***
Метро. Все вокруг толкаются, куда-то спешат. Как только ты туда спускаешься, становишься частью толпы. А час-пик это просто что-то с чем-то. Как, например, сейчас и вечером еще. Люди спешат на работу, десятки, сотни, тысячи людей собираются и волнами нахлынывают в только что открывшиеся вагоны поезда, не давая другим выйти. В детстве мне так нравилось кататься на поездах, особенно в метро. Но когда это стало ежедневно повторяющимся ритуалом пробивания сквозь океан людей, стараясь никого не задеть, влезания в переполненную электричку, и потом выбирания на поверхность… Это уже не очень то и весело. Наконец-то я на поверхности, и даже могу глотнуть воздуха, свежего и прохладного. Даже не верится, что я вышел из этого душного метро. Почти все время, что я был в метро, я думал о разговоре с мальчиком. А я ведь даже не спросил его имени. Чувство вины не покидало меня. Вот только чем был я виновен, понять не мог. Просто чем-то виноват. Может тем, что не поддержал разговор, или тем, что ему наврал про рисование. С другой стороны, он просто незнакомый ребенок, с которым я уже никогда не встречусь. Но все равно… Сейчас уже конец ноября, и поэтому было довольно-таки прохладненько. Последним этапом моего каждодневного утреннего путешествия была пешая прогулка от станции до школы. По правде сказать, это была самая приятная его часть, поскольку проходила по аллее, которая вела напрямую к школе. Мне нравилось по ней ходить, в окружении деревьев и, временами, случайных прохожих, школьников.***
Подойдя к кабинету, где уже столпился мой класс, я встал в сторонке. Я, как бы это, асоциальный немного. Хотя нет, а может и да. Сам не знаю, но то, что друзей в классе у меня не было, факт. Я не особо-то и общительный по своей природе, но честно пытался подружиться с классом. Затея не имела успеха, и я ее бросил. Не хотят — не надо. Я ведь же вам уже в прошлый раз все рассказал по мои отношения с коллективом. Спустя пять минут дикого ора и «стояния на головах» начали сбегаться учителя с соседних классов, вопрошая, что за чертовщина здесь творится. Ну, не слово в слово прям спрашивали, я так, интерпретировал немного, но суть та же. Услышав в ответ, что учительницу ждем, уходили, качая головами. Наш класс являлся школьной знаменитостью, от него отказалось уже пять, нет, шесть учителей, и все по разным предметам. Я их очень хорошо понимаю, будь моя воля, я б тоже свалил в другой класс, а лучше — в другую школу. Но беда в том, что до другой школы ездить в два раза дольше, выходит, совсем не вариант. Во сколько, прикажете вставать? В четыре утра? А классы другие все переполнены, по тридцать человек в каждом. Вот. Тем временем прошло уже десять минут урока, а учительницы все не было и не было, по этому класс отправился на гастроли по этажам. Я не собирался принимать в этом участие и под шумок свалил. Нет, я, вопреки всеобщему мнению, не зануда. Повеселиться от души это здорово, но что веселого в том, чтобы вместе со «стадом» шататься по школе, мешая нормальным людям учиться. Большинство нашего класса, около двух третьих, составляли люди, непонятно зачем ходящие в школу. Уж точно не учиться. К тому же, если их спалят, а их спалят, достанется им сильно. Ну и еще одна причина, по которой я смылся, это желание побыть одному. Пройдя мимо охранника, по школьному коридору я дошел до бокового крыла. Кабинетов в этой части почти что не было, поскольку занимал все его пространство актовый зал, который открывался лишь по праздникам. А рядом с его входом была узкая лестница, ведущая в мастерские, тоже постоянно пустовавшие. Туда приходили только на уроках труда, когда что-то выпиливали. Зайдя, я пересек комнату, проходя мимо больших старых парт с подстольными отделениями, и зайдя в комнату с инструментами, что прилегала к классу, подошел к маленькой дверце. Достав из кармана кусочек проволоки, вставил в замок и повернул. Это был чуланчик неопределенного назначения, который несколько лет назад я обнаружил, оставшись дежурить после уроков в наказание за то, случайно задумался, когда пилил доску для табуретки и перепилил парту. С