О чем молчат телефоны

POV Yana - Яна! Подожди! У меня случился вполне закономерный приступ дежавю, только на этот раз я жевала пряник. Денек сегодня баловал золотыми лучиками, пробивающимися сквозь задумчивые серые облака (и, определенно, пряником!). В воздухе пахло дождем, который обещал пролиться к вечеру. Деревья на аллеях шумели, словно переговаривались, делясь последними новостями. Я вдохнула полной грудью и обернулась ко звавшему меня. - О, я смотрю, ты в этот раз подготовилась, - Стас, остановившись напротив меня, кивнул на пряник. Я чуть отступила, загораживая собой пряничек. Того и гляди, покусятся – день-то им предстоит длинный! Это меня отпустили после второго урока, потому что зачеты по остальным я уже сдала, и преподаватели великодушно разрешили идти пинать балду. А вот у кое-кого, я слышала, проблемы с небезызвестным всем танцем. Ну и еще танец дебютанток этих самых дебютанток доводил до истерики. У Стаса случился приступ хохота, но прошел он быстро, и, вернув себе деловой вид, парень проговорил: - У тебя найдется минутка? - Когда? И зачем? - Скажу, если согласишься, - заговорщически зашептал мой знакомый. - Если я правильно помню, мы это уже проходили, - я отправила остатки пряника в рот, и неторопливо и с удовольствием принялась пережевывать. Стас терпеливо ждал. – А если помнишь ты, номер не прокатил. - Да, но уверяю, тебе будет интересно, - и, усмехнувшись, добавил, – и я прекрасно помню прошлый раз, поэтому даже приглашаю тебя накормить. Заинтересовалась я в ту же секунду. Едой. Вообще-то, я направлялась домой, чтобы перекусить, и до маминых гостей улизнуть к Мирославу. Меня и так, то в нервную дрожь, то в истерическое икание бросало все утро от одной только мысли о предстоящей встрече. Так тут еще и этот… - Приглашаешь на еду, разводишь тут интригу… ты что, на свидание меня позвать пытаешься? – я вскинула левую бровь, выжидательно глядя на парня. - Ну, может и так, - протянул он, а когда я открыла было рот, чтобы напомнить о Егоре, Стас вдруг произнес, - и не надо мне о Кирьянове. Я узнавал – у вас нет отношений. - А я смотрю, у тебя очень много свободного времени, - прохладно отозвалась я, - раз ты тратишь его на расспросы обо мне. – А мысленно поклялась прибить того, кто нас сдал. - Поверь, тому есть причины, - усмехнулся парень, - у меня правда к тебе кое-какое предложение. Предлагаю прогуляться до ближайшего кафе, оно же у вас тут недалеко. Заодно и обсудим все. Я дернула плечом, выражая большое сомнение в том, что мне вообще стоит передвигаться в одной плоскости с данным субъектом. Хотя чего уж душой кривить, внимание со стороны молодого человека мне было приятно. Особенно если учесть, что он до недавнего времени вообще не входил в круг моих знакомых. Я выудила из кармана кенгурушки телефон, чтобы глянуть время. И, как ни странно – батарею. Мало ли что, вдруг в неподходящий момент она решит сесть. В принципе, если пойти сейчас, то можно не заходить домой и после кафе направиться сразу к Мирославу. Не то чтобы меня что-то настораживало, но весьма странно, что увидев меня всего один раз, Стас вдруг обзавелся ко мне каким-то предложением. Но, немного подумав, я решила, что мне все же любопытно. - У меня есть время сейчас. - Отлично, Андрюшка как раз нам перерыв дал на целый урок! – Стаса мое согласие привело едва ли не в восторг. - Андрюшка? – опешила я, - Это вы про Андриана что ли? - Ага, - Стас, улыбаясь, кивнул мне в сторону выхода с территории, - А вы его как называете? - Макарыч, - сообщила сквозь смех, - до Андрюшки мы как-то не додумались. Как-то слишком быстро мы нашли общую тему. Впрочем, перемывать кости нашему маэстро был готов всякий, кто хоть раз бывал на его уроках. Были и такие, кто