Тверь
— Нет! — рявкнула Женя, не выдержав напора очередного звонившего. И тут же покосилась на Мирона: как он отреагирует на её грубость? Но лицо мужчины выражало лишь отстранённость — он спокойно шагал рядом с девушкой, и было непонятно, слушает он вообще, что она там говорит, или нет. Убирая мобильник в карман, Муродшоева задумалась — не выставил ли Мирон в твиттер ещё и её номер телефона; иначе как объяснить нахлынувший поток звонивших людей, большинство из которых были неадекватами? Уже семь человек узнали её на улице; одиннадцать тысяч подписались на её новый аккаунт в твиттере (пришлось завести, чтобы быть «в тренде»). — Ты ведь не хотел бы дать политически направленное интервью телеканалу «Дождь»? — зачем-то вдруг решила уточнить девушка (или просто захотела привлечь внимание?). Правда, спрашивать было бессмысленно: она уже отказалась от имени Мирона — не в первый, и, видимо, не в последний раз. — Нет. Я не комментирую политические темы, но, грубо говоря, я за народ. Это чтоб ты знала, — добавил он, хоть и не стоило: Женя и так это знала. Она вспомнила, как день назад фанатке стало плохо во время концерта — повезло, что стояла в первом ряду: Мирон увидел, как девушка медленно опускается вниз и вытащил её прямо на сцену. «Воды? Воды! На, выпей, выпей, полегчает». В этот же вечер интернет запестрил заголовками «Oxxxymiron спас поклоннице жизнь!», хотя сам мужчина раздосадовано это отрицал. — Многим становится нехорошо на концертах? — то ли вопрос, то ли утверждение. Женя вспомнила, какой ужас творится в первых рядах — не продохнуть! — а ведь чтобы стоять там, люди занимают очереди за несколько часов до того, как начинают пускать в концертный зал. — Да, это обычное дело, — закивал артист; видимо, он тоже вспомнил этот эпизод. — Но чуваки, которые — и чувихи — приспосабливаются, те получают реальное удовольствие. Это… такой мощный заряд энергии, и для меня тоже. Если атмосфера правильная, то там… — мужчина остановился и шумно втянул воздух, вспоминая. — А так да, люди все ноги себе отбивают на подобных мероприятиях, — они снова двинулись в путь. Они дошли до конца улицы, заглянули за поворот: свободных мест не было и там. Мужчина махнул рукой, мол, пошли назад, скажем Руслану, чтоб парковался, где стоит. — Мне кажется, люди просто избивают друг друга в первом ряду, — на всякий случай сказала Женя: ей показалось, что ещё чуть-чуть и Мирон предложит ей самой встать там, чтобы «почувствовать атмосферу», а она ещё хотела жить. — Мне бы там совсем плохо стало. Он неопределённо пожал плечами, ища взглядом их броник. — Ну, а где хорошо? — не думая, оборонил он. — Где нас нет, — так же спонтанно ответила Муродшоева, и тут же поняла, что пропала. Мирон обернулся, и они посмотрели друг на друга долгими взглядами, а на губах их играли понимающие улыбки.***
Женя лежала на кровати и ей было очень хорошо. Из приоткрытого окна дул освежающий ветерок и доносился шум дождя. Если бы не погода, то Муродшоева бы даже нашла в себе силы погулять по Твери. Поводов для хорошего настроения было много: во-первых, в кои-то веки выдалось свободное время (концерт был только на следующий день), а во-вторых, её снова поселили с Мироном в одном номере (причины её не интересовали, она радовалась самому факту). Правда, мужчина созвонился с кем-то и почти сразу ушёл, дав девушке время привести себя в порядок и насладиться тихими часами одиночества. Дождь за окном всего лишь накрапывал, но Женя всё равно испытывала лёгкое волнение — а вдруг Мирон промокнет и простудится? Управлять погодой не входит в обязанности менеджера, а вот делать так, чтобы организованные концерты всё-таки состоялись — входит! Не успела Муродшоева подумать об этом, как дверной замок пискнул и дверь открылась. В номер зашёл Мирон; чёрная куртка блестела от дождя. Он быстро нашёл девушку взглядом, провёл рукой по голове, сунул карточку от номера в карман. — Ну, вид у тебя счастливый. Я рад, — коротко сказал он, после чего скинул обувь и прошёл в ванную. Жене было неловко лежать развалившись перед артистом на кровати, поэтому к тому моменту, как он вышел из ванной, она села. — Куда