кем не бывает. Это помещение стало, своего рода, моим местом пребывания во время окон в расписании, коих имелось парочка в неделю. Там было, конечно, очень пыльно, но зато сквозь окно проникало достаточно света. Вот только без отопления было холодно. Я прикрыл за собою низкую дверцу и опустился на пол. У меня была такая странная привычка, всегда и везде таскать с собой блокнот. На всякий случай. Вот и сейчас я достал из сумки его, с черной обложкой, на которую я наклеил красную наклейку в виде черепа, и открыл его. Там уже имелось приличное количество зарисовочек, с прошлых окон. Вытащив из сумки пенал, где должны были быть принадлежности, я принялся за рисование. Полчаса пролетели незаметно. Критичным взглядом я осмотрел свое творение, ища в нем крупные ошибки построения. Вроде все правильно. Я, как уже говорил, что не люблю рисовать портреты, но сегодняшний день, видимо, исключение. Я нарисовал того наблюдательного мальчика, которого встретил в автобусе. Он все еще не давал мне покоя почему-то. До меня донесся приглушенный лестничными пролетами звук звонка. Не хочется отсюда уходить. Но делать нечего, второй урок явно будет. Поднявшись с холодного дощатого пола, я закинул на плечо сумку. Я вздохнул, и, вытащив из кармана все тот же кусочек гнутой проволоки, закрыл свое убежище. А то еще, чего доброго, хватятся.***
Покончив с уроками и всей прочей заморочкой, я глянул на часы. Ничего себе, уже половина двенадцатого. Это ж сколько я уже тут сижу, мне спать давно пора, чтоб не опоздать на свое утреннее турне по автобусным остановкам и станциям метро. Напоследок решил зайти, как всегда, на почту, проверить. Взяв ноут, я плюхнулся на кровать и начал листать. Через пару минут мне сие бесполезное занятие наскучило, и когда я уже собирался закрыть ноутбук, мне на глаза попалось сообщение, начинавшееся со строк: «Уважаемый Night Fury…» Кто бы мог такое написать? Ладно, посмотрим. Я кликнул по письму и погрузился в его чтение. Потом я его перечитал, чтобы убедиться, что я все правильно понял. Оно гласило: «Уважаемый Night Fury, Приветствуем Вас. Мы ознакомились с Вашими работами и приглашаем Вас поучаствовать в ежегодном конкурсе изобразительного искусства «Art is everywhere/Искусство везде». Мероприятие будет проходить 27 ноября в некоторое количество этапов по адресу ул. Первая Набережная, дом 11, строение 4. Подробнее ознакомиться с правилами Вы можете перейдя по ссылке ниже, а также просим вас заполнить анкету на нашем официальном сайте. Мы будем рады Вас видеть.» М-да. Даже не знаю. Об этом ежегодном конкурсе я, естественно, слышал. Он довольно престижный, и запись туда ведется за пару месяцев до начала, а меня тут прям так официально приглашают. Хотя, если подумать, зачем мне это? Не знаю. Ну, думаю, можно попробовать, терять то мне нечего, да и в последнее время скучно очень. Была ни была, я перешел по прилагающимся к письму ссылкам. Первой была ссылка на правила. Я быстро пробежал по ним глазами и перешел ко второй. Это уже была анкета. С ней было намного сложнее. Там требовались личные данные, а я их обнародовать не хотел, совсем. Поэтому я написал ответное письмо. «Я согласен, но при условии, что не буду заполнять анкету участника. Я бы предпочел остаться инкогнито. Как со мной связаться и мой никнейм Вы знаете.» Через пару минут пришел ответ: «Вам разрешено сохранить анонимность при участии в конкурсе, мы запишем Ваши данные как: участник «Night Fury/Ночная Ярость» и используем как средство связи Вашу электронную почту. Однако искренне просим Вас указать Ваш номер телефона для мгновенной связи. Благодарим Вас за участие.» Ночная Ярость? Не, не пойдет. «Ночная Фурия» лучше. А телефон, если им так нужен, можно дать второй, тот, которым не пользуюсь. Меня удивляет, что они пошли МНЕ на уступку и отменили обязательную регистрацию. Как много проблем решают статус и популярность. «Смените, пожалуйста «Night Fury/Ночная Ярость» на «Night Fury/Ночная Фурия». Мой телефон: +***********. «Ваши пожелания будут учтены. Еще раз благодарим Вас и желаем удачи.» Я чувствую, удача мне там очень пригодится.