Dino eggs without oatmeal

Санс нашел брата на кухне. В очередной раз ему пришлось удивляться, насколько все-таки быстро Папирус обжился в королевском замке. Сад Азгора местами приобрел совершенно дикий вид, но о цветах хорошо заботились, и они исправно продолжали цвести. Правда, вазы, что раньше были расставлены по всему замку, в последнее время все чаще стояли пустыми — слишком мало времени и слишком много дел, чтобы собирать букеты. Папирус передвигал мебель, оставлял везде свои вещи, распорядился, чтобы в коридорах висели картины с изображением костей, напоминая о том, что действительно важно. И, конечно же, облюбовал кухню, хотя королю вовсе не обязательно готовить себе самостоятельно. Сансу же все еще было не по себе в доме Азгора, словно это место до сих пор хранило следы ужасных событий, хотя он прекрасно помнил, насколько тщательно убирали пыль, оставшуюся от прежнего короля. А после, по приказу Папируса, перестелили все ковры, заменив их такими же, но красного цвета. Возможно, Санс просто слишком хорошо помнил короля Азгора. Папирус стоял всем своим внушительным ростом, даже если таковым он казался только с точки зрения низкорослого Санса, на табурете и помешивал что-то в поистине гигантской кастрюле, которая ухитрялась занимать сразу четыре конфорки. Он что-то мурлыкал себе под нос, а королевская мантия, которую, в отличие от постоянно спадающей короны, Папирус считал основным атрибутом короля, была небрежно брошена на стул рядом. — Хэй, бро? — Ммм? — Папирус не обернулся, но напевать перестал. — Я не привык сомневаться в твоих решениях, но сегодня утром мне пришлось подписать несколько документов. Это насчет новых проектов в Хотлэнде. Тебе... не кажется, что это немного перебор? Прошло не так много времени с объявления новой паззловой политики, а все Подземье уже было заполнено головоломками: в каждой локации появился свой, а иногда и не один, ненадежный мост, а на твердой земле нельзя было и двух шагов ступить без необходимости разгадать какую-нибудь загадку. Жизнь кипела, головоломки множились, как и стопка жалоб на столе Санса. — Немыслимо! — Папирус постучал поварешкой о край кастрюли и, наконец, соизволил повернуться к брату. — Санс, головоломки — основа нашей экономики! Они обеспечивают монстрам рабочие места и гарантируют постоянную занятость, даже тем, кто не занимается проектированием или строительством! Нельзя просто взять и отменить... — Но они совершенно бессмысленны, — перебил Санс. Он сунул руки в карманы и прислонился плечом к стене, наблюдая за реакцией брата. — Я давно хотел тебя спросить: что ты будешь делать, когда место закончится и головоломки станет попросту негде строить? Он ожидал, что Папирус ответит: «Тогда мы займемся их починкой!» или «Устроим модернизацию, постепенно заменим старое новым! Так и быть, может и для конвейеров найдется место!» — но вместо этого Папирус просто улыбнулся и сказал: — К тому времени Андайн вернется из отпуска и что-нибудь придумает. Он снова занялся своей кастрюлей, а Санс ощутил острый укол вины, хотя и не понял, за что конкретно. Ему не хотелось идти сейчас в свой кабинет, к горам бумаг, которые он решил оставить на потом, поэтому Санс негромко кашлянул, пытаясь сбавить градус неловкости и остался на месте. — Не многовато ли спагетти на двоих? — спросил он, кивая на бурлящее варево, куда Папирус только что бросил целую упаковку соли. Естественно, вместе с коробкой. — Это для испытателей. В благодарность за работу. — Воу, сначала ты заставляешь бывших стражников тестировать свои ловушки, а теперь отравить их хочешь? Хорошенькая благодарность. — Я НЕ СОБИРАЮСЬ НИКОГО ТРАВИТЬ, САНС! — сердито крикнул Папирус, едва не свалившись с табурета. — Да ладно, бро, не заводись. Я просто дразню тебя. Брат смерил его недоверчивым взглядом. — Ты помнишь, какой сегодня день? — Конечно, бро, — соврал Санс. — Отлично! Тогда я хочу, чтобы ты был готов в четыре. И надень костюм. Санс слегка похолодел. В прошлый раз он недооценил любовь брата к формальным мероприятиям. Точнее не любовь, а веру в необходимость их проведения, поэтому ему пришлось три часа кряду развлекать монстров и отвечать на сотни вопросов. И лгать, лгать, лгать... Лгать и давать обещания. Конечно, все под контролем, откуда сомнения? Разумеется, стоит появиться здесь человеку, как его душа тут же будет захвачена. Без сомнений, скоро мы все станем свободны. — Папирус, — осторожно начал Санс, — ты ведь знаешь, как сильно я люблю эти сборища... — Это не обсуждается, — отрезал Папирус. — Ты же знаешь, что я начинаю каламбурить, когда нервничаю. — Ты всегда каламбуришь! — взорвался Папирус. — И не припомню, чтобы тебя хоть когда-то волновало мое мнение по этому поводу! Ладно, хорошо, не смотри на меня так. Тебе и твоим каламбурам не обязательно присутствовать. Можешь быть в своем кабинете и спать на столе, или что ты там обычно делаешь. — Обижаешь, я настолько много работаю, что этот стол мне уже снится... — Но! — перебил Папирус. — Взамен ты должен попробовать эти церемониальные спагетти. Перед лицом Санса возникла вилка с туго накрученными на нее полусваренными макаронами. Он не мог не улыбнуться, глядя на мрачное выражение черепа брата. — Боже, ты все-таки злишься и теперь хочешь отравить меня. — САНС! — Хорошо, я их попробую. Но только ради тебя. Санс честно пытался пересилить себя, даже глаза закрыл. Но как-то так получилось, что в следующую секунду он оказался у Папируса за спиной. — Да чтоб тебя! — в сердцах воскликнул Папирус, вновь едва не свалившись. Он решил более не испытывать судьбу и просто сел, сбавив огонь на плите. Спагетти вернулись в кастрюлю вместе с вилкой. — Я имел в виду, что попробую их попробовать, — хмыкнул Санс. — Знаешь, тебе не стоит добавлять туда столько острых предметов. Он снова почувствовал себя виноватым, потому что только сейчас понял, насколько уставшим выглядит его брат. Когда он спал в последний раз? — Ты не понимаешь, — покачал головой Папирус. — Они должны быть гораздо острее. Оказалось, что весь стол заставлен баночками, которые Санс не сразу заметил. Обычно Папирус хранил в таких специи. — У меня от одной мысли об этих спагетти слезы на глаза наворачиваются, — Санс покрутил в руках пустую баночку из-под острого перца. — Уверен, что у тех, кому придется их есть, тоже. Его брат вдруг поднял голову и очень внимательно на него уставился. — Что? У меня что-то в зубах застряло? — Нет, ничего. Папирус принялся за приготовление соуса и больше не произнес ни слова. Только когда молчание стало совсем невыносимым, Санс решил-таки вернуться к своим бумагам. Проходя по коридору, где висел старый, давно никому не нужный календарь, он вспомнил. Сегодня день рождения Андайн.