ходил? — задав этот вопрос, девушка смутилась: может ли она спрашивать такие вещи? Мирон прямо в одежде бухнулся на соседнюю кровать (к сожалению, в номере оказались две одиночные, а не одна двухместная), послышался жалобный скрип пружин. — Встретился с одной своей знакомой, ходили смотреть на Морозовские казармы, — выдохнул он куда-то в потолок. — Что за Морозовские казармы? — спросила Женя, желая задержать мужчину подле себя хотя бы ненадолго (по всем признакам выходило, что он сейчас опять куда-то уйдёт). Ей это удалось: мужчина минут пятнадцать подробно рассказывал, что это комплекс зданий из красного кирпича, который был построен для людей, работающих на фабрике «Тверская мануфактура». Раньше это были устойчивые и красивые здания, которыми можно было гордиться; одна из первых попыток создания микрорайона в России, причём довольно удачная, но которая сейчас находится в плачевном состоянии. Пока мужчина рассказывал всё это, в дверь начал скрестись Евстигнеев, бормоча что-то, наподобие «Выходи, жалкий трус!». — Света… ну, девчонка, с которой я там бродил, сказала, жители жалуются, что крыша протекает, проводка в аварийном состоянии, — артист хоть и пытался стоически игнорировать своего настойчивого бэк мс, но не выдержал и тоже сел на кровати. — По документам там ремонт должен был быть, денег, якобы, уйму потратили… да всё как всегда, в общем, — мужчина почесал затылок, отводя взгляд: было заметно, что эта ситуация искренне его беспокоит и расстраивает. — ВЫХОДИ, ЖАЛКИЙ ТРУС! — Ну погоди! — гаркнул Мирон другу и быстро поднялся, чтобы открыть ему дверь. В проёме возник Ваня, заметно приодевшийся. — Классный снепбек, — заметила Женя, почувствовав внезапную предрасположенность к пришедшему. — Куда вы собрались? — спросила она, переводя взгляд на Мирона и его новенькую чёрную куртку и обратно на приодевшегося Ваню. Мирон промолчал, сделав вид, что загляделся на какую-то совершенно не примечательную картину, висевшую над его кроватью. — Тусить идём, — отвечая, Евстигнеев тоже как будто смутился. — Ой, погодите, я с вами, — Женя быстро слезла с кровати и пошла в ванную — переодеться. — Не сидеть же в номере весь день! Пока она наскоро расчёсывала волосы перед зеркалом, мужчины в соседней комнате отчаянно перешёптывались, после чего Ваня неуверенно возразил: — Там будет шумно и неинтересно… — Ну ничего, — весело откликнулась девушка, выходя из ванной. — Я же буду с вами, ребята. Дарио идёт? — она перевела взгляд на Мирона. — Или… нет? Не идёт?.. Мужчина всё ещё рассматривал картину, избегая смотреть на Женю. Ваня мялся рядом с ним, кажется, совсем стушевавшись. — Ребят… куда вы собрались? — в голосе Жени послышались железные нотки, а перед глазами замелькали бордели и наркопритоны. — Дарио с вами? — казалось, если с ними будет португалец, то всё не так уж и страшно. — Мирон? Мужчина поджал губы, услышав прямое обращение, и перевёл взгляд на девушку. — Да. Он с нами. — Ну так… я иду? — Жене стало неловко, что она так быстро собралась идти с ними, хотя её даже не звали. А почему не звали, кстати? Как-то это даже некрасиво с их стороны получается. Или это один из их коллективных закидонов, типа «русскую музыку мы в машине не слушаем»? Будут проводить какие-нибудь ритуалы или жертвоприношения иудейским Богам? — Да по бабам мы идём, — резко выпалил Ваня, уставившись девушке в глаза. У Жени спёрло дыхание. — В смысле… в смысле? — она непроизвольно свела брови домиком и посмотрела на Мирона, желая услышать, что он на это скажет. «И ты, Брут?» Может… может, он не знал? Может он тут ни при чём? Может, это всё идея Евстигнеева, а он так, как второй пилот выступает? Боже. Женя стояла перед ними в растерянности, точно зная, что с ними никуда не пойдёт. Не будет помогать Мирону цеплять девушек. Они молчали, и Ваня уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг из коридора к ним подошёл Дарио. Португалец явно был в приподнятом настроении: он встал позади друзей и из-за их спин скорчил Жене рожу. Та слабо улыбнулась, махнула рукой: — Ну ладно, удачи вам там, ребята. Я, может, тоже потом погуляю. Ну, в душ схожу