О чем молчат телефоны

- Вишня, сходи со мной на почту а? Заказ с Али-экспресса забрать надо, - жалобно попросил Макс, нагнав меня в коридоре, - А то одному стремно. Затопчут блин. - Это почта-а-а, это почта-а-а, здесь ты в очереди сдохнешь точно-о-о-о… - решила я, что погибать – так с песней, и затянула известный мотивчик «Пельменей». А пасть бесславной и бесполезной смертью нам очень даже грозило. Стайка восьмиклашек маленькой, но очень целеустремленной ордой неслась прямо на нас. И тут же из ближайшего к нам кабинета выруливали пятиклашки им наперерез. И, по несчастливому стечению обстоятельств, мы с Максом оказались под перекрестным огнем. - Да эти бабушки блин… - Макс, синхронно со мной вжался в стену, пережидая атаку. - Какие бабушки на почте? Они же все в поликлинике, в очереди в регистратуру… - я бросила взгляд на Макса, а потом, когда стайка учеников поредела и сбавила напор, боком принялась продвигаться вдоль стеночки. - Так сегодня же пенсию выдают! Они все там. - А, ну тогда да… Я вытянула шею, намечая пути обхода очередной толпы учащихся, которая с видом воинственно настроенных сусликов обещала затоптать нас насмерть. Я поглубже вдохнула, и, с шумом выдохнув, взглянула на Макса. Тот с выражением мрачной и непоколебимой решимости, кивнул мне. Мы крепко взялись за руки, и Макс издал победный клич: - В атаку! И мы нырнули прямиком в толпу. - Вишня, тогда встречаемся через полчаса на крыльце! – кричал Макс откуда-то справа. – Мне Вове еще зарядник отдать надо! - Тогда я до дома! Есть хочется! - Договорились! Я за тобой зайду! На этих словам нас растащило по разным сторонам. Макс, прорвавшись, свернул в правый коридор. А я продиралась лестничному пролету. Живот урчал в унисон коридорному шуму, и я от всей души радовалась, что Маркович освободил нас до субботы, иначе бы танцевали мы под трели моего желудка, а к середине второго танца я бы умерла от голода. На лестнице было куда свободнее, но я все равно спустя два пролета не удержалась и съехала оставшийся путь по перилам. Впереди уже маячил поворот, что вел в главный холл, а оттуда уже и к выходу. Во всю мечтая о сочном бутерброде с ветчиной и огромной кружке чая с мятой, я прибавила шагу. Ловко увернувшись от пары одиннадцатиклассников, что резко вывернули из-за угла, я трусцой припустила к выходу. Солнце радостно раскинуло свои теплые объятья, ветер разметал распущенные волосы, и я, вдохнув свежий воздух, уже собиралась рвануть вперед, как вдруг: - Эй, Вишневская, погоди! Нет, мне послышалось. Точно послышалось. Не смейте меня останавливать, я хочу бутерброд! Но тут меня аккуратно сгребли под локоть, не давая и шагу ступить. Кроме того, голос был мне совершенно не знаком. Вздохнув, я мысленно оправдала себя за предстоящее умышленное убийство на почве голода, и, скрепя зубами, развернулась, чтобы встретиться с парой весьма красивых светло-карих глаз. Передо мной стоял… а кстати, кто? От удивления мои брови затерялись в волосах. Парень, что стоял передо мной, был выше меня почти на голову, едва-едва заметно смуглая кожа и ежик темных, почти черных, волос делали его похожим на героя какого-нибудь девчачьего сериала. - Ты же Яна, да? – уточнил он, в упор глядя на меня. Внутри что-то ёкнуло, и зашевелилось, потягиваясь и зевая, любопытство. - Ну, вроде в паспорте так написано, - пожала я плечами. Парень, улыбнувшись, удосужился отпустить мой локоть, а я, пользуясь моментом, разглядывала его серьгу в ухе - Я Стас, мы к вам приезжаем репетировать. Видел, как вы на днях танцевали с … фамилия у него такая звучная… - парень наморщил лоб, в попытках припомнить имя моего друга. - Кирьянов. Егор. – Прохладно напомнила я, выискивая глазами еще какое-нибудь украшение. Нашла: на шее болталась на черном шнурке подвеска в виде черепушки. - Да, точно! – прищелкнул он пальцами. – Вы молодцы. Потрясно выглядело! Я была слегка удивлена таким поворотом. Он что же, остановил меня только за тем, чтобы