им восхищался и считал великим гуру. И таких товарищей можно было слушать до отпадывания ушей и полного расплавления мозга. Я, учителя, конено, уважала, но методы у него были очень уж странные и ужасно выматывающие. Уже сидя в кафе и пережевывая кусок вкуснейшей пиццы, я думала о том, что согласиться стоило хотя бы ради этого. Ну и еще совершенно восхитительного бананового шейка. Стас со своей порцией расправился быстрее, и, дождавшись, когда я прикончу второй кусок, наконец, заговорил. - Мы видели записи с вашего выступления, - начал он издалека. - И что? – я потянулась к бокалу с шейком, - их многие видят. Записи в качестве учебных и ознакомительных иногда показывают на других курсах и филиалах. - Ну да, был примерно такой случай. – Стас кивнул, а потом выдал то, от чего я едва не проглотила трубочку из бокала, - ты очень красиво поешь. Голос нереальный. И еще пару минут ждал, пока я прокашляюсь. - Ты всегда так на комплименты реагируешь? – парень подпер щеку кулаком, - я тебя как будто не похвалил, а почку предложил мне пожертвовать. - Извини, - просипела я, - просто этого я точно не ожидала. Спасибо, правда. Я очень люблю музыку, и мне приятно, что кто-то оценивает мои старания. - Старания – не совсем подходящее слово. Я бы назвал это призванием. - Возможно, - не стала отрицать я, - есть вещи, без которых я не представляю свою жизнь. Музыка – одна из них. - Я, в общем-то, поэтому и пригласил тебя. Я когда увидел тебя с Егором, не сразу вспомнил, что такого во мне вызвало твое появление. Потом дошло, нам показывали ваше выступление с гала-концерта в Европе. Это было очень круто. Все наши, затаив дыхание, слушали. А когда я в живую увидел тебя, понял, что именно ты нам и нужна. - Нам - это кому?- насторожилась я. - В нашей школе мы собрали группу, - приступил к объяснениям мой знакомый. Немного помолчав, он откинулся в кресле и посмотрел в окно, - у нас уже плотно сколоченная команда, которая существует не один год. И каждый из нас собирается посвятить общему делу свою жизнь. Впрочем, тебе не нужно объяснять, что это такое… - вздохнув, Стас посмотрел на меня. – Мы сдали почти все зачеты, и впереди ждет только отчетный концерт. Но беда в том, что неделю назад наша вокалиста повредила связки и едва не похоронила свой голос. Меня передернуло. Случись такое со мной, я бы, наверное, с ума сошла. Потерять голос для тех, кто не мыслит жизни без него – это все равно, что в собственном смертном приговоре расписаться. Таких, как я – как мы – обычно не понимают. Конечно, поврежденные связки – это не конец света. Но творческим эмоциональным натурам такое пережить очень нелегко. - Как это случилось? - Ее брат вернулся из какого-то очень экзотического путешествия, ну она от него и подхватила какую-то заморскую заразу…Неприятная ситуация, - Стас поморщился, снова отворачиваясь к окну. - И ты хочешь, чтобы я ее заменила? – уточнила я. - Да, - глаза, напоминавшие мне два орешка, вцепились в меня, - на время, - и, на мой немой вопрос пояснил, - врачи сказали, что к отчетному концерту ее связки более-менее придут в норму, она сможет выступить, если захочет. Но это приведет к последствиям. Ей запретили нагружать связки как минимум два месяца, но, зная ее… Она точно будет выступать с нами. Но после нагрузки на еще незажившие ткани восстановление займет раза в два больше времени. - Тогда от меня что требуется? – не поняла я. - Так я не договорил, - Стас подался вперед, укладывая сложенные руки на стол, - мы все претендуем на Высшую Академию искусств. Я не сдержалась и тихонько присвистнула. Это была и моя мечта, но зная, чего стоит туда прорваться, я не сильно-то надеялась. Хотя… - Вот-вот, - верно расценил мое замешательство мой знакомый, - сама