сначала. Всякое, — прозвучало жалко, но что сказать мужчинам, которые отправляются на поиски девушек на одну ночь? — Еее, давайте сделаем это! — радость Дарио была неуместна, но он ведь не слышал предыдущего разговора. Ваня дёрнул плечом и пошёл в коридор, Дарио в припрыжку направился за ним. — Ну, если что, карточка от номера у тебя есть, — сказала Женя Мирону. Тот ничего не ответил, только кивнул, после чего вышел за друзьями в коридор, негромко закрыв за собой дверь. Пока шёл к лифту, нащупал карточку от их номера в кармане. Дверь за артистами закрылась, а девушка так и осталась стоять посреди комнаты. Мысль о том, что через некоторое время мужчины напьются и будут заигрывать с девушками где-нибудь в баре никак не хотела отпускать её. А если… если Мирон не вернётся сегодня ночью? Если он будет ночевать у неизвестной ей женщины? И Женя увидит его уже только завтра вечером на концерте… Дождь усилился, словно под стать настроению. Муродшоева подошла к окну, чтобы закрыть его, и увидела, как три фигуры в капюшонах быстро удаляются от отеля, весело толкаясь и подпрыгивая. Первая реакция была побежать за ними, но… зачем? — Бо-оже… — Женя закрыла окно и упала на свою кровать; лишь бы не смотреть, как мужчины уходят и в какую сторону. Девушка попыталась вспомнить, что она хотела сделать до того, как пришёл Мирон — почитать книжку, посмотреть три новых серии любимого сериала, полистать соцсети, позвонить Полине… ничего этого делать не хотелось. Женя повернула голову вправо, туда, где находилась кровать Мирона. Пустая, слегка помятая. На секунду Муродшоева засомневалась, но потом всё-таки медленно поднялась и перешла на его кровать. Легла так же, как он лежал несколько минут назад. Нос уловил тонкий запах — что-то, похожее на чёрную смородину, — туалетная вода артиста. Девушка закрыла глаза, позволив себе задуматься о том, куда Мирон наносит духи. На одежду? Может, на шею, на этот чувствительный участок кожи за ухом? Или на запястья… Да, она точно попала. Не было в её жизни печали, пока не пришла на собеседование к артисту. Засыпая, Женя подумала, что будет неловко, если Мирон придёт и увидит её спящей на его кровати, но всё равно уснула, в какой-то мере даже желая быть разоблачённой. Но когда она проснулась, в номере по-прежнему никого не было. Это было ясно и так: вряд ли артист смог прийти, не разбудив её. Женя глянула в окно: снаружи было так же темно, как и в комнате. Девушка поняла, что потратила свободные часы на сон, который не принёс ей никакого удовлетворения. Она лежала и молила, чтобы наступило утро, чтобы она не находилась в прохладном номере одна, чтобы Мирон не занимался сексом с какой-то незнакомкой. Она лежала до тех пор, пока не разболелась голова и не затошнило («Это от голода» — сказала бы Полина, у которой всегда был один ответ на все недомогания). Пришлось встать, включить свет, найти телефон: 19:29. Что ж, до следующего утра и уж тем более вечера ещё долго. Недолго думая, Женя решила пойти и поесть где-нибудь. Она взяла наушники, деньги, карту от номера, таблетку от головной боли и вышла в коридор. В это время Мирон сидел за столом с Ваней и Дарио в баре; Ваня уже пару минут заглядывался на девушку у бара, которая, конечно же, была похожа на Кристину. И, конечно, как и Кристина, эта дама его игнорировала — сидела со своей очень полной подругой за барной стойкой и о чём-то раздражённо рассказывала. — Мы же помним случай с Дианой, да? — негромко, как будто бы даже себе сказал Мирон, поболтав трубочкой в стакане. Дарио негромко рассмеялся, вспоминая этот случай: пару лет назад Ваня чуть было не переспал с несовершеннолетней девчонкой по имени Диана, которая вначале была на всё согласна, а потом писала ему, что подаст в суд, хотя ничего и не случилось — Мирон приехал и увёз неудачливого бэк эмси с места не случившийся трагедии. — Просто будь на связи, на всякий случай, — также отстранённо добавил Мирон, едва коснувшись плеча сидящего рядом Евстигнеева. Тот кивнул, тут же осушил свой бокал и направился к барной стойке, якобы заказать ещё. Мирон видел, как обе девушки выпрямили спины и несдержанно заулыбались: конечно, они