нас с Егором похвалить? Нет, ну приятно конечно, только я есть хочу… - Ну, спасибо, - пробормотала я, - приятно слышать, - и, немного подумав, решила проявить чуть больше тактичности, - а ты, значит, тоже выпускник? - Да. «А» класс, Северо-западный филиал. - На музыкальном учишься, верно? - Да, - парень, удивленный моей проницательностью, чуть склонил голову к плечу. – Как поняла? - Догадалась, - пожала я плечами. - А ты… - Я на нескольких. Не смогла выбрать что-то одно. - И все нравится? Я молча кивнула. В нашей степи только так – либо нравится, и делаешь все с душой, либо вообще никак. Но, не смотря на то, что собеседник был сногсшибательно красив и до безобразия обаятелен, я все ждала, когда же он перейдет к сути разговора. Мой новый знакомый, видимо, прочитав это в моем взгляде, вдруг замялся. Забегав глазами по школьному двору за моей спиной. - Слушай, ничего если спрошу? - Смотря что, - я предупредительно взглянула на парня. Если ляпнет что-нибудь не то – получит с ноги по коленке. Да, голодная Яна – очень злая Яна. Парень, похоже, растерялся окончательно. Такой реакции он явно не ожидал. Но, судя по всему, отступать не собирался. В глазах на фоне замешательства заплясал огонек решимости. - Егор он… твой парень? Я мысленно хмыкнула. Да, Янка, могла бы и предположить такой вариант событий. «А зачем?» - тут же поинтересовался внутренний голос. И то верно. - Смотря, с какой целью спрашиваешь. Стас маневренность оценил, и, плохо сдерживая улыбку и, чего уж, откровенную заинтересованность, пояснил: - Может, на свидание хотел тебя позвать. - Тогда да, он – мой парень. - Я знал, на что шел, - наигранно поцокав языком, Стас покачал головой. – Даже не рассчитывал, что это будет просто. - А на что рассчитывал? – полюбопытствовала я. Похоже, мой новый знакомый так просто сдаваться не собирался. Чего греха таить, мне это льстило и грело девичье самолюбие. - Сказал бы, если бы ты согласилась. – Расплылся он в белозубой улыбке. - Мимо, - усмехнулась я, - еще попытки? Но тут мой маленький предатель вновь заявил о себе, громко заурчав на весь школьный двор. Я сначала побледнела, потом – покраснела. Стас подавил смешок, на секунду отвернувшись. А когда вновь посмотрел на меня, глаза его светились чем-то непонятным, но определенно интригующим. - Прости, я не думал, что ты голодная. - Есть такое… - Тогда не смею больше задерживать, - все так же улыбаясь, проговорил мой знакомый, и, выдержав паузу, добавил, - пока что. Я вскинула брови, в немом вопросе, но он все так же смотрел на меня и улыбался. А следующую секунду я едва не выпрыгнула на полметра с места: - Янка?! Ты чего не ушла?! – из-за угла корпуса вывернул Макс. Интересно, как он там оказался, если, по идее, должен был так же выйти через главный вход? Макс подлетел к нам, и, совершенно не церемонясь, поинтересовался: - Это кто? - Стас, - пожала я плечами. - Стас? – он с каким-то сомнением взглянул на парня. - Стас, - кивнул тот. Макс тихонько фыркнул в сторону, и мне стоило огромных усилий не засмеяться. Я украдкой бросила взгляд на моего нового знакомого. Тот стоял памятником себе любимому, и, судя по виду, был сильно выбит из колеи. Ну да, Макса с Сенькой-то он не учел. Но раскрывать все карты и сообщать, что все трое – мои друзья, пусть и очень-очень близкие, я не собиралась. В конце концов, не знала я этого Стаса. Но после разговора с ним, почему-то, было весело, и он и вправду был очень милым. Как-то привыкла я к своей компании, напрочь забыв о существовании других парней. - Ну что, пошли? – выдернул меня Макс из своих мыслей. - Ага, - кивнула я. И, махнув на прощанье Стасу, направилась вслед за другом. Тот, похоже, так и остался стоять на крыльце, провожая нас взглядом. – Погоди, ты же не поела? Да? – на ходу поинтересовался Белинский. - Не-а, - я скривила гримасу, - Макс, может, забежим ко мне? Есть хочется, аж сил нет. Я как-то планировала погибнуть в неравной схватке в