знаешь, что комиссия там – звери. Уже в июне у нас прослушивание. И нам важно выступить так, чтобы у них сомнений не осталось. - Они что, выездную комиссию организовывают?! - Да. Это первый этап. Второй – на их сцене. Импровизация. Делаешь то, что скажут: хоть пляши, хоть пой, хоть крестиком вышивай. Но выездная комиссия – ты понимаешь, насколько это серьезно. И если мы не пройдем… - Погоди-погоди. Допустим я выступаю на этом смотре вместо вашей… кстати как ее… - Лит. Аэлита. - Ну, допустим, вместо вашей Аэлиты выступаю я. Но как тогда примут ее. - Ну, первый этап для нас общий, так как в заявке мы подаем не каждое имя, а группу – как претендента. А по отдельности уже на втором этапе разберемся. И там уже будет волновать индивидуальные показатели, а Лит к тому времени уже поправится. Я задумалась. Вообще-то звучало заманчиво: попробовать себя в работе с другими людьми и перед большой комиссией. Да и интересно на их школу посмотреть. Но стоило ли соглашаться так сразу… - Послушай, просто приди на репетицию. Ты не пробовала себя в метале или в роке потяжелее? Вот тебе и шанс. Познакомишься с ребятами, они же тоже будут принимать решение. А там уже и разберемся. - Я сообщу, как будет решение, - кивнула я. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что мальчишки так просто с этой идеей не смиряться. Интересно, почему? - Тогда я наберу тебе вечером, идет? - Откуда у тебя мой номер? – я нахмурилась, оторвавшись от соломинки. Стас, усмехнувшись, помахал перед собой мобильником. - В одном ты ошиблась, у меня не очень много свободного времени. Просто я умею правильно им распоряжаться. Теперь уже настала моя очередь откидываться на своем месте. Скрестив руки, я с ухмылкой разглядывала парня, что демонстративно поигрывал телефоном и многозначительно разглядывал прохожих за окном. Интересно, насколько еще он находчив? Похоже, у меня будет время это узнать. *** - Так, ну-ка глянь сюда… - Мирослав подсунул мне под нос какой-то тонкий сборничек с задачами. Но я, поморщившись, отодвинула его, притягивая поближе книжицу в накладной синей обложке. - Отстань. - Ответ скажи, какой, как думаешь? - Да косинус тут, - буркнула я, - бросив быстрый и крайне незаинтересованный взгляд на условие в полторы строчки и объемный рисунок тетраэдра и шара. На долгих две минуты меня оставили в покое. Я лихорадочно составляла решение задачи из синего сборника. Мирослав привез его из Франции, сказал, там среднестатистический школьник такое за пол урока решает. Но решает. Вроде, сестра его двоюродная по таким занимается. Весь текст и пояснения были на французском, причем выстроены в каком-то витиеватом контексте. Но все формулы и обозначения были мне знакомы, и я искренне не понимала, что у меня тут не сходится. - А вот это? - Р-р! – выдала я, открываясь от записей, - берем через тангенс, применяем формулы приведения, составляем равенство. Все. - Ответ скажи. Фыркнув, я принялась записывать решение. После чего, демонстративно поставила жирнющую точку и протянула с недовольным видом Мирославу листок. - Верно, - хмыкнул он. - Да что там неверного может быть! – возмутилась я, возвращаясь к синему учебнику. - Ну, раньше что-то ведь было… - пробубнил он, - пятнадцать из пятнадцати… - Чего? – не поняла я. Вновь оторвавшись от учебника, я озадаченно уставилась на моего «репетитора». Тот шуршал листами с моими же записями. - Чего – чего… - он помахал перед моим носом листами, - соображалка заработала, говорю. С минуту я переваривала услышанное, а потом обиженно засопела. - Вот мы на что время тратим вообще? Ты подсовываешь то, что и так очевидно! А я вот эту решить не могу! – возмутилась я. - Ты и не решишь ее, - с легким смешком Мирослав отложил листы и