Январь 2000-го года. Площадь Гриммо.
Рон был не в настроении, на что причин было несколько. Первая: было всего десять утра второго января, а его уже трижды будила Гермиона. Она поступила по-хитрому, сперва послав сову с запиской, потом патронус, а сейчас пыталась «дозвониться» через каминную сеть, которую рыжий предусмотрительно закрыл еще вчера. — Как знал, как знал! — проворчал Рональд, и соскреб свое тело с кровати, печально разглядывая одеяло и подушку, которые еще хранили его тепло. Вторая причина заключалась в том, что все праздники они работали, и поездка в Марсель откладывалась до лета. Ну а третья причина была в том, что почти каждое утро, уже целый месяц, в свежем выпуске Пророка, спортивные издания, которые почему-то забыли свое направление, пестрели статейками, перемывающими косточки Гарри и Джинн, а с конца декабря, и его личную жизнь с Гермионой. — Мерлин, как же надоело! Рон нервно откинул от себя вчерашние носки и полез в ящик за новыми, по пути натягивая футболку и джинсы. Чайник, как по расписанию, начал закипать, а на волшебной плите уже готовился завтрак. Презент на новоселье от Гарри и Гермионы, весьма практичный и дорогущий подарок для холостого мужика. Он уже дочистил зубы и орудовал вилкой в яичнице с беконом, как в открытую форточку залетела маленькая совушка с кричалкой. — ДА БЛИН! — Рон очень тепло относился к бывшей девушке, и был очень рад, что их отношения не испортились. Да что уж скрывать, он был очень горд тем, что ничего не испортил и сумел сохранить их дружбу. Но иногда Гермиона вела себя как типичная девчонка, начинала разводить пургу из ничего. Вот и утренним надоеданием послужила ее мнительность относительно Гарри. Через три недели после расставания с Джинн их лучший друг, по мнению Гермионы, покатился по наклонной. Зная содержание кричалки от девушки, он не стал вскрывать письмо, и мановением палочки и коротким инсендио он просто превратил записку с воплями в пепел. Зачесав отросшую челку назад, и почесывая заросший щетиной подбородок, он подошел к камину и открыл его. Бросил порошок и, четко произнеся адрес дома Гарри, отправился к Гермионе. Перемещение по каминной сети чем-то напоминало встряску на метле. Он вышел из камина, смахнул пепел с широких плеч, и поправил кардиган, который прислала ему Габи. Как он и ожидал, Гермиона нервно мерила шагами комнату. Она тут же бросилась к нему. — Господи! Что так долго?! — в руке она сжимала палочку. — Что случилось? Ты что, не спала всю ночь? — Рон обратил внимание на бледность подруги, на залегшие тени под глазами и встрепанную косу. — Так не может больше продолжаться, Рон! Вчера он пришел заполночь с какими-то женщинами! Я не уверена, что они волшебницы. Да что там, я что-то сомневаюсь в их добропорядочности! — девушка устало упала в кресло. — Что ты имеешь в виду? — Рон обратил внимание, как тихо было вокруг, видимо, Гермиона наложила заглушающее. — Я имею в виду, похоже на то, что он притащил в дом магловских проституток! — подруга сделала страшные глаза, скривила рот, и резким движением руки сняла заклятие. И тут Рональд услышал. И не то чтобы ему не понравились доносящиеся до него звуки, но поставить элементарную заглушку, когда у тебя в соседях девчонка, все-таки не помешало бы. Рональд вздохнул, потер переносицу, и вновь наложил заглушающее. — Странно, что Кричер их не оплевал. Видимо, все-таки барышни с Лютного. — выдал он. — Ты бы поспала, неважно выглядишь. Гермиона похудела еще во время их скитаний по лесу. И вес набирала, судя по всему, с трудом. Некогда пышные и неуправляемые волосы стали тоньше и словно потеряли жизненную силу, а глаза на бледном лице казались