бабульками в очереди, а не по дороге от голода. - Да зачем к тебе? – Макс удивленно захлопал глазами, - К Мирославу пошли, все равно в ту сторону идем. От одной только мысли, что придется увидеть виновника моей тахикардии, меня немедленно бросило в жар. Я мысленно заскулила, старательно не обращая внимания на набирающее разгон сердце. - Да ну нет, вдруг он занят, а мы к нему… - Все время забываю, что с ним ты знакома меньше, чем с нами, - вздохнул Белинский, и, подхватив меня за руку, уверенно потянул за собой. – Говорю тебе, пошли. Я покорно поплелась следом, глядя себе под ноги. Как-то не планировала я видеть его раньше нашего занятия. И так чувствовала себя неловко из-за того, что предстояло остаться у него заниматься, так еще ведь время его отнимаю. Можно подумать, очень хочется ему возиться со мной. Странный персонаж. В таких раздумьях и самобичевании я и преодолела весь путь, уволакиваемая Белинским в сторону дома нашего общего друга. Как-то подозрительно быстро приблизилась дверь подъезда. А я и не помнила даже, как она выглядит. Единственный раз, когда я была у Мирослава дома - этот тот злополучный вечер, когда он чудом успел меня спасти. От шока и стресса я не запомнила почти ничего, а когда пришла в себя, то обнаружила себя уже в его квартире. Тем временем дверь открылась, выпуская на улицу какого-то дядечку с пакетом мусора. Макс, прибавив скорости, прошмыгнул мимо него, бросив короткое «здрасьте». А я – следом за ним. Но у дверей квартиры нас ждал грандиозный провал. Нам не открывали. Макс до упора вдавливал кнопку звонка, но эффекта не было никакого ни через минуту, ни через три, ни через пять. - Я же говорю, занят. Или дома нет. - Погоди-погоди, - пробормотал Макс, и с новой порцией энтузиазма принялся терзать несчастный звонок. Ничего не изменилось. Дверь оставалась безучастной к стараниям Белинского и моему урчащему животику. - Хм, - Макс отошел от двери на шаг, задумчиво на нее посмотрел, а потом обернулся ко мне и подмигнул, - смотри! И он забарабанил в дверь кулаком. - Мирослав! Я знаю, что ты там! Нам нужно поговорить! Ты не мог так со мной поступить! Я же все для тебя делал! В конце концов, ты мне должен! Я все знаю! Открывай! Мои глаза один за другим неторопливо выскальзывали из орбит. Краем уха я услышала, как за другими дверями на этаже оживились соседи. - Открывай, предатель! Твои чувства ни для кого не секрет, я от тебя не отстану! Открывай! Отыскать челюсть я даже не пыталась. Дар речи не надеялась обрести обратно. А Макс все не унимался, изощряясь на такие фразы, что лично я бы давно бы уже открыла, даже если бы находилась в соседней стране. С той стороны двери со мной, видимо, были солидарны, потому что щелкнул замок, и дверь открылась, под звучное ругательство Мирослава: - Макс, блять! Какого хуя?! И на последнем слове в дверях возник сам хозяин квартиры. И тут же замер, уставившись на меня. Я нервно сглотнула, чувствуя, что еще чуть-чуть - и осяду на пол. Он был в одном синем полотенце, еле-еле удерживающемся на бедрах. Казалось, одно неверное движение, и оно спадет на пол. Мокрые волосы прилипли к лицу и шее, а тело блестело от капелек воды, которые медленно, словно издеваясь, стекали с рук и плеч, очерчивая тоненькими струйками все то, что мне уже удалось повидать, только при менее пикантных обстоятельствах. Мокрые дорожки бежали по мышцам груди, к неровно вздымающемуся животу, и, закончив изучение обнаженного торса, скрывались за краем полотенца, оставляя простор для сошедшей с ума фантазии. И все же, пресс у Мирослава был превосходный! Ну ничегошеньки лишнего, но при этом смотрелся так, что и глаз не оторвать! Я и не отрывала, похоже, даже мигать перестала, хотя где-то на задворках сознания галопом проскакала мысль, что неприлично так пялиться на полуголого (в данном случае, почти голого) парня, но привлечь мое внимание надолго у нее не получилось. В горле совсем пересохло. Вместо вздоха получился какой-то