откинулся на диване. - Это еще почему?! Я половину решила. А вторая половина… хоть убей не пойму в чем дело. - Потому что ты этого не знаешь, - тем же тоном пояснил парень. Я запуталась окончательно. Он которую неделю возится со мной, и тут заявляет что я чего-то не знаю? А как же тогда то, что я только что решила? А Мир, тем временем, потянулся к учебнику и стянул с него накладную обложку, затем, захлопнув пред моим носом, показал истинную корочку книги. - Поступишь в Сорбонну какую-нибудь, там и решай. Настоящая обложка тоже была синенькой, с многозначительной такой надписью, повествующей, что учбеничек посвящен высшей геометрии. - Это же учебник для вузов… - опешила я. - Я в курсе. Мы по таким занимаемся. Учебник отправился на стол, прихлопнув собой листы с моими решениями. Я проводила его взглядом, пытаясь осмыслить происходящее. Затем посмотрела на Мира, который следил за мной из-под опущенных ресниц. Сердце благоразумно остановилось, стоило только мне попасть под прицел его глаз. Взяв себя в руки, я поглубже вдохнула, и выдала самую логичную фразу в данной ситуации. - То есть получается, у меня изначально не было шансов решить ни одной задачи из этого сборника? – и, дождавшись легкого пожатия плечами, продолжила, - тогда, позволь узнать… какого хрена?! - Не уверен, что получится объяснить. Но я попробую. Мир стал вдруг очень серьезным, даже подобрался как-то. Я замерла, приготовившись слушать. - У некоторых людей мозг слишком уж своеобразно работает… У тебя ведь не было проблем в самом начале с геометрией, так? Вспоминай. Я пожала плечами. Ну, если и не было, то начались они очень быстро… кстати, по-моему, с задач и начались. - Как бы объяснить… - парень задумался на пару мгновений, а потом выдал, - это не было для тебя слишком сложным, - он кивнул на учебники по школьной программе, - оно было слишком простым. А твой мозг привык усложнять. Все, что ты видела перед собой казалось тебе слишком простым и настолько очевидным, что этого просто не могло быть, по этому ты бессознательно подыскивала решения посложнее там, где они не нужны были. И он снова задумался, причем, похоже, над своими же словами. Это что получается, у меня голова как-то не правильно работает? А так вообще бывает? - Так бывает, - выдал Мир, и я, вздрогнув, вновь поймала себя на мысли, что или он, или Егор, точно умеют читать мысли. – С остальными предметами у тебя нет таких проблем. Может быть я ошибусь, а может быть и нет, но там, я думаю, у тебя работает творческая составляющая. А твоя логическая думалка работает на опережение, что ли… - Ты как до этого дошел вообще? – прошептала я. Я уже не мигала, и, похоже, даже не дышала. Передо мной открылась только что великая истина: я, получается, была не сильно тупая, а просто очень умная? Что и озвучила парню. Мир разразился таким заразительным хохотом, что даже я не удержалась от улыбки, не смотря на свое состояние. - Я лучше не буду комментировать, – постанывая, произнес он. А потом, отдышавшись, продолжил, - как понял? У меня брат такой же. - У тебя брат есть? - Да, младший. И старшая сестра. Женька тоже долго мучился над своими уроками – как пошла математика на уровень сложнее, так просто ступор над каждым вторым заданием. И репетиторов нанимали, и с учителями разговаривали – эффекта почти не было. Пока однажды я ему свою книжку не показал. Он примерно так же, как и ты, часть решил, а потом завис, потому что не знал нужных формул. Я тогда в старшей школе учился, попытался объяснить, что к чему, с третьей попытки он добил решение. Мир посмотрел на меня, выпавшую в сухой осадок. Хмыкнул, и вдруг предложил: - Хочешь проверить? – я кивнула чисто по инерции, не совсем понимая, на что соглашаюсь. – Смотри… что