просто огромными. У Герми были проблемы, но она в упор их не замечала, предпочитая заботиться о ближних… Как о Гарри, например. Вот только ему помощь вроде и не нужна была. — Не обо мне речь! Рон, ты считаешь это нормальным?! — Гермиона, придержи лошадей! Он пьет? Не брал лишнего точно! Не курит эти курительные травы и, слава Мерлину, не прикасался к наркотикам! Гарри — взрослый парень… Нет, не так. Гарри — зрелый мужчина, у которого есть потребности. Воздержание ни к чему хорошему не приводит! — То есть, ты считаешь, что подход «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало» — лучший вариант? — подруга немного покраснела об упоминании темы воздержания. С Роном они, конечно, успели вкусить первый раз на двоих. Ему понравилось, а ей не очень. Но книги подсказывали, что все нормализуется, стоит только привыкнуть. Но проверить это ей не удалось. — Типа того. Главное, чтоб не наделал бастардов, — Рон закинул ноги на столик. Гермиона вздохнула и присела напротив друга. — Ты поговори с ним хоть о том, чтобы предохранялся. И не только для того, чтобы не разбираться потом с внебрачным потомством, но и для того, чтобы не принести в дом заразу. Рон заржал. Он не сдержался. Ему стало так смешно: — Что ж сама-то его не научишь? Он тебе такой же друг. Гермиона надулась, отведя взгляд. — Я не могу с ним говорить на такие темы. Прошу тебя, выручи по-братски. — Ну хорошо-хорошо! Пошел говорить! — Рон поднялся с кресла и пошел в сторону второго этажа, где была комната Гарри. Девушка облегченно вздохнула.***
В окно его комнаты аккуратно постучалась клювом сова. Судя по ее деликатности, принадлежала она одному человеку — Грейнджер. Он лениво поднялся с постели. Было за полночь, но сна не было ни в одном глазу. Он вряд ли сумеет сегодня поспать. За окном была пурга, и сова вновь напомнила о себе. Парень подошел к окну, впустив птицу и холод внутрь. Погладил птицу по перьям, вручил небольшое угощение. Покончив с едой, сова убралась восвояси, а это значило, что Гермиона не ждала от него ответа. Он развернул пергамент и узнал ровный почерк маглорожденной волшебницы:«Здравствуй Малфой. Пришлось воспользоваться дружбой с Паркинсон, чтобы узнать о дате вашего с Нарциссой свидания с Люциусом. Это, конечно, не мое дело, но все же хочу пожелать тебе удачи. Помни, что ты особенный и лучший в глазах своей мамы. И ты сам выбираешь свой жизненный путь. С уважением, Гермиона Грейнджер»
Мерлин, это было невыносимо. Невыносимо непривычно. Невыносимо приятно получить несколько строчек, пусть и дежурных, но все-таки написанных этой девчонкой. Возможно, он сумел реабилитироваться хоть в чьих-то глазах. В глазах того, кого он, Драко, некогда третировал. Сама того не зная, Гермиона Грейнджер, как и Гарри Поттер, стала неким символом надежды на лучшую жизнь. И несмотря на все прошедшие годы и войну, она не пожалела поделиться с ним этой самой надеждой. Драко Малфой плюхнулся на кровать, сжимая в руке письмо. И напряжение, державшее его за горло вот уже две недели, отпустило. Он пережил предательство Астории, спасибо Поттеру, который просто предложил напиться и забыться. Только забылся он не так, как герой магического мира, не в женском сладострастии, а в черствой науке. Его волновало лишь то, как он сообщит отцу о потере такого родственника, как мистер Гринграсс. Отец был жаден до власти, это его и сгубило. А теперь в его понимании Драко ничего не добьется, но вот сам парень был уверен в обратном. Теперь точно.***
