О чем молчат телефоны

POV Miroslav Состояние легкой эйфории не покидало меня с того самого момента, как она приблизилась ко мне там, в ванной. Откуда-то залетела безумная мысль о том, что не вела бы она себя так, если бы была серьезная причина в лице другого…. в лице Макса. При мыслях о друге внутри с явным упреком зашевелилось что-то нехорошее. С чего я вообще взял, что она как-то по-особому ко мне отнеслась? Она, по-моему, со всеми так. У девчонки случился порыв благодарности, а я навыдумывал неизвестно что. Чувствую себя глупым школьником! Кстати о школьниках… У них всех через двадцать минут уроки заканчиваются, а мне, в общем-то, как раз по пути. С утра пришлось выбраться в больницу, чтобы договориться о медосмотре, да уладить кое-какие кварплатные дела. Можно было и не рассчитывать, что я расправлюсь со всем быстро. А по тому время перевалило уже за обед, когда я неторопливо шагал в обратном направлении. Как раз перехвачу друзей, все равно собирались к вечеру в гараж. Я прибавил шагу, и уже через пятнадцать минут добрался до школьного городка. Ученики, которым удалось освободиться пораньше, кучками сновали по территории. Изредка я ловил приветствия от тех, кто был со мной знаком. Но я решил ни с кем не останавливаться, продолжая свой путь к главному корпусу. А дальше меня ждал сюрприз. Едва завернув за угол, я увидел ее. И целых два метра, пока я шел в том направлении, мое сердце выписывало кульбиты, как у влюбленного подростка, но потом настороженно замерло в нехорошем предчувствии. Девчонка шла прочь от крыльца, на ходу обернулась и помахала Сеньке с Максом. Куда это она? И лучше бы мне было этого не знать. Я проследил траекторию ее движения: у школьных ворот ее явно ожидали.  — И учти, что предложения никто не отменял! — весело крикнул Макс вдогонку девчонке. Та обернулась, послала ему воздушный поцелуй, и, улыбаясь во всю стоматологию направилась к… а не Стас ли это случаем? Судя по всему, именно он. Я разглядывал парня, что не сводил глаз с Яны. И там внутри, где до этого витало легкое чувство блаженства, начинал свои раскаты гром.  — О, Мир! — мальчишки заметили меня, и друг за другом скатились с крыльца.  — А куда это она? — вместо приветствия обронил я. И лишь потом сообразил, что ляпнул.  — На репетицию свою, — бодро ответил Сенька.  — Он решил сам ее проводить, — закончил Макс.  — И ты ее отпустил? — выпалил я, уставившись на друга в праведном негодовании.  — Ну, а что? — пожал плечами Белинский, глядя вслед уже удалившейся к концу аллеи парочке, — парень он хороший. Да и фингал ему идет. И на последних словах оба друга как-то нехорошо так заулыбались. А мой мир сжался до одной маленькой точки, центром которой были две скрывающиеся в тени деревьев спины. По телу словно электрическая волна прошла. А потом все вдруг вернулось на свои места: мир сделался обратно нужных размеров, окрасившись звуками и красками. Внутри сделалось очень спокойно: как-то самое затишье перед неведомой бурей. И лишь в голове искрящимся разрядом бушевала мысль: почему фингал? Почему никто не додумался выбить ему зубы?! И следом за ней скромненько приползла другая… о том, что я бы и на выбитых зубах не остановился. *** А к вечеру того же дня я убедился, что фингалом Максу точно не следовало ограничиваться. Я едва не улетел головой вперед, выжав передний тормоз на рефлексе. И сразу же я заглушил мотор, потому что знал, что произойдет, если она услышит и обернется. Они неспешно брели вдоль бортиков на противоположной стороне улицы, увлеченно что-то обсуждая. Он почти не сводил с нее глаз, улыбался и внимательно слушал. А она с присущей ей наивностью рассказывала о чем-то, и совсем не замечала, как этот лохматый на нее смотрел. Внутри протестующее заныло. Я боялся пошевелиться и привлечь ее внимание, а по тому мне оставалось лишь смотреть, как они удаляются дальше по улице, очень медленно, словно издеваясь. Нет, не в Максе тут было дело. Он не отпустил