скажешь, если я покажу тебе вот эти формулы… Он быстро начиркал на свободном листе какие-то буковки в степени, взял это дело в скобочки, добавил еще пару обозначений и вкратце объяснил: что, куда и для чего. Все по той же инерции я потянулась к карандашу и спустя минут пять под записью Мира красовалась моя – с готовым и, главное, верным решением. - Ну, вот видишь, – хмыкнул довольный парень. – Ту все до безобразия просто… мозг выстраивает сложное решение на основе простых, и наконец-то начинает это простое применять там, где оно должно быть. Ты за полчаса решила пятнадцать задач, параллельно решая ту, что тебе просто не по силам… - Так все, не продолжай, - я вскинула ладонь, зависла так на пару секунд, а потом уткнулась в ладони носом и тихонько простонала. – Капе-е-е-ец - Ну, что-то вроде, - усмехнулся Мир. – Но ты молодец. Я почувствовала, как его рука легла на мою макушку, и он легонько растрепал мне волосы, как это любил делать Егор. Я глянула на него сквозь растопыренные пальцы. - Поверь, мой брат был в большем шоке, чем ты. Он был гораздо младше тебя, когда до нас дошло. - А сейчас ему сколько? – я убрала руки от лица, на котором поселилось выражение искреннего любопытства. - Скоро будет пятнадцать, - сообщил приятель, - топает на аттестат с отличием. Отец с него пылинки сдувает. - Папина гордость? – хмыкнула я. - Плюс ко всему, единственная, - улыбка парня вдруг сделалась какой-то не очень веселой, а взгляд – задумчивым. Он смотрел куда-то прямо перед собой, поверх листов и книжек и, казалось, находился очень и очень далеко от меня. Хотя кому ты врешь, Яна, он и так очень далеко от тебя. Между нами громадная бездна моей ненормальности и его странностей. - Брат в перспективе – будущий наследник всех отцовских дел. На нас сестрой он не смог положиться. - Это почему… - сорвалось с моих губ. Мир словно ожил, посмотрел на меня, будто только сейчас заметил, и, мигнув пару раз, покачал головой. - Долгая история. Я не захотел. Не мое это. Я не мог принять будущее, которое мне пророчил отец, а он – мои планы на жизнь и все то, чем я занимался и занимаюсь. А брат, со словами: «да что, мне не трудно», принял все планы отца. Сестра вообще по-умному поступила, схватила диплом после окончания универа и запрыгнула на самолет. В Австралии теперь, уехала панд по одеялу раскладывать. Завидев мою физиономию, он снова расхохотался. Я даже не обиделась. - Она тоже со странностями. Но, так же как и я, наотрез отказалась становиться преемницей отца. Сейчас радуется себе солнцу и кайфует среди этих пушистых… Замуж вышла три года назад там. И никто ее достать не может, живет в свое удовольствие. - Звучит так, как будто ты живешь вообще без удовольствия, - пробубнила я. - Хах, нет. Но я предпочел бы сходить с отцом в выходные на рыбалку, а не обходиться скупыми звонками и чересур деловыми ужинами. Он никак не одобряет мое желание вернуться сюда. Я нахмурилась и, наконец, отвела взгляд. Я даже не подозревала, что Егор настолько прав. Здесь у каждого своя история. Я сбежала из Франции, потому что не могла там больше находиться. Плюс, я подозревала, что медленно, но верно надвигалась угроза депортации всей семьи. Никто, конечно, напрямую не заявлял об этом, но были люди, которые очень и очень могли постараться. И единственный способ был в том, чтобы уехать во время. А Мирослав просто хочет обрести назад дом, который здесь оставил. Я и не подозревала, что у него такие проблемы с отцом. Не выглядел он загруженным или обремененным, всегда оставался…. Мирославом. - Эй, Вишня, не грузись, - парень потрепал меня по плечу, привлекая внимание. – Я же говорю, все совсем неплохо. А выходные с бабушкой и с вами, может быть, даже интереснее удочек. - Мы