нервный и шумный глоток воздуха, а после я и вовсе дышать перестала. Был это эффект неожиданности или эффект манящего торса Мира, но я была не в силах отвести взгляд от этих маленьких прозрачных бисеринок воды, скользящих по коже парня, которая при тусклом освещении подъезда казалась темнее обычного, по подкаченной груди и ниже, ниже… А уж как стыдно было посмотреть ему в глаза, после такого беззастенчивого пожирания его тела глазами! Да, наверное, именно придавленная неподъемным грузом стыда я и не поднимала глаз выше его ключицы. Мир вышел из ступора раньше меня. - Макс… ты придурок… - не то хрипло просипел, не то сипло прохрипел парень и быстро скрылся в дебрях квартиры, оставив дверь открытой. Моя шея как-то сама собой стала вытягиваться, приобретая длину жирафьей. А глаза против воли вглядывались в ту сторону, куда умчался Мирослав. На мою макушку опустилась ладонь Макса, возвращая моей шее прежнюю длину. - Солнышко, у тебя слюнка вот здесь. – Проворковал друг, показывая на губы. - А? – я не видящим взглядом уставилась на него. А Макс, напустив вид заботливой мамочки, протягивал мне бумажную салфетку. - Держи платочек, - друг невинно захлопал ресницами. И тут до меня дошло… - Белинский, блять! Макс согнулся пополам от хохота. А спустя пару секунд уже держался за дверь, заливая смехом весь этаж. - Макс, сука, я тебя убью! – разнеслось откуда-то из глубин квартиры. - А я ему помогу… - пробормотала пунцовая я. Провалиться хотелось куда-нибудь в Преисподнюю, а лучше – еще ниже. Щеки пылали адским пламенем. И когда я уже собиралась развернуться и уйти, в коридоре появился Мирослав, уже одетый, но все еще с мокрой головой. Я, кусая губы, уставилась на парня, и взглядом пыталась оправдаться. - Заходи. – Пригласил он меня, окинув мрачным взглядом хохочущего Макса. – Закрой дверь и оставь этого там… Макс сразу же пришел в себя, и, постанывая и держась за дверь, вполз внутрь следом за мной. *** - Да подходи прямо сюда! – довольный Макс жевал бутерброд, разговаривая с Сенькой по телефону. Белов освободился со специализации, а мы все это время очень кстати просидели у Мирослава. На почту решили идти втроем. Макс уплетал уже четвертый бутерброд, а я еле-еле разделалась со вторым. И как мне прикажете теперь на Мира смотреть? Стыдно было до жути. Но Мирослав, к огромному моему облегчению, никакого вида не подавал, и достаточно быстро напряжение между нами сгладилось. Мы лишь время от времени бросали друг на друга извиняющиеся взгляды. Хотя ему-то извиняться было не за что. Вообще. Совсем. С таким телосложением не извиняются. Комок в горле я сглотнула вместе с куском бутерброда, и быстро уставилась в свою кружку, снова ощущая на щеках румянец. Разумеется, Макс ничего не подстраивал, и вышло такое столкновение чисто случайно. Да, только, похоже, из-за этой случайности я теперь спать по ночам не буду… А телом Мир ни капли не уступал ни Егору, ни Сеньке с Максом. Хотя это и логично, он все-таки старше, по этому более…более… Я мысленно застонала, вонзая зубы в бутерброд. Вот так и травмируется невинная девичья психика, и теряется покой. - Вишенка, держи печеньку. Я вскинула взгляд на Макса, протягивающего мне печенюху. Закинула остатки бутерброда в рот и покорно приняла сладость. Они с Миром принялись обсуждать какие-то планы по поводу похода в спортивный магазин. А я задумалась так крепко, что не заметила, как прикончила всю вазочку с печеньем. А когда очнулась, Макс уже допил свой чай, и ждал, когда наемся я. - Спасибо, что накормил, - Белинский прощался с другом. Пока я натягивала кеды. – Янка, догоняй, я пока к Сеньке спущусь. - Угу, - буркнула я, заправляя шнурок. А когда выпрямилась, пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Мирослав со сдержанной полуулыбкой следил за мной. И что, спрашивается, интересного в завязывании шнурков? Но одно мне было ясно, видеться наедине мы не сможем после произошедшего. - Слушай, - протянула