудь «королевскому снобу». Рейна возвращает ко мне осторожный взгляд. — Твоя мама хотела начать новую жизнь, вдали от того мира, в котором родилась. Поэтому она зачеркнула все, что связывало ее с этим, чтобы дать тебе и Джейсону спокойную жизнь. Как у обычных людей. Вне той роскоши и власти, в которых она жила. Ее друзья помогли ей сбежать и сделали все возможное, чтобы отвлечь от нее внимание. Но так как твоя мама не стремилась к власти и политике, а погрязла в научных трудах и пеленках, все быстро забыли про нее. Никто уже не жаждал обсуждать Минерву и не пытаться вовлечь ее в какой-нибудь проект. Твоя мать ушла тихо, без ссор и скандалов. Просто ее родные тоже хотели дать Минерве возможность жить счастливо с Фредериком, растить вас с Джейсоном и при этом заниматься наукой. Рейна замолкает. — Когда Минерва уехала в Пекин на очередной симпозиум, никто не думал, что он будет последним. Твой отец не врал тебе. Это был несчастный случай, авиакатастрофа, в которой погиб весь экипаж. Минерве было всего двадцать пять лет. Никто не мог в это поверить. Мы обе переводим дух, замолкнув. Рейна перестает продолжать рассказ, я перестаю задавать вопросы. Сейчас мы вступили на минное поле и, чтобы боль от потери не разорвала тебя, нужно было совладать с собой. Но и Рейна и я уже научились этому. Поэтому когда обе в унисон выравниваем дыхание и расслабляем сжатые кулаки, Рейна продолжает: — Тебя и Джейсона увели с похорон раньше. Чтобы ни ты, ни он, не видели тех, кто пришел проститься с ней из той жизни, от которой она пыталась сбежать. Рейна переводит на меня слезливый взгляд. — Я была на этих похоронах. И это был худший день в моей жизни. Голос Рейны срывается и этот надрыв полностью отражает мой внутренний перелом. — Вы … Рейна не дает мне сказать и перебивает меня. — Я всегда держала связь с Фредериком. Как и родные твоей матери. Мы всегда следили за вами и надеялись что у вас получится жить нормальной жизнью. Старались не вмешиваться. Нам удалось поставить твоего отца руководителем агентства, в котором он сейчас работает. Все понимали, что на свою зарплату в той маленькой фирме, в которой он работал, ему не прокормить двух детей. А вам нужна была школа, вещи, сама понимаешь, все стоит не маленьких денег. Фредерик оказался поистине талантливым, потому что уже через год благодаря ему агентство стало передовым в Лондоне. А уж теперь, что говорить, твой отец развил разве что не империю. Рейна мягко усмехается, убрав с лица упавшую темную прядь. — Твой отец яро отстаивал позицию Минервы не вмешивать вас в ту жизнь, которой жила ваша мама. Мы поклялись ему, что когда дело дойдет до правды, главное слово останется за ним. И именно поэтому мы больше не вмешивались, а наблюдали за вами со стороны. Это Фредерик нам разрешил. МЫ?! НАМ?! Рейна снова отворачивается, упершись локтями в столешницу. — Но нам пришлось вмешаться, когда случилась эта ужасная история с Джейсоном. Поверь, мы делали все возможное, чтобы найти этого мальчика, но даже наши связи не помогли. А потом Фредерик начал терять и тебя, и Миллонтия стала единственным выходом для него, и, как оказалось, для тебя. Никто не тешил себя надеждой, что ты не достучишься до правды, но мы надеялись, что мы будем готовы, когда ты потребуешь от нас ответы. Я надеялась, что у меня будет время и я расскажу тебе обо всем этом в другой ситуации. Более правильной. Когда Рейна поднимает взгляд на меня, сочувствие успевает смениться оскалом. Потому что взрослые опять облажались. Потому что они упустили не только мою мать. Но и моего брата. И я жила в наведении столько лет, хотя имела полное право узнать обо всем. — Аннабет … Протянутая Рейной рука в мою сторону так и остается висеть в воздухе, не коснувшись меня, потому что я устало поднимаюсь со стула и встаю спиной к Рейне. — Я знаю, что это лишь часть правды. Та часть, которую мне можно рассказывать. Но я догадываюсь, что нам с вами придется еще не раз возвращаться к этому разговору, когда вы будете считать, что я готова к очередному признанию. И обернувшись, вижу, что женщина поднимается следом. Ее лицо осунулось, блеск в глазах погас, и Рейна выглядела сейчас такой же несчастной, какой себя чувствовала я. Наверно, этот разговор растеребил ее даже больше, чем меня. — Александра моя бабушка, верно? Рейна шокировано переводит на меня взгляд. — Я все равно узнаю, кто пытается прикрывать меня со спины кроме вас. — Не злобно, но с присущим ситуации вызовом в голосе говорю я, не выражая на лице ни одной эмоции. — Александра или моя тетя, или моя бабушка, а может это, вообще, один и тот же человек. Не важно. Я все равно узнаю. Рейна явно не ожидала услышать это имя, потому что ее лицо вытягивается еще сильнее. — Откуда ты … — Откуда я знаю? — выгибаю бровь и киваю в сторону ее стеллажа. — Я не настолько глупа, чтобы не заглянуть в свое личное дело, поняв, что не отец меня сюда затолкал. Вернее, не только он. И к вашему сожалению, мое воспитание не настолько изыскано, как ваше. Совесть мучала меня ровно до этого дня. Рейна с горечью во взгляде качает головой, глядя на меня. — И рано или поздно вы мне расскажите о Доминике. О том, что связывает вас, мою мать, и его. Очередной удар для женщины. Рейна тяжело сглатывает, но все еще смотрит мне в глаза. И пусть я на нее зла и обижена, и, черт возьми, нахожусь в смятении от того, что она оказалась настолько близкой, я не могу не оценить ее выдержку и … человечность. Рейна так и осталась для меня примером. Разочарование не могло полностью затуманить разум. Я понимала, что будь я на ее месте, я бы тоже принимала условия, которые могли мне перечить. А Рейна все еще выглядела в моих глазах достойно. То, как она общалась со мной, что говорила, как вела себя — все это воспринималось мной слишком явственно. Хотелось обнять ее, прижаться к ней и разрыдаться у нее на груди. Просто потому, что она не осудит. Она поймет. И не будет считать меня маленькой девочкой. Но сейчас я была не готова к перемирию. Мне надоело всех понимать и прощать. Моя жизнь разделилась на до и после с этого дня. — Просто либо вы, взрослые, сами все расскажете мне, либо я все узнаю сама. И неважно на какие проблемы я нарвусь, на кого из взрослых выйду, но я докопаюсь до правды. Я узнаю все, Рейна. И мне плевать, чем это знание для меня обернется. И больше не глядя на женщину выхожу из кабинета, где меня уже ждёт бледный напуганный Перси.