можем, - усмехнулась я. - Так ладно… С геометрией разобрались наконец-то. – Мир потянулся и медленно поднялся на ноги, - пойдем хоть поедим. Где там твои печеньки? *** POV Miroslav Ровно также как и вчера, я не спеша брел в гараж, время от времени глядя то на пыльную дорогу под ногами, то на раскинувшийся над головой океан весеннего неба. Казалось, все чувства уносились вместе с редкими пичужками ввысь, и, в тоже время, оседали на землю вместе с поднятой мною же дорожной пылью. Дверь гаража была приоткрыта. Странно, вчера в это же время я пришел первым. Неужели Егор уже освободился от своих жутких факультативов? Открытая дверь навеяла мне воспоминания, что я отчаянно и старательно хоронил в памяти. Первая встреча с девчонкой. Как не пытался я выкинуть все это из головы – не получалось, хоть ты тресни! Я зажмурился, а потом резко открыл глаза, силясь прогнать разноцветный взгляд, что наваждением вновь всплыл перед глазами. Я вошел в гараж и застыл на месте. Я не верил своим глазам, судорожно соображая, что лучше сделать – выйти наружу или слиться со стоящим у двери стеллажом. В легких моментально закончился кислород, и я не в силах был оторваться от представшей перед глазами сцены. Эти двое настолько поглощены друг другом, что даже не заметили моего появления. Тонкие девичьи руки скользили по спине парня, комкая и задирая футболку, она что-то тихо шепчет между легкими поцелуями Макса, которыми он осыпает ее лицо, медленно и осторожно спускаясь к шее. У тех злополучных ящиков, где не так давно с меня самого настойчиво сдергивали футболку сейчас были они…. На какой-то короткий миг мне показалось, что я оказался на месте Белинского: я ощущал тепло ее кожи и легкий аромат духов… или шампуня? Неважно. Важно то, что от происходящего тело охватывает жар, и все, что не касается ее, становится не важным. Но это было лишь безумным капризом больной фантазии. И на моих глазах руки Макса, на миг задержавшись на тонкой талии, плавно двинулись вверх: одна забралась в непослушные волосы девчонки, а другая – дарит нежные прикосновения к ее лицу, шее…груди… Так осторожно и медленно, словно Макс боится, что Янка растает воздухе. В своем простом белом сарафане, она действительно какая-то совершенно призрачная и невесомая. Еще миг – и его рука снова скользит вниз, оставляя следом за собой расходящиеся в стороны части сарафана, более не сдерживаемые молнией. Я хотел выйти, но то ли сил не осталось, то ли ноги приросли к полу. А внутри шла самая настоящая война совести и сумасшествия по Вишневской. Поцелуи, сминаемая одежда, тяжелое дыхание - теперь мне казалось, что я стою рядом с ними, а не на расстоянии в несколько метров. Макс невнятно что-то простонал и медленно опустился на эти самые ящики, на ходу отбрасывая футболку и притягивая к себе Яну. Серьезно?! В грязном гараже?! Я тяжело сглотнул – в горле совсем пересохло, но даже отвернуться, почему-то, не получается. Наоборот, хочется оказаться на его месте, чтобы на меня с нескрываемым желанием смотрели разноцветные глаза, что бы ко мне прикасались ее руки, легко проводя по коже ногтями, чтобы моим ласкам она отдавалась без остатка, даря взамен нежность и тепло своего тела. С виска скатывается капля пота, то ли от жара окутывающего все тело, то ли от напряженной внутренней борьбы. Я до боли сжал пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Неимоверным усилием удалось все же зажмурить глаза, чтобы не видеть ее гибкое и тонкое тело, бархатную кожу, идеальный абрис спины… В ту же секунду, перед сомкнутыми веками оказался ее взгляд – доверчивый, лучистый. … и до ушей доносится стон. Ее стон, такой, что просто хочется самому, в унисон протяжно выдохнуть ее имя. *** И, похоже, сквозь