я,- я понимаю, что наше занятие отменяется, можешь не говорить ничего. Мне тоже неловко, так что… - и, не найдя, что еще сказать, я вздохнула. – Ладно, увидимся. Я отвернулась, направляясь к двери. И уже взялась за дверную ручку, как справа от меня в дверной косяк уперлась рука парня. Я спиной почувствовала, что он в каких-то жалких миллиметрах от меня. Мне не нужно было его видеть, чтобы знать, что он улыбается сейчас этой совей странной довольной улыбочкой. - Даже не надейся, Вишневская… - в полголоса проговорил он, склонившись к моему уху. Сердце, замерев, рухнуло куда-то в пропасть. Стадо мурашек размером с упитанного ежа прошагало под Имперский марш в обоих направлениях. Пискнув, я со всей силы толкнула дверь и вылетела в подъезд. И точно слышала, как вслед мне донесся тихий и, чтоб его, торжествующий смешок. И уже на выходе из подъезда меня догнала смс-ка: «Жду, как договаривались. И только попробуй не прийти» *** POV Author Она брела вдоль серых многоэтажек, что убегали вдоль дороги огромной бетонной змеей. Один дом сразу переходил в другой, и их разделяла только арка, запускающая жильцов во дворы. Она ненавидела такие дома. Они казались ей тюрьмой, из которой был только один выход, строго по времени на работу или школу, и так же – обратно. Трещины черными росчерками уродовали старый тротуар, который давно пора было заменить новой асфальтной кладкой. Но, то ли дела до этого никому не было, то ли эта улица еще ждала своей далекой очереди, чтобы преобразиться. Катя то и дело закусывала губу, чтобы не позволить слезам выйти дальше, чем она могла позволить. Низко опустив голову, девушка смотрела только себе под ноги, и то, что она не столкнулась ни с одним из прохожих, было каким-то чудом. Она утопала в уличном шуме, и каждый звук – будь то детский смех, сигнал машины и музыка магазинчиков – непременно отдавался тягучей болью где-то в груди. Она судорожно вздохнула, прерывая очередной поток слез. Она даже честно пошла в школу, но, отсидев лишь два урока, покинула заведение, никому ничего не сказав. И все это время она бесцельно бродила по городу, глядя себе под ноги. - Мама, пожалуйста… ну пожалуйста, не делай этого! Не надо! - Ну что тебе от меня нужно? – раздражение в голосе и взгляде матери убивали всякие доводы, что хотелось преподнести, - мы с твоим отцом все решили. - Ну и что? Мам… - Да что ты понимаешь?! Ты его будешь растить?! Не видишь, что у нас дома происходит?! Не дави на больное. Иди лучше уборкой в комнате займись! - Мам! Но дверь захлопнулась. Лишь ярким всполохом мелькнула напоследок ярко-бирюзовая сумка родительницы. И пустота квартиры в ту же секунду проглотила девушку, что так и осталась стоять в коридоре, глотая слезы. Она пыталась ее остановить: уговаривала, цеплялась за руки, даже ключи хотела спрятать. Да только все оказалось напрасным. А с самого утра ушел отец, бросив маме короткое: «Сегодня?», и получив утвердительный кивок, вышел за дверь. Тема развода бетонной плитой висела над ними, грозясь вот-вот рухнуть, и по похоронить под собой остатки семейного счастья. Раздавить всех троих, не оставив и шанса на спасение. Хоть они и молчали про это, но все-таки, девушка была уверена, что это лишь вопрос времени. Мама вернется домой, и последнее, что могло стать надеждой на возвращение в их дом уюта, понимания и радости останется там, по частям распотрошенное в хирургических лотках. Всхлипнув, Катерина вытерла рукавом кофты мокрые щеки. Тихий сиплый стон сорвался с губ, не оставляя ни единой возможности спрятать от прохожих состояние девушки. - Девушка, с Вами все в порядке? – обеспокоенный молодой человек притормозил около нее. - Вам помочь? – молодая пара последовал его примеру. Катя замотала головой, но ее слабые протесты никто не воспринял всерьез. - Может, воды? Или позвонить кому-нибудь? - Да отстаньте вы! – всхлипнула девушка, и ускорила шаг, торопясь скрыться от нежеланных доброжелателей. Она отчаянно