Панси не сдержалась. Она напросилась в гости к Грейнджер, точнее, в гости к Гарри Поттеру, у которого жила Гермиона. Ей было бы, наверное, неловко, если бы она знала, каково это — ощущать себя неловко перед кем-то. Но ничего подобного она не испытывала, лишь крайнее любопытство. Ей до жути было интересно, как живет Поттер, какой он в домашней обстановке. Тем более, после разрыва с Уизли Гарри Поттер становился вдвойне интересным объектом наблюдения. Maman, когда узнала, кого собирается посетить дочь, вся всполошилась. Зачем-то всучила ей корзинку с выпечкой и бутылочку эльфийского вина. — Зачем все это, maman? — Панси непонимающе посмотрела на бутылку. — Панси! Ты как будто вчера родилась! Ты идешь в гости к Гарри Поттеру, а он, сама знаешь, первый волшебник в стране! Тебе необходимо загладить свою вину перед ним! — леди Паркинсон всплеснула руками, чем напомнила девушке декана, а теперь и директора МакГонагалл. — К тому же, даже простецам известно, что путь к сердцу мужчины пролегает через его желудок! — Это, конечно, все абсурдно, особенно учитывая тот факт, что я иду к Грейнджер, а не к Поттеру, — Панси закатила глаза, но, заметив строгое выражение лица матери, тут же собралась и нацепила на лицо бесстрастное выражение. Корзину с гостинцем от семейства Паркинсон пришлось взять. К тому же, отец одобрительно кивнул дочери, когда та зашла в камин. Он одобрял ее дружбу с маглокровной ведьмой и полукровным Поттером. Мерлин, как все-таки переменчивы люди! Паркинсон вздохнула. Ей нравилось дружить с выпускниками Гриффиндора. Да, они были героями войны, орденоносцами, им выплачивали неплохие дивиденды, но с недавних пор Панси было наплевать на все их бонусы. Гермиона, конечно, бывала периодически заносчивой зазнайкой, но зато могла выручить и помочь без задних мыслей. И да, она варила лучший какао на кампусе. Поттер тоже раскрылся с новой стороны. Раньше нервный и легкий на гнев и ярость мальчишка стал рассудительнее, уравновешеннее и увереннее в себе, а глаза — Салазар! — какие у него были необычайно яркие глаза! Как она раньше этого не замечала? Возможно потому, что все детство грезила самовлюбленным индюком Малфоем, а потом обратила внимание на Блейза? Поймав себя на неправильных мыслях относительно Поттера, Панси вздрогнула. Она вышла в гостиную особняка Блэков. И столкнулась носом к носу с верзилой Уизли. Он подхватил ее за плечи, когда она отшатнулась и начала от неожиданности падать. — Какая встреча, Паркинсон! — Рон усмехнулся и вытащил булочку из ее корзинки. Панси возмутилась такой фамильярности. Нищеброд Уизел заметно подрос. Возвышался над ней, наверное, на полторы головы, и был выше Драко точно. Однако, несмотря на свой рост, фигура у него заметно улучшилась. Он не был толстым, но и худым его назвать нельзя было. Рыжие волосы модно зачесаны, а некоторая небритость весьма ему шла. Девушка признала, что Уизли похорошел. Может, Грейнджер зря с ним порвала? Вроде он не так уж и плох. — В общем, не обессудь, — сказал рыжий и бросил в сторону коридора, — Гермиона, тут Паркинсон пришла! Мы с Гарри в магазин. При упоминании Поттера сердце Панси рухнуло в живот, а от нервозности затошнило. — Это вообще-то гостинец Грейнджер, а не тебе, Уизли! — бросила она. В этот момент в гостиную вплыл Поттер. Панси не видела его с Рождества. Он дружелюбно улыбнулся девушке, почесал подбородок, который уже покрывала приличная такая щетина. Поросль Рональда выглядела жалкой на фоне наметившейся бородки Гарри. Если Драко за каникулы тоже отпустит бороду, девушка истерично забьется в конвульсиях. На выходных в кафе Фортескью она видела Лонгботтома и Томаса. Эти гриффиндорцы были так же бородаты, как бомжи с Лютного. — Привет, Панс! Отлично выглядишь! — Чего не скажешь о тебе, Поттер! Что за бороденка? — На самом деле девушке очень нравился