тоже заметили Ваню, просто ждали от него каких-то действий. Дарио подвыпил и начал отстукивать подушечками пальцев по столу какой-то незамысловатый ритм. У Мирона, как у собаки Павлова, на это уже выработался рефлекс: в голове замелькали строчки для новой песни, все преимущественно грустные и про любовь. Мирон нахмурился, не понимая, с чего бы это. Он перевёл взгляд на окно: на улице снова шёл дождь, хотя вроде бы прекратил недавно. Попытавшись проанализировать себя, он не нашёл причин для грусти, кроме обычной усталости из-за постоянных переездов. — Помнишь, ты рассказывал мне про Горгород? Ну, концепция для второй части альбома, — внезапно спросил Дарио, переставая стучать по столу. — А, ну да, ну? — вопрос отвлёк Мирона от мутных мыслей. — Что, если сделать к нему интро, вроде… — и тут португалец начал очень высоким голосом напевать, от чего на сердце стало ещё тоскливее: так петь могла русалка или мавка, готовая затащить моряка под воду. Мирон послушал, закивал: да, можно, только прекрати сейчас тоску нагонять, пожалуйста. Отчасти он был благодарен Дарио: тот знал, что разговоры про эфемерное продолжение альбома, которое Мирон планировал написать «когда-то там в будущем» поднимали артисту настроение, но сейчас был явно не тот случай. Боковым зрением он увидел, что мимо окна кто-то прошёл — Женя? — но когда мужчина поднял взгляд, там уже никого не было. Женя? Так вот кто портил ему настроение? Что же пошло не так? — Как думаешь, надо было взять Женю с нами? — спросил он у Дарио в надежде, что тот скажет нет, конечно, не нужно было, это ещё зачем. — А почему нет? — пожал плечами тот. — Но она сама захотела остаться, да? Мирон неопределённо пожал плечами: зря Евстигнеев сказал «по бабам», что она теперь будет думать? На самом деле они просто выпивают в баре, всё культурно, чин по чину… — Знакомьтесь, парни, это София, это Даша, — над головой раздался радостный голос Вани. Он подвёл барышень к их столику и ждал, что Дарио подвинется, чтобы они могли сесть. Сам же бэк эмси сел обратно к Мирону, незаметно ткнув его коленом под столом. — Очень приятно, Мирон, — кивнул Фёдоров, дружелюбно улыбаясь обеим девушкам. Понаблюдав за ними пару минут, он сразу их раскусил: та, что была похожа на Кристину, была типичная современная красотка. Она пыталась казаться неприступной и невозмутимой; она всё время сохраняла выражение лица «и чё?», говорила медленно и томно, но при этом следила за каждым движением Евстигнеева и ловила каждое его слово. Вторая, полная, явно понимала, что ей ничего не светит — в каждом её движении сквозила плохо скрытая скованность и неуверенность. Она была похожа на гигантский чёрный шар, закутанный в необъятные кофты. Девушки переглядывались и старались держаться вместе, будто договорились, что не кинут друг друга. Ни инстаграмная красотка, ни её скованная подружка не показались Мирону интересными: он их раскусил и мгновенно потерял к ним интерес. Сквозь собственные мысли он слышал, как Ваня пытается обходными путями вызнать, сколько им лет, но всё время задавал не те вопросы. «А юным леди уже можно пить?» Не показатель. «Вы за рулём сегодня?» Не смеши. Мирон решил испробовать метод, которым в своё время пользовался литературный герой Довлатова (давно хотел это сделать, но такого безнадёжного случая ещё не предоставлялось): — Вас, наверное, уже родители обыскались, — и милая улыбка впридачу. Фитоняшка перевела на Мирона взгляд «ты разговаривать умеешь?», после чего великодушно ответила: — Я уже давно живу одна, а Дашины родители в другом городе. Ваня с Мироном переглянулись. Одной улыбкой Фёдоров как бы дал другу разрешение, спустил с поводка; отпущенный на волю, тот начал гримасничать и шутить, все его флюиды резко направились на девушку, которая, впрочем, не особо возражала. Через несколько стаканов потребовался кто-то, кто взял бы на себя полную подружку, но пьяный Федоров уже как будто совсем не чувствовал, как Ваня пинал его под столом. Хорошо, что нашёлся Дарио, которого даже не нужно было пинать. — Я заметил, что тут в углу есть музыкальный автомат, — повернулся он к ней. — Да? И что? — после