собственный стон я и проснулся. Очень мягко, словно на волнах, меня вынесло из сна на берег реальности, и почти сразу я осознал, что только что видел. Лавина предательского облегчения от того, что это было лишь сном, погребла под собой в ту же секунду, а после, растаяв, оставила после себя осадок из пульсирующего во всем теле напряжения и обреченности. Я сел, до боли растер собственное лицо, но почти сразу вскочил и направился в душ. Но даже холодные струи воды не особо помогли справиться с типично мужской проблемой, закономерно появившейся после сна… особенно после такого сна. Зажмурившись, я принялся делать первое, что пришло в голову - перечислять по памяти всю таблицу Менделеева. Хотя, более действенный и безотказный тут был совсем другой способ… И лишь когда ко мне вернулась способность более-менее трезво рассуждать, а тело продрогло до костей под ледяным душем, я выбрался на кафель и стал растираться большим полотенцем. Кстати тем самым, в котором она тогда меня увидела. Я никогда в жизни не забуду этот взгляд! Хотя понимаю, что все это смутило девчонку по самую макушку – алая как паруса была! – но это взгляд… Черт! Разозлившись на несчастную ткань, я отбросил полотенце куда-то в угол ванной комнаты, а сам, натянув первые попавшиеся боксеры, направился к дверному косяку. Зацепившись за него, стал потягиваться – физические нагрузки ведь один из лучших способов сбить напряжение и справиться с эмоциями. Хотя странно, что будучи в присутствии Макса она даже не отвернулась. Может, я не все понимаю в их отношениях? В таком случае это бы мне очень многое объяснило. … семь, восемь, девять… И кому же ты помог, Слава, своими добрыми намереньями? Ей? Однозначно: ушла довольная, с улыбкой до ушей, и в обнимку с задачниками которые склянчила минутой ранее. Вошла во вкус, поняла, что злосчастная геометрия не преграда – а трамплин для таких высот, которые, может, даже Кирьянову не снились. Хотя это наврятли. Тот со своими мозгами ускакал уже очень далеко. … тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Отлично, ей ты помог. А себе? Все заседание за этими идиотскими книжками боролся с желанием хотя бы прикоснуться к ней. В итоге не удержался, хорошо хоть она не поняла. Одергивал себя каждый раз, когда вновь и вновь в голову закрадывалась мысль отшвырнуть к чертям эти задачники, сгрести ее в охапку и вдыхать этот аромат… интересно, какой он у нее был в этот раз? А потом свалить вместе с ней куда-нибудь подальше, и, наконец, узнать от нее, что с ней приключилось. И в итоге сейчас мучаюсь, зная, что скорее стороны света местами поменяются, чем она примет меня! И вдобавок, допускаю все эти мысли, хотя клялся себе не предавать друга. Когда я успел стать мазохистом? … двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять… Я все ускорял темп, пока пальцы не заныли от боли. И тогда, оставив несчастный косяк в покое, я отправился одеваться. Напряжение спало лишь едва, но оно уже не было моей самой большой проблемой. Нужно было пресекать все это сразу. На корню. Макс повсюду с ней, он оберегает ее даже от чужих взглядов. Он ушел за ней тогда, бросив гостей на своем собственном Дне рождения! И ведь это из-за Макса она тогда подралась с этой…как ее…Катей! И сколько раз я бы не зашел в школу - нет-нет, да услышу, как шепчутся об этих двоих… Ну не мог я так поступить с другом! А перед глазами вновь всплыли обрывки сна: ее прикрытые глаза, легчайшие вздохи удовольствия, тонкие пальцы и призрачный, неуловимый силуэт, освобожденный от одежды… Внутри снова все заныло. Джинсы в срочном порядке пришлось переодевать на свободные штаны с карманами по бокам. Похоже, был только один способ справиться с этим безумием… И тянуть я больше не собирался.