вытирала слезы, и рукава кофты были пропитаны ими насквозь. Лишь спустя несколько метров и глубоких судорожных глотков воздуха девушке удалось совладать с собой. Растерев плечи руками, она сделала еще один судорожный вздох и свернула за угол, что обозначал еще одно разделение между монолитом домов. Но она и трех шагов сделать не успела… Вишневская, в компании Макса и Сени выходила из отделения почтамта. Белинский нес какую-то большую коробку, обклеенную печатями и обмотанную скотчем с логотипом Почты России. Парень был чем-то невообразимо доволен, и улыбался так мечтательно, что у Катерины невольно дрогнули губы, озаряя ее лицо слабой улыбкой. Если бы он, или кто-то вроде него же, был рядом, может, она и не сломалась бы. Может, ей было бы не так больно и паршиво в сложившейся ситуации. Но не было никого. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой, ненужной и беспомощной. Никакие тусовки, большие шумные компании и мнимые друзья не могли вытравить это из нее. Наверное, они никогда и не была частью того мира, в котором жила. Наверное, она была совсем другой, но слишком поздно поняла это. И ненавидела она не Вишневскую, а себя, за то, что не могла с такой же легкостью иметь рядом близких людей. Виновата ли она в том, что случилось с самой Катей? Нет. Но чем она была хуже нее? Или что она делала не так? Какая Вишневская на самом деле, раз Макс выбрал остаться с ней? И почему она, Катя, заслужила то, что стоит сейчас здесь, обняв себя руками, и смотрит на чужое счастье? Как оба парня с обожанием глядят на Вишневскую, как она легко и непринужденно поддерживает какой-то разговор, как все трое улыбаются искренне и счастливо чему-то. В этот миг Белинский ее заметил. Одни легкий поворот головы, и парень в ту же секунду замечает зареванное лицо девушки, ее пришибленное состояние. Он останавливается, и улыбка медленно сползает с его губ, а взгляд становится серьезным и обеспокоенным. Его друзья замирают следом, и, проследив за его взглядом, в точности копируют его выражение лица, только Вишневская еще и хмурится вдобавок. Несколько долгих, очень долгих мгновений Катя позволяет себе эту слабость – смотреть на него, в его глаза. Где-то на закромках памяти тихонько давали о себе знать воспоминания о тех днях, что они проводили вместе в одной компании. И что-то в этих воспоминаниях грело замершее от волнения сердце. С губ парня срывается тихое: - Катя… И он делает осторожный шаг ей навстречу, на ходу передавая коробку с посылкой Вишневской. Но в ту же секунду Катерина, резко развернувшись, зашагала в обратном направлении, ускоряясь с каждым шагом. Она свернула в ближайшую арку, оказываясь в сыром дворе. Кроны деревьев надежно скрывали почти весь двор от солнца, от чего здесь было мрачно и прохладно. Девушка, сбавив шаг, запустила пальцы в карман джинсов, и, нащупав телефон, с трудом справляясь с дрожью, набрала номер, что появился в ее контактах не так давно. Собеседник ответил почти сразу же. - Алло? - Это я… Отменяй все. Я передумала. *** POV Yana Сказать, что после столкновения с Катюшей я пребывала в глубочайшей задумчивости – не сказать ничего. Наверное, нелогично было испытывать сострадание и желание помочь к человеку, который явился причиной парочки твоих бед, и, вообще-то, напала на тебя, но… … но слишком уж хорошо я знала, что значит остаться один на один со своей болью. Совсем недавно у самой такое случилось, но рядом со мной был Егор, который, как и обещал, был просто Егором – моим лучшим и обожаемым другом, не обремененным знанием моей большой тайны. Совершенно очевидно, что у Катюши что-то стряслось. Даже у больших злодеев бывает такое. И что-то мне было от всего этого не по себе. Я растянулась на диване, и невидящим взглядом смотрела на лениво-мерцающие в свете солнечных лучей остроконечные объемные звезды на моем потолке, что по совместительству выполняли роль ламп. В комнате, как обычно, на приглушенном звуке работал телевизор. Но