четвёртого «Секса на пляже» она, сменив гнев на милость, сменила «чё» на «что». — Я пойду посмотреть, работает ли он, не хочешь пойти со мной и выбрать мелодию? Мирон откровенно пялился. Он обожал Виейру хотя бы за то, что он был незамысловатым и искренним: девушки (даже такие) это чувствовали и не могли сопротивляться — вот они вдвоём покинули столик, а вот через минуту этот чёрный шар смеялся над какими-то словами португальца, сказанными про этот самый дурацкий музыкальный автомат, который оказался старым сервантом. — Погода, блять, просто лютая, нахуй, — ледяным голосом заметила фитоняшка, глядя в окно. Мирон криво поднял взгляд: дождь был настолько сильным, что сквозь него не было видно ни домов, ни фонарей, ни деревьев напротив. И тут у него будто бы щёлкнуло в голове: а Женя-то ушла! Что с ней будет? Сомнений не было: это она мелькнула в окне два часа назад. — Пусс… тити, — Фёдоров поднялся из-за стола, уперевшись в него ладонями. Если бы ни Ваня, ни Дарио не пили, они бы, конечно, никуда не пустили его в таком состоянии и в такую погоду, но они пили. Поэтому пошли вместе с ним. Но мгновенно потеряли его из виду. Вывалившись на улицу, все захохотали: дождь лил, как из ведра. Холодный и мерзкий, поэтому чего хохотали — непонятно. Дарио, как самый наивный, пошёл куда-то в центр города искать Женю, Мирон сначала шёл за ним, но потом свернул назад, не сказав португальцу ни слова. Ваня со своими спутницами пропал сразу, тоже никого не предупредив. Мирон стоял на улице, поливаемый дождём со всех сторон — одежда неприятно липла, ботинки, казалось, уже можно выкинуть — вместо ярких красных они стали грязно-бордовыми, с чёрными подтёками. Куда идти и что делать было непонятно, как вдруг мужчина нащупал в кармане карточку. «Если что, карта у тебя есть».***
Женя стояла под тёплым душем. Она дошла до какой-то кафехи, там поела и вернулась обратно. В принципе, за исключением некоторых нюансов выдался неплохой день. Девушка собиралась всё-таки посмотреть пару серий любимого сериала, после чего попытаться уснуть. Убеждая себя, что всё в порядке, она взбила столько пены, намыливаясь, что в воздухе летали белые пушистые хлопья. Главное, чтобы Мирон не попал под дождь и не заболел. Пусть даже переночует у кого-нибудь… Внезапно во входную дверь начал кто-то ломиться. Этот кто-то говорил голосом Мирона и просил впустить его. Муродшоева застыла вся в пене. Времени встать под душ и смыть не оставалось: мужчина стучал в дверь, будто последний раз в жизни. Чертыхнувшись, девушка схватила полотенце и наскоро им обмоталась — какая разница, если она просто откроет дверь, а после сразу назад? Ступив босыми ногами на пол, она прошлёпала ко входной двери, придерживая полотенце рукой. За дверью действительно оказался Мирон: выглядел он так, что у девушки сердце пропустило пару ударов. — Твою!.. — выдохнула Женя, впуская мужчину внутрь. Он был мокрый до нитки — бери и выжимай; непонятно, с кого текло сильнее — с Жени, только что вышедшей из душа, или с Мирона, только что пришедшего с улицы. Он выглядел слегка виноватым, но при этом смотрел на Женю очень внимательно, будто изучая. Муродшоева вспомнила, что стоит перед ним в коротеньком полотенце, резко поправила промокшую материю. — Немедленно иди к Дарио или Ване и сразу в душ! — в голосе девушки сквозили нотки отчаяния. — Так ведь и воспаление легких можно получить! Блин, да что ты стоишь?! Где они? — Не вернулись… — мужчина прислонился к стене, прикрывая глаза. Женя заметила, что щёки у него красные, хотя говорил он вполне внятно. Ей показалось, что он постепенно теряет сознание. — Чёрт! — она схватила его свободной рукой за куртку и начала стягивать. — Снимай быстро! Протащив мужчину в ванную, девушка заставила его скинуть ботинки, после чего отдёрнула штору и указала на воду: — Вставай под горячий душ, — она наклонилась и сделала воду погорячее, — я буду снаружи. Женя, шлёпая по полу, направилась на выход, представляя, как уляжется, вся мокрая, на кровать, и как в тишине будет лопаться пена на волосах и на коже, тихо шурша, как вдруг мужчина взял её за руку: — Подожди, не уходи. Давай вместе.