Поттер, очень уж хорош был нахал. — Это все погоня за модой, причем не самая удачная. Привет, Панси! — Грейнджер соизволила все-таки самолично встретить гостью. За Гермионой, степенно, как индюк, шел их домовой эльф. Старый, как сама британская королева, и страшный, как гоблин. — Рад приветствовать вас, мисс Паркинсон! В этом доме так редко бывают чистокровные гости! — раздухарился домовик, рассыпавшись в поклонах. — Этот старый и противный эльф — Кричер. Неприятный тип, но такой родной! Ну удачи, девчонки! — Поттер накинул на плечи зимнюю мантию и исчез в зеленом пламени камина. За ним, прощально отсалютовав, ретировался и Уизли. — Вот говнюк! — прошептала расстроенно Панси. — Да вообще! Проходи давай! — Гермиона усмехнулась и пригласила подругу присесть на диван. — Кричер, сделай нам, пожалуйста, ленч! Домовик брезгливо посмотрел на девушку и молча исчез. Видимо, эльф у Гарри Поттера был старой закалки, и он тот еще засранец. — Вижу, что домовик у вас действительно тот еще паршивец, и как вы его терпите? — поразилась Панси. — Ты его до победы не видела, так что считай, что сейчас он еще очень вежливый. С тех пор, как Гарри обосновался здесь, дом сильно изменился. Сняли ужасные портреты предков Сириуса, вычистили дом от вековой пыли. В общем, особняку Гарри пошел на пользу. Девушки попили чай, отведав выпечку эльфов Панси, мило пообщались ни о чем, пока Грейнджер ни сказала очень странную вещь: — Ты ведь хотела побыть с Гарри? Прости его, он сейчас… в отвратительном расположении. Скоро он снова станет таким, каким был. Я надеюсь. У Панси начали гореть щеки. Грейнджер говорила какие-то невозможные слова! Паркинсон захотелось рассмеяться ей в лицо, но смеяться не получалось. — На что ты намекаешь? — выдавила она из себя. — Панси, — Грейнджер снисходительно улыбнулась, — тебе нравится Гарри. Не отрицай. Вот только я не уверена, что прямо сейчас он сможет сделать тебя счастливой. Мерлин! Грейнджер дает ей, Панси Паркинсон, советы относительно Гарри Поттера! Это было даже не смешно. Да, мальчишка ей нравился, но как объект для воздыхания она его не рассматривала. Вроде бы не рассматривала. Девушка растерялась, но сдержала дрожь в руках и аккуратно поставила чашечку на блюдце. — Оу… все так плохо? — Гермиона виновато посмотрела на Панси. — Салазар, я не знаю! — всплеснула руками бывшая слизеринка. Она действительно не знает. — Почему дел натворил Гарри, а виноватой чувствую себя я? — Грейнджер тяжело вздохнула. И это разозлило Паркинсон. — Грейнджер, скажи, ты так и собираешься контролировать Гарри Поттера всю оставшуюся жизнь? — вкрадчиво спросила она, почти зашипела. — Вероятно, твоя любовь к контролю разлучила тебя с Уизли, так? Гермиона напряглась, спина ее стала настолько прямой, будто груз спал с ее плеч: — Мои отношения с Роном никого не касаются… — Равно как дела Поттера и мои — тебя. Разве нет? Расслабься, Грейнджер, я взрослая девочка, Гарри уже взрослый мальчик, разберемся, — Паркинсон со всем изяществом взяла чашку и допила чай. — Мерлин, кто бы подумал, что я буду иметь виды на самого, чтоб его, Поттера! Когда он стал таким привлекательным? Грейнджер пыталась расслабиться, особенно после того, как Панси начала сетовать на превратности судьбы, но на душе скреблись кошки. Не хотелось признаваться даже самой себе, что Паркинсон права на ее счет. Гермиона действительно любила все держать под контролем, а в отношениях контроль — не лучший спутник. Спустя полчаса Панси засобиралась, и они вполне мирно расстались с Гермионой. Отличница сразу сникла лицом, погрузившись в свои мысли. Паркинсон не стала лезть, лишь бросив напоследок: — Все наладится, Гермиона.