бы ее. Или… отпустил бы, если бы она сама пожелала уйти? Я смотрел на этих двоих, и казалось, не было в этот момент на этой улице ничего более естественного и … правильного. Вот именно… так правильно. Так для нее лучше. Человек, который не доводит ее до нервной дрожи своим присутствием — вот что ей нужно. Тот, кто не ассоциируется с чем-то таким, что она усердно скрывает даже от лучших друзей. И который разделит с ней ее мир, не разрушая его. Который не станет причиной еще больших ее беспокойств, а будет вот так с обожанием смотреть и оберегать… Я сколько угодно раз мог вставать на ее защиту, до сумасшествия ею любоваться, пьянеть от ее глаз, делать все, чтобы она улыбалась… но было одно НО. И это НО сейчас было подо мной, с заглушенным мотором и отпущенным сцеплением. Каковы вообще были шансы, что она приняла бы меня? То, что она перестала бледнеть и озираться по сторонам при моем приближении — я уже считал немыслимым прогрессом. Против Макса я не пошел сам, не желая предавать друга. Но почему он так просто отпустил ее… Теперь я отчаянно желал, чтобы рядом с ней оказался Максим, а не какой-то там Стас, непонятно откуда взявшийся. Внутри творилось что-то невообразимое. Одна мысль уничтожала другую, взрывая мозг. Но и она не успевала обосноваться окончательно, ее проглатывала следующая, и конца этому не было. В голове намертво запечатлелся тот момент, когда он взял ее за руку. В ту же секунду нечто сродни голодному зверю принялось метаться и выть, требуя прибить этого Стаса. Оно медленною, часть за частью, рвало сердце. И сжирало его, не давясь. Мне казалось, что таким беспомощным я не чувствовал себя никогда. Я оставался сидеть на месте, и смотреть, как ту, о которой я из последних сил запрещал себе думать, уводит от меня прочь кто-то левый. Казалось бы, сорваться с места, догнать их, популярно объяснить этому типу, куда ему идти, и забрать ее без дальнейших объяснений… но я слишком хорошо представлял, что с ней будет, как только она увидит меня в мотоциклетном обмундировании. Все таки, я был слишком большой угрозой для нее одним только своим образом жизни. Рванув ключ зажигания, я позволил утонуть мыслям в негодующем реве мотора. Даже собственный байк возмущался тупости своего хозяина. Но если я что-то и мог, в голову на тот момент это «что-то» мне не пришло. Я выжал с места почти сотню, наплевав, что в черте города это запрещенная цифра. Рванув в противоположную от них сторону, я дал крюк в два квартала и направился к нашей точке на окраине. Потихоньку к летнему фестивалю, тому самому, стекались все любители мото- и автотехники. Сегодняшние «гости» здесь проездом на несколько дней. Лучшие в своей области. Претенденты на лидерство в своих категориях. Грех не воспользоваться. Я выжимал все больше и больше скорости, наплевав на всякую безопасность. В чем вообще ее смысл, когда твое сердце каждый день подвергается немыслимым издевательствам. Причем с твоей же стороны. Окраина города встретила привычными полузаброшенными пустошами и дорогами. Еще минута, и меня радушно встречают товарищи по заездам. Их приветствий было почти не слышно из-за орущей музыки. Но одно мне удалось расслышать совершенно четко:  — Ворон, тебя на «дуэль» взывают, — сообщил Женька.  — Отлично, — оскалился я. То, что нужно.  — Погоди-погоди. Притормози. — Во взгляде друга показалось беспокойство, — ты же знаешь, кто эти ребята.  — Не хуже наших.  — Да, но я не про то. Ворон, трасса в аварийном состоянии, мы уже завтра перебираться планировали отсюда на восточную магистраль. И ты не знаешь их стиль, как они…  — Да-да. Ты еще напомни, что мне надо техосмотр сначала пройти!  — Слав…  — Просто скажи кто.  — Ты себя видел? Я не выпущу тебя в таком состоянии на трассу!  — Тогда попробуй остановить, — усмехнулся я. Женька лишь покачал головой, криво ухмыльнулся и отправился объявлять первый заезд. Было ли мне дело до аварийной трассы? Нет. Я был согласен на что угодно и в каких угодно условиях, лишь бы сердце почувствовало адреналин вместо пульсирующей тоски; чтобы перед глазами была дорога и горизонт, а не ее улыбка, предназначенная другому. Мы гоняли до поздней ночи. А еще точнее, до раннего утра. Кое-кто даже тогда продолжил гнать, правда, уже от полицейских машин. Меня же на острые ощущения не потянуло. Навалилась даже не усталость, а апатия, полное безразличие ко всему. И я возвращался домой с твердым намерением проспать ближайшие сутки. Такой опустошенности я не чувствовал еще никогда. *** POV Yana  — Блин, ты серьезно?!  — Яночка, сестренка, ну пожалуйста! Она только неделю будет в городе, и я хочу, чтобы именно она занялась всеми исправлениями! Я тихонько заскулила. А Аня, почувствовав, что отбиваться мне не чем, продолжила атаковать:  — Ты обещала помочь!  — Я думала, нужно просто проследить, чтобы они тебе лишних рюшечек на платье не нашили, а не мерить его за тебя! — негодовала я, — а если оно на мне не так будет сидеть?! Они подгонят его под меня, а ты потом что делать будешь?  — Не дури! У нас с тобой фигуры точь-в-точь одинаковые! Или ты забыла, кто у тебя вещи тырил, чтобы на дискотеки ходить?  — Эм… — я запнулась, не зная, как напомнить сестре, что с того времени, как она тырила у меня вещи прошло года два, а я теперь напоминаю телосложением скорее относительно упитанный скелет, чем прежнюю себя.  — Слушай, мы уже встречались с Наталией Вернер! Она меня видела и знает, как должно сидеть платье. Но его целиком даже я сама не видела! Ты будешь первой! А вдруг там подол выше нужного? А если шлейф слишком длинный? А если… На семнадцатом «если» я обреченно вздохнула и сдалась. И еще минут десять, пока брела в направлении свадебного ателье, выслушивала рассказ о том, какое я милое солнышко и самая замечательная сестра. Но похвалы когда-нибудь обещали закончиться, Аня положит трубку, а путь до ателье не близкий. Я на ходу полезла свободной рукой в почтальонку, выискивая на ощупь наушники. Но когда спустя пять минут я их не нашла, пришлось остановиться, зажать мобильник плечом и подключить к поискам вторую руку и глаза.  — Вот черт! — прорычала я сквозь зубы.  — … и ты обязательно будешь… что, прости?  — Наушники оставила в папке с эскизами! И папку в школе забыла! Точно ведь. Мы же с Максом за одной партой сидели, когда Аня позвонила и спросила, не смогу ли я сейчас поехать в ателье. На биологии мне делать было нечего, а потому я поторопилась покинуть кабинет. А папку так и оставила на парте — доставала ее на перемене, чтобы закончить отчетный эскиз. И нужен он мне был обязательно сегодня, потому что вечером я собиралась засесть за саму отчетную работу.  — Анют, я тебе перезвоню после примерки. Друзьям наберу, чтобы папку привезли.  — Хорошо, — ответила счастливая Аня, — буду ждать звонка от самой лучшей, самой любимой сестренки! Как просто сделать человека счастливым… Хмыкнув, я сбросила вызов и стала набирать Максу. Париться в маршрутке в жаркий день не хотелось совсем. До места я собиралась дойти пешком. Но даже путь в несколько остановок без наушников не удручал так, как отсутствие эскизов.  — Да, солнышко? — проворковали мне в трубку, после чего крепко так сматерились на кого-то.  — Макс, ты папку видишь там?  — Да, мы ее забрали… ТЫ КОЗЛИНА А! КУДА ТЫ ЭТО КИНУЛ?!  — Можете мне привезти после специализации? У вас же скоро закончится?  — УБЕРИ НАХЕР ЭТО ОТТУДА! Ага, а куда везти? — на том конце послышались грохот и беготня. После чего Макс, вздохнув, попросил Сеньку его подменить, и из трубки стала доноситься уже ругань Белова. Я назвала адрес, после чего выслушала клятвенные обещания кого-то прибить, сдать биологам на опыты и привезти мне папку. Полный некомплект обещаний закончился звучным голосом Виталия Олеговича, после чего Макс отключился. В том, что папку мне доставят, я не сомневалась, а вот в том, что они выживут — уверена не была абсолютно. Хорошо хоть, что бегают они быстро. И весь оставшийся путь до ателье я посвятила красочным фантазиям на тему того, во что опять вляпались мои друзья. *** POV Miroslav Я выруливал из кабинета Веры Анатольевны, которой попался на глаза получасом ранее. За чашечкой вкуснейшего чая мы предавались трепетным воспоминаниям о школьных годах моего класса: о том, как чуть не взорвали третий корпус; как попытались изобрести вечный двигатель, после чего во всех семи корпусах вырубилось электричество, и как физик трижды подавал в отставку, заявив, что вернется сюда преподавать, только когда мы выпустимся. Было что вспомнить… и делать это можно было очень долго. Но Вере Анатольевне сообщили о срочном звонке из управления образованием, и разговор пришлось закончить. Покидая кабинет, я как раз раздумывал, не навестить ли физика, и не осчастливить ли его новостью, что решил пойти по его стопам? Бедолагу, наверное, инфаркт хватит. Мысленно посмеиваясь, я уже вышел за дверь. И в ту же секунду в меня впечатался Макс.  — О, Мир! Бля, как ты вовремя! У Белинского глаза были: один — с арбуз, второй — с дыню. Он нервно обернулся, но, не увидев никого, вновь уставился на меня. После чего, не раздумывая, впихнул мне какую-то черную папку, разрисованную в черепок корректорной ручкой.  — На, отнесешь Вишне! Я уставился на папку, с которой на меня весело смотрели черепушки. Макс уже собирался было дать деру, но я успел его перехватить.  — Погоди, а куда нести-то?  — Там адрес внутри…  — БЕЛИНСКИЙ!!! — раздался рев физрука из-за угла, откуда только что выбежал Макс.  — Бля… — друг с места выдал скорость, болидам Формулы 1 и не снившуюся. И уже из-за угла на том конце коридора до меня донеслось, — если что, не поминай лихом! Скажи моим родителям, что я умер быстро! И я едва успел вжаться в стену — мимо меня пронесся Виталий Олегович. Почти сразу следом за ним вырулил Сенька.  — О, Мир, а где… — он, очевидно, собирался спросить, куда убежал Макс, но увидел Виталия Олеговича. — Ой! Физрук, услышав голос Белова, резко затормозил, и с воплем: «Вот ты где!», рванул мимо меня в обратном направлении. Сеньку тут же сдуло ветром. И что на этот раз, интересно? Усмехнувшись, я открыл папку, нашел листок с адресом и направился к выходу. Стоит ли говорить, что возможность увидеть девчонку была сродни маленькому празднику. И плевать я хотел на всяких там Стасов. Сердце урчало, как пригревшийся на солнце сытый котяра, и подгоняло меня вперед. Сопротивляться я уже даже не пытался. *** Я не сразу поверил, что нашел правильный адрес. Что ей делать в свадебном салоне? Взглянул на записку еще раз. Нет, все верно. Или, может, Макс ошибся, когда записывал? Но все сомнения отпали, едва я стал подниматься по ступенькам. Точнее, я сделал всего два шага, и вообще забыл, кто я и где нахожусь. Стеклянные двери (одна из которых вообще была открыта из-за жары) давали полный обзор на просторный, светло-бежевый зал со множеством зеркал, маленьких подиумов и рядами свадебных платьев. И там, среди всего этого изобилия была она… Огромное, во всю стену, зеркало ловило переливающиеся всполохи от россыпи блесток и камней на свадебном платье, отражая в себе светящиеся глаза и восторженную улыбку девушки. Она обернулась к кому-то, что-то сказала и, смеясь, закружилась, увлекая за собой спадающий на пол шлейф. И, не смотря на то, что блеск украшений слепил глаза, я не позволял себе даже моргнуть. Да куда там… я и дышать перестал, боясь спугнуть этот миг, в котором Вишневская была абсолютно счастлива. Тонкая фигурка, окутанная снежно белыми тканями, что ложились почти точно по силуэту, казалась мне самым прекрасным, что могло быть во Вселенной. Ее улыбка сейчас была не похожа ни на одну, что мне уже довелось видеть. И глаза сияли так, что сердце замирало, признавая поражение перед этой девушкой. Все, что был во мне, рвалось туда, к ней… Она единственное, что в одну секунду вдруг стало самым важным в этом мире. А потом пришло осознание… оно свалилось бетонной плитой, придавив измученное сердце. И, медленно нарастая, влепило пощечину, окончательно приводя в себя. А что она вообще делает в дорогущем свадебном салоне, одетая в свадебное платье?  — Предложение никто не отменял!... Предложение… Слова Макса, сказанные тогда ей вдогонку, больно резанули память и теперь пульсировали в ушах на повторе. Об этом предложении шла речь?! Нет…быть того не может… В ту же секунду со мной решило поздороваться здравомыслие, напоминая между делом, что они оба лишь школьники. Да, Макс совершеннолетний, но ей-то всего семнадцать. И выйти она за него может, только с родительского согласия, и то, если… …Блять! Тугой, жгучий ком проглотить так и не удалось. Он отпустил ее тогда… не по тому ли, что знал, что она все равно вернется?! Куда ж она денется, если она… Глаза против воли спустились к талии Вишневской, спрятанной под мерцающей тканью, разумеется, ничего особенного сейчас не обнаружив. Конечно… Им разрешат пожениться, если у них будет ребенок. Это было единственное и нестерпимо логичное объяснение всему происходящему. А как еще оправдать то, что она здесь? И то, что Макс сделал ей предложение? Мир рухнул в ту же секунду. Я, наконец-то, смог дышать, но делать этого совсем не хотелось. Через силу сделав несколько заторможенных движений, я, наконец, поднялся по ступенькам и перешагнул порог помещения. Но дальше не смог сделать ни шагу. А чего ты ждал, Слава? Они все время вместе. Когда-нибудь должно было случиться что-то подобное… Яна осталась в зале одна. Краем глаза я уловил какие-то передвижения в соседнем помещении. Туда, видимо, все и ушли. Девчонка заметила меня сразу, едва я вошел. Теперь ее счастливая улыбка и сияющие глаза были обращены ко мне.  — Привет! — голос буквально звенел от счастья. Он, наконец-то, привел меня хоть в какие-то чувства. Я отчаянно пытался удержать здравый смысл на месте, но на это уходило невообразимо много сил.  — Привет, — глухо отозвался я, подходя ближе. Она снова взглянула в зеркало, разгладила какие-то складки на подоле и закружилась.  — Красиво, правда? Нет, это не платье сияло. Это она сама светилась каким-то непонятным, внутренним светом.  — Очень… — хрипло обронил я, — поздравляю…  — Спасибо! А с чем? — два разноцветных глаза уставились на меня с едва ли не вежливым интересом.  — Ну… с этим… — выдал я исчерпывающий ответ, и на автомате кивнул куда-то вниз, явно имея в виду ее беременность. Левая бровь девушки уползла повыше, изогнувшись дугой. Яна явно ждала пояснений. А меня потихоньку начинало колотить. Что тут, блять, еще не понятного?  — Тебя, со свадьбой. Вас… раз вы женитесь. — Господи… — севшим голосом проговорила Вишневская, уставившись на меня так, словно я сказал, что умираю, — кто с кем?  — Вы с Максом, — говорил и чувствовал себя полным кретином. А на следующей ее реплике понял, что так и есть. -Да мы-то причем? — сквозь нервное хихиканье выдала она, — сестра у меня замуж выходит. На примерку приехать не может, меня попросила… у нас размер один, а ей нужно, что именно этот модельер, пока она у нас в городе, всеми корректировками занялась. Папка выскользнула из рук, но я вовремя вцепился в нее на полпути к полу. Собственные ноги едва не подогнулись, а сам я чуть не осел на пол от услышанного. Предательское, но такое спасительное облегчение прохладной волной смыло все мысли и ощущение жгучей боли и досады, что скребли на душе. А потом до меня дошло, что я ебанутый идиот, и не более. Судя по взгляду Яны, так и было.  — Ты с чего вообще взял, что мы с Максом жениться собрались?  — Лучше не спрашивай… Где-то в паре шагов от меня около стены стояло кресло. Поборов отчаянное желание упасть в него, я, вместо этого, закинул туда папку. Растер ладонями лицо, приводя себя в чувства. Пальцы забрались в волосы, не найдя, куда еще им деться. Шумно выдохнув, я уставился прямо перед собой, пытаясь уложить в голове все происходящее. Яна молча и внимательно следила за моими телодвижениями. Но мне было плевать, как оно выглядит со стороны и на что похоже. Этой девчонке не понять, что я, блять, только что пережил! А все потому, что кто-то конкретно ебанулся. Как я вообще до такого додумался?! Вроде взрослый, иногда даже здравомыслящий…  — Господи, ты чего себе там навыдумывал? — негромкий голос окутал нежным бархатом. Я поднял на нее взгляд. Девчонка улыбалась не то нежно, не то просто сочувственно. А потом подошла и наградила легким щелчком в лоб.  — Ты уже слышала, что, — пробормотал я себе под нос, чувствуя, как щекам сделалось очень и очень жарко.  — Никто жениться не собирается, — сообщила она. А потом снова нашла сове отражение в зеркале и задумчиво добавила, — ну, может быть потом, когда-нибудь… — ее глаза прошлись по всей длине платья и снова вернулись ко мне, — но можно хотя бы школу закончить? Губы Вишневской сжались в тонкую линию, в тщетных попытках спрятать улыбку. В глазах плясали смешинки, а тонкие пальцы наградили еще одним почти неощутимым щелбаном. Идиот, сам знаю…  — О, а вот и жених пожаловал! — с восторгом произнесла молодая женщина, что показалась в дверях второй комнаты. На плече у нее висела измерительная лента, а в руках она держала кругляшку с портновскими булавками. Следом за ней показалась еще одна сотрудница, чуть постарше.  — Так не хорошо же жениху невесту до свадьбы в платье видеть! — напомнила она.  — А мы не суеверные… — выдали мы в унисон с девчонкой. Едва-едва ожившее сердце трепыхнулось, когда я поймал ее взгляд. Внутри разливалось неведомо откуда взявшееся тепло. И, все-таки не сдержавшись, мы согнулись пополам от смеха. ***  — Только парням не рассказывай, — негромко попросил я, когда сотрудницы ателье под командой того самого модельера, оказавшейся среднего роста светловолосой женщиной в дорогом костюме, перестали тиранить Яну и удалились во вторую комнату. Она тихонько прыснула от смеха, наградив меня лукавым взглядом. Но я понял — не расскажет. Я все же разместился в том кресле, и, подперев висок кулаком, все это время наблюдал, как Вишневская крутится перед зеркалом по требованию модельера. На фоне всего этого откуда-то из-под потолка плыла легкая, ненавязчивая мелодия, стекая по стенам и заполняя собой зал. Ее было почти не слышно, когда я вошел, но чтобы скрасить наше пребывание здесь, сотрудники услужливо сделали погромче. Девчонка смотрела на себя в зеркало, все тем же светящимся взглядом окидывая платье. А я смотрел на нее и пытался понять, о чем она думает. О чем думал я, когда заходил сюда, я старался не вспоминать. Это же надо так крыше поехать! Эта Вишневская становится моим самым настоящим сумасшествием… наверное, пора признавать, что я бессилен перед тем, как все складывается.  — О чем задумался? — ее голос выдернул меня из глубины моих мыслей. Я, улыбнувшись, покачал головой.  — Да так… а ты? — вернул я вопрос, имея в виду ее задумчивый взгляд в зеркало. Она робко пожала плечами, и, немного помолчав, тихо заговорила:  — О том, что и я, наверное, когда-нибудь надену такое платье… только уже свое. Чуть помедлив, я все же встал и неторопливо подошел к ней. А она тем временем, не сдерживая улыбки, продолжила:  — А еще о том, что надо будет заранее тебя предупредить, а то навыдумываешь себе снова чего-нибудь, — она откровенно смеялась.  — Эй! — я не мог не улыбнуться в ответ. Нет, она не расскажет нашим, но припоминать втихаря будет еще долго! Кирьяновское влияние! Она в очередной раз повернулась спиной к зеркалу, заворожено следя за струящимся вслед ее движениям шлейфом. И я, поддавшись странному порыву, осторожно прикоснулся к ее ладони, увлекая ее руку наверх. Засмеявшись, девчонка принялась кружиться уже в сопровождении моей руки, словно это был один из элементов тех танцев, что им предстояло исполнить на балу. Она остановилась, и разноцветные глаза, что светились ярче бриллиантов на солнце, с нескрываемым счастьем уставились на меня. И вот уже в который раз сердце не могло решить, остановиться ему или выбить ребра и сбежать. Ее эта улыбка, смех… В этом платье и без арматуры она была настолько нежной и притягательной, что я не сдержался и закружил ее. Взвизгнув, она снова засмеялась, и для меня это было желаннее всей на свете музыки.  — Эх…какая любовь, девочки! — донеслось до наших ушей откуда-то из подсобки или что у них там было. Мысленно я дважды подавился воздухом и составил себе некролог, перед тем как умереть от остановки сердца. Мы перестали кружиться, и пунцовая Яна, не зная, куда деть взгляд, попыталась отстраниться.  — О нас люди уже не то думают… — пробормотала она полу, сдерживая улыбку. А может, не так уж эти люди и далеки от истины, а, Вишневская?.. *** POV Yana В зале стоял гул. Я озиралась по сторонам, вцепившись в рукав Егоровой рубашки. Озадаченные выпускники с их парами строили предположения о дальнейшем развитии событий, то и дело косясь на маэстро, что обсуждал с директрисой программу бала. Начнем с того, что уже был утвержден список ведущих пар на каждый танец. Четыре листа формата А4 украшали входные двери Зала Торжеств, сообщая парам о том, какие именно танцы им нельзя пропустить под страхом собственной смерти. Я, разумеется, ни секунды не сомневалась, какими именно танцами «осчастливят» меня. Продолжить, стоит, наверное, тем, что рядом с этими листами висели еще и другие — с как минимум третью утвержденного плана мероприятия. Танец дебютанток там значился обязательным для всех, потом шли чьи-то поздравления, помимо школьной администрации и родителей, что-то там из развлечений и дальше, видимо, ни директриса, ни организаторы к консенсусу не пришли. Но озадачивало не это, а то, что Вера Анатольевна осчастливила своим посещением вторую генеральную репетицию. И, спустя примерно минут сорок, пригласила маэстро по какому-то вопросу в сторонку. Удалось лишь расслышать что-то о нагромождении движений, и, кажется, слишком большом количестве пар для какого-то танца. Мы взволновано переминались с ноги на ногу, строя самые невообразимые догадки. Наконец, маэстро, кивнув директрисе, что-то коротко сказал и направился к нам. Вера Анатольевна отошла в сторону, вновь приготовившись наблюдать.  — Итак! Выпускники! Внимание! Сейчас отрабатывает элементы этикета, после чего начинаем все с самого начала! — объявил Андриан Маркович.  — А что не так с этикетом-то? — подал голос один из парней.  — Это бал, дорогие мои! А не деревенские дискотеки, — снисходительно пояснил маэстро, — в частности, сейчас мы отрабатываем вежливое приглашение на танец, потом перейдем к поведению у банкетного стола. По залу прокатилась волна обреченных стонов. Маэстро мужественно переждал, пока она схлынет, а потом, хлопнув пару раз в ладоши, объявил:  — Сейчас юноши должны согласно этикету пригласить девушек, которых они не сопровождают! После чего, образовавшимися парами исполняем «Ночной полет»! Приступаем!  — Вообще-то, я ни с кем кроме тебя танцевать не планировала… — пробурчала я, косясь на Егора.  — Это не обязательно, просто вдруг найдется самоубийца, который действительно рискнет пригласить тебя…  — Я вроде, не настолько плохо танцую, — фыркнула я.  — Да я не про то, — прыснул Егор. Он взглянул на меня, и, рассмеявшись, взъерошил мне волосы на макушке.  — Могу я пригласить вашу девушку на следующий танец? — хорошо теперь знакомый мне голос пробрал до мурашек. Его намерения, если были мне не до конца понятны сразу, то после пары репетиций стали кристально ясны. И я не то чтобы была против, но пока предусмотрительно держала его на дистанции. Хотелось, что ли, оттянуть ту стадию официоза, которая следует за милыми ухаживаниями… Да и было кое-что еще, что жило очень-очень глубоко в сердце, и напоминало о себе каждый раз, стоило подумать о всяких там Мирославах. Я медленно обернулась на Стаса, который вежливо ждал ответа Егора. Ну кто же знал, что тем самым самоубийцей решит стать именно он!..