что он там показывал, я даже не удосужилась отследить - просто убивала ощущение пустоты в комнате. И, разумеется, в таких обстоятельствах, пришедшая СМС-ка была для меня полной неожиданностью. Вздрогнув, я медленно повернула голову к телефону, потом догадалась, что его надо взять в руки. Сообщение, как ни странно, было от Мирослава. И едва его открыв, я поняла, что этот тип самым натуральным образом издевается над бедной Яночкой. «И вечернюю тренировку тоже никто не отменял. Спускайся, я тебя жду». Я застонала, и, перевернувшись, спрятала лицо в диванной подушке. Да я на километр к нему после случившегося подходить не хочу! А он… он… Ну, он же будет одет, правильно? Да и на пятисотом метре мне уже будет не до посторонних мыслей. Например, что Мирославу, совершенно точно не идут футболки. Без них вид поинтереснее… Я медленно перетекла в горизонтальное положение, а потом переползла к шифанеру, в зеркале которого я увидела йети…. Пришлось еще и причесываться, в дополнение к переодеванию. Под пристальным взглядом мамы, шнурки на кроссовках получилось завязать только с четвертого раза. - Я, конечно, боюсь спрашивать… - начала мама, - но ты куда? - На улицу, - я бросила на родительницу быстрый взгляд, и наконец-таки завязала последний узел, - за мной сейчас зайдут. - Кто? – мама вскинула брови. - М… Мальчик, – ответила я, выпрямляясь и одергивая мастерку. - Как мальчик? - озадаченная мама склонила голову к плечу, - что, всего один? - Ну ма-а-ам! – всплеснула я рукам от негодования. То, что я общаюсь преимущественно с мальчишками, не повод для шуточек. - Ладно-ладно. – Мама вскинула руки в примирительном жесте и свернула в кухню. - И не надо за мной следить в окно, - бросила я ей вслед. - Фу, как некрасиво ты поступаешь с матерью! – возмутилась с кухни родительница, - последней радости в жизни лишает, а… Я только фыркнула, и, развернувшись, вышла из квартиры. Мир обнаружился на углу дома, с самым безмятежным видом наблюдающий за моим приближением. - Изверг, - вместо приветствия произнесла. - Ну да, - хмыкнул он, - у меня же диплом изверга с отличием! - Демон, - буркнула я, и целенаправленно прошагала мимо в сторону школьных спортплощадок. - Самый главный в Аду! – «похвастался» Мир, по пятам следуя за мной. Губы как-то сами собой растянулись в улыбке. И я была очень рада, что он идет за моей спиной и видеть мою довольную физиономию не может. Мы свернули на проспект, и шли так в полном молчании, пока парень вдруг не спросил: - И ты про сегодняшнее думаешь? - Ты о чем? – растерялась я. Это он о его дефиле в полотенце или… - Про Катю эту вашу. - Скорее, она становится нашей общей проблемой… - вздохнула я. – Но почему-то ловлю себя на мысли, что хочется, чтобы у нее не случилось там уж слишком большой беды… - Макс с Сенькой тоже хмурые пришли. Посидели полчаса, перебрали все варианты и ушли. Мы свернули на школьную аллейку, и вновь какое-то время шли молча. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как мы миновали школьные ворота. - Как думаешь, Макс сильно переживает? – пробормотала я, и впервые за всю дорогу подняла взгляд на парня, что шагал рядом. Тот почему-то нахмурился, а потом, усмехнувшись, произнес: - Сама посмотри. Но мне почему-то показалось, что сказать он хотел совсем другое. Но за не имением иного ответа, я послушно проследила за взглядом Мира. - Господи, а они-то что тут делают? – опешила я. На спортплощадке Егор, Макс и Сенька играли в… «Спасибо». Сенька отмерял какое-то там количество лилипутов. Егор был за главного. Макс нетерпеливо переминался с ноги на ногу. - Давно понял, что обычные занятия для тебя не годятся. – Усмехнулся мой сопровождающий. - Чего? – выпалил я, - а зачем мучил тогда?! - Ну… забавно было наблюдать, как ты стараешься? – с этими словами улыбающийся Мирослав прибавил шагу. - Чего нах?! – взревела я. А Мирослав, хохоча, рванул вперед. С воинствующим рыком я кинулась следом. - Янка галит! – прокричал