О чем молчат телефоны

*** Я морщила нос, подставив лицо под пушистую кисточку, которой Юлька водила по моему лицу. Точнее, едва касалась, доводя бедный орган обоняния до истерики этой щекоткой.  — Ну, все, готово! — осчастливила меня девушка. Я осмелилась приоткрыть правый глаз. Юлька отошла от меня на пару шагов и с легкой улыбкой осматривала мое лицо. Я в нетерпении крутанулась на каблуках, разворачиваясь к зеркалу. Конечно, самолюбование — это не есть хорошо, но… Мои губы дрогнули, и в зеркале отразилась едва заметная, несмелая улыбка. Оба разноцветных глаза блуждали по отражению и вот-вот грозились оказаться на мокром месте. Я смотрела на свое лицо и не верила, что вместо сухой бледной кожи теперь — ровный оттенок с аккуратным румянцем, причем, моим собственным, а глаза, лишившись уже привычных теней под ними, сейчас сияли, напоминая о той девочке, что была раньше… Вечерний макияж, наведенный Юлькой, отлично гармонировал с цветом обоих глаз, и выглядел при этом не кричаще, а … у меня слов не было, о чем я и сообщила девушке за моей спиной. Взгляд задержался на лифе платья, что мерцал россыпью мелких жемчужинок и крохотных, почти незаметных камушков, что вырисовывали нежный узор, убегающий к подолу, и там рассыпались в хаотичном порядке. Подол легкими и почти невесомыми волнами спадал к полу за моей спиной, а спереди аккуратно так заканчивался чуть выше колен. Подобранные на пол тона темнее туфли с серебристым каблуком и украшениями по краям сейчас казались мне самым верным выбором, который я только могла тогда сделать. Завершали образ прическа (спасибо Ольге, которая сотворила с моими волосами настоящее чудо, придав им темно-шоколадный оттенок и избавив от сухости) и украшения, одолженные мамой. Не те, что она давала мне на Весенний бал, эти были какими-то… взрослыми, подчеркивающими всю серьезность события. Утонченные и элегантные колье, серьги и браслет не позволяли отвести глаз, они были словно специально созданы для этого самого момента. Взгляд переместился на Юльку, что так и сжимала кисти в руке у своей груди. Она улыбалась, почему-то дрожащими губами, и глаза блестели как-то странно.  — Спасибо, — выдохнула я, глядя на ее отражение, — огромное.  — Да не за что, ты чего… — выдохнула та сквозь улыбку. Она словно не решалась сказать что-то еще, глядя на меня в зеркале, но, помолчав немного, едва слышно обронила, — мы… друзья ведь? Правда? Я развернулась к девушке и крепко обняла ее. Юлька едва успела отодвинуть в сторону руку с кистями, чтобы не угробить мне платье.  — А ты еще в этом сомневалась, что ли? — рассмеялась я, отстраняясь от нее.  — Да фиг знает… — она закусила губу, — я как-то навязалась так…  — И лично я об этом не пожалела. — Честно призналась я.  — Я тоже. В глазах девушки читалось облегчение со смесью радости. И эта себе голову забила непонятно чем. Мирослав, вон, замуж меня за Макса чуть не выдал, а эта сомневалась в нашей дружбе… они там не родственники, случаем? А то вдруг бред в их головах — это наследственное.  — Девочки, как у вас тут дела? — мама просунул голову в дверной проем, и, обнаружив, что мы уже закончили, вошла целиком. — Доченька… И ничего более связного я от мамы не услышала в ближайшие пятнадцать минут. Она медленно подошла ко мне, оглядывая с ног до головы. Поправила и без того идеально уложенные волнистые локоны, что спадали к плечу, разгладила несуществующие складки на подоле, а потом, в лучших традициях момента, шмыгнула носом.  — Ну мам, — протянула я. Во взгляде родительницы отчетливо читалось что-то среднее между «как же давно я мечтала выдать тебя замуж» и «как же я боялась больше не увидеть тебя такой». Определиться с немым посланием в блестящих от слез глазах было крайне трудно. Но мама все же взяла в себя в руки, и, встрепенувшись, скомандовала мне замереть. Потом нацелила на меня объектив мобильника, кивнула, удовлетворившись полученными кадрами, и ретировалась прочь из комнаты, на ходу отправляя MMS — решила отцу показать, как я выгляжу. Я мысленно хмыкнула, приказав заткнуться сердцу, что уже начинало ныть от несправедливости и обиды. Папа мог меня сейчас в живую видеть, быть здесь с нами, отвезти меня на этот бал и… и не только он… Прикрыв глаза, я глубоко вздохнула. Ладно, сейчас не время об этом думать. Я лучше буду грызть ногти от волнения, ожидая Егора. Друг наотрез отказался встретиться сразу у школы, заявив, что они с отцом заедут к нам и заберут меня с мамой. Для родителей организовывался банкет в соседнем зале, и моя мама также была приглашена, поскольку я иду на бал.  — О, чуть не забыла! — мама вернулась в комнату, — Кирьяновы через пятнадцать минут будут. Я вздохнула еще раз, только на этот раз прерывисто и крайне истерично, уставившись на Юльку полными паники глазами.  — Юля, я никуда не пойду! — объявила я, когда мама скрылась в своей комнате, чтобы переодеться к банкету.  — Естественно ты не пойдешь, — согласилась подруга, убирая кисти в чемоданчик с косметикой, — он же еще не приехал. Решив, что ее фраза не лишена логики, я принялась нервно вытанцовывать на месте.  — Юльчик, пора сваливать, — в комнату, жуя эклер, впорхнула Ольга. Закинув остатки пирожного в рот, девушка подхватила свою сумку, в которой прятался ее инвентарь, и воодушевленно сказала что-то нечленораздельное, глядя на меня. Девушки направились к выходу, хотя по глазам обеих я точно видела, что они бы не прочь увидеть реакцию Егора, но нервировать меня не хотели.  — Теть Алин, расскажите потом, как прошло! — попросила Ольга, проходя мимо комнаты моей мамы.  — Еще и покажу! Девушки скрылись за дверью, а я направилась к балкону, чтобы помахать им на прощанье. Свежий воздух слегка остудил волнение, но ненадолго, потому что девчонки еще не успели отойти от моего подъезда больше, чем на пять метров, как из-за угла вырулила Ауди Кирьяновых. От нетерпения я выпрыгнула на месте, вцепившись в оконную раму. А как только автомобиль остановился, и на обозрение мне предстал Егор, я завопила так, будто меня собирались резать:  — Ма-а-а-ам! И, не дождавшись ответа родительницы, рванула было обратно в помещение. Но не тут-то было… Я не встретилась лицом с порогом балкона лишь потому, что успела ухватиться за дверной проем. Неведомая сила не позволяла мне сделать и шагу. Да что за?... Я перевела взгляд вниз, на свою правую ногу, которая активно сопротивлялась моему походу на бал. Но почти сразу поняла, что не в ноге дело — каблук намертво застрял между досками вагонки. Я, конечно, знала, что в нашей квартире ремонт делался ой как наспех, и главное внимание уделили водопроводу, проводке и двум спальням, но чтоб так… Может, из-за частого хождения и перетаскивания вещей наших родственников доски расшатались, может, и вправду, из-за излишней торопливости рабочих, но причина меня сейчас не спасала. Присев на корточки, я отчаянно пыталась отвоевать туфель у балконного покрытия, проклиная все на свете. И едва не свалилась окончательно на пятую точку, когда над головой раздалось:  — Вот говорил же, что с тобой у меня будет впечатлений море, — усмехнулся Егор, и, кивнув на мой туфель, окончательно меня добил, — и это бал еще даже не начался. Он стоял, прислонившись к косяку, и засунув руки в карманы брюк. Неизменно всклокоченная шевелюра, завораживающая улыбка и неописуемо шикарный костюм начисто стерли из моей головы причину, по которой я сижу в слегка неподобающем виде посреди балкона. Егор опустился рядом со мной на корточки, и без особых усилий высвободил каблук из заточения, после чего сам вернул туфель на законное место на моей ноге и помог подняться. Я, наверное, пылала как факел.  — Спасибо, — буркнула я порогу. На Егора смотреть было стыдно. А вот ему на меня — нет. Друг утянул меня обратно в гостиную, и, остановившись напротив, улыбнулся во всю стоматологию.  — Вот если б не знал, что у меня Выпускной сейчас… решил бы, что собрался жениться. Почти как жених себя чувствую.  — Скажешь тоже… — я отвела взгляд в сторону, попросту не зная, куда его деть и куда деться самой. Друг не переставал улыбаться, с каким-то неведомым мне восхищением оглядывая мою тушку, готовую упасть замертво от волнения. Вот и так на стенку уже лезла, так еще он тут смущать решил.  — Дети мои, вы готовы? — пропела мама, выходя из комнаты и застегивая попутно сережку.  — Да, теть Алин, — отозвался Егор и уже было потянул меня за собой.  — Нет, — объявила я, оставшись стоять на месте и оглядывая с ног до головы маму. — Мам, что это? Родительница вскинула брови в немом вопросе. И, наконец, справившись с серьгой, встала ровно и уставилась на меня в ответ. На ней был элегантный брючный костюм, который безумно ей шел, но больше подходил для деловых встреч или скромных праздников.  — Иди, переодевайся, — велела я. Но, быстро сообразив, что родительница никуда не торопится, стала подталкивать ее в сторону ее комнаты.  — Мы вас внизу подождем, — бросил вдогонку Егор, поспешивший ретироваться с поля боевых действий. *** Из дома мы вышли спустя минут двадцать. Я все же одержала победу в этой битве, что вела за сторону темно-синего платья классического покроя. Мама преобразилась моментально, хотя все еще ворчала, даже на выходе из подъезда. Она, видите ли, просто в сторонке постоять идет. Да сейчас, ага…  — Во-первых, это моя мстя за весенний бал, — сообщила я, на ходу оборачиваясь к маме. — Меня туда отправили против моей воли, так еще и наряжаться заставили. Мама закрыла за собой дверь подъезда, и зацокала каблуками нежно-бежевых туфель в мою сторону.  — А во-вторых… Продолжением реплики я чуть не подавилась. Стоило мне приблизиться к машине Кирьяновых, как до меня дошло, что Ауди буквально ходила из стороны в сторону: она то размеренно покачивалась, то резко начинала накланяться то в один бок, то в другой. Мама в нерешительности замерла рядом со мной. Мы переглянулись, и, не зная, что делать в такой ситуации, остались стоять на месте. А спустя три моих вдоха задняя дверца машины открылась, и из нее вылетел Егор.  — Да отстань, я сказал! — негодовал парень в сторону передней дверцы, которая не замедлила открыться, и на наше обозрение предстал отец Егора, который… пытался дотянуться до сына расческой.  — Да хоть сегодня причешись а! — взмолился мужчина, с отчаянием предлагая сыну складной зеленый гребешок. Но тут он заметил нас и приветливо замахал, озарившись лучезарной улыбкой, — привет, девочки! Не стойте, садитесь! Дядя Кирилл поспешил открыть маме дверь пассажирского места рядом с собой. Меня на заднее галантно усадил Егор. И, едва двери оказались заперты, как мужчина резко возобновил попытки причесать сына. Егор едва в окно не вылез, но я вовремя вцепилась в край его пиджака.  — Господи, Ян, ну хоть ты ему скажи! Я смотрела на друга с плохо скрываемой улыбкой. Потянулась к его волосам и пальцами навела творческий хаос. Егор с отцом в унисон вздохнули, и мужчина вернулся к рулю, попутно убрав гребешок в бардачок. Дядя Кирилл повернул ключ зажигания, и мотор сразу же откликнулся, заурчав ласково и призывно. Егор сжал мою руку, и я, от волнения, едва выдавила улыбку в ответ. Машина мягко тронулась вперед. *** Я медленно осознавала конечную стадию неизбежности… Ковыряя косяк за белой бархатной шторкой, я давилась мыслью о том, что сбежать теперь точно не получится: позади — вереница девушек, да и впереди, в общем-то, тоже. А там, внизу, ждет Егор, который лишь у входа в школу пояснил, почему настаивал именно забрать меня из дома, а не встретить у корпуса, как большинство договорилось. «Я хотел тебя увидеть первым, и не допустил бы, чтобы кто-то увидел тебя такой раньше меня» — эти слова дрожью разносились по телу, окутывая теплом и вот уже в сотый раз заставляя меня улыбаться, как дурочку. Приятно, все-таки. Мы едва выбрались из машины, как тут же попали под прицел нескольких десятков глаз тех, кто уже прибыл на место. Егор сразу же, если не засветился, то заискрился от удовольствия, галантно уложив мою руку себе на локоть. А я тут же залилась краской. Мы неспешно двинулись ко входу в здание, и где-то под конец лестницы откуда-то сбоку прилетело:  — Погодите… это Вишневская что ли? Егор показал в ту сторону язык, и с видом аля «Выкуси!», пошел дальше. А потом нас разделили… Вообще, открытие бала было предельно простым. Внизу уже звучала музыка, и под аплодисменты и свист ведущий называл имена юношей с небольшим интервалом: сначала выпускники, а затем те, кто был приглашен в качестве пары. Овации не смолкали уже минут пятнадцать: выпускников-то — небольшая рота. И чем дольше тянулся их выход, тем сильнее мне хотелось проломить стену и убежать. Но, решив, что в моем нынешнем образе это будет не очень эстетично, я осталась стоять на месте и ковырять косяк. Скорее бы уже выход девушек… скатиться быстренько кубарем с этой лестницы, открыть бал и спрятаться под столом. Макарыч, зараза, с Верой Анатольевной, правда, потом на ритуальном камне распнут… Вздохнув, я отстала от косяка, аккуратненько прикрыв его шторкой, и прислонилась к стене, разглядывая мерцающую и сияющую вереницу прекрасных девушек. Не одна я ради этого бала выложилась на все сто. Наш порядок выхода был точно таким же, как и у парней: сначала выпускницы, а потом мы — те, кто был приглашен. Так что я оказалась где-то в середине всей этой цепочки, втихаря гадая, на какой по счету ступеньке я-таки запнусь и полечу вниз? Благо, у Егора реакция не хуже Сенькиной — поймает.  — Девушки! Внимание! — из-под земли выросла Вероника Романовна — наш преподаватель вокала, а рядом с ней топталась Айгуль — ассистентка Макарыча. Гомон в коридоре, где мы находились, чуть поутих. Преподавательница что-то сказала Айгуль, потом отклонилась назад, выглядывая в зал, и обратилась к нам.  — Минутная готовность! Мы замерли, кое-кто переглядывался, нервно кусая губы. А я от безысходности уже просто… смирилась. Секунда, другая… Ведущий объявил что-то о прекрасных девушках, сказал пару фраз, которые в моей голове никак не обозначились. А дальше, словно в каком-то сне, где все было туманно и заторможено, первая девушка, судорожно вздохнув, сделала первый шаг, спускаясь в зал. Я даже представить не могла, сколько нас здесь. Но сначала, мне казалось, что эта пытка не закончится никогда, а потом я с ужасом поняла, что моя очередь подкралась как-то слишком быстро и внезапно.  — Эй, все будет хорошо, не боись, — негромко проговорили мне на ухо. Я обернулась. Одна из Егоровых одноклассниц ободряюще мне улыбалась.  — Ты на балу с одним из самых офигенных парней во всех наших филиалах! Я бы сама себе завидовала! — раздалось сразу за ее спиной. Ага, я и завидовала… вот прям сейчас готова от зависти помереть и никуда не идти. Но я и выдохнуть не успела, как…  — Яна Вишневская! И я совершенно упустила тот момент, как коридор оказался за спиной, а меня окутал яркий, торжественный свет огромных люстр под высоким потолком и многочисленных светильников по стенам. Я чисто на рефлексе часто заморгала, опасаясь, что глазам будет больно, но почти сразу оказалось, что свет вовсе не слепит, и я вижу все абсолютно четко. Ладонь коснулась резных перил, чья прохлада слегка привела меня в чувство. Шаг… Пальцы плавно скользят по гладкой поверхности. Еще один… Лестница под ногами, казалось, светилась, как по волшебству, отражая свет сотен ламп. Еще шаг… Легкий и ненавязчивый аромат цветов ласково коснулся моего дыхания. Я, наконец, решаюсь поднять взгляд. Егор, не дождавшись очередной реплики ведущего, направился к лестнице, отделившись от общей массы.  — В сопровождении Егора Кирьянова! — запоздало донеслось ему в след. Но нам обоим было уже все равно. *** POV Author Зал утопал в цветах, возбужденном шепоте и восторженных взглядах. Но Яна все равно не видела никого, кроме Егора. Его взгляд, восхищенный и такой родной, служил единственным ориентиром, что не давал сбиться с пути. Их разделяло всего несколько ступеней. Кирьянов дышал через раз, ощущая где-то далеко в груди сбивчивые удары сердца. Она была не просто красива — прекрасна и восхитительна! Ей нельзя было не любоваться, нельзя было не восхищаться. Он ни секунды не сомневался, когда приглашал ее на этот бал. С ней было легко, и он мог не беспокоиться ни о чем. Не нужно было переживать, что сделаешь что-то не правильно. Рядом с ней этого просто не могло произойти. Потому что она принимала людей вокруг себя именно такими, какие они есть. Рядом с ней не нужно было меняться и притворяться. Шагнув вперед, Егор протянул ей руку, помогая преодолеть оставшиеся три ступеньки. И девушка, счастливо улыбаясь, оказалась рядом с ним.  — Никогда не думал, что мне так необходимо будет сказать что-то подобное, но… ты нереально прекрасно выглядишь, — с серьезной миной заявил Егор, уводя девушку в противоположной стене, к тем, кто уже встретил свою пару.  — Ты меня на салат вместо помидор решил пустить? — пробубнила она, глядя прямо перед собой. Егор прыснул от смеха, глядя на подругу, которая действительно была как помидор. Хороший такой, садовый, выращенный собственноручно.  — Готовься перезреть, помидорка, — сквозь тихий смех проговорил Кирьянов, останавливаясь и разворачивая девушку лицом к залу. Яна бросила на него вопросительно-настороженный взгляд. — Потому что тебе это весь вечер придется выслушивать. — И, немного помолчав, глядя на другие новоиспеченные пары, что приближались к ним, добавил, — и не только от меня.  — Ты о чем? — озадаченно пробормотала девушка. Но Егор лишь странно улыбнулся, и притянул девушку к себе, обнимая ее со спины, и тем самым, прекращая все разговоры. Яна так и осталась гадать до конца дебюта, что он имел в виду, и во что ее, бедную, опять забыли просветить. *** POV Yana  — Пс… Эй, народ, уговор не забыли? — послышался сиплый шепот справа. В ответ выпускники заблестели глазами, тихо усмехаясь. Небольшая мстя Андриану Марковичу вот-вот должна была свершиться. Уже не помню, чья это была идея, но принята она была почти единодушно. Ученики не могли остаться в долгу за все то, что им пришлось вытерпеть на репетициях с маэстро. Разумеется, не просветили мы лишь обожателей Марковича: те все равно бы не согласились, и, того гляди, нашли бы способ слить задумку учителю. Бал открывался Танцем дебютанток, который и был объявлен, едва последняя пара присоединилась к общей массе. Мстя была предельно простой… Где-то к середине танца, все, кто был в сговоре, отделились к центру, образовывая круг — совершенно лишнее, не предусмотренное движение. Я не сдержала улыбки, когда послышалось сдавленное «Ох!» в исполнении Марковича. Совершив парочку опять же ненужных движений, мы вновь возвращались на свои места, чтобы спустя минуту синхронно совершить поворот не в ту сторону. Кажется, послышался звон стекла, а маэстро осел на вовремя подставленный стул.  — Переживет, — шепнул мне на ухо Егор, когда я обеспокоенно обернулась на маэстро. Случайно отправить его на тот свет вовсе не хотелось. Первый танец завершился под легкие звуки скрипки, что мягкими волнами растаяли над нашими головами. Я выполнила отработанный до механизма книксен, Егор — легкий поклон. Мы оба улыбались, непонятно чему. То ли месть была исполнена удачно, то ли… а, не важно! Дальше не было запланировано никаких происшествий. Мероприятие протекало в торжественном свете, прекрасной музыке, с улыбками и смехом. Родители, не сдерживая слез, любовались своими чадами, гости одобрительно кивали, постоянно перешептываясь. А мы… мы просто вошли во вкус и наслаждались вечером. Ни танцы, ни высокие каблуки, ни пристальное внимание Макарыча, что едва ли топор не точил, никого не смущали. После небольшого перерыва, отведенного для общения и передышки, объявили «Ночной полет». В этом танце мы с Егором в список ведущих пар не попали, но все равно отправились к центру зала. Как, собственно, и подавляющее большинство пар. Зазвучала музыка. Егор вел уверенно и мягко. Он не сводил глаз с меня, я не переставала улыбаться ему. И, вроде, все довольны. Но внезапно за моей спиной послышался чей-то писк. Я быстро обернулась. Женя, что танцевал с Дашей Алферовой, вдруг поднял девушку за талию над полом, и резко отпрыгнул в сторону, глядя куда-то себе под ноги. Целых две секунды ничего не происходило, и пары продолжали плавно двигаться под музыку, пока одна из них резко не выпрыгнула в неведомо па, поднимая повыше ноги. Пара, что была рядом с ними, вдруг резко шарахнулась в сторону, сбив тех, кто шел следом за ними. Танцующие постепенно останавливались, а после восторженного Дашкиного «Ой, мамочки!», замерли вообще все.  — Блин, щекотно! — Данил в паре метров от нас согнулся от смеха, смешно тряся правой ногой. Я недоуменно хлопала ресницами, отчаянно пытаясь сообразить, в чем дело. Но тут под ногами раздалось тоненькое писклявое «Миу!» Мои глаза упали на пол. В мои туфли тыкался маленьким носиком…  — О, котенок! — выдохнул Егор, присаживаясь на корточки и беря пищащий комок шерсти на руки. Данил рядом с нами, прыгая на одной ноге, вытаскивал другого, что успел забраться ему под штанину. Котята… они, похоже, были везде - расползлись по залу во всевозможных направлениях! Музыка притихла, по залу перекатывался легкий галдеж. А выпускники сбивались кучками, чтобы поглазеть на нежданных гостей. Дашка держала на руках еще один комочек с хвостиком. Справа от нас на плече у Димы-барабанщика изображал верхолаза еще один котенок, распластавшись звездочкой. Он был крошечный, и я была уверена, что дите уже давно заблудилось на плече парня. Чуть поодаль от нас послышалось чье-то «Ой» в сопровождении сдавленного хихиканья. Еще один выпускник (его я уже не знала), видимо, очень сильно приглянулся котенку, и тот не нашел ничего лучше, как его пометить. Серый в полосочку пушистик висел на брюках блондина, а вниз от его хвоста по ткани тянулась тоненькая, но живописная струйка.  — Откуда они здесь? — выдохнула я, переводя взгляд на шерстяное чудо, удобно умостившееся в ладонях Егора.  — Понятия не имею. Мне интересно, сколько их?  — О, я еще одного нашел! Лови его! Все в растерянности заозирались по сторонам. Мимо нас промчался какой-то парень, в попытках догнать котенка, но среди бесчисленного количества ног он его быстро потерял из виду.  — Погодите, а где кошка-то?!  — Фиг знает! Че она своих котят не ловит?! Над нашими головами послышалось протяжное и ленивое «Мя-я-у». И все присутствующие как по команде глянули вверх, туда, где на тяжелых бархатных шторах, что спадали к самому полу, повисла кошка, глядя на нас сверху вниз и всем своим видом показывая, что она сейчас немного занята.  — Теперь понятно, в кого они такие верхолазы…  — Блин, мой удрал куда-то! Да не куда-то, а под длиннющий ряд столов с закусками на том конце зала. Одноклассник Егора рванул следом за животинкой, с разбегу залетая под длинную скатерть и скрываясь из виду. Котенок, не будь дурак, вылез где-то посереднике. А вот парень под столами, похоже, заблудился. Спустя минут десять все собравшиеся, не сговариваясь, разделили обязанности. Кто-то возглавил осаду занавесок, и теперь уговаривал кошку спуститься. Та, нехотя, миллиметр за миллиметром стекала вниз, как отъевшийся кот из Шрека в четвертой части. Мы же с Егором присоединились к поисковому отряду, вытаскивая разбежавшихся котят из самых невообразимых мест. Пару раз слышался грохот, кто-то, кажется, умудрился даже упасть. Потом притащили коробку, и сбор котят сразу же упростился. В конечном счете, во временном их картонном пристанище мы насчитали шесть штук… Когда главная виновница сего происшествия с триумфальным видом покинула шторы, был объявлен внеплановый перерыв. Кошке с котятами выделили место около окна в дальнем углу зала, неподалеку от столов. Мелким пожертвовали закуски с рыбой, а кошка разместилась на высоком стуле, гордо выпрямив спину и с легким прищуром оглядывала помещение, видимо, предоставляя возможность людишкам осознать, какой честью она их одарила. Мы с Егором пристроились у окна, решив устроить себе передышку на пару минут.  — Весело у вас тут, — усмехнулся мужчина в дорогом синем костюме. Он был высокий, подтянутый, с густыми темными волосами. Выудив из нагрудного кармана платок, он принялся промакивать им лоб. Это был один из гостей, кажется, кто-то из администрации города.  — Небольшой форс-мажор, — рядом нарисовалась Вера Анатольевна, по пятам за которой следовал Макарыч.  — Ой, да бросьте, Вера Анатольевна, — мужчина махнул платком и запрятал его в карман брюк, — должен признать, это самое забавное событие, которое мне довелось посетить за последний год. — И тут он обратил внимание на нас с Егором, — а это, стало быть, Ваш выпускник…  — Он самый, — закивала директриса, — Егор Кирьянов…  — А, наслышан. Ваш же проект в этом году занял первое место на Межрегиональном?  — Да, — коротко ответил Егор. Вера Анатольевна собиралась было уже что-то сказать, но дальше случился «форс-мажор», который лично для меня по масштабам превзошел бы и апокалипсис.  — Прошу прощения, что перебиваю, — Стас с улыбкой оглядел присутствующих, — надеюсь, я не прервал важной темы? Взгляд Егора тут же сделался ледяным, но Стасу, похоже, было все равно. Короткий обмен любезностями закончился внезапным:  — Не против, если я приглашу Яну на следующий танец? — обратился он к Егору. Я мысленно застонала. Он точно самоубийца с мазохистскими наклонностями. Господи, с кем я связалась?! Я бросила короткий взгляд на директрису и мужчин. Маркович сверлил Егора убийственным взглядом, мужчина из администрации наблюдал с вежливым интересом, а Вера Анатольевна… всем своим видом показывала, как именно должен поступить Егор. А Стас молодец… он попросту загнал его в угол. У Егора не было ни одной очевидной причины отказать при гостях — этикет, чтоб его, не предусматривал. И если бы рядом не оказалось хотя бы гостя, то все обернулось бы другим боком, но, а так:  — Разумеется, — протянул друг, растягивая губы в вежливом оскале. А я отчаянно пыталась вспомнить, какой танец у нас дальше шел по программе. Вашу ж геометрию! Пифагора мне в душу! Только не Тот-мать-его-Самый… Как же мне хотелось куда-нибудь сбежать! И, как ни странно, эта возможность представилась. Директриса увела гостя и Макарыча к столикам, а Стаса окликнул Никита. Егор едва ли молнии ему в спину не метал. Но, спустя недолгое молчание, вдруг перевел взгляд на наручные часы.  — О, как раз… — пробормотал он. — Пойдем. И друг повел меня прочь из зала.