он, проносясь наперерез Сеньке с его лилипутами. - Ес-с! – обрадовался Макс, выпрыгивая с места. И все рванули от меня врассыпную. Хах… Умно, Мир, умно… Если я догоню хоть кого-то из вас или хотя бы не выдохнусь через пол часа, о зачете по физ-ре мне можно и не волноваться. Может, ты и вправду знаешь, что делаешь. Так мы и носились, хохоча на всю площадку. В какой-то момент Макс, неудачно развернувшись, впечатался в Белова, а я, подсуетившись, коснулась того рукой с победным «Баш!» и рванула подальше. Ага, а теперь, Яна, попробуй удрать… продержишься против них хотя бы один кон – будет в списке личных рекордов! Слыша смех друзей, видя их счастливые лица и азарт в глазах, я в очередной раз благодарила Небо, за то, что эти люди есть в моей жизни. Без них все было бы очень серо и угрюмо. И, наверное, без них я долго бы тут не продержалась. *** POV Author Растрепанная и уставшая, она возвращалась домой, провожаемая лучами солнца, что отмеряло уже послеобеденное время. Сколько часов она проходила по улицам, пугая своим видом прохожих? Хотя, было ли это важно… Лишь после того звонка внутри перестало грызть, и напало то ли облегчение по этому поводу, то ли апатия. Слезы высохли, лишь в груди что-то скреблось и ныло, но девушка решила, что с этим она сможет как-нибудь прожить. Договорится со своим маленьким зверем, чтобы тот спал покрепче, а иногда, когда будет возможность, она обязательно будет выпускать его погулять… … когда никого не будет дома, и она будет один на один со своими мыслями. Когда можно будет не закрывать свою комнату и дать волю слезам. Но это все потом, а сейчас… а что сейчас, девушка понять не могла. Из левого кармана она вытащила ключи, почти на ощупь вставила их в замочную скважину. Она устала и вымоталась на столько, что ей было все равно, что она сейчас увидит. Ее встретила ярко-бирюзова сумка, небрежно сброшенная на прихожей. Словно в контраст с ней около обувной полки аккуратно стояли туфли-лодочки. Из кухни донесся приглушенный вздох. Что-то во всем этом заставило девушку нахмуриться, а ноющая боль внутри вдруг притихла. С чего бы?... - Мам?! – осторожно позвала девушка, скидывая кроссовки. - Я здесь, Кать… - ответила мама. Дрожащий голос вопреки всему выдавал нотки уверенности, словно женщина приняла какое-то решение. Девушка отбросила ключи на высокую тумбу и прошла в кухню. Она не ошиблась. Мама сидела на кухню за столом, уткнувшись носом в крепко сжатые кулаки. На звук шагов она открыла глаза, и, слабо улыбнувшись, протянула к дочери руку. - Иди ко мне… И наконец, девушка поняла, что именно ее насторожило: на руках мамы не было следов от укола. Из сумки не торчало никаких лишних бумаг. Да и сама родительница вряд ли бы сейчас сидела здесь, скорее отдыхала бы в своей комнате… - Мам… Она не могла поверить. Она боялась ошибиться. Ей казалось, слезы кончились, но они вновь мокрыми дорожками заструились из глаз, срываясь вниз. Он бросилась в объятья матери, боясь задать самый главный вопрос. И она отдала бы все на свете, лишь бы этот миг не заканчивался. Что угодно, лишь бы не возвращалась реальность. Но она вернулась с громким щелчком замка, с громким топотом ног по коридору, с обеспокоенным лицом отца… - Таня! – она застыл в дверях, глядя на жену и дочь, переводя взгляд с одной на другую. - Я… я не смогла. Я знаю, что мы все решили, но я не смогла… - мама вновь заплакала, глядя на отца. - Слава Богу! – в глазах отца тоже заблестели слезы. Прямо в ботинках он прошел на кухню. – Я был в больнице. Но мне сказали, что ты ушла. Я боялся, что опоздал! И долгих три секунды, что понадобились отцу, чтобы дойти до них, Катя не верила в происходящее. До тех пор пока крепкие и родные объятья не окутали их с мамой. Пока мама не засмеялась сквозь слезы, а папа, целуя ее, не выдохнул тихое: «Прости». А после, он прижал дочь к себе, так крепко, как ей казалось, никогда этого не делал. - Прости нас, Катюш. Прости, дочка…